Канцлер усмехнулся. — Воистину, у твоей расы мозги мышей. Хорошо, если ты хочешь быть вредителем, не держи зла, если я тебя истреблю.
— Канцлер, — тихо сказал Рандидли. Бегающие глазки другого мужчины повернулись, чтобы посмотреть на него. Казалось, действительно не было иного пути, кроме как либо раскрыть себя как бога, либо продолжать притворяться принцем. Поистине, оскорбительная природа этой путаницы была ироничной. Немногие, кроме Рандидли, могли бы сказать, что они слегка оскорблены тем, что их считают всего лишь принцем.
— Принц, неужели ты должен продолжать защищать этих рабов? — с отвращением сказал канцлер. — Мои планы уже в действии. В Картаке у нас почти восемь тысяч хорошо обученных воинов. К этому времени завтрашнего дня это место будет не чем иным, как могилой. Выжившие будут отправлены на работу. Присоединяйся ко мне, Исмаил. Это твой последний шанс. Ты больше не ребенок. Открой свои глаза на путь мира.
Я даже больше не Исмаил, ты, придурок , — подумал Рандидли. Но вслух он сказал только:
— А что такое путь мира?
В тот же миг глаза канцлера загорелись фанатичным блеском. Сбоку Рендидли увидел, как Лазар тихо разговаривает с какими-то другими фигурами, которые поспешно удалились. Рендидли приготовился к тому, что, как он полагал, будет крайне бесполезным монологом, которому он подвергался. У него было полмысли остановить канцлера, прежде чем тот начнет, но в некотором смысле это взаимодействие все еще было формой наблюдения. Здесь была рука Пепельного Образа, и Рендидли был готов потратить несколько минут в своем Соулскилле, чтобы лучше разобраться в этом.
— Мальчик, я наблюдал за тобой с самого дня твоего рождения, — начал канцлер. — Ты прожил жизнь, свободную от нужды. Ты был в безопасности и образован, любим и избалован. Ты даже не можешь себе представить, какие благословения тебе были дарованы. Я даже могу зайти так далеко, что душа скорее перевоплотится снова в принца, чем родится в такой идиллической утопии, в которой тебе посчастливилось обитать, пусть и недолго. И, как и все, это рухнуло из-за глупости твоих родителей.
— Они разрешили путешествия между землями. Они позволили другим расам поселиться на наших исконных землях. Они разрешили путешествующим Ткачам и технологиям от Сприггитов. И с каждой уступкой их власть угасала. Они стали марионетками. И когда Верховный Король Земляных Големов поднялся до выдающегося положения, они были первыми, кто был раздавлен под его каблуком. Их слабость — Канцлер прижал руки к груди. — Это вызывает у меня отвращение.
Затем он улыбнулся Рандидли, словно пытаясь очаровать его. Это было настолько тревожно, что Рендидли был очень близок к тому, чтобы немедленно остановить этого человека. Но он воздержался, едва-едва. — Ты спросил меня о пути мира, и вот он. Сила. Я думал, что ты извлечешь урок из смерти своих родителей, но ты этого не сделал. Ты просил мира. Ты делал уступки. И только когда сельская местность была в огне, ты наконец набрался смелости, чтобы сражаться, и ты не постоял за себя. Нет, ты пошел плакать к своим экономическим союзникам.
— И после того, как война была выиграна, и тебя провозгласили героем? Земля Монстров медленно умирала. Сезоны меняются в землях. Сезон сбора урожая сокращается в течение последнего десятилетия из-за того, что Сприггиты копаются в нашем Мировом Древе. Бездушные становятся все более могущественными и многочисленными. Слишком много голодных ртов, и не хватает еды, чтобы этот мир продолжал существовать. Приближается великая расплата, и я, со своей стороны, намерен обеспечить выживание Расы Монстров.
— Которую ты сделаешь ценой других рас, — сказал Рандидли. Это не был вопрос, просто подтверждение.
— Дешевая цена, которую нужно заплатить, — легко сказал канцлер. — Тебе было бы противно узнать, какую ужасную цену я заплатил, чтобы достичь нынешнего положения. Жизнь дешева в скудные месяцы, принц Исмаил. Даже ты должен признать это после войны, которую мы только что пережили.
Рендидли посмотрел на человека перед собой. В конце концов, все здесь было им в каком-то смысле. В конечном счете, он был рад, что послушал, пусть и недолго, этого человека. Потому что это была версия его самого, которая была искажена суровыми реалиями мира и оставлена без надежды. Это был результат того, что он позволял своему Соулскиллу действовать без вмешательства так долго.
Но это была всего лишь небольшая, отчаянная гниль, получившая силу от прибытия Пепельного Образа.
— А если я откажусь? Если я отдам приказ, твоя армия будет приведена к покорности, — легко сказал Рандидли.
— Ты переоцениваешь себя, — холодно ответил канцлер. Он бросил острый взгляд на Рейта, но тот все еще явно обедал. С крайне недовольным выражением лица канцлер прошипел Рандидли: — Твои слова могут поколебать массы, но последуют ли за тобой те, кто знает о твоей слабости? Твой интеллект может быть внушительным, но ты всего лишь один человек. Человек, который никогда не лишал другого жизни. С этими белыми руками ты действительно думаешь, что сможешь вырвать у меня целую армию?
Рендидли не стал отвечать. Он уже тянулся к образам в окрестностях. Ему казалось, что разговор вроде этого может закончиться только одним способом.
