– Вы это увидите. Ваш хозяин скончается около десяти – половины одиннадцатого. Когда он убедится, что вы сходили в Ренн и вернулись (о нашей встрече – ни звука), он станет настаивать, чтобы вы отдохнули. Не соглашайтесь. Оставайтесь у его изголовья и не сводите глаз с его лица. Когда он скончается, вы увидите, как душа выскользнет из его губ в виде белой мышки. Она тотчас же исчезнет в какой-нибудь щели. Не следите за ней. Но не позволяйте никому идти за погребальным крестом в приходскую церковь. Идите сами. Когда подойдете к порталу, подождите – мышь вас догонит. Не входите в церковь перед нею, старайтесь следовать за нею. Это главное. Если вы точно выполните то, что я вам сказал, сегодня же вечером вы узнаете то, что так стремились знать. А теперь, Людо Гарель, прощайте!
Сказав это, странный человек превратился в легкую дымку, быстро смешавшись с такими же испарениями, которые поднимались из влажной земли в свете рождающегося дня.
Людо Гарель возвратился в Кенкиз.
– Слава Богу! – произнес хозяин, увидев своего слугу. – Ты правильно сделал, славный мой слуга, что воспользовался дилижансом. Мне совсем плохо. Если бы ты задержался еще на полчаса, застал бы только мой труп. Как ты справился с делом в Ренне?
– Вы выиграли процесс.
– Я знаю, что ты все сделал, мой друг. Благодаря тебе я могу умереть спокойно.
На этот раз Людо не пытался подбодрить своего хозяина, внушая ему надежду. Он знал, что предназначенное должно свершиться. Печально уселся он у изголовья кровати, не упуская между тем из виду лица своего хозяина. Зал был полон людей со слезами на глазах.
Графиня взяла Людо под руку и шепнула ему на ухо:
– Вы падаете с ног от усталости. Здесь хватает народу, чтобы побыть с мужем, пойдите поспите.
– Мой долг, – отвечал слуга, – оставаться рядом с моим господином до последнего момента.
И он остался, несмотря на все настояния.
Пробило десять часов. Как и предсказывал незнакомец, у сеньора Кенкиза началась агония. Какая-то старая женщина стала читать молитвы. Присутствующие повторяли за нею. Людо Гарель произносил слова молитвы вместе с другими, но его мысли были направлены к тому, что должно было вот-вот произойти, – к моменту, когда душа расстанется с телом.
Граф между тем стал поворачивать голову то направо, то налево. Это означало приближение смерти, но пока неизвестно, с какой стороны.
Вдруг он выпрямился, его коснулась смерть. Он испустил долгий вздох, и Людо увидел, как из его губ выскользнула душа – маленькая белая мышка.
Человек с кладбища сказал правду.
А мышка как показалась, так и исчезла.
Старая женщина произнесла все «Господи помилуй» и принялась за «Де профундис». Людо воспользовался общим волнением из-за кончины графа и скрылся из зала. И давай скорее бежать по короткой тропинке к селу. Еще в Кенкизе не успели распорядиться принести из церкви погребальный крест, как Людо уже стоял у портала. Белая мышка прибежала туда почти одновременно с ним. Он пропустил ее первой внутрь. Она принялась бегать быстрыми мелкими шажками. Но он своими большими шагами без особого труда поспевал за нею. Трижды следом за нею он обежал церковь. Когда закончился третий круг, она снова вышла через портал. Людо поспешил по ее следам, прижимая к груди погребальный крест, который он схватил мимоходом. Бубенчики на кресте звякали, звякали, а мышка улепетывала. Мышка, крест и Людо, который его нес, пересекли все поля Кенкиза. Маленькая белая зверушка перепрыгивала через каждое препятствие, как это привык делать хозяин, когда он был жив, а потом долго бежала вдоль четырех канав. Обежав все поля, она снова пустилась по дороге к замку. Добежав до усадьбы, она засеменила к стоявшему отдельно дому, где хранилось все крестьянское хозяйство. На все поставила она свои лапки. Телеги, мотыги, лопаты – всем она сказала «прощай». Отсюда она направилась в дом.
Людо видел, как она вскарабкалась на тело и дала себя вместе с ним положить в гроб.
Пришло духовенство, отслужили панихиду; гроб опустили в яму. Но едва священник окропил его святой водой, едва только близкие родственники бросили на гроб первые комья земли, как Людо увидел, как из гроба снова выскочила белая мышь. Незнакомый молодой человек настоятельно советовал ему следовать за нею до конца, где уж придется – хоть по рытвинам, хоть через колючие кустарники. И вот он оставляет похороны и пускается в паломничество за мышкой.
Они пересекли рощу, болото, перебрались через канавы, прошли через села и худо-бедно добрались до широкой долины, посреди которой возвышался ствол наполовину высохшего дерева. Оно было таким старым, ободранным, что невозможно было сказать, был ли это ствол бука или каштана. Внутри он был почти пуст. Поистине, он держался только чудом. Даже и его тонкая кора была разодрана сверху донизу. Мышь проскользнула в одну из дыр, и тотчас Людо увидел, как сеньор Кенкиза появился в разломе дерева.
