Неужели это тот переменчивый мир, который они предпочтут вместо того, чтобы принять свет? Хаос, организованный вокруг нарциссизма?
Бассейн мерцал и начал рассеиваться; шаги вдалеке заставили Пророка потерять концентрацию. Раздраженный, он отпрянул назад и произносил покаянные молитвы, пока не прибыл аколит.
Фигура поклонилась. Пророк понял, что это существо долго служило на их базе, судя по отвратительному запаху, исходящему от его нестиранной мантии. — Властитель Бездыханных Дозоров устроил засаду Нижнему Королю Голодному Глазу. Агенты находятся в районе, но столкновение настолько мощное, что мы не можем установить, как развиваются события.
Что ты затеял, Нижний Король Голодный Глаз?
Огромный глаз на лице Пророка выпятился, разрываясь между яростью и замешательством.
Почему ты настаиваешь на том, чтобы сеять хаос на каждом шагу? Возможно, не ты опасен, а та фигура, которой ты будешь докладывать, когда покинешь это воспроизведение. Возможно, они хотят понять, как мы реагируем на отклонения от плана Я не могу колебаться. Не сейчас.
— Я выслушал твой доклад. Можешь идти, — Очень быстро Пророк вырвался из своего задумчивого состояния. Он резко заговорил, когда аколит не поспешил уйти.
Однако аколит оставался в поклоне, источая свой тошнотворный запах. Напряжение было очевидно в его сгорбленном теле, когда он заговорил. — Пророк Я не хочу вмешиваться, но вы понимаете, насколько серьёзна эта ситуация. Без нашего вмешательства вторичный план не будет реализован. Момент возможности будет упущен. А с неудачей Элхьюма основной план, хотя известно, что Арбитр не уступит нашим требованиям, не имеет никакой надежды на успех. Их ошибки потянут нас за собой, прочь из света. Я не хочу, чтобы моя бессмертная душа была оставлена просто
Пророк закрыл глаз и увидел смерть аколита. Когда он открыл глаз, так и произошло: тело рухнуло, изо рта пенилась кровь. Его органы разорвались на части с такой силой, что большинство слизистых оболочек порвались одновременно.
Культ Спасителя проповедовал абсолютное послушание. Было приятно видеть, что это оставалось правдой, несмотря на неприемлемую дерзость этого индивида.
Хотя Пророк понимал, почему сомнения могли закрасться, несмотря на строгий процесс вербовки. В конце концов, он теперь уводил паству от плана, в отсутствие истинного источника света. И он был смертен, ошибался. Даже слаб. Теоретически, он мог быть испорчен.
Тень отделилась от стены. — Аколит заслужил более суровую смерть, чем эта, Пророк. За то, что осмелился говорить не по порядку. — Тень приняла облик слоноподобного существа с кожаной кожей и длинными бивнями, сверкающими как латунь. На секунду его длинный язык развернулся, вытянувшись даже длиннее, чем его толстый хобот. Затем он вернулся в рот, после того как уловил легчайший вкус крови. — Однако такое отношение не редкость среди черни. Паства недовольна. Это выходит за рамки плана, и они не понимают ничего, кроме страха и света.
— Это не то время, о котором говорится в плане. Мы находимся в воссоздании, Коса. Я тебе это говорил, — твёрдо ответил Пророк.
Коса пожала плечами. — Их непринужденная дерзость тоже будет только ухудшаться. Поскольку Бездна не одержала столько быстрых побед, сколько было предсказано, некоторые из более глубоких территорий в Землях Бездны собираются отправить силы для участия в войнах. Те, кто давно негодовал по поводу влияния Арбитра. В отличие от пророчества, у Эфирных Земель не будет времени развиваться медленно. Им нужна сила сейчас. И если они найдут её, Душа Вселенной
— Ты поставишь под угрозу наш вечный рай в реальности, чтобы отдать дань уважения свету в этом воспроизведении? — потребовал Пророк. — Знания, полученные здесь, имеют отношение к внешнему миру. Мы должны внести свой вклад в защиту наших секретов. Мы все знаем, что это война. Проиграть — значит быть брошенным.
Опять же, единственным ответом Косы было пожатие плечами, когда детали её тела начали исчезать. Вскоре она стала длинной тенью на участке стены, забрызганном кровью. — Чудовище Востока растёт слишком быстро. И если оно получит абсолютный контроль в этом воспроизведении что ж, я подозреваю, что у него не возникнет никаких трудностей с возвращением во вселенную. Неизвестная угроза, с которой мы здесь столкнулись, опасна, я полагаю но свет видел это существо. Свет устроил его уничтожение. Это известно.
— Это известно, — кисло ответил Пророк. Его глаз продолжал выпячиваться, пока он искал ответ в воде.
На поле битвы между двумя могущественными бойцами разворачивалось невозможное событие. С таким количеством всего, что было взято вместе с его именем, желание образа стало наиболее определяющим фактором в его возможностях.
И он желал ничего так сильно, как по-настоящему существовать.
