Но это оставляло ему мало возможностей для взаимодействия с остальным миром. Это была просто холодная амбивалентность.
Затем появилась искра ярости, воспламенившая Шала. — Ты думаешь
Шал не спешил, растягивая слова, медленно поднимаясь. — Ты думаешь, это все искупает? Все то время — каждый час, когда ты был нам нужен, а тебя просто не было рядом?
Со скоростью, рожденной гневом, Шал нанес удар. На этот раз он двигался с гибкой грацией его и стиля Двойного Клыка Пронто, но сочетая это с принципами Стиля Призрачного Копья. То, что он потерял в неизбежности, Шал вернул в неумолимом, адаптируемом наступательном стиле, который, казалось, доставлял проблемы даже Аэмонту.
И снова копья Шала и Аэмонта сошлись в танце, но на этот раз Шал был готов. Это был танец, к которому он готовился всю свою жизнь. И ценой удара копьем в бедро его копье снова выстрелило в сердце Аэмонта.
Глубокая печаль, глубокий страх, глубокая настороженность, как мертвый бассейн соленой воды, подтачивающий его волю каждый день.
— Я могу взять обоих мальчиков, — сказал мой старый друг Хельтинг, положив руку мне на плечо.
— Нет
Решимость.
— Я не хочу, чтобы эта штука приближалась к моему сыну. — Мои глаза затвердели, и я повернулся, чтобы уйти.
Шал упал на колени. Он очень живо помнил, как его отправили жить к друзьям семьи, а Пронто остался с Хельтингом, изучая копье гораздо более непосредственно. Конечно, Пронто был первенцем, так что это имело смысл, но
— Эта штука? — прошептал Шал. Он был всего лишь мальчиком, когда все это произошло. Почему почему? Глубокие страхи его детства вернулись с новой силой. Каждый день он задавался вопросом, не было ли с ним что-то не так, что-то другое, что-то проклятое, что держало его так далеко от всех неужели это чертова правда? Ты действительно выместил свой гнев на ребенке?
Аэмонт молча смотрел на него. Затем он поднял копье, его лицо расплылось в улыбке.
Рендидли в третий раз впечатали в землю, и у него полностью выбило дыхание. Азриэль кивнула, как будто довольная.
— Действительно, это шокирует. Я бы подумала, что такие тренировки со временем перестанут быть эффективными. Но ты быстро восстанавливаешься и учишься еще быстрее. Ты, наверное, самый талантливый человек, которого я когда-либо видела не считая Драка и меня, конечно.
— Конечно, — проворчал Рэндидли, с трудом поднимаясь на ноги.
Азриэль внимательно посмотрела на него. — но я все еще не чувствую от тебя упорства в этих боях. Что и понятно, учитывая мой уровень контроля
Сердце Рендидли ухнуло в пятки. Эта психованная убийца, которая активно направляла свое копье к его сердцу, чтобы проследить за ним, когда он уклонялся, говорила о своем контроле!?!?
Она продолжила говорить. — но также ты кое-что сдерживаешь. Я чувствую это.
Почесав голову, Рендидли пожал плечами. Конечно, были и другие навыки, которые он мог использовать, в частности, (Вдохновение), но он не мог использовать его сейчас, очевидно, поскольку он сжег его, чтобы выжить против Черного Копья. Но это была карта, которую он мог использовать в бою.
Но Азриэль, казалось, приняла это, кивнув самой себе. — Вероятно, это к лучшему мужчина без секретов недолго будет удерживать внимание женщины. Начнем снова.
Все ее тело расплылось, и Рендидли бросился выставлять защиту.
Глава 268
Насвистывая тихую мелодию, старик шагнул вперед. Мир вокруг него поплыл и изменился. Он шагнул еще раз, и снова земля под ним сдвинулась; там, где он только что был на лесной тропинке, он теперь стоял на вершине горы. На этот раз сдвиг был более резким, земля под ним треснула, когда он закончил движение, не выдержав силы его шага.
Само свистение было без мелодии, но дикие животные поблизости, и даже монстры, почувствовали глубокий озноб в костях, когда услышали его, инстинктивно съеживаясь от страха и прижимаясь к земле. Но, к счастью, это тут же прошло, и те, кто слышал это, выпрямились в замешательстве, гадая, не была ли эта странная, инстинктивная реакция просто разыгравшимся воображением.
Но старик продолжал шагать, и ни один волосок в его прическе и бороде не был взъерошен ветром. Он был безупречен, с легкой улыбкой на лице и прерывистой мелодией на губах.
Шаг.
Затем старик остановился, и это приземление образовало прогалину в том месте, где когда-то была густая чаща деревьев. Сломанные стволы не просто разлетелись в стороны, а были уничтожены его шагами, такой была сила, с которой он прибыл в это место.
Сквозь слои и слои морщин глаза старика заострились.
— Дирдун — сказал старик с явным отвращением, его глаза делали расстояние между ним и его целью несущественным. Он всегда не любил приезжать в Северный регион. В отличие от некоторых его соотечественников, которые считали, что местные стили уступают стилям центральных регионов. Очевидно, это не так, как бы другие старейшины ни стонали и ни ворчали по этому поводу.
