Затем Нидхёгг выплыл снизу и Захватил зрение во втором глазу. Зрачок и радужка исчезли, оставив пустую белизну склеры. Уик снова взревел, но не дрогнул. И каким-то образом Рендидли знал, что он не сможет увернуться.
Образ Уика проплыл эти последние несколько метров, каждую секунду истекая свернувшейся кровью цвета карри и теряя всё больше своей эмоциональной силы. Это было измученное и ослабленное существо, с которым Рендидли должен был столкнуться. В этот момент в пространстве над паровозом время от времени мелькали вспышки других образов, как будто каждый из них вот-вот отделится от тела Уика без связующей силы Девика. Однако даже сейчас Рендидли не смел недооценивать Уика.
Его последние два стража, Нерождённый Дуэт, проползли вперёд. Их геометрические рты и неровные зубы грызли эти разворачивающиеся проекции образов, вырывая их и глотая целиком, используя вытекающую эмоциональную силу, чтобы смазывать свои глотки и возвращаться за новыми.
Поздравляем! Ваш навык (Две Затяжные Тени Несчастья) вырос до уровня 920!
И всё же, даже с огромными кусками, вырванными как из металлического каркаса, так и из дрожащего мясистого ядра, Уик продолжал продвигаться. Он прибыл. Волны расходились быстрее от ног Рэндидли, намекая на его учащающееся сердцебиение. Даже с некоторыми смутными пятнами забвения в глубинах своего перегруженного разума, Рендидли протянул руку и проактивно вступил в бой с Уиком.
Окружающее размылось, всё, что находилось за пределами этих двух форм, исчезло. Внезапно Рендидли почувствовал, будто он стоит перед возвышающейся формой желе, наполненной яростью, ненавистью, воспоминаниями, привычками и всей неряшливой правдой о
Уике
. Он ощущал неровные слои и резкие противоречия, собранные в небольшом пространстве. Находясь здесь, перед этим ужасающим существом, он чувствовал, насколько запутанным и хаотичным был человек.
Рендидли издалека задавался вопросом, было ли такое бессистемное расположение личности распространённым явлением или просто отражало адское существование, которое Уик вынес.
Это желеподобное существо рухнуло на него, вдавливая свою сущность в сущность Рэндидли. К своему ужасу, он внезапно осознал свою собственную форму желе: неделимые фракции его Я оказались удивительно слоистыми и отделимыми, когда Уик оказывал на него давление. И эта тяжёлая, проникающая Сила Воли Уика, которая продолжала пробиваться и процарапываться, несмотря на все атаки, которые он выдержал
Эфир вспыхнул снизу, пробегая по знакомым линиям Рендидли Призрачного Пса . Уик взвизгнул и иссох во всех, кроме самых центральных, местах, поскольку желе было поджарено потоками значимости. Оба, казалось, поняли, что желеобразная форма Уика не имела основы в этом месте, и Ядро Эфира Рендидли стало печью праведного негодования, сжигая вторжение.
Уик сместился и сжался, стискивая Рэндидли, как удав-констриктор. Казалось, вместо того чтобы вторгаться и рисковать тем, что другие части его самого сгорят, он будет давить на Рэндидли, пока его личность не лопнет под давлением. Возможно, разорванный результат будет более приемлем для Уика, чем нынешний режим.
Однако пламя Веса Эфира вспыхнуло по всей сущности Рэндидли, давая ему это дополнительное преимущество. Чувствуя, как его я покалывает и хаотично вспыхивает, Рендидли использовал эту дополнительную силу, чтобы оттолкнуть Уика. Сила Воли другого всё ещё могла ошеломить его напрямую, но он мог выдержать с поддержкой Эфира.
И всё же Уик всегда приспосабливался, нанося удары новыми способами, чтобы застать его врасплох.
Напряжение стало всем опытом Рэндидли. Он ничего не понимал, кроме ужасающего размытия по его краям, борясь и отталкивая со всей силой, на которую он был способен. Пространство и истина исчезли, оставив ужасающе субъективное поле битвы из, казалось бы, нерелевантных деталей. Потому что, хотя он сохранил ядро себя, Рендидли не мог утверждать, что наступление Уика не принесло плодов.
Очевидно, он помнил, что он не был сыном Уика, но каково было его положение в Высшем военном командовании? Как он встретил леди Иеллаю? Каково было лицо первого человека, которого Рендидли убил? Любил ли он когда-нибудь кого-то по-настоящему?
Был ли он причиной смерти Хелен? Потому что во многом он действительно
Рендидли почувствовал, как он дрожит. Что-то тёмное и злобное сочилось из его сердца, опаляя его внутренний мир своей ненавистью.
Хелен!.
В этой необычной борьбе смутные вопросы становились всё более зловещими, поскольку новые, незнакомые ответы проникали в его разум. И учитывая, насколько онемевшим и помутневшим чувствовал себя Рэндидли, было трудно решить, что он впитал от Уика, а что забыл. Ярость, которую он чувствовал, стала одной из немногих истин, за которые он мог держаться.
И всё же. И всё же!.
Он был лишь ментальной формой, но чувствовал, как плачет. Эфир прожигал Рендидли периодическими вспышками, пожирая антагониста, находящегося над ним. Ядро Эфира продолжало вращаться, укрепляя его в том, что было значимым.
