Как только Рендидли стабилизировался и начал сопротивляться порочной значимости этого места своим собственным (Ядром Эфира), воздух перед ним замерцал. Сначала это был лишь силуэт, но затем детали обострились. Рендидли увидел гуманоида с высокой осанкой и широкими плечами, с торчащим бурым мехом, покрывающим большую часть его тела, и свирепыми глазами.
(Комендант Вик) стоял перед Рендидли и улыбался.
Ты — прошептал Рэндидли, но затем вздрогнул от того, как сильно эхом отозвалось это слово в этом месте. Туман вокруг него начал дрожать.
Несанкционированное дублирование: эта история была взята без согласия. Сообщайте о замеченных.
Беззвучно (Комендант Вик) усмехнулся. Затем он начал издавать странный стон, от которого у Рендидли зазвенело в ушах. Это не было речью в прямом смысле, но Рендидли понял, что это тип связи. Рот Вика даже не шевельнулся, когда он издавал это сообщение. Просто эта интонация, вибрирующая на его коже, казалась такой знакомой; это было истинное воплощение мертвого (Коменданта Вика).
Рендидли сузил глаза, пытаясь уловить детали сообщения. Звон в ушах усиливался —
Рендидли почувствовал, как мягкие руки сдавили его уши. Потрясенный внезапным присутствием, Рендидли развернулся и посмотрел в лицо своего отца, Иезекииля Гостхаунда. Он твердо покачал головой и открыл рот; его голос был лишь чуть громче шороха сухих листьев, волочащихся по бетону. Слышать и понимать голос мертвых — значит
мертвым. Это своего рода Истина в этом месте. Добро пожаловать, Рэнд.
Рендидли почувствовал, как его сердце сжалось. Он посмотрел на знакомое лицо отца. Ребенок, которым он когда-то был, пробудился, посылая дополнительные импульсы через его (Ядро Эфира). Возможно, он прорубил себе путь сквозь тьму своего сердца, чтобы контролировать подсознание (Альфа-Космоса), но шрам от развода родителей все еще сидел в его груди. Увидеть Иезекииля сейчас было для него полной неожиданностью.
Тем более что это подтверждало смерть Иезекииля. Ни слова не произнеся, вместо того чтобы позволить своему ненасытному (Навыку Души) пожирать других ради силы, Иезекииль уморил себя голодом. Он иссох, упрямо отказываясь утолить свой голод.
Тц, всего лишь испытание между братьями, — произнес (Комендант Вик) с некоторой ноткой кислости. Однако эта эмоция была заглушена такой же мягкой артикуляцией реальных слов. Его глаза вспыхнули, когда он рассматривал Рэндидли. — Тем не менее, не могу отрицать, ты быстро вырос, брат. Хе-хе, даже заставил Мать Девик съесть свой кулак. Даже из-за могилы я болел за тебя.
Что происходит? — выпалил Рэндидли, гадая, не ловушка ли это, оставленная Лапласом, смешивающая поток времени. Однако, прежде чем он смог продолжить эту мысль, он напрягся, поскольку его слова снова разнеслись во все стороны.
В то время как эти два фантома говорили мягкими тонами, его слова содержали звонкий отголосок жизни. Клубящиеся вокруг них туманные массы зашевелились. Движения в углу глаз Рендидли усилились. Он чувствовал, как вокруг них мелькает все больше теней, приближаясь все ближе. Они не издавали ни единого звука, эти странные тени мертвых, хотя Рендидли слышал их стонущие призывы, звенящие в его ушах.
Его взгляд обострился, прежде чем две тени смогли ответить ему. Давление значимости внутри трупа Пайн оставалось экстремальным, но оно не наносило ему вреда. Он посмотрел от одной к другой. — вы здесь, чтобы остановить меня?
Напротив, — усмехнулся (Комендант Вик) и отвесил Рендидли изысканный поклон. — Мы будем твоей почетной гвардией. Идем, Рендидли Гостхаунд, давай вместе взоберемся на все трупы в истории (Нексуса).
Рэндидли, все еще сбитый с толку, повернулся к Иезекиилю. Его отец закатил глаза. — Игнорируй его сарказм; его замечания верны. Мы действительно здесь, чтобы помочь тебе на твоем (Пути). У тебя есть два преимущества. Во-первых ты уже отбросил свое тело. Те, кого могла бы соблазнить твоя жизненная кровь, не смогут устроить засаду просто легенде. И во-вторых
Иезекииль посмотрел вверх, на водоворот мерцающего света вдалеке. Даже сквозь туман это была ясная цель. — Больше всего мертвые негодуют на тех, кто отказывается умирать. Сравнивая вторжение от тебя и существо, хвастающееся тем, что оно (Вечность) ну, вместо того чтобы любить тебя, мы просто ненавидим Лапласа больше —
Взрывной удар в вышине трупа Пайн отозвался эхом с достаточной силой, чтобы заставить туманные массы даже в самом низу этого места задрожать и немного отступить. Глаза Рендидли метнулись вниз, отслеживая движение, и его зрачки расширились. В тот краткий миг, когда окружение не было скрыто, он увидел слоистые ряды мертвых, ожидающих с тусклыми глазами, чтобы идти на войну. Некоторые были призраками, некоторые — скелетами с висящей на костях плотью, некоторые имели архаичную броню, некоторые были обнажены.
Но когда он посмотрел на них, мертвые перестали смотреть вверх на источник беспокойства и стали взирать на него с терпением тех, кто живет в могиле.
