– Ты бы так и сделал? – спросила я и внимательно посмотрела на него, стараясь прочитать ответ по глазам до того, как он его озвучит.
– Раньше – может быть. Только я бы не стал убивать никого. На фабрику же можно проникнуть так, что никто не увидит.
– Что же сейчас изменилось? Или не изменилось, и ты обчистишь фабрику этой ночью?
– Ты меня изменила, – тихо проговорил Корс.
Я видела, что он в смятении, но не могла понять, от чего именно. И почему-то меня этот разговор тоже приводил в волнение.
На следующий день я долго не могла придумать себе занятие. Корс предложил вместе изучить найденные на фабрике документы, но у меня быстро разболелась голова от попыток разобрать витиеватые записи.
Наконец, я сдалась и отправилась на кухню.
– Тоника, я совсем забыла, что у наших помощниц из деревни сегодня генеральная уборка в рыбном хранилище, и мы не будем делать мармелад. Да и меренги сегодня не получится сделать, потому что печь сильно разогрета для выпечки пирогов и хлеба, – с сожалением сказала Гара, – а я уже продукты приготовила.
– Не убирай ничего, у меня есть идея, – обрадовавшись внезапно посетившей меня мысли, проговорила я.
Конечно же, точных пропорций я не помнила, да и ингредиенты тут совсем не те. Но меня внезапно охватил такой азарт, что даже отсутствие миксера и термометра меня не испугали.
Я решила готовить зефир. У этого блюда было много рецептов и загустители использовались разные. Желирующие водоросли подходили как нельзя лучше.
Сначала я приготовила сладкий сироп из сахара, апельсинового сока и экстракта водорослей. Затем дважды его вскипятила, чтобы желе было максимально устойчивым. Пока сироп закипал, остывал и снова закипал, я занялась взбиванием белков. Руки привычно кружились над миской, постепенно делая пену все более упругой. Щепотка соли для того, чтобы ускорить процесс…
Гара опять с любопытством наблюдала за моими манипуляциями. Она готовила на ужин рыбную кулебяку и не глядя защипывала тесто.
– Можешь помочь мне? – спросила я, и женщина с готовностью подошла. – Аккуратно вливай горячий сироп тонкой струйкой во взбитые белки.
– А белок не свернется? – поинтересовалась она прежде, чем исполнить мою просьбу.
– Нет, если лить медленно и дать мне возможность все перемешать.
Я продолжала быстро перемешивать белки, пока Гара медленно вливала густой оранжевый сироп. Наконец все было готово.
– Гара, давай сюда большую доску, на которой у нас сохнет мармелад.
– Ты не будешь это печь? – удивилась женщина, подавая мне тонкую промасленную доску, на которой мы доводили мармелад до готовности.
– Нет, это зефир. Его не выпекают, – пояснила я, – сама все увидишь.
Дальше нужно было действовать быстро, пока желирующее вещество не схватилось. К сожалению, кондитерского мешка у меня тоже не было, поэтому пришлось формировать зефиринки ложкой, выкладывая их аккуратными горками.
Масса схватывалась очень быстро, и я едва успела выложить все прежде, чем зефир перестал быть пластичным.
– Теперь несколько часов на сушку, – сказала я, – и за ужином можно будет попробовать.
Зефир оказался не такой приторно-сладкий, как меренги, и был более нежным, чем мармелад. Упругий, воздушный, с миллионом застывших маленьких пузырьков, зефир вызвал настоящий восторг. А легкий аромат апельсина придавал ему изысканности и едва уловимую кислинку.
После ужина мы с Анитой занялись декоративной косметикой. Больше всего ее интересовала тушь и краска для бровей. Мы решили использовать толченый уголь в качестве красителя.
– Надо нагреть вязкую жидкость с краской, разлить по баночкам и дать загустеть. А затем доставать маленькими порциями, разогревать над свечой в металлической ложке и наносить на брови и ресницы жесткой кисточкой, пока жидкость снова не загустела, – сказала я, – после того, как краска схватится, смыть ее водой не получится, и можно будет ходить накрашенной несколько дней.
– Ты так здорово это придумала, – ответила девушка, стараясь накраситься первой несмываемой декоративной косметикой в этом мире.
– Обязательно приготовь этот свой зефир к приезду Ивара Мейда. Пусть знает, что у тебя есть еще большой запас рецептов, – посоветовала Анита, любуясь в зеркало на результат своих усилий.
– Боюсь, что он не даст нам и половину той цены, по которой будет продавать зефир на материке, – с сожалением сказала я.
– Зато ты сможешь произвести на него впечатление, хотя он и так от тебя в восторге, – хихикнула Анита.
– Боюсь, что в восторге он только от размера прибыли, которую я могу ему принести, – ответила я.
– Это ли не залог успешного брака? – удивилась девушка.
– Я бы не хотела выходить замуж по расчету, – ответила я, – хочется, чтобы будущий муж видел во мне женщину, а не мешок с деньгами.
– Именно поэтому мы тут втроем сидим на острове и ждем, когда наш чешуйчатый женишок прилетит и выберет себе суженую, лишь только взглянув на нас. Хотя Белту из этой гонки можно исключить.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.
