Бартоло понял, что за ними следят, за пару минут до этого.
- Оглянись-ка, парень.
Санчо услышал нотки тревоги в голосе карлика. Он обернулся и как раз вовремя, чтобы заметить спрятавшегося за углом мальчугана.
- Кто?
- Не знаю, но он идет за нами уже довольно долго. Чую беду, Санчо. Лучше вернемся в убежище.
Они снова повернули на восток, в сторону порта. Улицы стали практически пустынными, и эхо шагов отдавалось между покрытыми выцветшей побелкой домами. Вскоре они различили за спиной другие шаги.
Бартоло быстро обернулся, и его глаза расширились от ужаса.
- Быстрей, парень. Беги и не останавливайся, во имя всего святого.
Оба ускорили шаг, но у карлика были слишком короткие ноги, он не мог поспевать за Санчо. Он бежал с высунутым языком и вздымающейся, как воздушные мехи, грудью.
В конце улицы находилась стена, а за ней - монастырь доминиканцев. Если бы они смогли перелезть через нее до того, как их настигнут преследователи, то спаслись бы.
- Я забегу вперед и заберусь на стену, - сказал Санчо. А потом подниму тебя.
- Вперед, вперед! - подгонял его карлик.
Санчо добежал до стены высотой около двух метров, подпрыгнул и ухватился за верхнюю часть, но подметки фетровых башмаков скользили, когда он попытался забраться наверх. Он попробовал снова, чуть правее, где в стене была трещина, и смог найти место для упора. Подтянувшись на руках, Санчо сел верхом на стену.
Бартоло был чуть менее чем в двадцати шагах. Чуть дальше в их сторону бежали двое мужчин, которых Санчо узнал.
"Зоркий и Железнорукий!"
Головорезы Мониподио бежали по переулку, путаясь в длинных плащах и шпагах. Один из них остановился и протянул руку к поясу.
Не имея времени, чтобы разобраться, чем занимается громила, Санчо боролся с пуговицами хубона, чтобы его расстегнуть. Ему нужно было что-то протянуть Бартоло, чтобы тот мог уцепиться и подняться на стену.
- Санчо! - крикнул карлик, задыхаясь после гонки. Он добежал до подножия стены и смотрел вверх. Его лицо было воплощением ужаса.
Юноша наконец-то стащил хубон и наклонился вниз, протягивая его Бартоло. Карлик сжал ткань в охапку обеими руками.
- Поднимай меня, парень, Бога ради! - закричал он.
Санчо потянул изо всех сил, и ноги карлика оторвались от земли. Пядь за пядью. В это мгновение он поднял взгляд и понял, что именно делает тот мужчина, что остановился посреди улицы. Ствол пистолета был нацелен точно ему в голову.
Грянул выстрел, вспугнув стаю голубей из сада монастыря. Пуля со свистом пролетела перед лицом Санчо. Он дернулся и наклонился в сторону монастыря, потеряв равновесие.
И упал в пустоту.
Он не выпустил из рук хубон, и тем спасся от разбитой головы, но несмотря на это Санчо стукнулся лицом о стену и остался висеть по ту сторону стены. Карлик, который под весом Санчо взмыл вверх, до самого края, был почти спасен.
В этот миг стягивающие рукав хубона тесемки порвались.
Бартоло медленно поднялся. Зоркий находился уже рядом. Громила смотрел на него, скосив глаза, чем и заслужил свое прозвище.
- Друзья мои, - сказал карлик. - Как раз сегодня вечером я собирался повидать вашего господина.
- Слишком поздно, выродок.
Он отвел назад ногу и с силой ударил. Бартоло перекувырнулся и стукнулся о стену. Послушался чудовищный треск, когда сломался нос карлика, а лицо залила кровь.
- Погодите, прошу вас, - взмолился тот, выплюнув несколько зубов. У нас есть деньги, чтобы заплатить Мониподио... Вот...
Он показал туда, где оставил папку, когда Санчо забрался на стену.
- Ага, ясно, - отозвался Железнорукий, поднимая ее с земли. - Похоже, ты украл кое-что, что не должен был. Вмажь-ка ему, Зоркий.
Тот поднял ногу и со всей силой опустил ее на ребра карлика. А потом еще раз, разъярившись.
С другой стороны стены Санчо упал на кусты азалий, которые немного смягчили удар. Несмотря на это левая рука ужасно болела, а лоб и нос кровили из-за удара о стену. С этой стороны стена была на полтора метра выше. Он в отчаянии попытался на нее вскарабкаться, но снова и снова падал.
Санчо слышал все удары, которыми осыпали Бартоло, ощущая свое полное бессилие.
- Оставьте его в покое, сукины дети! - взвыл он со слезами на глазах.
- Достаточно, Зоркий, - сказал Железнорукий, схватив товарища за локоть. - После того выстрела тут скоро будет полно стражников.
- Только еще разок, - ответил тот.
- Сказал же - хватит. Он и так уже мертв.
- А до тебя мы еще доберемся, сопляк, - рявкнул Зоркий, подойдя к стене.
- Забудь про мальчишку. У меня есть идея получше. А теперь пошли.
И они поспешили скрыться.
Санчо понадобилось несколько минут, чтобы найти выход из монастыря. Он забрался на дерево и вернулся на улицу, подбежав к Бартоло. Вокруг карлика собралась толпа любопытных. Один из них даже рассмеялся. Санчо, рассвирепев, толкнул его.
Вид Бартоло разрывал ему сердце.
