Потемневшие тяжелые колеса как будто слиплись в однородную массу, которая уходила в песок, засыпавший рельсы, как острие топора в древесину.
– Я внутрь не пойду! – повторил Ясир, попятившись. – Да, я обещал, но ты должен нести меня туда на руках.
Когда Рамео перевел фразу, АзурМиз едва заметно кивнул и приступил к делу. Сначала со всей силы ударил Ясира в грудь – так что мальчик отлетел и впечатался в стену вагона. Потом, одной рукой держа его на весу за шиворот, другую вставил между створок раздвижной двери, которая открылась с оглушительным скрежетом, и с лязгом швырнул Ясира внутрь.
Вагон заливал свинцовый могильный свет, на засыпанном песком полу в лужах гнила вода и валялись деревяшки. Ни кресел, ни скамеек, ничего. Видимо, раньше здесь возили не пассажиров, а животных.
Стены, будто вырезанные в сыром мясе, сверху донизу покрывали царапины и надписи, сделанные мелким почерком. Потолок был очень высоким – в таких вагонах товар точно не возят.
Дождь оглушительно барабанил по крыше.
Все еще пытаясь отдышаться после удара, Ясир встал в центре вагона. Садиться не стал. Он снова засунул сжатые кулаки в подмышки и смотрел вокруг прищурившись.
В вагон зашел Рамео. Тихо и смущенно, словно опоздавший на урок.
– Садитесь! – приказал обоим АзурМиз.
Ясир молча мотнул головой.
– Я сказал, сейчас же сели оба!
На полу было достаточно грязного песка, чтобы не касаться металла. Ясир ногой сделал горку, сел, обнял колени и стал разглядывать стены. В этом странном вагоне ему было не по себе. Но хорошо, что они нашли хотя бы такое укрытие, пока брели неизвестно куда.
Молния осветила все вокруг.
Следом раздался оглушительный удар грома.
– Останемся здесь, пока не закончится ураган, – сказал АзурМиз после долгой паузы. – Отдохнем, поспим. Поговорим. Дождь может идти несколько часов или несколько дней. – Он тоже сел на пол, скрестив ноги. – Сдается мне, вам обоим есть что мне рассказать. Металл вагона переведет ваши слова на металлояз, и нам не придется держаться за ручки как влюбленным малолеткам.
Дождь. Вагон превратился в пруд – с потолка стекала вода, а из трещин в окнах дул холодный ветер.
Ясир уставился в слепые глаза механокардионика: ему показалось, что АзурМиз в ответ смотрит на него.
Делать было нечего.
Он начал рассказ…
Дождь против металла. Вода против ржавчины.
В свинцовом свете грозы Мехаратт превращался в резонатор. И его песня передавалась с крыши на крышу, с корабля на корабль.
Пристани и причалы опустели. Ни одной живой души не было на палубах кораблей и в переулках старого города. Только барабанная дробь дождя да свист ветра.
Крыши домов, башни и террасы дымились.
Пар опускался на землю, превращаясь в туман, и даже начинавшийся ураган не мог его развеять.
Флаги с недовольным гулом трепетали на флагштоках. Паруса хлопали под порывами ветра.
Сырой песок по-прежнему лежал на земле, хотя гребни самых высоких дюн уже начали дрожать под напором сирокко. Несмотря на проливной дождь, настоящая буря еще не началась. Но скоро она обрушится как лезвие гильотины.
Часть втораяОхота
6По ту сторону
Переднее колесо подпрыгнуло на рельсах, тряхнув пассажиров. Отравитель почувствовал, как голова механокардионика ударила его по спине, и через пару метров остановил гребень.
Выключил двигатель, спустил на шею очки от солнца.
Они приехали на мертвую станцию – про́клятое место на южной окраине Мехаратта. Когда-то здесь был центр разгрузки, но предыдущая гроза вместе с маленькой волной засыпали ее таким количеством песка, что власти города решили построить новую станцию подальше отсюда, где не так задувает сирокко.
Не вылезая из седла, отравитель огляделся. Гнилые вагоны, трухлявые тележки, лежавшие на боку мотовозы. И невероятное количество ржавых кусков металла, разбросанных по песку на сотню метров вокруг. Всё в точности так, как он помнил. Старые железяки, которые ветер и дождь превращали в пыль.
Дхакритт распутал лямки, привязывавшие механокардионика, и слез с гребня. Многие годы станция была засыпана слоем песка, но ветер, сантиметр за сантиметром, сдувал песчинки с металлических конструкций. Теперь они были полностью освобождены и выглядели почти как прежде. Только никакой поезд сюда больше не придет. Здесь все умерло.
Отравитель и сам не знал, почему это угрюмое, полное отчаяния место так его привлекает. Сейчас-то все было предельно ясно: идти в город ему пока не стоит. Надо отдохнуть после утомительного путешествия, собраться с мыслями, выработать детальный план. Лучшего пристанища, чем мертвая станция, не найти.
Дхакритт пошел по хрустящему ковру ржавчины, придававшей песку кровавый оттенок.
Раньше он бывал здесь часто – каждый раз, когда возвращался на корабле из экспедиции с другой стороны пустыни. Но потом потерял лицензию отравителя и стал заходить на станцию от случая к случаю.
