Меня провели во внутренние покои. В дверях мы столкнулись с Сан Цзы.
Господин Сан был одного возраста с моим наставником, у него были строгие, но не злые глаза. Наставница говорила, что он очень похож на отца, а от матери перенял лишь тонкие, редко улыбающиеся губы.
– Господин Сан. – Я протянула ему веер и подняла глаза.
Несколько секунд он не понимал, его брови начали хмуриться, и он уже собирался отругать прислугу, как его взгляд скользнул по моему лицу и он наконец узнал.
– Гао Фэнь?
– Господин Сан.
– Что ты здесь делаешь?
В этом наряде, в его доме.
– Вы говорили, что исполните одну мою просьбу.
– Приходи в другой раз.
– Не могу.
Но уже было поздно. Госпожа Сан, услышав наши голоса, вышла из комнаты.
– Что такое?
– Приходи в другой раз, – настойчиво повторил Сан Цзы.
– Госпожа Сан, я принесла забытый вами веер.
Я повернулась к ней и улыбнулась.
– Веер? Какой веер?
Дома она была другой. Та же гордость и прямая походка, только теперь тенью за ней тянулось раздражение. Я взяла веер из рук господина Сан и подала его госпоже.
– Что это?
– Уверена, вы помните.
И все-таки иногда я удивлялась тому, как коротка и легка была память людей. Почему все зло, совершенное ими, не оседало на их сердце зловонным илом и не прожигало грудь? Почему они так легко забывали и жили?
И все же она вспомнила. Не сразу, но вспомнила. Ее пальцы сжали веер, будто хотели тут же разорвать его в клочья. Так же, как она когда-то разорвала все воспоминания и развеяла их над рекой.
– Кто ты такая и что тебе нужно?
– Жаль, госпожа успела забыть мое лицо.
– Ты… А Инь, скажи, чтобы никто не входил сюда, и позови стражу!
А Инь испуганно выбежала. Остались лишь мы трое.
– Гао Фэнь. – Она выплюнула мое имя с презрением и страхом. – Ты! Ты! И ты посмела прийти?
– Госпожа Сан, вы сами говорили, что однажды приходит срок, когда приходится расплачиваться по всем счетам. Ваш брат уже заплатил.
– Цзы-эр, немедленно вышвырни эту тварь из нашего дома!
Теперь – это была она. Неистовая госпожа Сан, не та, которую видели люди. А та, которая легко шла на расправу и обман.
– Господин Сан, вы ведь узнали веер, не правда ли?
Я обернулась. Его бледное лицо молчало. Даже если и узнал, что с того, верно? Он был весь в отца, который покорно жил и умер по приказу этой женщины.
– Зачем ты явилась сюда? – Она пыталась вернуть себе достоинство, но ее глаза все еще пылали.
– Для того, чтобы дать господину Сану возможность исполнить свое обещание.
– Какое обещание?
– Которое он дал мне и моей наставнице пару лет назад.
– Юэ Гуан? Цзы-эр, ты виделся с этой продажной женщиной? – Благочестивая ярость подрагивала в ее зрачках страхом. Что, если он знает?
– Успокойтесь, матушка, – ему было стыдно перед ней, будто сейчас предстояло оправдываться за величайший позор, – я виделся с этой женщиной не более двух раз.
– И того достаточно!
Страх поутих.
– Но то были незабываемые встречи, не так ли, господин Сан?
– Матушка, не гневайтесь, Юэ Гуан спасла мне жизнь, и только. Я обещал отблагодарить ее и… госпожу Гао.
Тогда я узнала правду. Я спросила ее, почему она так переживает за этого господина Сана. Я спросила ее, любит ли она его. Я спросила, не зная. Она обещала никогда не лгать мне. В ту ночь она впервые позволила мне выпить вина, отныне признавая меня взрослой. В ту ночь я узнала, что этот господин Сан – ее брат. Он был старше лишь на четыре года, они росли вместе, запуская в саду воздушных змеев.
– И как ты посмотришь в глаза жене, если она узнает, что ты ходил к этой женщине?
– Матушка!
– Госпожа Сан, не гневайтесь на сына. Вам же прекрасно известно, что Юэ Гуан никогда бы не позволила приблизиться к себе господину Сану.
– Ты… маленькая змея, как только вползла в мой дом? Думаешь, если будешь шипеть, не найдется того, кто наступит тебе на голову?
Шипела не я, она. Даже ее зрачки шипели ядом, надеясь, что я замолчу на веки вечные.
– Скоро сюда явится стража, и уж тогда!
– А до тех пор, я уверена, господин Сан успеет выполнить просьбу его спасительницы. Вы же не откажетесь от данного слова?
– Я и правда дал слово. Но…
– Прекрасно, тогда прошу вас: вычеркните имя своей матери из родовой книги семьи Сан.
Сначала его лицо побледнело, потом изошлось краской.
– Да как ты… – Судорога не выпускала крик. Господин Сан не привык кричать.
– Не гневайтесь, господин. Ведь я здесь только лишь за тем, чтобы спасти ваш род от неминуемого позора.
– Ты! – Госпожа Сан больше не могла терпеть. Забыв о своей важности, она подбежала ко мне и дала оплеуху.
Одну. Я могла позволить ей одну, раз уж собиралась погубить ее.
– Госпожа Сан, неужели это и есть благодарность семье, которая взяла вас в законные жены, несмотря на скудное приданое?