Уик, казалось, понял, куда движется этот бой, гораздо быстрее, чем Рэндидли, потому что он ещё раз попытался вторгнуться в ядро слоистых желе, которые символизировали Рэндидли. Снова и снова Эфир прорывался сквозь эти вторжения, эти обрывки я , которые Уик вталкивал в Рэндидли, пытаясь его вскрыть. Каждая попытка становилась всё более отчаянной, поскольку Уик явно намеревался получить некоторое преимущество и оторвать Рендидли от его связи с Ядром Эфира.
Или, возможно, его целью было забрать Ядро Эфира себе и сжечь Рендидли дотла.
В любом случае, значимость пронеслась сквозь Ядро Эфира Рэндидли, укрепляя его. Таким образом, было ясно, что Уик по крайней мере частично преуспел; какая-то часть Уика стала частью Рэндидли. Но Рендидли чувствовал, что он получил лучшую часть сделки.
Жар и труд исказили время, пока борьба не показалась вечностью. Его замешательство росло. И, как ни странно, Рендидли нашёл это ощущение странно успокаивающим; оно напомнило ему использование (Образа Одержимости).
В те бессознательные моменты он перестал задаваться вопросом, что происходит. Он просто бросился в работу. Атаки Уика неуклонно отбивались.
Внезапно Рендидли освободился. Желеобразная форма Уика соскользнула с него, опадая и сворачиваясь, как мёртвая змеиная кожа. Слабый и опалённый Эфиром, весь Уик рухнул на землю. Мелкие его частицы оставались вокруг, подёргиваясь.
Ментальная связь исчезла. Даже в подсознании контакт был разорван. Рендидли обнаружил себя стоящим перед провисающими и тающими остатками того паровоза. Пустые белые круги были направлены прямо на него, но они напоминали скорее крошечные тарелки, чем глаза. Осторожно пощупав его, чтобы проверить, жив ли он ещё, Нерождённые начали обгрызать оставшиеся мясистые кусочки.
Поздравляем! Ваш навык (Две Затяжные Тени Несчастья) вырос до уровня 924!
Затем они снова оказались в том разрушенном зале суда. Рендидли поднял взгляд на волосатое и пустое лицо Уика, прежде чем Комендант рухнул навзничь. Рендидли быстро встал, а затем выругался, когда пошатнулся. Его голова всё ещё была лёгкой. Он откашлял и выплюнул сгусток обесцвеченной крови.
— Ты — прохрипел голос Уика. Он, казалось, восстановил некоторую ясность, потому что сумел бросить свирепый взгляд на Рэндидли. — Пошёл ты.
Последнее и подходящее выражение презрения Уика к Рэндидли.
На долю секунды что-то уродливое поднялось в сердце Рэндидли. Он почувствовал предвкушение и наслаждение моментом, когда он отплатит этой садистской сволочи за каждую йоту боли, которую он причинил Хелен. Он вспорол бы его и затем тщательно выпотрошил бы разбитые остатки его образа, скармливая разбросанные и гниющие куски Нерождённым на глазах у Уика. Затем он сломал бы его кости, вырвал бы его вены и соткал бы гобелен из его свежеванных органов. За то, что он сделал с Хелен, Уик почувствовал бы сожаление.
Однако это переживание быстро испортилось, когда он прокручивал в голове свою запланированную месть. Его доминирующим чувством было чёрное и удушающее, ощущение стеснения, как будто не хватало кислорода после долгого бега. И всё же паника заставила его двигаться, даже такого слабого, каким он был. Его руки поднялись почти сами по себе, нацеливая Акри в грудь Уика даже сквозь головокружение.
Рендидли пошатнулся. Шарящий, как ребёнок в темноте, он пробирался сквозь собственные эмоции.
Опустить своё копьё было одним из самых трудных поступков в его жизни. Чёрная паника ярости и замешательства сжимала его сердце. Желание мести колотилось в нём, почти оглушая. Рендидли втянул в себя воздух. Было бы легко обвинить Уика в этом странном эмоциональном расстройстве, назвать его неким остатком другого, который застрял внутри желе-Рэндидли.
Но даже если это было частично правдой, это не было всей правдой.
— На самом деле мы не так уж и отличаемся, — прошептал Рэндидли. Ему не терпелось произнести эти слова; это было семя, из которого выросло это чёрное чувство. И вынесение этого на свет заставило приторную ненависть увянуть. — Мы оба были целенаправленно сформированы бессердечными и эгоистичными личностями. Мы оба так отчаянно жаждем власти. В итоге мы полагались на этих извращённых благодетелей, чтобы расти. Настоящая разница в выборе, который мы сделали с тех пор.
Но, может быть, это несправедливо по отношению к тебе . Рендидли не мог произнести эту мысль вслух. Может быть, настоящая разница была в окружении . Рендидли крепко закрыл глаза и попытался успокоиться. Он чувствовал себя таким измождённым. Он чувствовал, что подведёт Хелен, не забив Уика с таким же предубеждением, какое он проявил к ней. Но Рендидли обнаружил, что намерен оставить Уика в живых. Что, в некотором роде, было извращённой местью. Потому что даже сейчас он чувствовал, как эти другие образы скрываются под его кожей, начиная двигаться и преображаться. Ослабленный Уик, вероятно, проведёт много времени, терзаемый своими демонами, прежде чем покинет эту жизнь.