Значит, над головой не небо, а другой потолок, покрытый хитросплетениями труб и клапанов.
Сверху горизонтально спустился металлический прут и остановился в полуметре от головы Ясира. Щелчок – и оба конца вошли в пазы, фиксируя пневмошарнир в материнском модуле.
Нужно схватиться за прут и подтянуться?
Мальчик скрестил руки на груди, стараясь ни к чему не прикасаться. Может, не стоит этого делать. Но что еще остается?
В пневмошарнире было ужасно жарко.
Ясир жмурился от яркого света, лившегося сверху.
Снова закапало. Но на этот раз – просто вода.
– Мне ведь нечего терять, черт возьми! – сказал себе Ясир.
Обхватил прут, сглотнул. Вдохнул влажный воздух и в следующий миг почувствовал, как его поднимает с кресла.
10Сердце на ветру
Два черных дымохода, наклонившиеся к корме. Четыре палубы. Величественный нос, увенчанный простой, но эффектной гальюнной фигурой в виде перепрыгивающего через волну дельфина.
Он наблюдал за кораблем с причала, поправляя сумку, перекинутую через левое плечо. Потом сделал пару шагов вперед, чтобы разглядеть нижнюю часть судна: насчитал колес сорок, не больше.
Вдруг на него наткнулся парень, несший на голове корзину фруктов. Выругался, побежал дальше и свернул на мосток, который вел на нос корабля.
Стоявший неподалеку невысокий коренастый тип кивнул ему головой в знак приветствия.
– Вы – отравитель?
Дхакритт повернулся.
– Да, я.
– Капитан вас ждет.
Нехотя покинув свой наблюдательный пункт, отравитель начал подниматься на палубу вслед за офицером. Корабль вроде не слишком старый, однако явно не вчера спущен на песок. Корпус вымыт, но, судя по чудовищной вони, много чего повидал на своем веку.
Долговязый, со своими почти двумя метрами роста, Дхакритт в движениях был неуклюж и неловок. Забравшись на палубу, он тут же ударился лбом о перекладину, к которой крепился тент.
Офицер посмотрел на него с насмешкой.
– Давно вы не поднимались на борт корабля?
– Ровно с того момента, как отравил предыдущее судно, – ледяным тоном ответил Дхакритт. – Одно из многих.
Собеседник пожал плечами.
– В том-то все и дело. Понимаете, ситуация немного другая… – Офицер зашагал по палубе, ловко протискиваясь между матросами, занятыми погрузкой. – Капитана… отравил корабль.
Дхакритт оторопел.
– Мы почти пришли. Капитан приносит извинения, что не смог встретить вас лично. Он на койке в своей каюте, ждет вас.
– Вряд ли я – тот, кто вам нужен.
Прежде чем ответить, офицер обвел взглядом пристань.
– Я не врач, но точно могу сказать: его одурманил корабль. Может, судно съело что-то не то, и первым заболел капитан. Прежде чем сняться с якоря, мы хотим быть уверены, что корабль поправился.
Дхакритт поднял голову и посмотрел на дымоходы. Лучше их о здоровье корабля никто не скажет.
– Вы уверены, что это не Болезнь?
Офицер бросил на отравителя такой взгляд, словно ожидал другого ответа. Поумнее.
– У него в теле нет ни грамма металла, – сказал он, не скрывая разочарования.
– Что съел корабль?
– Мы не знаем. Но у него эритема.
Дхакритт положил сумку на пол.
– Вашего капитана я осматривать не буду. Советую только немедленно прекратить прием бхета. Я займусь эритемой у корабля. Вполне возможно, капитан поправится, если я вылечу судно.
Офицер, исподлобья разглядывая отравителя, обдумывал его ответ.
– Я передам капитану ваши слова о бхете. Он должен сделать выбор, не так ли?
– В этом порту у меня еще пять вызовов. Два из которых – эвтаназия.
– Что у вас в мешке, яды? – недоверчиво спросил офицер.
Дхакритт ответил взглядом, полным раздражения.
– Да. Живые приманки и разные отвары. Вы даже не представляете, на что они способны вместе.
– Думаю, ваше предложение вполне разумно, – произнес офицер, осторожно перешагивая через мешок, чтобы пойти в другую сторону. – Только прошу вас оставаться на борту до того, как корабль полностью выздоровеет. Кстати, судно зовут Сиракк, и это девочка. Мы высадим вас в первом порту по курсу, и вознаграждение будет щедрым…
– Сначала покажите эритему, потом уже поговорим о моем гонораре.
Офицер махнул рукой в сторону кормы.
– Сюда, пойдемте.
Найла схватилась за поручень, наклонилась и несколько секунд простояла неподвижно, уткнувшись головой в пустоту. Корпус, который она несла на плечах, громыхал как старые поварешки, одна его рука свесилась, касаясь ягодиц. Механокардионик оказался куда легче, чем ожидала Найла, будто в мертвом состоянии само тело стало невесомым и теперь металлический паяц напоминал большого жука, собранного из кусочков картона детского конструктора.
Подняв голову, девушка посмотрела по сторонам. Она стояла на прикрытой со всех сторон части палубы, откуда хорошо было видно и нос, и корму. Вроде никого нет. Тихо.
Стараясь не шуметь, Найла осторожно взвалила на плечи свою ношу, мысленно досчитала до десяти и пошла к трапу, ведущему на капитанский мостик.
