Затем все снова изменилось. В тусклой темноте появился еще один свет. Внезапно носитель короны стал мрачным жнецом. Он потянулся к миру и схватил его, и медленно все увяло и умерло. Это была реальность. Как ни странно, у этого короля вдруг появилось лицо Альты.
— Иметь власть — значит потреблять. Те, кто потребляет больше всего, будут контролировать, чем закончится этот мир
Рендидли содрогнулся, выводя себя из тренировки с образами. Ощупав свою Ману и Выносливость, Рендидли открыл глаза и снова посмотрел в темноту. С большим усилием воли он держал все в тишине. Ничто из его сущности не просачивалось из его тела в темноту, чтобы отразиться обратно в нем.
Но, возможно, это было неправдой, не так ли?
Медленно эти странные светлячки выплыли из темноты, дрейфуя вокруг Рандидли. Полуприкрыв глаза, он ждал, пока один из них подплывет ближе. Частицы света двигались случайным образом и исчезали так же быстро, поэтому это заняло много времени. Минуты тянулись медленно, его Навык напоминал ему о каждой потраченной впустую секунде. И все же Рендидли не оставлял это странное отвлечение.
Это были пришельцы. Откуда они взялись? Почему Рендидли их видел? Они были из комнаты? Они были из странного Эфира этого мира? Или
Были ли они чем-то еще? Чем-то странным, зловещим или непостижимым?
— Ты слишком долго здесь находишься, — прошептал Рендидли сам себе. — Твои мысли становятся мелодраматичными.
Этих слов было достаточно, чтобы рассеять эти огни. Чего угодно было достаточно, чтобы отогнать эти огни. Итак, чернильная жидкая тьма снова потекла обратно. В этом и заключался трюк, не так ли? Подобно газу, люди и образы расширяются, чтобы заполнить предоставленное им пространство. Сначала, когда он был здесь один, его собственные образы распространились и заполнили пространство вокруг него. То, что он думал внутри, распространилось, чтобы заполнить снаружи.
Но затем чувствительность Рендидли к образам стала более глубокой. Его Контроль наконец привык взаимодействовать с образами. Поэтому он мог контролировать себя, чтобы втянуть эти образы обратно в себя.
Что же тогда осталось расширяться, чтобы заполнить воздух?
После пятнадцати минут самоконтроля эти странные огни вернулись. Рендидли думал о них как о огнях, потому что это были отклонения, которые содержали вещество и цвет. Но это были образы, не так ли?
По совпадению, один из них образовался перед левым глазом Рандидли. Его изумрудная радужка расширилась, когда зрачок сжался. Он посмотрел и увидел внутри.
Старик стоял рядом с большой собакой, настолько большой и лохматой, что вполне могла быть волком. Она тяжело дышала, высунув язык изо рта. Скривившись, старик взвалил изношенный топорик на плечо.
— Двигайся быстрее, Эймс. Дождь надвигается.
Они ускорили шаг. Очень скоро старик добрался до рощи деревьев, деревьев настолько больших, что на то, чтобы обойти их, потребовалась бы минута. Эти деревья тянулись почти на пятьдесят метров в небо.
Сплюнув на руки и потерев их друг о друга, мужчина подошел к огромному дереву с маленьким топориком. Его лезвие было размером всего лишь с кулак. Очевидно, что он не мог
Глаза мужчины внезапно стали острыми точками красного света.
— Раступись предо мной, о дерево, —
Мужчина взмахнул топориком. Весь странный мир, который видел Рандидли, начал дрожать. Лезвие топора не изменилось, но весь мир, казалось, сжался, когда он резал вперед. Без всякого сопротивления он прорезал ствол, и импульс этого удара продолжился.
Он был несравненно острым. Настолько острым, что все вокруг Рендидли начало распутываться. В какой-то момент мир развалился на части, а затем и план существования. Когда не осталось ничего, кроме Рандидли, его тоже разрезали
— Черт возьми, — выругался Рандидли, выплеснув всю Выносливость, которую он накопил за последнее он проверил свой Навык.
Он смотрел на этот странный маленький образ почти час. И в действительности, все, чем он был вознагражден, была ужасная головная боль.
Выдохнув, Рендидли откинулся на камень. Это не было чем-то большим или долгим, что Рендидли увидел в этом осколке времени, пойманном в этой булавочной головке жизни. Мужчина в нем казался человеком, но судить об этом было уже трудно. Действительно ли Рендидли все еще человек?
Но странным было то, что когда старик взмахнул своим маленьким топориком, он не думал, что топорик острый или мощный. Нет, у старика просто промелькнула мысль, что связи, которые держат все вместе, слабы.
Когда он взмахнул, это не было подавляющим. Это было напоминание о хрупкости отношений и достижений. Всего за один взмах тысяча миров могли измениться, поскольку они вспомнили свою собственную слабость.
Как странно. Размышлял Рандидли. Откуда это взялось?
Это послужило странной заточкой его собственных образов, почувствовал Рандидли. После того, как он увидел, как этот странный старик наносит удар по дереву, которое в сто раз больше его самого, это вселило в Рандидли, что хитрость заключается не в том, чтобы подавлять мир образом. Или, по крайней мере, это не было необходимым.