– О мой бедный хозяин, – закричал Людо, воздевая руки, – что вы здесь делаете?
– Каждый человек, мой дорогой Людо, должен нести наказание в том месте, которое ему предписал Господь.
– Могу я, по крайней мере, вам чем-то помочь?
– Можешь.
– Как?
– Ты можешь поститься вместо меня в течение года и одного дня. Если ты это сделаешь, я спасен навсегда, а твое блаженство последует сразу за моим.
– Я сделаю это, – обещал Людо Гарель.
Он сдержал обещание. Когда его пост завершился, он умер.
Ивон Панкер был человек мудрый и жил в страхе Божьем. Его лучшим другом был Пэр Николь. Пэр Николь тяжело заболел и тотчас велел позвать Ивона Панкера.
– Я чувствую, что умираю, – сказал он ему. – Ты человек, которого я больше всех любил и уважал в этом мире. Я хотел бы, чтобы ты был рядом со мной до последнего момента моей жизни.
Панкер ответил:
– Я тебя не покину.
И в самом деле, он уселся у изголовья постели своего друга.
К середине ночи Николь сказал ему сдавленным голосом:
– Дай мне твою руку.
Как только Панкер вложил в его руку свою, умирающий скончался.
Панкер, который глазами, полными слез, видел его смерть, заметил, как в это мгновение из его рта вылетела мошка, трепещущая мошка с прозрачными крылышками, похожая на ту мошкару, которая летними вечерами пляшет над берегами ручьев.
Мошка омочила лапки в чашке с молоком, стоявшей на столе. Потом она стала летать по комнате и внезапно исчезла.
– Что с ней могло статься? – спрашивал себя Ивон Панкер.
Тут же он увидел, что она снова появилась.
На этот раз мошка села на мертвое тело и так на нем и осталась. И даже позволила закрыть себя в гробу вместе с покойником.
Панкер увидел ее опять только на кладбище. Когда первые комья земли упали в яму, мошка вылетела из гроба. Тогда только Панкер и понял, что это была душа Пэра Николя, и он решил последовать за нею туда, куда она направлялась.
Итак, мошка полетела в поля недалеко от фермы, где обитал Пэр Николь когда был жив. Там она села на ветку терновника.
– Бедная дорогая мошечка, что вы здесь делаете? – спросил Панкер, мудрый человек.
– Так ты меня видишь!
– Вижу, раз говорю с вами. Скажите мне, не душа ли вы покойного Пэра Николя, моего лучшего друга в этом мире?
– Да, Ивон, я твой умерший друг, я Пэр Николь.
– Так лети же ко мне, в мой дом. Я посажу тебя в уголок, где тебе будет хорошо и покойно, и мы будем беседовать время от времени, как в старые времена.
– Я не могу, бедняга Ивон. Здесь место, указанное Господом для моего покаяния, и я должен здесь оставаться пять сотен лет. Видно, милосердный Господь любит тебя, раз он позволил тебе узнать меня в этом виде – в мошке.
– О! Я ни на минуту не терял тебя из виду с того момента, как ты отделился от своего тела. Впрочем, нет, я ошибаюсь: несколько минут, когда тебя не стало, я не мог понять, в каком месте ты мог быть. Но скажи мне прежде всего, зачем ты сначала омочил лапки в кружке с молоком?
– Разве я не должен был обелиться, прежде чем предстать перед великим Судией?
– А потом, когда ты летал то туда, то сюда по дому, что это с тобой было?
– Когда ты видел, как я летаю туда-сюда по дому, – это я прощался с каждой вещью. А когда я исчез из комнаты – это чтобы лететь во двор и в хлев, проститься со всеми инструментами, которые мне некогда служили, и со скотиной, которая помогала мне в работе. Сделав это, я предстал перед Божьим судом.
– Ты скоро управился.
– Души имеют быстрые крылья.
– Но зачем ты позволил закрыть себя в гробу вместе с твоим телом?
– Мне полагалось там ждать Божьего приговора.
– Мне хотелось бы, чтобы он позволил отбыть часть твоего наказания в моем доме, возле меня, пока я жив. Господь знает, что мы были редкие друзья, Пэр Николь.
– Он и правда это знает, Ивон Панкер. Будь уверен, он скоро нас соединит. Немного пройдет времени, и твоя душа присоединится ко мне в этой долине.
Спустя три месяца, день в день, похоронили Ивона Панкера, мудрого человека.
Душа является также в форме цветка, большого белого цветка; он становится все красивее, когда к нему приближаются, и удаляется, если кто-то хочет его сорвать.
Душа
Прощай, мое Тело, прости, говорю я тебе.
Ты и я, мы были одно в нашей первой жизни.
Богу угодно сегодня, чтобы мы расстались,
Но мы хорошо жили и потому не должны печалиться.
Тело
Увы! Моя бедная Душа, моя бессмертная сущность,
Я слышу, как куют мои цепи, ты покидаешь меня!
Я пожертвовало для тебя своими желаниями,
А теперь ты покидаешь меня.
Душа
Это правда, мой спутник, мой товарищ по судьбе,
Что касается Законов, ты ни одного не нарушил.