Открываю ее и сразу вижу двух наших охранников.
- Ирма Сергеевна, вы куда? – подскакивает с места один из них.
- Как Алекс?
- В реанимации.
- Операция прошла успешно? Он жив? – задыхаясь от эмоций, спрашиваю я.
- Я… не знаю, Ирма Сергеевна. Лучше у врача спросить.
- Где он?
Кутаясь в пропахшую лекарствами ткань, иду по коридору, не обращая внимания на уговоры охраны вернуться в палату. Дохожу до двери с надписью «Ординаторская» и требовательно в нее стучу.
Открывают мне через пару минут. Заспанный хмурый мужчина лет пятидесяти. Но маячащие за моей спиной охранники меняют его лицо до неузнаваемости.
- Ирма Сергеевна, вам нехорошо? Голова болит? Тошнит? – спрашивает участливо, пропуская меня в кабинет.
- Как Грозовой? – забыв об элементарных правилах приличия, выпаливаю я.
- Грозовой?.. – мешкает он, - да вы проходите, Ирма Сергеевна, вам пока долго стоять нельзя.
- Говорите!
Доктор с тревогой смотрит на моих охранников, чешет шею за ухом и, взяв меня под руку, все же ведет к небольшому дивану.
- Он в коме.
- Что?! Что это значит?
- Ирма Сергеевна, вам нельзя волноваться…
- Говорите! – требую, чувствуя, как тело снова начинает сотрясать дрожь.
- Пуля задела сердечные сосуды и легкое, он впал в кому почти сразу…
- Он выживет? – леденея от ужаса, тихо спрашиваю я.
- Хирурги сделали все возможное. Он сейчас на ИВЛ малой интенсивности, - пожимая плечами, разводит руками в стороны, - нам остается надеяться на лучшее.
Глава 31.
Глава 31.
Следующие три дня сливаются в один. Один нескончаемый серый день. Я не различаю времени суток, почти не реагирую на все, что не касается Алекса, и не покидаю больницы, хотя врачи утверждают, что я уже здорова.
В реанимацию к нему пускают всего на один час, но мне и этого достаточно. Сил нет смотреть на него в таком состоянии. Обвитый трубками и проводами в окружении пищащих приборов, выглядит абсолютно беспомощным.
Держа в руках его ладонь, я молюсь. Молюсь, не зная молитв. Прошу у Господа Бога не забирать его, даю нелепые обещания, предлагаю свою жизнь взамен его, но, кажется, он меня не слышит.
Не получая ответа, я говорю с Алексом. Рассказываю о том, что происходит вне стен больницы. О том, что стрелявший уже мертв, что после покушения город погрузился в хаос. Дядя, ища возмездия, задействовал все свои ресурсы. Рискуя новым месторождением, легальным и нелегальным бизнесом, своим положением, объявил войну Шумовым.
Никто не ожидал, что Валентин и Антон осмелятся на такой шаг. Одно дело – диверсии на карьерах и палки в колеса бизнеса, а другое дело – нанять киллера для убийства единственной законной наследницы Стародубцевых.
Это покушение стало для нас шоком.
Капая слезами на руку Алекса, я обещаю ему голову Антона. Если понадобиться, я сама его убью.
Клянусь, эта тварь не будет топтать эту землю.
- Ирма Сергеевна, может домой? – предлагает Ковалев, бывший моим лечащим врачом.
- Нет. Пока Грозовой не выйдет из комы, я отсюда не уеду.
- Понятно, - вздыхает мужчина, понимая, что спорить со мной бесполезно, - вы тогда хотя бы пищу принимать не забывайте.
- Хорошо…
Время вне реанимации я провожу или в коридоре под ее дверями, или в своей палате, где меня и находит Митрич.
- Говорил с врачом, - тихо произносит он, усаживаясь на стул рядом с кроватью, - состояние стабильно тяжелое.
- Стабильное – это уже хорошо, - отзываюсь эхом.
- Выкарабкается.
Ерзая на стуле, выдает свое нетерпение. Я присматриваюсь к нему получше. Так и есть, блеск в глазах и суетливое поведение – все кричит о том, что крестный пришел с новостями.
- Рассказывай…
- Антон погиб.
- Что?! Шумов погиб? – переспрашиваю неверяще, чувствуя, как грудь заполняется кровожадным ликованием.
- Вместе с любовницей. Машина слетела с трассы в обрыв. Погибли на месте.
- Как вы это сделали? – понижаю голос.
- Даже не спрашивай, - так же шепотом отвечает Митрич.
- Боже…
Соскочив с кровати, начинаю нарезать круги по палате. Страх, ярость, радость смешиваются в коктейль и заставляют работать сердце на разрыв.
- Что теперь будет? Валентин это так не оставит.
- Подождем, говорят, он совсем плох…
- Дай-то Бог!
Остается надеяться, что весть о гибели любимого сыночка подкосит его, и болезнь сделает все за нас. Толик, его младший сын, один против нас никто. Скорее всего, уедет из города вместе с семьей, потому что ему есть, что терять.
- С Марком что? Нашли?
- Как в воду канул.
После покушения, воспользовавшись неразберихой и хаосом, Кляйс исчез так же внезапно, как и появился. Но наши люди продолжают рыть землю, потому что стала очевидна связь его и киллера. Не могли они по чистой случайности оказаться вдвоем в одном месте в одно и то же время. Марк должен был обеспечить киллеру мишень, и он это сделал.