И, как он и предсказывал, канцлер плохо воспринял молчание. Его усмешка стала еще более выраженной, и он сделал резкий жест рукой. Несколько фигур вышли из тени руин и окружили Рандидли. — Из уважения к твоей родословной я позволял тебе оставаться марионеткой, которой тебя воспитали. Но если ты отказываешься даже от этого ты станешь чем-то еще более почетным. Ты станешь оправданием.
Теневые фигуры обнажили короткие железные клинки. Канцлер продолжал выражать свои соболезнования по поводу того, что принц Исмаил попал в засаду экстремистов Земляного Голема во время его гуманитарных усилий, но Рендидли не стал больше слушать. Вместо этого его внимание было сосредоточено на другом.
К удивлению Рандидли, Рейт вскочил на ноги и встал перед Рандидли, когда фигуры взмахнули своим оружием и двинулись ближе. Оглянувшись через плечо, Рейт спросил: — Это правда? Что ты никогда не убивал другого человека?
Рендидли ухмыльнулся Рейту. — Это, конечно, создает хорошую историю, не так ли?
Но улыбка Рендидли медленно угасла, когда Рейт посмотрел на него довольно серьезно. Вся обычная веселость исчезла с его лица. Вместо этого он просто откровенно изучал лицо Рандидли, даже когда нападавшие начали приближаться настолько, что рывок позволил бы им вступить в бой.
— Я убивал раньше — медленно сказал Рандидли, затем покачал головой. Это было сокрытие правды. И, возможно, это было потому, что Рендидли притворялся кем-то другим, но он обнаружил, что правда в его груди требует, чтобы ее выпустили. — больше, чем убивал. Я купался в крови. И врагов, и союзников. Путь, которым я шел Он вымощен телами. Некоторые заслуживали смерти, но других я просто убил из-за удобства. Моя жизнь не может закончиться здесь.
— Это не исповедь, — бесстрастно сказал Рейт, и его полуулыбка снова появилась на его лице. — Не будь таким серьезным.
Прежде чем Рендидли успел ответить, Рейт повернулся и вытащил два больших ножа с зазубренными краями и перекрестился. — Дорогой Прародитель, пожалуйста, прости меня за пролитие свиной крови в твоем святейшем храме. Истинно, я бы предпочел сделать что-нибудь другое, но Зачем молиться? Почему сейчас? Почему ему ?
Даже несмотря на то, что Рендидли не мог видеть лица Рейта, он мог представить широкую улыбку на нем. — Потому что в уважении нет вреда. Потому что Земляные Големы должны придерживаться своих принципов. Потому что он мой друг. Итак подойди, мистер Канцлер. Позвольте мне показать вам решимость рабов .
Рендидли был тронут проявлением Рейта. Настолько, что он не хотел рисковать несчастным случаем из-за бездействия. Этому миру нужен был Рейт, а это означало, что Рендидли нужен Рейт, каким-то странным образом, который он не мог понять. Он хотел, чтобы такие люди, как Рейт, продолжали существовать.
Поэтому Рендидли потянулся к образу голода Резкости, и ветер ответил.
Глава 745
Быть богом — это как быть художником, бесцельно подумал Рандидли. Но гением в своем роде, как Моцарт. Нет, быть богом — это быть Джексоном Поллоком. Ты совершаешь простые действия, и найдутся те, кто сочтут это мусором. И все же есть и другие, кто видит в твоих простых движениях отражение более широких тем и теряется в твоем величии.
В этот раз, когда Рендидли потянулся к образам, они приняли его волю так быстро, что он был несколько ошеломлен. Раньше ему просто нужно было коснуться камертона, и мир замирал. Теперь же он позвал, и все взорвалось.
Даже когда дикая энергия хлынула вокруг города Картак в завывающем хаосе, Рендидли нахмурился. Похоже, он начал сезон Песчаной бури.
Эта едва сдерживаемая климатическая ярость вырвалась наружу. Над землей, над всей землей, начал медленно вращаться гигантский водоворот. Ветры ожили, прокладывая себе путь по сельской местности. В других районах Земли Големов Рендидли чувствовал, как люди смотрят в небо с обеспокоенными выражениями лиц. Когда их страхи воплотились перед их глазами, их дух медленно погрузился в безнадежность.
Но эти образы исчезли, когда Рендидли потянулся и схватил злобную остроту ветров песчаной бури. С горящими изумрудом глазами ветер обрушился на склон горы Картак. Ветер жадно очистил обломки камней, а затем начал визжать, втискиваясь в трещины в горе.
Сквозь ноги Рендидли чувствовал, как камень под ним дрожит, едва выдерживая натиск ветра. Сцепив зубы, Рендидли собрал обрывки злобно острого ветра, проходящего сквозь трещины, в кулак и приготовился обрушить его на странных нападавших, бросившихся к Рейту. Чем дольше он сжимал ветер, тем больше он извивался под его волей. Очень быстро он почувствовал, что теряет контроль. Если он собирался действовать, ему нужно было сделать это быстро.
Но затем Рендидли остановился, позволив своему взгляду слегка расфокусироваться. Ему было бы легко сокрушить нападавших. Однако дело было не в этом, верно? Ему нужно было направить этот мир по другому пути. А для этого ему нужно, чтобы люди его (Духовного Навыка) действительно хотели изменить мир. Несмотря на то, что Рендидли не хотел рисковать смертью Рейта, просто