— Это часы кейрэков, — Ковард выдохнул, а не сказал.
— Добей ее.
— Место отсчета солнечных лет.
— Старье. Часы служили во время Белого Солнца. Уже три затмения, как Солнце стало цветным. Добей, говорю.
— В заповедном месте запрещено убивать.
— Узкоглазым запрещено, а большеглазым — плевать, — Барлет нехорошо усмехнулся. — Добей, говорю. Все равно подохнет.
Ковард медлил и хмурился.
«Ему неприятно смотреть на раненую лосиху в центре священного круга. Подумайте, какой нежный!» Барлет решил подыграть:
— Видишь, мучается скотина.
Ковард ответил тихо:
— Не надо было стрелять. Я же предупреждал!..
— Я тебя не расслышал.
Барлет сплюнул сквозь зубы, приладил стрелу и выстрелил. Лосиха дернулась и замерла.
— Вот так поступают охотники, а не слюнтяи! — Барлет опустил арбалет и натянул поводья. Конь вдруг заржал, заартачился, закрутился на месте. Краем глаза Барлет увидел, что Ковард испуганно спешился. Что это с ним? Додумать он не успел — и вылетел из седла. Конь, сбросивший седока, как безумный помчался к Лесу. Барлет не успел вскочить, как его сшибло на землю; спину обдало жаром.
— Барлет! Скорее — туда! — Ковард схватил его за руку и тащил за собой.
На этот раз Барлет подчинился. Они забились под куст. Ковард был очень бледен:
— Смотри!
Место, где Барлет застрелил лосиху, полыхало. В пламени то и дело проявлялась звериная тень.
— Красный Дух. Выедает землю. Выедает лесную плоть! — Ковард стучал зубами и с трудом выдавливал из себя слова.
— Красный Дух — лесной властелин. Он делает то, что хочет, — Барлет попытался взять себя в руки. Так вот как это бывает! Это не уличные забавы на празднике красноголовых.
Барлет и Ковард сидели, прижавшись друг к другу (позже Барлет с трудом мог себе это представить), и завороженно следили за огненной пляской.
Огонь хотел захватить как можно больше травы и кустов. Он покушался и на деревья: жадно и злобно лизал их подошвы, обжигая кору, старался забраться повыше. Но Лес вступил с ним в противоборство — всеми своими запасами зеленой прохлады. Тучи стянулись к месту лесного пожара. Полил дождь. В мгновение ока все вокруг стало мокрым. Но Ковард, поеживаясь от струй, стекающих по спине, облегченно вздохнул: пожару не разрастись.
Огонь, шипя, огрызаясь, вынужден был отступить. В самом центре, однако, там, где упала лосиха, он казался неукротимым. Капли не долетали туда, разбиваясь о невидимую преграду, и огонь плясал до тех пор, пока Красный Дух не насытился.
Наконец все стихло.
Барлет рывком поднялся на ноги. Вода из складок одежды пролилась ему в сапоги.
— Вонища, мелкие Духи! Пойдем. Я хочу посмотреть.
Ковард взглянул на Барлета с сомнением.
— Может, он еще там? Он хотел нас убить!
Барлет нахмурился и двинулся к месту, где упала лосиха. Охотник не может бояться Красного Духа. А Красный Дух не может, не должен убить охотника. Охотники почитают его превыше всего на свете.
— Считай, я принес ему жертву.
Ковард нехотя последовал за Барлетом. Но тот, слава Духам, не решился подойти совсем близко. Пятно, рожденное пляской Огня, слишком черное и слишком гладкое, без всяких признаков обгоревшей травы или лосиных костей, пахло едкой гарью и походило на черную пасть неведомого животного, притаившегося в земле.
Ковард поежился.
— Это мертвая плешь, — он говорил совсем тихо. — Здесь рождаются плешеродцы.
— Откуда ты знаешь?
— Так рассказывают предания.
Барлет сплюнул:
— Ты слишком много знаешь. Слишком много глупостей. Пойдем искать лошадей.
«Меченая лосиха… могла бы родить лосенка — белого лосенка, первого за минувший лунный период», — Барлет тряхнул головой. Ему нет до этого дела — до всех этих белых лосей. Лось — добыча охотника. Мясо, рога и шкура, и не больше того. Не больше. Это все из-за Коварда. Он напичкан кейрэкскими бреднями. Говорят, кейрэки могут путать чужие мысли… Но Ковард-то не кейрэк! Он — из рода Моховника. На Лосином острове это самый старый род большеглазых охотников. Даже Скулоны уступают им в древности родословной. Предки Моховника жили здесь еще при кейрэках, когда край назывался не островом, а Долиной Лосей. Может, в этом все дело. Может, прабабка Коварда путалась с узкоглазыми. Вон, взглянуть на Коварда сбоку — так его глаза узковаты.
Ковард не дал Барлету насладиться приятными мыслями:
— Мы в третий раз возвращаемся на то же самое место.
— Мелкие Духи! Возьмем правее. Давай рискнем без тропы.
Они двинулись напрямик, через кусты. Но кто-то невидимый сдвинул знакомые тропы и спутал все ориентиры. Барлет ругался без передышки. Из-под копыт лошадей то и дело прыскали буроедки. Казалось, весь лес наполнился сумасшедшими буроедками: они забыли, что нужно прятаться в норах. Птицы целыми стаями набрасывались на добычу, а потом долго кружили в воздухе, наполняя лес растерянным криком. Некоторые разжимали когти, и буроедки падали вниз. Одна свалилась Барлету на шляпу. Он брезгливо стряхнул ее.
— Что это с ними? С ума посходили?