Мы должны идти, Рэндидли, — прошептал Иезекииль. Он проследил за взглядом Рендидли и слегка улыбнулся. — У тебя есть (Пагубный Вальс Эребуса). В этом месте мы дадим тебе величайшее вообразимое оружие для этого (Навыка). Ты будешь Эребусом во плоти, скользя на волне трупов, чтобы взойти на вершину этого существования.
Когда его отец говорил, Рендидли почувствовал легкое дрожание в окружающей значимости. Хотя внутренняя среда Пайн представляла собой опустошительный шторм течений, это заявление имело силу изменить все эти энергии. Действительно, мертвые предлагали Рендидли нечто очень ценное.
Но легкость получения предложения оставила его в некотором недоумении. И поскольку его горе по безмолвно ушедшему отцу все еще жгло и сжимало его грудь, он не мог не спросить: — Я могу понять желание помочь отбить Лапласа, но почему вы прилагаете столько усилий, чтобы помочь мне?
Лаплас смешал бы границы времени. Что, мы просто должны сидеть сложа руки и принять, как он стирает границу жизни и смерти? — (Комендант Вик) скрестил руки на груди.
Иезекииль просто посмотрел на Рэндидли. — Это услуга, которую тебе придется оплатить. Здесь нет никаких уловок. Ты, естественно, поймешь нашу просьбу, когда отправишься в центральную область Пайн.
Еще один мощный взрыв эхом отозвался сверху. Рендидли все еще не совсем понимал действия мертвых здесь, но он стиснул зубы и кивнул. И Иезекииль, и (Комендант Вик) быстро взмыли вверх, поэтому он оттолкнулся от земли.
Спонтанно Рендидли почувствовал, как (Ужасный Гомункул) проявляет его (Плащ Тысячи Безсветных Горизонтов). Проклятые и сломленные призраки, роящиеся в трупе Пайн, запрыгнули на его фалды и взмыли с ним вверх, размахивая сломанным оружием и крича стеклянными глазами.
Они набирали скорость, взмывая вверх сквозь туманное пространство, намереваясь сокрушить захватчика.
Глава 2419
Сквозь туманную пелену трупа Пайна Рендидли следовал за двумя призрачными проводниками вверх, к водовороту света и ожидающей его там Вечности. Однако уголки рта Рендидли постепенно опускались. Даже если эти двое и бесчисленные фантомы, следующие за Рэндидли, были гостеприимны, быстро стало ясно, что сам труп Пайна — нет.
Группа рванулась вверх, и Рендидли почувствовал, как его тело пронзило какую-то невидимую границу. Она почти не оказывала ему сопротивления — он прошел сквозь нее без малейшего усилия. Но сам опыт прохождения барьера заставил его понять прежние комментарии призраков о важности того, чтобы уже отбросить свое физическое тело.
Глаза Рендидли сузились, когда он посмотрел вверх: над ним висело много пространства.
Это место словно Облик Одержимости. Десять отсечений, чтобы изолировать и достичь полностью сфокусированного состояния. Но в данном случае отсечения — это границы которые ограничивают ужасающую мощь Пайна .
Так его гниющая плоть не просто сокрушает Нексус .
За первой преградой ждала значимость почти вдвое плотнее, чем в исходной области Пайна. Но по-настоящему ужасающим дополнением было ощущение разорванного и истерзанного Эфира, ожидающего за первой преградой. В сочувствии этой раненой энергии, несмотря на недавнее воссоединение двоих, нарушенная связь между Рендидли и Шалом болела.
Колючая значимость раздирала кожу Рэндидли, но он стиснул зубы и проталкивался вперед. Его импульс посылал волны энергии наружу, которые отскакивали от широкого бурлящего моря и обрушивались обратно на него. Туман ворочался и клубился. Но, полагаясь на мощные и развитые Характеристики, которые он накопил, Рендидли пробивался сквозь эту дикую энергию. Каждый удар омывал его тело, и небольшая часть этой энергии направлялась в его Ядро Эфира.
Чем быстрее вращалось его Ядро Эфира, тем более ценный полупрозрачный Эфир он производил. И по мере того, как процесс очистки усиливался, в потоке его Эфира начали появляться маленькие мерцающие отблески цвета. Если ничего другого, то давление трупа Пайна способствовало бы его собственной устойчивой эволюции.
Также, когда он пробивался вперед, три его образа зашевелились и потянулись, готовясь к более опасным испытаниям. Каждый из них оттачивал свои индивидуальные ноты эмоционального резонанса, в то время как Рендидли преодолевал значимость одной лишь плотью. Непоколебимая решимость Иггдрасиля, неистощимая жажда Певицы Небытия и яростное нежелание Ужасного Гомункула — все это придавало силу его движениям.
Ужасный Гомункул показал особенно сильную реакцию на волны плотной значимости, которые обрушивались на него. Часть его энергии продолжала направляться на оказание давления на пылающее упрямство Шала, которое он держал в руке для сохранности. И все же образ достиг все большего и большего резонанса со всеми собранными проклятыми и отошедшими душами, которые текли вверх в его тени, используя Рендидли как острие клинка для восхождения сквозь труп Пайна.
Сначала пришло ощущение и тяжесть этих маленьких душ, все они имитировали движение Рендидли немного позже. С его могуществом (Привилегии Полу-Шаллы) Рендидли произвел сотню, тысячу, пятьсот тысяч небольших корректировок в упорядочении душ. В их волнистом потоке начал проявляться узор. И даже тогда, бесчисленное множество других следовало за ним во все растущем потоке бесплотной ярости.