Сложной частью перевода было эмоциональное Проявление. Ужасный Гомункул, Мрачная Химера до него и Серое Существо до этого не были существами эмоций. Этот конкретный ужас был рождён необходимостью, болезненными экспериментами Существа по созданию своего рода Чуда. И Истрикс преуспела; нынешнее существование Рендидли было тому доказательством. Ничем иным, кроме обычных материалов, она выковала сосуд. Но что этот успех значил для него? Нить Истины, по которой он мог бы следовать к Вершине, должна была быть осязаемой.
Что чувствовал Ужасный Гомункул по поводу того, чем он стал?
Прежде чем он успел даже начать отвечать на вопрос, книги прибыли, трепеща страницами. На этот раз Ужасный Гомункул поднял левую руку и сжал кулак. Вместо того чтобы отклонять и защищаться, он действовал; так он и процветал до сих пор. Бурный плащ завыл тысячами голосов. Пряди нежелания мёртвых влились в этот кулак.
Когда он нанёс удар, выступы на левой руке начали излучать интенсивный свет. Рендидли почувствовал пробуждение значимости Хелен в конечности, сплошную злобу и насилие. Мёртвые одобрительно заревели. Поглощённое господство времени было высвобождено в сфокусированном взрыве, хлынувшем через кулак.
Временные волны достигли своего апогея, создавая видимый вихрь силы.
Костяшки кулака встретились с краем этого конвоя томов и раскололись. Свет затрещал и погас. Рендидли почувствовал пронзительное чувство тревоги от Сульфура, когда передняя часть руки разбилась и взорвалась под объединённой силой. Ужасный Гомункул издал ужасающее шипение, когда его тело отбросило на небольшое расстояние назад
И отскочило от слегка эластичного последнего барьера перед Пайном.
Рендидли почувствовал, как его сознание начинает отделяться от болей его тела. Частично это было отречением от его реальности, но другая половина заключалась в расширяющемся диапазоне его умственных способностей. Так много процессов разделились и работали параллельно друг с другом. Мысли, связанные с зажиганием и подпиткой его различных образов эмоциональной силой, были отгорожены, в то время как другая часть его внимания управляла его Ядром Нижнего Мира. Третья часть помогла стабилизировать Ужасного Гомункула через рану Сульфуру, направляя кипящее золотое тепло, которое Иггдрасиль могла выделить, в самые худшие из ран.
И всё же последняя часть просто наблюдала. Эта часть Рендидли рассматривала Ужасного Гомункула холодными и невозмутимыми глазами. Она продолжала наблюдать и искать Путь вперёд.
Почему ты прилагаешь столько усилий? Чего ты пытаешься достичь?
И каково будет, если ты начнёшь верить, что потерпишь неудачу?
С мощным физическим отскоком от удара, Сульфур вытянул кинетическую энергию из своего костного мозга и быстро начал восстанавливать левую руку. Жидкая энергия стала глиной от левого локтя, снова сплетаясь в подобие предплечья. Иггдрасиль укрепилась в своих корнях и ветвях, отталкивая том, который она выдерживала, и высвобождая больше энергии для помощи в процессе исцеления. Полдесятка энергий скользили в форму Ужасного Гомункула, когда он, спотыкаясь, двинулся вперёд после отскока от последнего барьера.
Почти прервав собственное успешное улучшение образа, Певица Пустоты издала пронзительную арию ненависти, когда четыре тома наступали. Когда они оказались перед Ужасным Гомункулом, прежде чем тот успел полностью восстановиться, её голос усилился, пока она не показалась одержимой. Раненый Ужасный Гомункул едва успел поднять взгляд, когда временной вихрь врезался в образ. Ещё больше мёртвых и проклятых просочилось сквозь разорванные остатки Плаща Тысячи Безсветных Горизонтов.
Что ты будешь делать?
Та торжественная часть Рендидли спросила свой последний образ, ища его собственный Путь к Вершине.
Когда болезненные столкновения неизбежны, когда тебя толкают к пределам Что ты чувствуешь?
Орбитальные луны вокруг книг начали светиться. Сквозь дымку разбитого пространства и жидкого времени Рендидли мог видеть нависающую форму Лапласа, приближающуюся за своей мощной атакой.
Ты жёсткий? Сломаешься ли?
Ужасный Гомункул издал низкий стон и рубанул правой рукой. Когти на секунду вонзились в опасный временной импульс, но затем были вырваны и скручены, пока пальцы не отломились. Из обрубков хлынула кровь, но большая часть этого небольшого выброса была потеряна, когда конвой двинулся вперёд и врезался в грудь Ужасного Гомункула. Во второй раз образ был отброшен к слегка эластичному барьеру.
Ты податливый? Изменишь ли ты свою первоначальную форму?
Справа от Рандидли, с поля боя между Иггдрасилем и первым томом, звук трепещущих страниц становился всё громче. Но как бы неистовствовал временной том, он не мог прорваться мимо Мирового Древа. Изумрудная крона зашуршала, высвобождая оглушительный импульс шума, который подавил книгу. Всё больше и больше золотых жил энергии змеились наружу, пытаясь помочь Ужасному Гомункулу
Певица Пустоты нашла чистую ноту, идеально воплощающую её уничтожающую музыку. Она разрезала и разорвала все волны временной силы перед собой. Даже пауза, поддерживаемая Пантеоном, дрогнула под этой силой. Несколько полумесяцев скользнули в сторону, выйдя из пространства её тома, и задели конвой.