После гонки между колесами Сиракк она все еще не могла отдышаться. Сердце колотилось как бешеное.
Безжизненная рука Азура снова свалилась, звонко ударив ее по ягодицам.
– Прекрати! – сквозь зубы прошипела она, медленно поднимаясь по лестнице. Вдруг что-то скрипнуло; Найла замерла, стоя на одной ноге, не понимая, откуда взялся этот звук – донесся с палубы или ступенька хрустнула под ногами. Внизу она никого не встретила, но прекрасно знала, что идти сейчас к сердцу корабля – огромный риск.
Правильно ли она поступает? Может, лучше положить корпус Азура в какое-нибудь другое место? Например, на лестницу, которая ведет в рубку. Найла осмотрела ступеньки. Возможно, так лучше, но, с другой стороны, вдруг корпус свалится вниз и перепутается с другими механокардиониками?
Нужно решать. И побыстрее. У нашедшего оболочку не должно быть никаких сомнений, что та принадлежала Азуру, как и в том, что от Азура, настоящего Азура, они больше ничего не получат.
Она сама позаботится о себе. И о ребенке во чреве, и о сердце, пульсирующем в груди.
Тяжело дыша, Найла поднялась на мостик. Там было светлее, чем внизу. Точно, это стеклогель, из которого сделаны окна рубки, испускает серебристое свечение. Дыхание глаз и солнечные взгляды. Отпечатанная в дыму память, стереть которую не может даже ветер.
После темноты свет рубки слепил Найлу. Похоже, никто не заметил, как она поднялась наверх – значит ли это, что на борту корабля не осталось ни одной живой души?
Найла присела и, подняв руки, постаралась бесшумно спустить ношу со спины. Наклонила голову и обняла Азура, чей легкий изящный корпус походил на куклу, выдутую из стекла.
Потом осторожно уложила механокардионика на пол и нагнулась, чтобы поцеловать его в лоб.
– Прощай, моя милая железяка, – прошептала она. – Ничего, Азур, мы с тобой еще встретимся, и в твоем железном теле снова засияет жизнь.
Вдруг послышался какой-то шум.
Найла вздрогнула. Вскочила на ноги.
По металлу грохотали чьи-то неровные шаги.
Девушка бросилась к перилам и посмотрела вниз.
Слишком темно, слышно только лязганье железа о железо.
Она повернулась и села спиной к перилам. Спрятаться тут негде. Разве что стать невидимкой.
Вдруг сердце пронзила острая боль, дыхание перехватило. Найла схватилась рукой за грудь. Повалилась на бок и скорчилась на полу, подогнув ноги.
Немного отдышалась и через несколько секунд смогла встать на четвереньки и отползти в самый темный угол. Теперь надо срочно придумать, как выбраться из рубки и высадиться на песок.
Боль в груди не утихала. Сжав зубы, Найла попыталась подняться. От усталости она и так едва держалась на ногах, а из-за живота идти было еще труднее.
Девушка спустилась по трапу с другой стороны капитанского мостика туда, где грохотал металл. И услышала оглушительное биение двух сердец.
Малышка в животе отлично справлялась с тем, чтобы не давать боли разгуляться в материнском сердце.
Найла бросилась бежать.
Одна палуба, еще одна. Ступеньки веревочной лестницы, раскачивающейся в воздухе.
В следующую секунду она почувствовала ужасную боль в груди и замертво свалилась на песок.
АзурМиз с опаской склонился над механокардиоником и обнюхал его с ног до головы. Каким-то чудом в полумраке мостика он не споткнулся о корпус, лежавший на полу.
– Это еще кто, черт подери?
Зуар приложил фонокль к груди металлического человека, медленно перемещая его кончиками пальцев.
– Никакого сердцебиения, никакого взрывчатого песка… На самодельную бомбу не похоже. Это абсолютно…
– Пустой корпус, я понял! – фыркнул АзурМиз. – Видимо, его притащили сюда, пока мы спускались на песок. – Черные глаза механокардионика сверкнули в темноте. – Кто-то был здесь. На моем корабле! Сукин сын, может, он еще на борту?! – АзурМиз брызгал слюной от гнева и сжимал в кулак уцелевшие пальцы руки. Потом наклонил голову и зажмурился, пытаясь успокоиться и здраво рассудить, что делать дальше. Наконец он смог взять себя в руки; схватил лежавший корпус за запястье и приподнял, как врач, констатирующий смерть. И в ту же секунду вздрогнул и разжал пальцы. Стоило прикоснуться к металлу, как на механокардионика хлынул поток воспоминаний. АзурМиз отпрянул, жадно хватая ртом воздух.
– Это он!
– Кто он? – спросил Зуар.
АзурМиз вскочил на ноги и отошел от корпуса.
– Мой брат! – объяснил он и тут же поправился: – Мой и твой! Сéрдца, которое я ищу, в нем нет, но металл все помнит.
Через несколько мгновений изумление механокардионика сменилось гневом.
– Вот тварь! Будь ты проклята! Она вернула нам корпус пустым! – закричал АзурМиз. Неужели вся эта погоня, охота, зажигательные бомбы – все усилия были зря?! Эта дрянь завладела его сердцем – и выбросила пустой корпус, как знак высшего презрения. – И ведь она набралась наглости, чтобы залезть на мой корабль! – С отвратительным скрежетом АзурМиз поджал губы.