– Я вчера беспокоилась за тебя. Ты так внезапно убежал.
– Да, мне история не понравилась. – Ему не хотелось признаться, что в костре ему померещился папа.
– Кит ещё здесь?
Кит вчера остался на диване в гостиной, с одеялом, стаканом воды и пачкой чипсов.
– Нет, – ответила Ли.
Гленнон спустился и заглянул в гостиную. Стакан воды и одеяло были на месте, а пачка чипсов, конечно, исчезла.
– Интересно, куда он ушёл?
– Какая разница, – сказала Ли, войдя за Гленноном в кухню, – есть более важные вещи. Например, Эверетт.
– Что делать будем? Найдём Эверетта – и что? Крест ему на лице нарисуем, посмотрим, не сгорит ли он? – Гленнон размешал хлопья и сел, зажав в кулаке ложку. – Остров – неподходящее место для вампира. Как ему незаметно пить кровь, если все быстро сообразят, что происходит что-то нехорошее?
– Может быть, весь остров в курсе. Что, если все согласились снабжать Эверетта кровью?
– Но мы же не соглашались! Я не желаю кормить Эверетта!
Послышались лёгкие шаги. Гленнон замер, не донеся ложку до рта. Симус просунул голову в дверь, увидел Гленнона, зашипел и удалился.
– Он меня совсем возненавидел, – пробормотал Гленнон.
– Что ты ему сделал плохого? Вчера вечером он притащил здоровенную мёртвую крысу. Похоже, он победил её в честном бою.
– Не знаю. Он был со мной… на пробежке.
– На пробежке? – Ли смотрела недоверчиво.
– Скорее, это был спринт. – Гленнон отодвинул плошку с хлопьями. Ему больше не хотелось есть эту раскисшую массу.
– Давай-давай, нам нужно заняться исследованием. – Ли схватила Гленнона за воротник его джинсовой куртки.
– Не хочу никаких исследований!
– Только если это для школы… что-нибудь о том, как законопроекты становятся законами. Такие исследования тебе нравятся?
– Что? – Гленнон вырвался. – Какие такие исследования?
– Такие, что мы пойдём на маяк Ингрэм пообщаться с лучшей рассказчицей на острове. – Ли натянула куртку и застегнула молнию до самого верха. – С Таунсенд!
14
Ни Гленнон, ни Ли не знали дороги к маяку Ингрэм, где жила Таунсенд, поэтому они открыли атлас, который Гленнон ещё не вернул Орвеллу. Гленнону было неловко из-за этого, но, увидев, какие там карты, он решил, что вряд ли атлас нужен смотрителю.
– Как будто это я рисовал, – Гленнон листал страницы. – Дороги неровные.
– Чего ты хочешь? Это же от руки нарисовано, – сказала Ли.
– Ли, они постоянно меняются! Они же совсем другие, и, как ты говорила, маяки тоже меняются. Грейвинга на карте вообще нет. – Гленнон бросил атлас на кровать. – Это больше похоже на картину в стиле а-ля модерн, но не на карту!
Так сказал Гленнон, хотя и не знал толком, что значит модерн.
– И что теперь делать?
– Может, дядю спросим? – предложила Ли.
Оказалось, что от Грейвинга до Ингрэма ведёт лишь одна дорога. Надев новые ботинки, брат и сестра отправились на велосипедах за пять миль через остров, чтобы добраться до маяка. Ночью похолодало, воздух был свежий и леденистый.
Гленнон крутил педали, и его одолевали плохие предчувствия. Пару лет назад он ходил с Ли и её друзьями в дом, где водились привидения. Они там раньше не бывали, и Ли была уверена, что ей понравится. Но едва Гленнон ступил на поле, где стоял тот дом, как почувствовал, что перед ним находится нечто ужасное, только не знал, почему ему так кажется. Привидения не могли их тронуть, не могли причинить вред. Не должно было случиться ничего плохого.
Однако плохое случилось: привидения не могли их тронуть, но могли пугать воплями. Сестра совсем растерялась, будто оцепенела. Гленнон схватил её за руку и потащил прочь из дома, надеясь, что её друзья смогут выбраться сами. Даже на улице Ли не могла прийти в себя. Они спрятались за задним крыльцом – Ли горько рыдала, а Гленнон смотрел на тёмное небо, делая вид, что не слышит этого.
Гленнон сам не знал почему, но, пока он ехал через остров, его одолели воспоминания о воплях привидений, от которых кровь стыла в жилах, о рыданиях Ли и о страхе, охватившем его самого.
Показался маяк. Он стоял не на краю утёса, как Грейвинг, а прямо на галечном пляже, окруженный валунами. Из-за красной крыши и белой башни маяк был похож на маленькую католическую церковь, как в кино. В доме лишь первый этаж был жилым.
Чем ближе Гленнон подъезжал к маяку, тем тяжелее становилось у него на душе. Словно каменная глыба лежала на сердце и давила на него. Они прислонили велосипеды к стене и постучали в заднюю дверь.
Дверь открыл высокий худой мужчина в слишком коротких джинсах и в кухонных рукавицах. Из дома веяло теплом и доносился приятный запах…
– Хлеб печёте? – Гленнон непроизвольно шагнул вперёд, к источнику аромата.
– Ну да, – сказал папа Таунсенд, мистер Трекслер. Он шагнул в сторону, приглашая Гленнона и Ли войти.
– Мы пришли к Таунсенд, – сказал Гленнон.
– А не за моим хлебом? – весело спросил мистер Трекслер.
– Я именно за ним! – ответил Гленнон, и мистер Трекслер засмеялся.