Атака едва оставила вмятину в водовороте центральной атаки. Но едва было достаточно, чтобы небольшая трещина в вихревом временном потоке повернулась в направлении Ужасного Гомункула и дала ему лишь долю секунды, чтобы вдохнуть.
Незначительно, но оно исцелилось. Небольшое количество мышц и деталей извивалось, возвращаясь в чёрный цвет.
Затем конвой врезался в его грудь, временные волны сжимали образ с одной стороны, в то время как барьер Пайна неохотно уступал с другой. Мысли Рендидли задрожали, и затем он был там, его сосуд и Ужасный Гомункул наложились друг на друга, последняя защита, прежде чем Лаплас смог бы заразить весь Нексус своим ужасным образом мирового состояния.
Его тело было основой этого оборонительного усилия.
Эта отдельная наблюдательная часть Рендидли внезапно обнаружила себя в роли Ужасного Гомункула, усмехающегося образа, наполненного диким ликованием, которое, казалось, совершенно не соответствовало текущей ситуации. И всё же он чувствовал, как оно бурлит в его груди. Это был ответ на вопрос, который он задавал себе снова и снова, но ответ, который не имел особого смысла.
Что я чувствую?
Рендидли поднял голову и рассмеялся, даже когда тиски сжимались вокруг него. Образ Ужасного Гомункула задрожал и изменился. Маленький шарик упрямства, который он взял у Шал, подвергался давлению, пока не засиял, как пылающий, зажигательный алмаз.
Он чувствовал нежелание. Он чувствовал несправедливость. Он чувствовал мстительность. Он чувствовал вызов.
Ужасный Гомункул открыл рот и проглотил бусину света, которую он получил от Шал. Его эмоции начали петь, когда он готовился форсировать вопрос создания Великой Судьбы.
Я чувствую, что мне просто нужно Развиваться .
Кривая ухмылка была нарисована широкими мазками на его лице.
Остальное само уладится .
Глава 2427
Гореть – значит существовать. И этого было достаточно.
Ощущение странно оседало на ней, но не было неприятным. Она стала воплощением огня в огромной пещере. Мерцающий свет великолепных языков пламени, лижущих её тело вверх и вниз, создавал яркие всплески цвета. Каждое её движение проявлялось как красота. Она плыла в радужных огненных языках, существо, полное цели и эмоций. Чем больше она следовала этому ощущению, тем больше и величественнее становилась.
Пещера, казалось, простиралась над ней бесконечно вверх. Чем выше она росла и чем шире раскрывалась, чтобы расширить свои прекрасные проявления, живое воплощение свирепого огненного шторма, охватывающего всю область, тем больше помещение, казалось, расширялось, чтобы вместить её. Не ограничивающим образом, а просто становясь подходящего размера, чтобы вместить её бесчисленные ипостаси.
Она чувствовала себя полной и цельной, впервые в жизни. Она чувствовала себя готовой сделать следующий шаг. Наконец-то она станет той женщиной, которой всегда должна была быть.
Огненный пейзаж задрожал. Единственная проблема заключалась в том, что теперь, когда она была здесь, готовая броситься к любой цели
Она не могла вспомнить, почему и как она сюда попала
заставляло
пламя ярости, бушующее в её существе, кипеть. Разочарование и решимость боролись в её груди—
Подождите, грудь? У неё была грудь? Жар залил её щёки, которых у неё тоже не было. Она должна быть просто гигантским слиянием различных эмоциональных огней. И огромной разрушительной силы—
Ну, в любом случае, она была
в ярости,
потому что, казалось, всегда спотыкалась на этом шаге. Это шатание казалось знакомым. Пламя клокотало и поднималось выше, ища подсказку. Какие-то намёки на то, каким должен быть следующий шаг. Она осознавала маленький огненный кулак, который плавал сквозь
пламя, имитацию, чужую, но давно переставшую прислушиваться к этому пламени: это пламя было невыносимо самовлюблённым.
Пламя свернулось, словно сжимающаяся рука. Рука, которая могла дотянуться и вонзить свои пальцы в любую цель, если она того пожелает.
Так что я могу—
И тут он появился. Светящееся сознание, прикоснувшееся к её плечу. Спокойное, прохладное, знакомое и мгновенно достаточное, чтобы расслабить её напряжённые плечи.
Девик,
пора.
Он прошептал ей. Он смотрел на неё с благодарностью.
Мне нужна твоя сила.
Всё твоё,
ответила она. Огненная рука расслабилась; она предложила свой приз, мерцающий на прекрасной ладони изваянного пламени. Она почувствовала шипящее ощущение обрушения, поскольку большая часть её эмоциональной силы потекла через их связь и наполнила его, приглушая пламя, пока огненный шторм не исчез, и она не стала просто женщиной с длинными рыжими волосами.
Ну, не просто
какая-то
женщина — пробормотала Девик. — Потрясающая красавица по люб