Все было спланировано или его снова использовали – я не знаю и даже думать об этом не хочу.
Ясно одно – как человек, которого, как мне казалось, я любила, он для меня умер. Вылечил меня от себя невероятно высокой ценой.
Взбудораженная новостями, весь вечер не могу найти себе места. Так хочется рассказать обо всем Алексу, но мой лимит на посещение на сегодняшний день, к сожалению, уже исчерпан.
Выслушав отчет его врача, возвращаюсь в палату и включаю новостной канал. Поднять шумиху из покушения не удалось, Митрич быстро сориентировался и все замял. В сводках криминальных новостей лишь вскользь упомянули о перестрелке на окраине города. Интересно, что же скажут о гибели Антона Шумова.
«Очередной инцидент на так называемом серпантине. Авария произошла на 21 километре трассы М53. Водитель не справился с управлением, и автомобиль выбросило в обрыв. По предварительным данным погибших двое – это помощник генерального прокурора Антон Шумов и его гражданская жена. Обстоятельства происшествия выясняются».
Вот и все.
Возмездие свершилось. Теперь главное, выдержать ударную волну гнева Валентина.
Не в силах усидеть на месте, я отправляюсь бродить по пустым больничным коридорам.
Из корпуса меня не выпускает наша охрана, поэтому маршрут не длинный. Пройдясь по первому и второму этажам, поднимаюсь на третий и встаю у окна с видом на проспект.
После происшествия на том пустыре оживленные улицы меня странным образом успокаивают.
- Ирма Сергеевна, - слышу приглушенное сзади и резко оборачиваюсь.
На том конце коридора, у входа, стоит один из наших охранников. Его сбитое дыхание и взволнованное лицо поднимают во мне волну паники.
- Что случилось, Леш?
- Вас врач зовет.
- Зачем? – спрашиваю сипло.
- Грозовой…
Я срываюсь с места. Бегу, рискуя потерять тапки. Зажав в кулаке висящее на цепочке кольцо, перепрыгиваю через две ступеньки. Алексей бежит следом.
- Где он? – выпаливаю, распахнув дверь пустой ординаторской.
- Может, в реанимации?..
Я лечу туда. Толкаю дверь и нос к носу сталкиваюсь с Ковалевым.
- Вы меня искали. Что случилось?!
Мужчина выходит в коридор и плотно прикрывает за собой дверь. Лицо серьезно, но на дне глаз плещется удовлетворение.
- Что?!
- Он вышел из комы.
- Что?..
Закрываю лицо руками и начинаю реветь.
Боже… спасибо тебе! Ты услышал мои неумелые молитвы, ты поверил в мои боль и отчаяние. Ты принял мое расканье.
- Ну-ну, Ирма… Успокаивайся, давай!..
- Он поправится?
- Куда он денется?
- Последствий не будет?
- Посмотрим… Пока рано говорить.
Растирая слезы по лицу, быстро киваю. Да, доктор прав. Рано. Сейчас главное, что Алекс вышел из комы. А последствия – с ними мы справимся.
- К нему можно? – спрашиваю с надеждой.
- Не стоит.
- Ну, пожалуйста, я просто посмотрю и выйду.
Я хочу видеть его в сознании своими глазами, иначе точно не усну.
- Только не долго, Ирма, - с предостережением в голосе проговаривает Ковалев.
- Обещаю!
Надев на лицо, как того требуют правила, медицинскую маску и обработав руки антисептиком, тихонько захожу в палату. Грохочущее в груди сердце и сбитое дыхание заглушают даже писк аппаратуры.
На первый взгляд ничего не изменилось. Алекс все так же спит, и меня посещает подозрение, что Ковалев обманул.
Беззвучно приблизившись, я над ним склоняюсь. Не обманул. Обычно покойное лицо сейчас очень подвижно. Брови хмурятся, под веками двигаются глазные яблоки, грудь неравномерно вздымается. Пытается дышать сам.
- Алекс, - зову еле слышно.
Беру в руки лежащую поверх белой простыни большую ладонь, осторожно ее сжимаю.
- Алекс, ты слышишь меня?
В этот момент он открывает глаза. Затаив дыхание, я пытаюсь поймать его взгляд, но он все время куда-то уплывает. Скользит по стенам, потолку и, наконец, фокусируется на мне.
- Привет, - всхлипываю я.
Поначалу он смотрит на меня без эмоций, словно не узнает. Я склоняюсь ниже, хочу увидеть свое отражение в его глазах, эгоистично хочу реакции.
- Алекс, ты узнаешь меня?
Он медленно моргает. Говорить не дает торчащая изо рта трубка подачи кислорода. Мы смотрим друг на друга, пока меня за плечи от него не отодвигают.
В эмоциях я не заметила, как приборы начали сходить с ума. Начали мигать красными лампочками и визжать без остановки.
- Так, все! Хватит! – строго заявляет Ковалев, выталкивая меня в коридор.
- Что случилось?
- Ему нельзя волноваться, не провоцируй… Иди, спи!
Глава 32.
Глава 32.
Доктора говорят, что стресс для Алекса смертельно опасен, поэтому теперь я прихожу к нему только, когда он спит.
На третий день меня к нему не пустили, объяснив это тем, что он сам об этом попросил. Сказал, что ему нужно время для восстановления.
Я спорить не стала. Попыталась найти в его просьбе хороший знак. Возможно, он не хочет, чтобы я видела его в таком состоянии.