Скорее, все, что вам нужно сделать, это убедить мир в том, что вы честны. Искренний образ может изменить мир.
Тем не менее, головная боль, казалось, не проходила, даже когда Рендидли медленно отстранился от своего сосредоточения и дал своему мозгу время отдохнуть. Если бы Рендидли мог найти больше образов в этих мотыльках света, тем лучше.
Но прямо сейчас
У него не было времени играть.
С усилием воли Рендидли поднес руку, чтобы посмотреть на нее.
Глава 734
В плане Рендидли был один шаг, который представлялся самым сложным. Это не создание массива, чтобы освободиться из этой тюрьмы, и не создание сада для выращивания растопки, чтобы видеть, что происходит.
Нет, из всех задач, самой сложной Рендидли казалось создать искру, которая разожжёт этот огонь.
Поначалу Рендидли совсем упустил это из виду. В конце концов, даже если он ослаблен, у него есть несколько (Навыков), которые производят огонь. Хотя он не мог продемонстрировать всю силу таких (Навыков) прямо сейчас, он все еще мог производить огонь.
Но потом Рендидли попытался. И хотя он мог достичь коротких вспышек пламени
Достаточно ли этого, чтобы зажечь его растопку?
Короткие вспышки тепла хороши для нанесения урона и быстрого лишения чего-либо влаги. Но большая часть этого тепла рассеется или будет поглощена, когда вода в чем-то выгорит. Только после того, как эта вода будет удалена, что-то действительно загорится. Чтобы достичь этого, тепло должно постоянно находиться выше определенной температуры в течение более длительного периода времени.
Это было невозможно с той скоростью, с которой он сжигал (Ману). Следовательно, это нужно было как-то дополнить. Менее полезным вариантом было бы использовать его (Хватку Мирового Семени), чтобы захватить какую-то растительную жизнь, а затем использовать медленно тлеющее растение в качестве части его тепла. В этом плане был смысл, но жар от сжигаемого растения никогда не казался слишком сильным в те времена, когда Рендидли использовал его.
Поскольку первый вариант казался таким непривлекательным, Рендидли сосредоточил большую часть своих усилий на втором плане: усилении огня образами.
Проблема заключалась в сохраняющейся неспособности Рендидли удерживать сильный образ света или огня, в то время как он мог ясно видеть тяжелую тьму вокруг него. Поэтому ему пришлось ждать, пока у него не будет достаточно (Маны), чтобы собрать искру и посмотреть, как он может усилить эту маленькую искру мощным образом огня.
Это было тяжело, в этом не было сомнений. Однако Рендидли уже видел прогресс.
(Зажигательный Снаряд).
Вместо того, чтобы стрелять им, Рендидли просто сжал перегретый брусок металла в своей руке. В этот момент изумрудные глаза Рендидли засияли в темноте. Снова он вспомнил огромную силу мира, сгорающего дотла. Хотя это быстро истощало его силы, в тот период времени огонь поднялся на невероятные высоты силы. Способность огня поглощать и расти не вызывала сомнений.
Но это не то, что Рендидли делал здесь, верно? Нет, Рендидли создавал огонь не для того, чтобы поглощать, а для того, чтобы питать. То, что он питал, было другим огнем, но все же.
Две секунды прошли, и светящаяся рука Рендидли снова погасла.
Задумчиво Рендидли повернулся и посмотрел на потолок. Огонь был силен, и сосредоточение внимания на этой силе было одним из способов улучшить его образ. Другой способ заключался в том, чтобы сосредоточиться на том, как огонь будет выглядеть, ощущаться, звучать и т. д.
Но почему огонь горит?
Поскольку Рендидли прилагал еще больше усилий своей воли против мира, именно этот вопрос мир, казалось, задавал в ответ.
Поэтому он закрыл глаза и позволил себе расшириться. Из своего прошлого Рендидли увидел костры и свечи. Он видел лесные пожары и вулканы. Он видел, как его пальто загорелось, и использовал свои пальцы, чтобы потушить свечу на торте в честь дня рождения.
Его глаза открылись. Огонь горит, потому что это высвобождение энергии. Вещество конденсированной энергии расщепляется, чтобы создать тепло и свет. Рендидли не слишком беспокоился о химической природе каскадной цепной реакции, которая распространяет огонь; достаточно было понять, что вещество разрушается и выделяется энергия.
В темноте Рендидли медленно улыбнулся. Что означало, что это часть цикла. Где другая половина — это энергия, потребляемая для создания вещества. Интересно.
Это не был способ напрямую противостоять (Пепельному Образу) и его влиянию, но Рендидли будет помнить о роли, которую огонь играет в балансировке вещества и энергии.
Но с этой подсказкой путь Рендидли вперед был ясен: что ему нужно было сделать, так это построить вещество того, что горит, если он хотел, чтобы его образ имел настоящий вес. В конце концов, все образы могущественных огней, которые были у Рандидли, исходили от топлива другого масштаба.