Его взгляд изучал Ки-Кунота, затем Грим-Химеру. Наконец, он начал внимательно изучать те линии пепла, которые соединяли их.
— Но у меня нет времени, и я не тот человек, который может позволить себе ждать уверенности, чтобы действовать. Я предложил им три варианта. Это было лучшее, на что я был готов.
— У тебя нет времени? Ха! Что у тебя есть, кроме времени! — взревела марионетка.
— Возможно, я первый, кто обладает Эфирным Перекрестком, но Система сталкивалась с достаточным количеством Еретиков, чтобы иметь автоматический ответ. Грядёт Суд.
Ки-Кунот презрительно посмотрел на Рандидли.
— У тебя есть здесь вечность, если ты этого хочешь. Ты можешь минимизировать опасность
— Я не настолько самонадеян, чтобы полагать, что я первый человек, нашедший эту лазейку. И также не первый, кто нашёл способ обойти Эфирную Болезнь. Но что мне кажется забавным, так это то, что Суд устанавливает дату и нисходит, основываясь на этой временной шкале. Поскольку я получил информацию в нормальном времени, время Подземелья даёт мне возможность подготовиться. Мог ли я войти в более глубокое Подземелье, находясь в этой ускоренной во времени тюрьме, и отложить Подземелье? Я фактически рассчитывал на Суд в то время, но если бы я захотел был ли это вариант?
Рендидли наклонился вперёд.
— Если это так, то Система устроена так, словно менее важно, что он наступит, и более важно, чтобы я знал, что он наступит. Именно поэтому у меня есть предчувствие, что этот Суд будет немного сложнее, чем просто ещё одна битва. Я здесь не только для того, чтобы подготовиться к Суду.
Несколько минут череп молчал. Грим-Химера не двигалась. Затем, словно отключённое питание было наконец восстановлено, она снова заговорила на совершенно другую тему.
— Три варианта? Ты дал нам только два варианта: присоединиться к тебе в качестве рабов или умереть.
— Был и третий вариант. Я убеждал их покинуть эту базу и бежать. Они могли уйти и начать новую жизнь в другом месте.
— Твои Всадники сожгли наши дома и добыли сырьё. Не только руду и лес, но вы также собираете менее разумные виды и используете их для сбора пищи и тканей, — выражение лица Ки-Кунота было горьким. — Какой выбор у нас был? Вы бы просто уничтожили нашу культуру и образ жизни. Без этого кем бы мы были, кроме монстров?
— Культура — закрыв глаза, Рендидли медленно выдохнул. — Ваша культура была культурой насилия ещё до того, как вы обрели самосознание. Вы убивали друг друга безрассудно. Вероятно, тысячи лет.
— Это была традиция — прошипел череп.
Но Рендидли также почувствовал, что он близок к сути проблемы, и не остановился.
— И то, что ты говоришь сейчас, это то, что твоя жизнь значила для тебя меньше, чем твоя культура. — Рендидли оскалил зубы. Его руки сжались в кулаки. — Так что мне не только нужно щадить ваши жизни, но когда вы угрожаете причинить вред своим собственным жизням, чтобы защитить другие интересы, я должен это уважать? Нет. Я не буду этого делать.
— ТЫ ТАК ВЫСОКОПАРНО ГОВОРИШЬ О СВОЁМ НАСИЛИИ, — взревел Ки-Кунот.
Пепельные бабочки теперь беспорядочно двигались, сталкиваясь друг с другом в небольших взрывах серого цвета.
— Но как мы могли тебе доверять? Ты пришел в безумном огне и убийствах. Ты не потрудился узнать о нас. Мы могли бы так много сделать друг для друга, если бы ты дал нам шанс!
— Я не думаю, что я лучше тебя. Я просто был сильнее. И суть в том, что мне было на вас наплевать, — правдиво сказал Рандидли.
Он сделал несколько шагов вперёд, чтобы встать над гниющей головой Ки-Кунота. Девять тысяч сто шесть. Просто ещё одна куча жизней, потерянных по правилам Системы.
— Но мне небезразлично то, что ты сказал: доверие.
Сотни пепельных бабочек замерли. Их крылья сверкали в полумраке того, что Рендидли считал своим источником образов. Фактически, то, что он мог видеть прямо сейчас, было светом его собственной души.
— Именно доверие стало причиной этого, не так ли, Грим-Химера? — губа Рендидли скривилась, а затем он посмотрел на пепельные нити, соединяющие его образ с гниющей проекцией. — Доверие, подпитываемое глубоким чувством вины, которое слишком свежо и не обработано, чтобы по-настоящему справиться с ним. Мне жаль, что я оставил тебя здесь с этим.
— Как ты можешь знать, что не обрек свою человечность, уничтожив нас? — прошептал Ки-Кунот.
— Не знаю, — откровенно сказал Рандидли.
Он почесал голову.
— Ваш потенциал роста, ваша упрямая решимость Я могу восхищаться этими вещами. Вы могли бы присоединиться к моему Альфа-Космосу и стать частью меня. Но, в конце концов, я не мог искренне поверить, что это исключительно мой Эфир подтолкнул вас всех к этому. Пока я не пойму это плато Я не могу развеять подозрения, которые испытываю. Я боялся.
— Мы умерли из-за подозрений, — выражение лица Ки-Кунота было мрачным.
Но Рендидли посмотрел на Грим-Химеру светящимися изумрудными глазами. Мы умерли из-за подозрений, да? Не заходит ли эта уловка слишком далеко? Или
Одним пальцем Рендидли потянулся и коснулся пепельных нитей, связывающих проекцию и его образ.