Мальчик улыбнулся, но внимательно наблюдал за мистером Трекслером. Он знал, как быстро смех может превратиться в нечто совсем иное и закончиться руганью и сломанными вещами.
Он заметил, что Ли тоже наблюдает за мистером Трекслером, и кивнул, чтобы она вошла первой, а сам постарался оказаться между ней и мистером Трекслером.
Жилое помещение в Ингрэме было гораздо меньше, чем в домах смотрителей Грейвинга. Гленнон увидел две спальни, кухню, гостиную с камином и ванную. Всё небольшого размера. Металлическая лестница, начинавшаяся посреди гостиной, вела наверх, к фонарю на втором этаже.
На кухне у стола рядом со смотрителем маяка Ингрэм Дельмонтом сидела Таунсенд и ела мягкий белый хлеб, от которого исходил пар. Она замерла, не донеся кусок до рта.
– Нам надо кое о чём тебя спросить, – обратился к ней Гленнон.
– Вы точно не будете отчитывать меня за рассказ о привидениях? – Она отложила свой хлеб.
– Я обычно никого не отчитываю, – сказал Гленнон.
– Меня отчитываешь, – шепнула Ли.
– Это не считается, – буркнул Гленнон в ответ.
Таунсенд скрестила руки на груди. Похоже, она никогда не снимала свою чёрную куртку. Повернувшись к папе, она объяснила:
– Я так напугала Гленнона историей о привидениях, что он упал с бревна, на котором сидел, и убежал в лес.
– Ты не напугала меня! – возмутился Гленнон.
– Но ты так вопил, – заметила Ли.
– Ты опять рассказывала о привидениях? – Мистер Трекслер снял рукавицы и положил их на стол.
– Да… – неохотно признала Таунсенд.
– Она уже и меня пугала пару раз своими историями, – мистер Трекслер покачал головой и грустно улыбнулся Гленнону.
Гленнон наблюдал за мистером Трекслером и Таунсенд и оценил, как деликатно папа подал ей ещё кусок хлеба и сделал замечание за пугающие рассказы. У Таунсенд тоже была богатая фантазия, но папа не заставлял её чувствовать себя виноватой. Гленнон удивился, как такое возможно.
– Пойдём наверх, там эти двое не будут уши греть, – Таунсенд поднялась из-за стола, указывая на папу и смотрителя.
Они взошли по чёрной металлической лестнице на второй этаж. Там располагалась маленькая комнатка с маячным фонарём в центре. Стеклянные панели образовывали сложную форму.
В большие окна был виден простор озера Верхнего. Воды его были тёмные, почти чёрные, небо затянуто белёсой сетью облаков.
– И о чём вы хотите спросить?
«На острове Филиппо живёт вампир?» – уже готов был спросить Гленнон, но заметил, что кто-то идёт по пляжу, удаляясь от маяка.
– Кто это? – Гленнон указал на окно.
– Наверное, Гибралтар, – Таунсенд даже не взглянула.
– Этот матрос? Я видел его вчера в порту с Эвереттом.
– Он целыми днями бродит по берегу и собирает стёкла, обточенные волнами. Вчера вечером папа застал его, когда он пытался уплыть с острова, – Таунсенд нахмурилась. – Он барахтался в холодной воде.
У Гленнона душа ушла в пятки. Он отчасти чувствовал свою вину за то, что Гибралтар пытался уплыть с острова Филиппо.
– Зачем он это делает?
– Он сказал, что лучше утонуть, чем оставаться на острове.
– Почему? Что здесь такого ужасного? – Гленнон заставил себя замолчать. В душе он знал что… – Это из-за вампира, что ли?
– Ну да… – сказала Таунсенд мрачно.
– Знаешь… – Гленнон хотел объяснить, но снова занервничал. Он чувствовал: глупо будет рассказывать, что Эверетт, возможно, вампир.
– Гленнон видел, какой Эверетт был страшный, – сказала Ли.
– Бывают страшные люди. Но они не становятся вампирами из-за этого, – заметила Таунсенд.
– Это верно. Просто у Эверетта нет отражения, мы никогда не видели его на солнце, и он, кажется, как-то действует на нашу маму. Она так странно ведёт себя при встречах с ним.
– Да, это признаки… но Эверетт не вампир! Да и зачем вампиру жить на маленьком островке, если он может отправиться куда угодно? – Таунсенд поправила капюшон.
– Мы тоже удивлялись, – сказала Ли. – Мы подумали, что все жители могли заключить с ним договор. Они снабжают его кровью, а он их защищает.
Таунсенд расхохоталась.
– Договор… Прекрасно! Но я же сказала, Эверетт не вампир. Он просто матрос.
Гленнон почувствовал, что здесь что-то не то. Он всю жизнь ходил кругами, разговаривая с папой. Он знал, как это бывает, когда на вопрос не отвечают прямо. Он вдумался в ответ Таунсенд и сказал:
– Эверетт не вампир, но… существует какой-то договор?
Глаза Таунсенд блеснули.
– Насколько я знаю, жители острова не заключали никакого договора с Эвереттом.
– Насколько ты знаешь? – спросила Ли.
– Да. Насколько я знаю, – отвечала Таунсенд.
Гленнон отвернулся к окну и опёрся о подоконник. Насколько она знает… А если Таунсенд не знает? Ему почудился в её словах какой-то намёк. Почему же она не скажет прямо?
Облака вдали поредели. С неба полился солнечный свет. Гленнон озадаченно заморгал. Ему показалось, что высокий утёс, поднимающийся вдали над озером, превратился в маяк…