Лук расцвёл в её руке, когда она присела. Белое пятно стало стрелой, когда она натянула тетиву и выстрелила трижды, почти не целясь. Как только снаряды покинули её лук, они закружились в зимнем ветре, рассеиваясь и вновь формируясь в белых волков, которые затем ринулись к своим целям.
Группа быстро отреагировала. Они достали ножи, кинжалы и иглы и сместились, пытаясь сохранить окружение. Их физические Статы явно хромали, но они, по крайней мере, усердно тренировались для этого.
Энни порхнула в сторону и выпустила залп в отчётливую фигуру, как только первый человек в плаще ударил белого волка кинжалом. Оружие безвредно прошло сквозь лоб волка во вспышке снега, и внезапно вернувшаяся стрела поразила человека в горло. Энни поджала губы, перекатываясь и уклоняясь от другого метательного ножа; звук попадания стрелы в цель был не очень удовлетворительным.
Фигура в плаще с огромным тесаком встала между залпом Энни и тем, что с медальоном. Это было воплощение насилия, размахивающее своим огромным тесаком с достаточно плотной формой, но стрелы обрушились на оружие и отбросили его назад.
Но обладатель медальона просто усмехнулся их неудаче.
Энни подняла бровь, когда жертва её стрелы снова встала на ноги. — Манекены? Достаточно жутко.
— Мы — Орден Отцеубийства, — сказал обладатель медальона. Он поднял руки, словно произносил монолог в самодеятельном театре в постановке Социопата . — И нам нужен пример, Энни из Доннитона. Мы не убьём тебя, но после того, как мы заразим твой образ слабостью, ты, вероятно, пожалеешь, что мы этого не сделали.
Энни фыркнула. Она потянулась в воздух, и её Судьба сгустилась, превратившись в сверкающий, чисто-белый меховой плащ. Ткань опустилась на её плечи со знакомым леденящим покалыванием. — Как восхитительно. Но не начинайте жаловаться, если вам не понравится то, что произойдёт, когда вы заставите меня обнажить клыки. О Тихая Ночь.
Её Домен активировался, стягивая облака и ветры вместе со снежными вихрями, чтобы скрыть окружающее. Её плащ зашуршал, шепча, что сегодня ночью оборвётся чья-то жизнь. Для Энни и этого странного кукловода не было бы спасения. И глаза Энни сияли от ликования.
Глава 1915
Сосновые иглы шелестели, когда ветер Энни пронёсся по вершине горы. Он налетал, словно художник-одиночка, очерчивая и подчёркивая всё вокруг налетом инея. Снегопад усиливался, пока она продолжала свои неуловимые боевые движения, уворачиваясь от летящих снарядов и устремляясь прямо к самой большой из кукол, фигуре с огромным тесаком.
Из тени сосен топор метнулся к спине Энни. Она замерла, изящно пируэтируя и полностью рассеивая свой импульс, пока атака просвистела в волоске от неё, и нацелила лук на нападавшего. Она оттянула тетиву ещё на дюйм, превратив обычный выстрел в смертельный.
Чёткий дзынь предвещал выпуск стрелы из слоновой кости. Она пронеслась через разделяющее их расстояние, врезавшись в таз куклы и с силой прорвавшись насквозь. Болты высыпались, бечёвки порвались, оставив куклу без опоры в пояснице, беспомощно дёргающейся на припорошенной снегом земле. Но Энни уже повернулась, чтобы встретить следующего противника.
Они набросились на неё по двое и по трое сквозь вихрящиеся снежные завихрения; кукольный маэстро бил по её слепым зонам, пока она сражалась с расходными элементами. Но Энни была леденящим ветром в смертоносном движении, поворачиваясь, стреляя и наступая.
Её нападающие двигались с такой скоростью, что она успела выпустить лишь несколько стрел, прежде чем ей пришлось дать луку рассеяться и с энтузиазмом вступить с ними в ближний бой. Или, честно говоря, Энни намеренно замедляла свои выстрелы, чтобы не деморализовать этого человека полностью, прежде чем он даст ей повеселиться.
Дай-ка я их немного порву .
Без лука Энни ухватила заснеженный ветер, вихрящийся вокруг них, и вытащила из ниоткуда два кинжала изо льда. Кукла ткнула в неё стилет, но острие затерялось в развевающихся складках её мехового плаща, когда она откинулась назад. Её левая рука резко взметнулась вверх, рассекая конструкцию рук куклы и оставляя её безоружной. Затем её правая рука рубанула вниз, прорезая бедро куклы и оставляя её уткнувшейся лицом в снег.
Ещё две куклы ринулись в атаку, но Энни проскользнула между их неуклюжими ударами, её оружие рассекало их конечности, оставляя их также корчащимися на земле. С её чистыми физическими (Характеристиками) было легко одолеть их, даже не вспотев.
Перед ней самая большая кукла с тесаком приняла стойку. Снова мельчайший образ просачивался из её плаща, намекая, что этот кукловод однажды может стать по-настоящему могущественным.
Однако сегодня был не тот день. Сегодня была тихая ночь, когда всё было погребено под неумолимым снегом.
