Наконец, Гончая резко обернулся, чтобы заметить надвигающуюся угрозу. Его копье сверкнуло вверх и отразило удар Эвика с громким лязгом. И каким-то образом казалось, что все, что нужно было сделать Гончей, это резко взглянуть вверх, и образ Эвика стал размытым и безвредным.
И снова это чувство страха вернулось на первый план в сознании Лей’меля.
И снова оно исчезло в следующее мгновение.
Один из головорезов Эвика бросился вперед сбоку и хлестнул своим оружием. Гончая заметил это и повернулся, чтобы справиться с новой угрозой, но в движении что-то произошло. Либо он действительно довел свое тело до предела, либо ему просто не повезло с движением, но скорость, с которой он повернулся, разорвала кожу на его левом бедре. Еще один брызжущий хлопок крови разбрызгал кровь повсюду и заставил Гончую споткнуться. Когда он заставил себя завершить движение, разрывы начали подниматься выше по ноге, под его шортами.
Гончая поставил другую ногу и поднял копье, чтобы защититься от атаки, но когда оружие столкнулось друг с другом, икра его опорной ноги была разорвана в клочья, так как одна из его костей, казалось, сломалась и разлетелась на осколки. Откатившись назад, ему удалось восстановить равновесие. Но когда Лей’мель наблюдал, те же самые разрывы, казалось, распространялись вверх, за его талию и через его среднюю часть. Из ран начала сочиться кровь.
Что самое странное, Гончая продолжал просто смотреть на свое тело в замешательстве, совершенно не реагируя на свою неуклонную деградацию. В его глазах не было даже боли. Это было просто пустое любопытство.
Подобно акулам, приспешники Эвика глубоко вдохнули через носы, чтобы уловить запах крови. Затем они бросились вперед и обрушили шквал ударов на Гончую, пытаясь заполучить честь вывести из строя этого врага семьи Свакк.
Мускулистый человек обрушил тяжелый железный прут на Гончую сверху вниз, что Гончая заметил только в последнюю секунду, потерявшись в цвете собственных внутренностей. И все же нынешнее нестабильное состояние тела Гончей было таково, что блок взметнулся вверх так быстро, что прошел через точку удара прежде, чем атака головореза смогла ее нанести. В процессе спина и плечо Гончей взорвались кровавым туманом.
Похоже его тело не может справиться с его движениями?
Лей’мель моргнул.
Из-за просчета Гончей тяжелый железный прут врезался ему в плечо. Но, похоже, слухи о его физической доблести не были преувеличены; он даже не пошатнулся после такого сильного удара. Его кожа и мышцы продолжали рваться, когда Гончая двигался, но это было почти так, как будто получение атаки вообще не нанесло никакого вреда.
— Ба-ха-ха! Это даже не весело! — Головорез с широкой улыбкой на лице захохотал, набросившись прямо за Гончей. Гончая взмахнул копьем с такой силой, что земля начала дрожать, но удар снова был почти безнадежно пророческим. Он рассек воздух на небольшом расстоянии перед торжествующим головорезом так быстро, что Лей’мель понял, что этот человек даже не заметил этого.
На переносице мужчины появилась неглубокая рана.
Головорез разбил свою дубинку о незащищенный бок Гончей и был вознагражден взрывом крови. Эти разрывы распространились так, что все его туловище начало рваться, как бумага, промокшая в воде. Головорез укрепил свою стойку и поднял свое оружие для еще одного удара, но другой головорез оказался быстрее.
Эта атака была самой напыщенной и преувеличенной из всех нападений на Гончую до сих пор; этот человек разогнался, а затем подпрыгнул в воздух, чтобы нанести удар ногой в спину своей цели. Гончая дернулся и отбросил человека назад своей левой рукой, но демонстрация этого человека была вознаграждена самым большим взрывом крови.
Разорванная кожа и кровь разлетелись по поверхности Нижнего Перьевого Руля.
Головорезы улыбнулись друг другу, переглянувшись, наслаждаясь тем, насколько беспомощен Гончая под их совместным натиском. Гончая, со своей стороны, теперь стоял на разбитом Нижнем Перьевом Руле, тяжело дыша. Его торс был обнажен и скользкий от крови. Но хуже всего были свисающие массы истерзанной плоти вокруг мест, куда его ударили.
С этим странным выражением лица окровавленный Гончая потянулся своей металлической левой рукой и начал отрывать `
Большие куски плоти отрывались от него. Он рвал с руки, с живота, со спины, с талии затем потянулся вниз и начал рвать на ногах. Эвик Суакк и его подручные были более чем рады позволить ему это делать; по их мнению, наблюдать за мучениями добычи – половина удовольствия.
В их глазах это было отчаяние.
Однако лицо Гончей не выражало даже намека на боль. Замешательство медленно отступило, обнажив лишь стальную решимость. Он не дрогнул, методично отрывая окровавленную плоть от своего тела и бросая ее на землю. И все же, как ни странно, Гончая, казалось, не потерял ни грамма мышечной массы, даже разрывая себя на куски.
Скорее, он казался даже более зловещим, чем прежде. И Лей’мель не мог не заметить, что, хотя он был покрыт кровью от предыдущих ударов, на нем не было видно никаких ран. Когда Гончая отрывал ошметки плоти, то, что оставалось под ними, было гладким и целым.