Вторая пощечина замерла в сантиметре от моего лица. Я сжала ее запястье, так что ее губы искривились от боли.
– Сейчас же опустите! – Все-таки у господина Сана прорезался голос.
– Как прикажете.
Их лица горели. Ее – потому что она не знала, что именно я собираюсь открыть, а его – потому что боялся правды.
– Я вам друг, господин Сан. Иначе не пришла бы сюда тайно, а кричала у ворот вашего поместья так, чтобы все сбежались и слушали о преступлениях вашей матери.
– Вы пришли в мой дом, чтобы угрожать мне?
– Угрозы или спасение – решать вам.
– Она всего лишь приживалка грязной потаскухи! Даже не думай слушать ее!
– Госпожа Сан, какие грязные слова! Слышали бы вас на улице!
– Гао Фэнь! – Сан Цзы встал передо мной, закрывая мать. – За каждое слово ты ответишь, так что думай, о чем говоришь!
– Этот веер, вы ведь помните его.
– Это веер моей сестры.
– Верно.
– И знаете, откуда он у меня?
– Моя сестра давно мертва.
– Мертва, но не так давно, как вы думаете.
– О чем ты?
Я посмотрела на госпожу Сан и улыбнулась ей:
– Вы скажете или я?
– Мне нечего говорить, ты можешь врать и дальше.
– Что ж, с вашего позволения. Господин Сан, ваша сестра не умерла, а была продана в весенний дом и стала куртизанкой.
– Ложь!
– Зачем мне лгать вам?
– Ложь!
– Разве она умерла не странно? Разве вам дали проститься с ней? Разве вы сами никогда не думали, почему стоило первой госпоже умереть, как и ваша сводная сестра тут же исчезла?
– Никогда.
– Тогда вы либо глупы, либо бессердечны.
Его бледное лицо лгало. Он просто никогда не позволял себе думать об этом.
– Вашей матери не было достаточно извести соперницу, она решила избавиться и от падчерицы.
Лицо госпожи Сан искривилось смехом.
– Что ты можешь знать о том времени? Тебя тогда еще и на свете не было!
– Вам и правда стоит бояться. – Я улыбнулась, зная, что эта улыбка пройдет клинком по ее подозрениям и они закровоточат.
– Что вы хотите сказать? – наконец произнес Сан Цзы.
– Юэ Гуан спасла вас лишь потому, что никогда не забывала о своем брате.
Ну вот. Он становился все бледнее.
– Если бы моя сестра была жива, она бы пришла ко мне. К отцу. Отец…
– Ваш отец тоже прожил не так долго. Кажется, на него напала какая-то печальная болезнь и он быстро слег, так, чтобы уж точно больше не подниматься.
– Хватит! – И все-таки в нем было от матери больше, чем просто улыбка. Его гнев прорвался сквозь привычную заношенную маску благочестия. – Как ты смеешь обвинять…
– Смею.
– И где доказательства?
– Думаю, если обратиться к судье и назначить расследование, доказательства будет найти если не легко, то возможно.
– Вы пришли и голословно обвиняете мою мать? Я сейчас же прикажу слугам вышвырнуть вас!
– Тогда в ваш дом придет стража не за мной, а за вашей матерью. Госпожа Сан, наместник Цзюэ так любил вас, что решил перед смертью не втягивать в историю с зерном из Хэши. Но какая жалость! Генерал Лин уж слишком любит правду и не может остановиться, пока не доберется до сути. Его так мучал вопрос: зачем же господину наместнику Шаньлу, верой и правдой служившему императору столько лет, вдруг идти на такое предательство?
– Мой брат… ты ответишь за его смерть!
– Его смерть – всего лишь оплата счета, который он задолжал. А вот как вы будете платить?
– Матушка, о каком зерне говорит Гао Фэнь?
– О том, что госпожа Сан поставляла господину Чи, еще одному изменнику. Вас не волнует судьба вашего господина?
– У семьи Сан нет никаких дел с Чи Дянем.
– Вы верно говорите, господин Сан. У вашего рода нет, а вот у вашей матери есть. Она так старательно поправляла дела семьи, что иногда забывала, что на монетах тоже можно подхватить проклятье.
– Чушь! Клевета! – Госпожа Сан смотрела гордо, но уже не в глаза сыну.
– Если все эта клевета, я готова ответить за нее. Пойдемте, ударим в гонг у судебной палаты. Я повторю то же самое при свидетелях, и вы сможете защищаться.
– Думаете, я побоюсь?
– О нет, господин Сан, вы не побоитесь. Ваша мать так нежно любит вас, что оберегала ваши одежды от грязных пятен. Вот только слишком часто пятнала свои. Госпожа Сан, как только явится стража, прошу, пойдемте в суд. И если вы сумеете опровергнуть каждое мое слово, клянусь, своей кровью отчищу ваше кристальное имя.
– Не слушай ее, Цзы-эр. Если бы она могла, она уже бы пошла в суд.
– Вы правы, не могу. Пока у меня есть надежда на то, что господин Сан не забыл о порядочности, и еще есть шанс спасти этот род, я не стану вырывать дерево с корнем. Хочу лишь оборвать лиану, которая не дает ему тянуться к солнцу. Но вам нечего бояться суда, раз уж вы чисты. Ваш брат не побоялся.
– Никто не станет слушать бредни уличной девки.
– Разве вы забыли? В этот раз Гао Фэнь спустилась не с Драконьих Гор, а с Горы Лотоса.
Я улыбнулась и подошла к госпоже Сан.