Север был ничейной землей в течение нескольких поколений, прежде чем некоторые из стилей Центрального региона перебрались в менее упорядоченное место. Те, кто ушел, возможно, не были самыми сильными, но они смогли прийти на Север и захватить власть. Сомнительно, что какой-либо из изнеженных стилей Центрального региона, ведущих себя так надменно, смог бы сейчас сделать что-то подобное.
Нет, причина, по которой он не любил этот регион, заключалась в том, что здесь жил определенный человек, которого старик все еще немного боялся, хотя старик был почти уверен, что тот умер много лет назад.
Но все же, если бы этого можно было избежать, старик сделал бы это. Ему не доставляло никакого удовольствия находиться здесь. Аэмонт, причина всех этих неприятностей, тоже родом с Севера.
Сделав еще несколько шагов, которые подвели его очень близко к Дирдуну, вероятно, всего в нескольких милях, старик вздохнул и кое-что потерял. Его волосы стали более растрепанными, осанка менее прямой, властный вид вокруг него исчез.
Затем он снова вздохнул, и его поза изменилась с уверенной на слабую. Вместо той силы, которой он был, мужчина казался просто стариком, мишенью для злобных нападений.
Теперь, когда его шаги стали значительно менее эффективными, Джерроарк Чар, нынешний лидер прославленного стиля Бесконечного жара из Центрального региона, медленно направился к Дирдуну, каждый шаг едва ли покрывал несколько футов.
То, что первоначальная группа, которую он послал для расследования, пропала, ускорило его график. Смерть его племянника была досадной и удивительной, но раздражающий мальчишка, который возобновил престиж стиля Призрачного копья, был не главным, а просто злобой со стороны Джерроарка. Ученик не был целью Джерроарка целью был мастер.
Теперь, когда до этого дошло пришло время ему вмешаться лично. И раз и навсегда узнать секрет Аэмонта.
Я избегаю этого мальчика как можно больше. Обоих их, если честно. Оба моих сына оба они так много пережили. Но для меня один из них просто загадка, а другой — монстр.
Находясь на передовой, я могу потеряться в смерти, бледном отражении иного мира, в который отправила меня Лукреция, но он мне знаком, и если не утешает, то всепоглощает. В эти моменты мои мысли не разрываются на части из-за бессмысленного беспокойства.
Но приходят письма о них обоих. Хэлтинг, дурак, говорит о потенциале Пронто, о скорости, с которой он учится Но, конечно, он учится быстро. Но, конечно, он образцовый. Разум внутри этого тела Интересно, что им управляет. Какие желания, какие порывы.
Раз за разом я думал предупредить Хэлтинга но он бы не послушал. Он верит в свои силы. Он не может знать, каким оружием обладает Пронто.
Что касается другого сына того, которого Пронто назвал Шалом все, что я слышу в письмах, это то, какой он мягкий, какой добрый. Это приводит меня в замешательство.
Оба ли этих мальчика все еще мои сыновья?
С хриплым вздохом Шал вырвал копье из груди Аэмонта, и призрачная фигура упала на землю.
— Как ты смеешь, — прорычал Шал, тяжело дыша и стоя над Аэмонтом. — Как ты смеешь. Мы мы любили тебя! Мы все еще были твоими сыновьями? ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ТАК ГОВОРИТЬ. Ты вообще когда-нибудь был нашим отцом? Ты бросил нас на произвол судьбы, ты
Но затем фигура Аэмонта изменилась и превратилась в странный сгусток энергии. Земля начала дрожать, и маленькие клочки поплыли вверх, чтобы присоединиться к этому сгустку, который начал угрожающе вращаться. После нескольких минут этого, когда Шал просто молча смотрел, он снова опустился на землю, снова сгустившись в фигуру Аэмонта.
Но этот Аэмонт был более твердым, более реальным. И воздух вокруг него ощущался совершенно иначе. От него воняло смертью и страхом. Глаза Аэмонта тоже были другими, более глубокими, более пристальными, когда он смотрел на Шала, который все еще дрожал от пережитых эмоций.
— Если у тебя есть сила тогда возьми ответы у меня, Шал, — медленно сказал Аэмонт, поднимая копье. — Этот твой стиль позволь мне сокрушить его.
— Ты, гребаный — выплюнул Шал, скрипя зубами. Но он не мог подобрать слов, чтобы закончить предложение. Это все, что Аэмонта всегда волновало, когда он приходил, сила Шала. Его преданность, его мощь. И мощь была в некотором роде желательна, Шал не спорил с этим, но он всегда беспокоился, что то, как Аэмонт обращался с ним несколько отличалось от того, как Аэмонт обращался с Пронто.
Что Шал теперь знал наверняка. Аэмонт считал Пронто каким-то монстром а Шала — слабым. Именно поэтому его и отослали. Именно поэтому
— Гаа! — завопил Шал, высвобождая свое нарастающее разочарование, позволяя ему раствориться в насилии, подпитывая свое тело в дикой атаке.
Сразу после удара Шал понял, что изменения в Аэмонте не были просто поверхностными. Его тело казалось более плотным, но в нем также не было никакого присутствия, когда Шал набросился на него, оно исчезло
и появилось позади него.
Стиснув зубы, Шал развернулся, но Аэмонт уже исчез, оставив неглубокий порез на спине руки Шала. Снова и снова Аэмонт двигался и появлялся, нанося быстрые удары, целясь в слепые зоны и сухожилия, стремясь вывести Шала из строя своими ударами.