Карлик лежал на земле в лохмотьях. Одна рука находилась под телом под неестественным углом. Лицо превратилось в кровавое месиво.
Санчо упал на колени рядом с ним и зарыдал. Вскоре он заметил, что тело шевелится, и Бартоло открыл один глаз.
- Санчо, - пробормотал он.
Юношу охватило чувство радостного облегчения. Учитель жив!
Санчо напрягся и взял его на руки.
- Разойдитесь! - рявкнул он зевакам, и они бросились в сторону, испугавшись юношу с окровавленным лицом.
Санчо нужно было найти человека, который поможет карлику, и он знал лишь одно подходящее место.
XXVII
Когда Монардес увидел, что лицо Клары покрыто синяками, а голова замотана обрывком тряпки, он попытался расспросить девушку о случившемся, но ничего не добился. Клара отказывалась говорить и весь день бродила по саду, выдергивая сорняки. Она заколебалась, лишь когда пришло время возвращаться домой и снова встретиться с матерью, но все равно не решилась рассказать.
На следующий день утром она снова появилась у двери лекаря, как и всегда, но в этот раз в глазах ее стояли слезы, а всё тело болело. Она спала не в комнате, которую делила с матерью, а на кухне, на клочке взятой с конюшни соломы. Она всё рассказала старику, это заняло больше часа, в течение которого голос Клары ни разу не дрогнул.
- Я догадывался, что могло случиться что-то подобное, - обеспокоенно сказал Монардес. Выражение его лица не изменилось, когда Клара назвала Варгаса отцом, и она почувствовала себя полной дурой. Видимо, это знали все, кроме нее?
- Я боюсь возвращаться. Когда я вернулась домой вчера вечером и хозяин увидел меня в таком виде, у него сделалось лицо, как у собаки, у которой из пасти вырвали кость.
Она боялась посмотреть на себя в зеркало, ей хватило и того, что чувствовали ее пальцы, ощупывая голову. Вместо прекрасной гривы черных волос на ней осталось лишь несколько неровно выстриженных прядей. У самого лба волосы были сострижены почти наголо, в других местах сохранились чуть лучше, но все - разной длины, неровно обкромсанные, и всё вместе составляло жуткое и нелепое зрелище. Там, где рука старой рабыни дрогнула, голову Клары покрывали мелкие порезы, уже затянутые подсохшей коркой. Клара использовала вместо платка рваную тряпку, чтобы скрыть этот ужас, но голова под ней зудела и чесалась.
- Он что-нибудь сказал тебе сегодня утром?
- Нет, учитель. Даже не взглянул на меня.
Монардес вздохнул.
- Ты должна постараться сохранять спокойствие и быть сильной, Клара. Опасная и разрушительная игра Варгаса и твоей матери - это нечто слишком глубокое, запутанное и крепкое, чтобы ты могла понять ее или позволить, чтобы она тебя затронула.
- Это затронет меня, если Варгас исполнит угрозу, которую дал моей матери, - сказала Клара, раздраженная тем, что восприняла как недостаток понимания со стороны лекаря. - Я всё еще не могу поверить, что он хочет...
- Дело не в похоти, девочка. Речь идет о силе, борьбе воли двух людей.
- Это не слишком меня утешает.
- Знаю, но я рад, что ты мне все рассказала, потому что мне кажется, я могу тебе в этом помочь.
Девушка последовала за Монардесом в лабораторию. Лекарь взял чистый сосуд и налил туда немного воды.
- Открой ящик, где хранятся опасные снадобья, и передай мне пузырек с пометкой «safavium», - сказал он, передавая Кларе ключ. Она открыла ящик и протянула ему небольшой глиняный пузырек, запечатанный воском, которого никогда раньше не видела.
- Это мне доставили из Святой земли - из тех мест, где плещется загадочное море, что образовалось на месте Содома и Гоморры. Про него говорят, что это волшебное море, что в нем невозможно утонуть, однако я не слишком этому верю. Отойди-ка в сторонку, пары могут быть опасны.
Ногтем мизинца, который он всегда оставлял длинным и острым, Монардес сломал восковую печать и налил несколько капель содержимого в сосуд с чистой водой. Клара взяла большую толстую свечку и восстановила восковую пробку, заново запечатывая флакон. Монардес с одобрением следил за ней и улыбнулся, увидев ее инициативу.
- Подготовь железные опилки, как можно более тонкие, - сказал он, помешивая жидкость и помещая ее на небольшую жаровню.
Четвертью часа позднее он приказал ей бросить мелкие черноватые опилки в сосуд. При контакте с горячей жидкостью опилки испускали маленькие искрящиеся пузырьки. Клара еще какое-то время следила за варевом, постоянно помешивая, пока не вернулся лекарь и не приказал добавить ложку розового порошка, который они раньше не использовали.
- Что это? - спросила Клара, помешивая снадобье.
- Никто не знает. Арабы используют его в качестве тайного компонента для изготовления индиго, вместе с золой растений и другими элементами. Он не опасен, но также никому не известно о его благоприятном влиянии на людей. У него слегка солоноватый вкус, - ответил Монардес, облизнув губы.
Клара поразилась, как лекарь осмелился проглотить неизвестное, потенциально смертельное вещество, но затем она поняла, что в конце концов это было еще одним делом лекарей: выходить за пределы известного, чтобы суметь расширить границы знаний. Даже если это предполагало риск. В тот же миг она ощутила прилив восхищения своим учителем.