Кровавая капля на руке человека-волка лопнула, словно тысяча шаров, пронзенных вихрем игл, состоящим из острых кончиков и внезапного насилия. В одну минуту она пульсировала историей безымянного существа, стремящегося расправить крылья и родиться, в следующую — превратилась в частицы и брызги. Когда форма исчезла, на её месте образовалась пустота.
Пустота была возможностью, рожденной желанием, больше не ограниченным именем.
Он стоял, глядя на человека-волка, ощущая нарастающее предвкушение от своего образа. Но долю секунды спустя именно голод расширился быстрее всего, черпая из глубочайших частей его эмоционального моря, чтобы поглотить всё в области вокруг своего хрупкого места рождения. Достаточно плотной Бездны, чтобы задушить могущественного воина из Его родного мира, исчезло, было проглочено. Человек-волк попятился, при этом огромный кусок мышцы был вырван из его руки. Пустота выла, нестабильная и ненасытная, её звук пронзал даже странную подводную текстуру владений человека-волка. Подавление имени явно стонало, но сумело удержаться на месте.
Смутные руки, когти и перья мерцали в области вокруг пустоты, это были первые попытки образа ощутить рождение . Однако Он почувствовал, как весь этот нарастающий импульс начал ослабевать, и скривился; яйцо, возможно, вылупилось, но его образ не знал, как перейти через пустоту в реальность. И если он упустит этот шанс
Сосредоточься, у нас есть время, чтобы найти правильную форму. Это даже не займет и полмгновения.
Он закрыл глаза, хотя защита человека-волка была прорвана, и у него была прямая возможность для атаки.
Момент рождения может означать многое, в зависимости от того, каким существом это хочет стать. Но нам не нужно отвечать на каждый вопрос прямо сейчас, учитывая двусмысленность образа — нам нужна конкретная нить, чтобы сформировать центральный стержень рождения. Аспект, который изменился.
И самый простой вариант это создание сердцебиения.
Пустота, которая была яйцом крови, загудела, находясь на грани коллапса, все странные преимущества, которые она получила, играя роль яйца, исчезали. Потому что Он мог дать толчок. Потому что этому образу сейчас нужен был знак. Способ удержать смысл этого момента.
Всё больше и больше Бездны вытекало из области, быстро истощаясь, несмотря на плотные волны энергии, которые высвобождали как Он, так и человек-волк.
Человек-волк сделал ещё полшага назад, когда всасывание усилилось, но начал восстанавливать равновесие. Его мускулистое тело двигалось в замедленном темпе, приспосабливаясь к внезапной угрозе. Семя тьмы пульсировало в ядре пустоты, законное проявление образа в мире. Следующим было сердцебиение, зловещее и мощное.
Он ожидал шума и ярости, говорящих о размере существа, которое могло обладать таким бездонным желудком. Сердце дракона, грохочущее, сотрясающее континенты сокращение существа, превосходящего обычное понимание.
Вместо этого наступила продолжительная пауза в вое образа, мягкая и бархатная тишина. Она была почти невесомой, как рука друга на твоём плече.
В пределах владений Человека-волка эта полная тишина, вероятно, была более преувеличенной, чем в ином случае. И, возможно, поглощение образом столь большой части энергии этого домена при его первоначальном появлении повлияло на это. Но в те моменты, когда он ожидал стука бьющегося сердца, вместо этого была полная неподвижность. Жесткое сжатие желания и потребности, давящее на существование.
Эта рука на плече стала ледяной и удушающей.
Удар сердца высвободил тишину смерти и пустоты, всё, от чего образ пытался, но не мог убежать. Это было обозначение сердца, которого не существовало, или, по крайней мере, не в форме, обычно ассоциирующейся с сердцами.
Это была тишина соснового леса, дрожащего безветренной ночью, в надежде не привлечь внимания подкрадывающегося хищника.
Вой возобновился, всё больше и больше частей способности противника поглощалось. Семя тьмы стабилизировалось и становилось менее туманным и жидким светом по мере стабилизации образа. Ещё один импульс гнетущей тишины стёр всю остальную активность, позволяя образу сделать новые укусы мира. Его присутствие пузырилось и растягивалось, когда оно тянулось к конкретной форме. Оно шипело и плевалось, с завистью разглядывая тело человека-волка.
Его грудь болела от того, что она вмещала изменчивый образ, подпитывала его трансформацию, вмещала его, пока он так быстро начал приближаться к версии самого себя, бродящей по существованию, способной действовать независимо. Он хотел продолжить свой натиск, но просто покачнулся.
Глаза человека-волка сузились. Вокруг существа Бездны плотный шторм Бездны выстроился в определённый узор, подавляя усилия образа. Однако широта образа продолжала расширяться. От своего первоначального основания он теперь брал и забирал от мира, чтобы построить себе новую жизнь.
Сердцебиение тишины приближалось, стремясь вырваться в реальность. Размытые формы волнами расходились по краям растущей тьмы, тень, отброшенная на пространство, прежде чем образ переступил порог. Пока его образ продолжал пробиваться сквозь ограничивающие слои Бездны, Он увернулся в сторону, чтобы избежать нескольких вялых выбросов концентрированной Бездны от символов. Когда образ проходил через опасный переход, Его способность двигаться вернулась.