– То, что слишком часто Мика ходит помогать ей чистить курятник, – ответила Анита и удалилась, прихватив с собой баночку с косметикой.
Всю ночь я ворочалась и вздыхала, думая о том, в какую беду может угодить Белта. Я решила непременно с ней поговорить. Возможно, она и не знает о наказании, предусмотренном неверной драконьей невесте. Но за все утро девчонка ни разу не попалась мне на глаза. Меня успокаивало только то, что Мики сейчас тоже не было на острове.
– Чего сама не своя? – спросила меня Гара.
– Переживаю из-за Белты, как бы беды не случилось, – ответила я.
– Чего ты за нее переживаешь? У каждого своя голова на плечах, – ответила кухарка, – какая тебе морока?
– А как иначе? Она же нам не чужая, – удивилась я тому, как рассуждала Гара.
– Каждый сам кузнец своего счастья, - ответила женщина, – а тебе она никто. Так, соперница на фиктивном отборе. Не сможет утерпеть до конца срока – тебе же лучше будет! Приданное на вас с Анитой поделят, когда с острова уедете.
Второй день подряд меня удивляли странные высказывания тех людей, с кем я бок о бок прожила уже почти четыре месяца. И оказалось, что каждый из них думал только о своей пользе и поддерживал меня только тогда, когда это ему было выгодно.
– А ты бы и вообще не лезла не в свое дело, – продолжала ворчать Гара, – старшей тебя тут никто не назначал, указывать другим невестам, как себя вести, ты не можешь.
Я не нашлась, что ответить и поспешила покинуть кухню, чтобы не начать спорить и не поругаться с Гарой. Переубеждать ее у меня желания не было.
Не зная, куда себя деть, я направилась в библиотеку. Рывком открыв дверь, я с разбегу налетела на Корса, который в этот момент выходил.
– Куда спешишь, Тоня? – голос веселый и игривый, но мое имя произносит с мягкостью. – Почитать решила?
– Не знаю, – смутилась я от того, в какой близости от меня он стоял. Достаточно поднять руку, и можно коснуться лица с легкой рыжей щетиной.
– Смотри, что я нашел, – Корс сунул мне в руки книгу, исписанную круглым ровным почерком.
Сам он встал сбоку от меня, невзначай прижавшись к моему плечу и показал пальцем на раскрытую страницу. Буквы плыли перед глазами.
– Не могу разобрать, – честно призналась я, удивившись, каким хриплым оказался мой голос.
– Прости, все время забываю, что ты не заканчивала университет. Уж больно ты образована для крестьянской девушки, – смутился Корс, – здесь описано, как разжечь печь. И даже схема есть. Если уж мы с коптилкой справились, которую ты по памяти рисовала, то и тут сможем.
– Это… это чудесно! – воскликнула я, поворачиваясь к Корсу. Мы стояли так близко, что я видела задорный огоньки, пляшущие в его глазах.
– Корабль! Корабль вернулся! – донеслось откуда-то снизу, и мы услышали топот приближающихся детских ног.
– Не терпится узнать, во сколько оценили наши сокровища? – спросил рыжий несколько отстраняясь и открывая дверь.
Я кивнула в ответ. Мы решили пойти коротким путем и почти бегом спустились по крутой тропинке. Корабль только причалил к берегу и мужчины помогали сходить на берег новым переселенцам. Оба матроса были задействованы на разгрузке пожитков, которые привезли с собой три новые семьи.
– Сейчас Дилан спустится на телеге, – сказал Корс, – и поможет всем новоприбывшим перевезти вещи в деревню. Узнал что-то интересное, капитан?
– И да, и нет, – ответил Фит и поманил к себе щуплого подростка, который, кажется, приехал совсем один, – это Варус, внук стекольщика.
– Внук? – удивилась я.
– Вы не думайте, что от меня не будет толку, тисса! Мне дед столько рассказывал о стекле, будто это магия какая-то! У нас издревле в семье все были стекольного дела мастерами, и дед, и прадед…
– И ты умеешь что-то? – спросил Корс.
– Я никогда не видел вживую, как это работает, но дед так ярко мне рассказывал об этом, когда я был малышом, что я запомнил его слова наизусть.
– Дед рассказывал внуку о том, как выплавляют стекло? – не удержалась я от иронии.
– Других сказок он не знал, – печально ответил парнишка, – моя мать рано умерла, отца я не знал никогда. И только дед заботился обо мне, как мог. Зато я хоть сейчас могу слово в слово повторить дедовы слова про то, как прокалить песок или подготовить известь. А уж по тому, как он рассказывал про стеклодувное мастерство, можно картины писать, настолько он это ярко описывал.
– А где же сейчас твой дед? – спросил Корс. – Он бы нам пригодился больше.
– Деда не стало в тот год, когда он пристроил меня уборщиком в стекольную лавку. Мастерство я там не освоил бы, но находиться рядом со стеклом мне очень нравилось. Я знаю как за ним ухаживать, каким оно бывает и сколько может стоить не у этого скряги, а в больших лавках в столице.
Мы с Корсом переглянулись. Если это не розыгрыш, то судьба нам дала отличный шанс на возобновление работы фабрики.