— Они не могут найти дорогу в гнезда. Как мы…
— Чушь! — Пожалуй, с Коварда станется, и он заявит, что все это из-за Барлета: «Я же тебе говори-и-ил: священное место кейрэков…» Еще чуть-чуть, и Барлет, пожалуй, в это поверит. Нет, так продолжаться не может. Если они почему-то сбились с дороги, нужно заночевать прямо тут, где они оказались. А утром, с новыми силами, тронуться в путь.
— Все. Хватит. Совсем стемнело. Можно свернуть себе шею.
Ковард не возражал. Он выглядел слишком усталым. Они спутали лошадей. Барлет решил развести костер. Но Ковард вдруг возразил:
— Не надо.
— Ты спятил?
— Не надо! — Ковард не смотрел на Барлета, но в его голосе проявилась неожиданная настойчивость.
— Ковард, ты идиот. Хочешь, чтоб нас сожрали?
— На сегодня довольно огня. Мало ли что… Лес может не выдержать. Лучше просто забраться повыше.
Барлет попробовал разозлиться — опять эти бредни! — но не сумел. Что-то мешало ему настаивать на своем. Он помочился на слабый огонь, и, когда тот зашипел и умер, полез на дерево следом за Ковардом. Они устроились в развилках ветвей. «Не охотнички — древуны! Хорошо, что никто не видит», — Барлет плюнул, пытаясь попасть в костровище. Плевок долетел, обожженное полено в ответ зашипело, доставив Барлету маленькое удовольствие. Он взглянул на Коварда. Тот уже засыпал.
— Эй, Ковард, постой, не дрыхни. Если спросят, что сталось с лосихой, мы ее упустили. Понял?
— Лосиха была меченой. Она могла бы родить белого лосенка.
Барлет снова плюнул на землю и закрыл глаза.
Ковард скакал за лосихой. Лосиха была меченой, вся в белых пятнах. Они светились на солнце. Потом Ковард увидел Барлета. Он точно знал, что это Барлет, хотя тот походил на крупного пса. Коварду стало страшно.
— Барлет, что с тобой?
Барлет не ответил. Он несся большими прыжками, догоняя лосиху, и Ковард знал, что не сможет ему помешать. Но старался не отставать. Он видел: Барлет приготовился прыгнуть. Лосиха вдруг повернулась и сказала голосом матери:
— Я вышла замуж за человека, помнящего про Кейрэ, — не за убийцу лосей. Теперь в Долине Лосей не родится белый лосенок. Зато на Лосином острове появятся плешеродцы — охотники за человечиной.
Барлет в ответ оскалился и зарычал, и Ковард увидел с ужасом: он прыгает не на лосиху. Это же Найя, Найя! Как она здесь оказалась?
Крик подхватил его и вышвырнул вон из сна. Ковард, весь мокрый от пота, разлепляя глаза, безуспешно пытался понять: кто кричал в его сне — он сам или Найя? Будто это имело значение.
— Эй, Ковард, ты спятил? Не могу до тебя докричаться. Слезай! Быстро, быстро давай! Вон наши. Вышли сюда.
Они едва успели спуститься на землю, когда появились охотники.
— Барлет! Ну наконец-то! Мы думали, вы потерялись. Боялись, вы не вернетесь. — Брон облегченно вздохнул. — Ночка была — та еще! Мелкие Духи сбесились.
— Все целы? — Барлет оглядел охотников.
— Ну-у… Как сказать… Крог куда-то пропал. Отправился вслед за вами.
— Боюсь, что Крог уже не вернется.
— Мирче! Достал, старый ворон! — Брон огрызнулся и обернулся к Барлету. — Каркал всю смену светил. Все твердил про мертвую плешь. Будто бы этой ночью появилась новая плешь и стянула к себе все тропы. А здесь отродясь плеши не было. Так куда вы запропастились?
Барлет придумывал отговорки. Ковард старался не слушать. Очень зудело плечо: все-таки он обжёгся. Но главное было не в этом: ночной кошмар его так и не отпустил. Видно, Сьяна права, что считает его слишком мнительным. Найя уже большая. А Ковард, дай ему волю, так и носил бы ее на руках, не давая спуститься на землю.
— А, Ковард, сынок! Плохо выглядишь! Не иначе как плохо спал!
Ковард поморщился: только Мирче ему не хватало — с его мрачными предсказаниями.
Мирче был бессменным знахарем братства. Те, кто видел Мирче впервые, неизменно пугались: его неживые, выцветшие глаза смотрели куда-то мимо, будто что-то разглядывали вдали. На самом деле знахарь был слеп и это делало странным его лицо.
Но при полной своей слепоте Мирче безошибочно различал окружающих и прекрасно ездил верхом. Он звал свою лошадь Ласточкой. Она была мохноногая и необычной масти — бежевая, в светлых пятнах. Барлет и другие охотники считали ее отвратительной. Но Мирче с ней не расставался. Посмотреть — так роднее Ласточки никого у знахаря не было. И все давно устали потешаться над этим.
Были те, кто считал, что знахарь вовсе не слеп, он на самом деле все видит, и пытались испытывать Мирче. Но Мирче в ответ только смеялся:
— Зачем человеку лишнее? У меня есть уши и нос. Я нюхаю, слушаю, чую.
За спиной у знахаря что только не говорили! Будто Мирче сто лунных лет и он жил при кейрэках. Что раньше он был охотником — только очень давно, когда не охотились на лосей. Что Мирче и не знахарь вовсе, а настоящий колдун, потому и живет так долго и видит без помощи глаз. А колдовать на Лосином острове запрещено законом.