— Не могу поверить, что мы, блин, выложили деньги, чтобы нанять Велио Данна для тебя, — прошипел Эвик Суакк. Он медленно продвигался вперед, словно просто прогуливался, с поднятым топором. — Чтобы какая-то шваль вроде тебя могла реально Кхе!
Эвика Суакка повело. Инстинктивно он уронил топор и прижал обе руки к шее, где только что мелькнуло острие копья, так быстро, что он не заметил рану, пока не понял, что не может истекать кровью. Эвик пошатнулся, глядя на Гончую с недоверием на лице. В следующее мгновение его глаза вспыхнули яростью и жизнью.
Воздух задрожал, и мясник в металлической маске ожил, подняв руки и окровавленный тесак. Даже глядя на его спину, Лей’мель не мог удержаться от дрожи. Грубой силы, исходящей от этого образа, было достаточно, чтобы сокрушить его.
Гончая просто пожал плечами, и широкая улыбка снова расползлась по его лицу. — Извини. Мое тело еще не успело подстроиться под улучшения; пришлось немного подкорректировать. Но теперь, когда я избавился от ржавчины пора быть серьезным.
Свет начал убывать и бежать вокруг его левого глаза. Там появился молочный и яркий горизонт событий, а внутри этой границы была глубокая и бесконечная чернота. Мясник в металлической маске закричал в ярости, но все эти эмоции были втянуты внутрь. Вскоре его ярость сменилась страхом, когда его края расплылись, и внутренние цвета его формы начали исчезать. Перед лицом этой тьмы ничто не могло устоять.
Эвик Суакк отчаянно жестикулировал, прося о помощи, прямо перед тем, как его образ исчез, и он рухнул. Головорезы стояли вокруг с ничего не выражающими лицами, не в силах поверить в то, что только что увидели.
Неужели Эвик Суакк тот, кого можно так легко подавить?
Гончая раскрутил копье, а затем резко остановил его в горизонтальном положении. Затем он присел, чтобы быть ближе к земле, а затем медленно поднял копье. И совершенно зловеще вместе с копьем поднялась гигантская каменная колонна, лежащая на боку.
— Что за — ахнул один из головорезов, прямо перед тем, как Гончая вонзил копье вперед, и каменная колонна ускорилась так быстро, что в одну секунду этот головорез был человеком, а в следующую — просто пастой.
Другие головорезы наконец-то запаниковали, но движения Гончей были настолько быстрыми, что они не могли отреагировать. Его копье грациозно плавало перед ним, рассекая воздух и плоть без каких-либо заметных изменений в сложности. В его следе оставалась вереница осевших тел. Когда последний головорез повернулся, чтобы бежать, Гончая нанес удар издалека и использовал жестокость удара, чтобы рассечь человека давлением воздуха. Туловище продолжало падать вперед, а ноги споткнулись и рухнули.
Гончая усмехнулся и повернулся к застывшему Лей’мелю. — А с тобой что мне делать?
Глава 1618
Рендидли небрежно исследовал состояние своего тела, пока Лей’мел дрожал перед ним. В такие моменты молчание было эффективным оружием; позволить Лей’мелу выдумывать ужасные вещи о том, что с ним произойдет, было гораздо эффективнее, чем если бы Рендидли пытался угрожать ему напрямую. И это также помогало сгладить непримиримый гнев Рендидли по отношению к этой постоянной угрозе ему и его Отряду.
Из того, что он понял, Лей’мел постоянно строил против него заговоры, подвергая опасности его новобранцев. В сознании Рендидли это был глубокий долг, который нужно было оплатить.
Ранее скачок в его Статах, особенно рост (Ужасающей Бодрости) и (Изначального Нижнего Джиу-Джитсу), был настолько резким и огромным, что его физическая форма едва успевала за ним. Его новые клетки могли должным образом выражать его силу, но его старые клетки просто не были созданы по тем же спецификациям. Это требовало от Рендидли методично срывать свои мышцы и позволять им восстанавливаться.
В своей груди Рендидли использовал свою кровь, чтобы разорвать свои вены и распространиться по телу. Как только он обрел свободу, он соскреб свои органы, забирая с собой немного низкокачественной биологической материи с каждым проходом. Процесс был неприятным, но Рендидли умело манипулировал своей кровью. Вскоре все его внутренности были очищены и регенерированы.
И я уверен, что это зрелище и является причиной того, что он окаменел . Рендидли взглянул на Лей’мела. Затем он поднял правую руку и проделал дыру в своей коже прямо под диафрагмой. Вся сдерживаемая кровь и старая, слабая биологическая материя вытекли и расплескались по земле. Лей’мелу, казалось, стало плохо.
Кожа Рендидли неуклонно отрастала на его обнаженных мышцах, но глаза бывшего сержанта-инструктора были широко открыты и пусты; возможно, он постоянно переживал видение того, как его товарищи по команде были убиты, когда он смотрел на куски плоти, разбросанные по земле. Рендидли одарил его злой улыбкой, поднял ногу и топнул вниз. Его ступня лопнула, и он соскреб ее о Нижний Штифт, чтобы освободить место для регенерировавшей плоти.