— Грим-Химера Интересно кто здесь говорит через кого? Я удивлён, что тебя так легко поглотила вина.
Пепельные бабочки исчезли. Как и Грим-Химера. Осталась только окровавленная и гниющая голова Ки-Кунота.
— Ты должен быть счастлив, что вина пустила корни хоть где-то в твоей порочной душе. Что за король убивает из-за подозрений и ничего не чувствует?
Девять тысяч сто шесть. По сравнению с общим числом людей, которых я мог бы спасти и не спас это действительно незначительно. Но это не ничто.
— Поверь мне, я каждый день чувствую тяжесть жизней, которые я оборвал. И тех жизней, которым я позволил закончиться, когда я мог бы легко действовать и спасти их.
— КАК Я МОГУ ДОВЕРЯТЬ ТОМУ, ЧТО ТЫ НЕ ОБРЕК НАС НА СМЕРТЬ?! — внезапно Грим-Химера `
обратно. Они были погребены в пепле.
— Тебе тоже страшно, не так ли? Конечно, тебе страшно, ты же часть меня.
Рендидли смахнул бесконечное море пепла прочь. Они внезапно оказались одни в полумраке. — Я задаюсь этим вопросом каждый день, с каждой секундой, потраченной на разные занятия. Какой навык мне понадобится, чтобы выжить завтра? Как Система попытается погубить Землю в следующий раз? Поток угроз, кажется, не иссякает. А до того, как мы сюда попали ну, ты знаешь.
— То существо внутри кристалла считало нас такими же незначительными, как пыль. И оно не ошибалось насчет нашей относительной силы. Но я больше никогда не буду ничем.
Мрачная Химера покачала головой. Ее конечности разделялись и сливались. — Если ты действительно чувствуешь это, БЕСПОКОЙСЯ. РАЗМЫШЛЯЙ. Ты просто спокойно отказываешься отвести взгляд от своего Пути. Вещи, которые ты упускаешь из-за своей упрямой гордости И если твой Путь окажется неверным
— Вот оно что, — Рендидли ухмыльнулся. Он поднял руку и схватил что-то над головой. — Ты — это я, но ты — это еще и Улаат, и еще и Альта. Ты испорчен эмоциями, которые чувствуешь, и ты предполагаешь, что если другие не испорчены, то они не чувствуют того же самого. Или не чувствуют этого с той же подлинностью. Но позволь мне кое-что продемонстрировать тебе.
Когда Рендидли схватил что-то над головой, его пальцы сомкнулись на (Короне Переворота и Мрака). Корона тихонько загудела, сверкая, как полированная кость, в полумраке души Рандидли. Протянув руку, Рендидли предложил ее Мрачной Химере. Промелькнул миг, и внезапно перед ним сидела кровоточащая голова Ки-Кунот. С легкой ухмылкой Рендидли водрузил Корону ей на голову.
— Не выразительно позволять своим эмоциям контролировать тебя, — тихо сказал Рандидли, поправляя Корону. — Это ребячество. У нас так много дел. Нам предстоит сразиться с таким количеством врагов. Это ну, я не могу сказать, что это не было ошибкой. Но в такие моменты, когда судьба Земли не будет затронута такие ошибки могут случиться. Я не могу быть идеальным каждую секунду. Поэтому, когда дело дойдет до драки, я буду в лучшем положении, чтобы не совершить ошибку. Потому что я здесь Король.
— Знаешь, что никому не помогает? Нытье, когда ты терпишь неудачу. И, блин — Рендидли стиснул зубы. — Я не могу отрицать, что потерпел неудачу здесь. Я не нашел времени, чтобы найти идеальное решение. Я слишком спешил, чтобы уважать эти жизни. Я столкнулся со своей собственной глупостью и отвернулся, не взглянув второй раз, потому что считал, что другие мои задачи важнее. Я был высокомерен.
— Ты считаешь свое бесчувствие добродетелью? — пробормотала Ки-Кунот, но Рендидли знал, что это говорит не настоящий дух. — Мы совершили ужасные вещи. Мы заслуживаем
Поскольку Корона никогда не носилась им физически, Рендидли было трудно надеть ее на гниющую плоть отрубленной головы. Пришлось вносить мельчайшие коррективы в само изображение, чтобы это стало возможным. Но все же он трудился над этим. — Знаешь, что я ненавижу больше всего? Делать чужую трагедию своей собственной. Сосредоточься на своем дерьме, Мрачная Химера.
— Ты тоже чувствуешь себя виноватым! — внезапно Химера вернулась, ее руки были широко раскинуты, словно для объятия Рандидли. — Иначе ты бы не пошел и не похоронил все тела
— Я оплакивал их по-своему, а не мучил себя и не чувствовал себя праведником, — сказал Рандидли. Затем он улыбнулся; наконец-то Корона встала на место. Внезапно показалось, что оковы холодного железа сброшены с его плеч. Издав долгий вздох, Рендидли насладился покалывающим чувством свободы, охватившим его душевное пространство.
Увеличение силы образов не происходит без соразмерных затрат. И впервые за долгое время Рендидли был освобожден от этих затрат.
Когда Рендидли наконец-то водрузил Корону так, как ему хотелось, между этим небольшим проявлением его эмоций и его Короной установилась связь. Голова Ки-Кунот секунду визжала от агонии, прежде чем ее раздавили, как гнилую виноградину. Затем Мрачная Химера начала реветь, ее ткань была разорвана в клочья вихрями сомнений и страхов, терзавших Корону.