Энни сымитировала рывок вперёд, и владелец тесака отступил, пытаясь не отстать. Пока его плащ ещё покачивался, Энни резко остановилась: один из её ледяных кинжалов превратился в арбалет, а другой — в болт. Она выстрелила кукле в лицо, прежде чем та успела отреагировать. Болт взорвался в сферу льда, достаточно большую, чтобы полностью заключить её туловище. Ледяной леденец упал на землю, неспособный двигаться. Его тесак со стуком упал на землю, снег неуклонно засыпал его.
Ещё шесть кукол ринулись на спину Энни. Она развернулась, и лук вновь оказался в её руках. Она просто позволила своим инстинктам руководить движениями. Все шесть мгновенно получили стрелы в суставы — свидетельство истинной скорости, которую Энни могла развить, когда действовала в полную силу. Однако ей надоело играть медленно с этим носителем медальона.
Энни повернулась к нему и поморщилась. — Не хочу быть такой занудой но серьёзно? Так быстро ты закончил?
— Я всегда знал, что это будет сложно, — голос пользователя медальона был безмятежным. Он широко развёл руками, словно не стоял вдруг перед Энни один. — Это? Я всегда могу создать больше кукол. Но теперь у нас есть доказательство, которое нам нужно; если нам удастся одолеть тебя, в вере, которую люди всё ещё сохраняют в (Гончей Духа), начнут появляться трещины. Так что теперь
Земля перед Энни взорвалась: кукла с длинными когтями целилась в нежную плоть её лица. Вздохнув, она отступила в сторону и резко взмахнула рукой; ледяной кинжал сконденсировался как раз вовремя, чтобы удар пронёсся по горлу куклы.
Звяк.
Глаза Энни вспыхнули.
О? Этот немного крепче
Она развернулась и набросилась на неё, но Энни ловко отступила снова, проскользнув мимо неё в сверкающей вспышке своего кинжала. Затем она рухнула в груду разбитого фарфора и тёмной стали. Первобытная свирепость её образа могла разорвать в клочья даже тёмную сталь.
Тем временем Энни обнаружила ещё четыре угрозы, приближающиеся с периферии, и развернулась, чтобы встретить их. Но её глаза расширились, скорее от инстинктов, чем от чего-либо другого. Три маленьких ребёнка, две девочки и мальчик, шли к ней, ведомые куклой с коротким оружием в руке. Её глаза горели, когда она резко развернулась, чтобы испепелить взглядом человека с медальоном, но тот исчез.
Её губы дёрнулись, когда её охотничьи чувства отыскали его и обнаружили прижатым к соседней сосне. Снег осыпался и скапливался у его ног.
По крайней мере, у него довольно много (Навыков), связанных с бегством.
Тем временем она повернулась к трём детям с мягкой улыбкой на лице. Снегопад усилился, следуя за громовыми эмоциональными отголосками, которые она чувствовала. — Что это тут у нас?
Но она уже могла ощутить ситуацию, благодаря тому странному новому осознанию, которое (Гончая Духа) привила им всем. Делайла, возможно, получила самый большой кусок пирога из всех, что Энни когда-либо видела, но Энни также открыла для себя новые вещи о себе и своём окружении с этим даром. Глядя на троих детей с их запавшими и отчаявшимися глазами, она чувствовала странность их образа. Он впивался в основу их существ, просачиваясь из них и выпуская уродливые частицы, которые разлетались по воздуху.
Просто глядя на них, было легко понять, почему они сочли бы это вирусом.
Энни открыла рот, и кукла, ведущая детей, уклончиво помахала клинком за спинами детей. Её послание было ясным: ничего не делай, иначе она убьёт детей.
Глаза Энни выпятились, сначала от подлинной ярости, а затем потому, что этот глупец верил, будто она подвергнет себя опасности, чтобы защитить жизни незнакомых детей. Но она заставила своё лицо принять лёгкое выражение и посмотрела туда, где прятался носитель медальона. — Ты специально так их вырастил? Их что, обусловили? Чтобы они так глубоко верили, что они слабы и никчемны, и это влияло бы на других и распространяло идеологию?
Носитель медальона не ответил, но Энни почувствовала, как он ещё дальше отполз вверх по склону, чтобы избежать её взгляда. Однако к этому моменту вся гора была покрыта её леденящим снегом; он не сможет сбежать.
Она фыркнула и повернулась обратно к детям. Первая, девочка, была одета только в рваную рубашку. Её пальцы и лицо были грязными, словно основным способом проведения времени для неё было растирание грязи по щекам. Она смотрела прямо на Энни, слёзы начинали наворачиваться в уголках её глаз. Она споткнулась и подавила всхлип.
Кукла снова жестом указала: прикоснись к девочке.
Энни дёрнула запястьем. Кукла взорвалась в вспышке инея, заставив испуганного мальчика споткнуться и упасть вперёд. Этот ребёнок даже толком не отреагировал, он просто упал и свернулся калачиком, преждевременно вздрогнув перед следующим ударом.
Несмотря на странную, неприятную ауру вокруг девочки, Энни присела рядом с ней и улыбнулась ей. — Ну, ну, ну. Дай-ка я тебя осмотрю. Как тебя зовут?
Девочка бросилась в объятия Энни, но не ответила. По телу девочки постоянно пробегала дрожь — смесь адреналина и паники, изнашивающая её нервы. Рядом другой ребёнок неуверенно подошёл ближе, выглядя более угрюмым, но и более функциональным, чем остальные. Он остановился и вернулся, чтобы поднять упавшего товарища, подняв другого мальчика на ноги.