В видавшем виды вагоне Дхакритт соорудил себе лежанку из песка и тряпок. Достаточно, чтобы выспаться и защититься от холода, когда ночуешь в одиночестве на окраине города. Чем не каюта корабля. Если собрать деревяшки, свалившиеся с проходящих судов, можно развести костер. Света хватит, чтобы нацарапать на стенах мудреные алхимические формулы.
Дхакритт вернулся на гребень, чтобы перетащить механокардионика на рельсы и привязать за обе руки. Не дай бог металлическому существу придет в голову сбежать!
Потом, тяжело дыша, огляделся снова. Станция действительно выглядела фантастически благодаря рельсам, перебирающимся с дюны на дюну. Словно какой-то гигант, живший в этом месте, специально придал им такую форму в порыве творческого вдохновения.
Дойдя до своего вагона, отравитель толкнул дверь.
Он снова дома. Пора отдохнуть и привести в порядок мысли. Что он будет делать, когда получит сердце Найлы и положит его в корпус механокардионика? Когда станет абсолютным хозяином Мира9?
Какое свое желание исполнит первым?
Он ухмыльнулся.
Было бы неплохо… иметь корабль. Не «управлять» кораблем, а именно «иметь». Обладать! Дать выход самым жестоким мужским фантазиям. Он, отравитель и знаток бхета, уже много раз нарушал этический кодекс Гильдии и переходил границы интимности кораблей женского пола. Соединяясь с металлом, сталкивая мясо и ржавчину.
Пока Дхакритт снимал рубашку, что-то отлетело от пояса штанов и ударилось в потолок. Это оказался кортик, выскочивший из ножен.
Отравитель поднял голову. Примагниченный к потолку нож медленно крутился против часовой стрелки. Потом туда же отправились три монеты достоинством в четверть шкива каждая, вытянутые из левого кармана штанов.
Он успел схватить одну на лету, но стоило разжать кулак, как монета присоединилась к остальным.
– Какого черта ты так сердишься? – раздраженно сказал Дхакритт стенам. – Ревность – это низко, понимаешь? И меня не было всего неделю!
АзурМиз стоял в сумраке вагона, молча наклонив голову; ничего, кроме шума дождя, не мешало потоку его мыслей. Внимательно выслушав подробный рассказ Ясира, он теперь анализировал каждую деталь. Изучив ее со всех сторон, включал воображение и маленькими шажками продвигался вперед. Если каких-то фактов недоставало или что-то было ему непонятно, он спрашивал не мальчика, а металл, но в ответ получал только стопку размытых изображений.
– Черт бы побрал этот дождь!
Подняв голову, АзурМиз уставился в пустоту. Значит, Найла и Азур – металлический человек, похитивший его первое сердце, – все еще в Мехаратте, и, скорее всего, останутся там до конца грозы.
Механокардионик зажмурился, почувствовал, как что-то пульсирует под ним, пробирается между ног, поднимается по спине. Да ведь это его сердце бьется на полу вагона!
Широко открыл глаза. По черной стене металась огненная тень.
– Механокардионик!
Азур очень изменился, был совсем не похож на себя прежнего: на лице появилась сеточка трещинок, форма черепа, вмятины на металле – все стало другим. Азур осмотрел второго механокардионика с ног до головы. Этот корпус он помнил. Точнее, помнило его сердце.
АзурМиз снова глянул на стену: тень стояла на палубе корабля. Отошла от перил, качнулась назад. И со всей силы ударилась о переборку спиной.
Раздался грохот и скрежет сминаемого металла. Шея согнулась под немыслимым углом.
Потом эта женщина, Найла, взяла руки Азура в свои.
Пол сотрясался.
Вдруг сверкнула молния и стало светло как днем. В глазницах заполыхал огонь. Загремел гром.
Силуэт на стене вспыхнул и исчез.
АзурМиз ударил кулаком по полу. Вскочил на ноги. Уставился на потолок, желая испепелить дождь, капля за каплей.
– Сиракк! – прокричал механокардионик. Наконец-то он узнал, как называется корабль. – Вот где ты прячешься, сволочь! На Сиракк!
Железный человек схватил Ясира за плечи и, тряся как мешок картошки, заставил повторить все с самого начала. Пока не убедился, что мальчик не утаил ни осколка воспоминания, ни кусочка картины, ни единого важного слова. Потом отпустил Ясира и влепил ему такую пощечину, что тот рухнул на пол.
АзурМиз подошел к двери и засунул пальцы в углубление на ручке.
– Что ты делаешь?
Изумленный механокардионик резко повернулся.
Внимательно посмотрел на двух сопляков, лежавших на полу вагона.
С ним говорил мальчишка с металлическим лицом. Это были его первые и единственные сказанные громко слова с тех пор, как в подземной тюрьме он высунул голову из-под одеяла.
– Я ухожу. Нужно найти Сиракк, пока не поздно.
– А мы?
Ясир сел, все еще держась за щеку.
– Что будет с нами?
Вместо ответа АзурМиз плюнул на пол.
И снова взялся за ручку двери. Потянул на себя. Обеими руками. Упираясь ногами в пол.
Никакого толку! Словно снаружи кто-то закрыл ее на ключ.
– А ну-ка помогите мне!
Ребята переглянулись.