— Не воротите нос. Эта волшебная травка лучше железной маски защищает от ос.
Ураульф подъехал, взглянул на своих людей и не сдержал улыбки:
— Пожалуй, Мукаран должен сдаться без боя. Выступаем. Макабред слишком хочет победы. Он попадется.
— Это самое сложное — убегать от противника. Но Зеленая Шляпа обманывал плешеродцев, и ему не впервой. — Тайрэ легонько ткнул Коварда в бок.
Ковард дернул плечом, насупился и затрубил в свой рог.
Их уже поджидали. Барабаны горынов загрохотали, пробуждая горное эхо. Темные пятна вражеских войск потекли навстречу отряду Тайрэ и Коварда, приобретая все более различимые очертания.
— Корчерожа! Мелкие Духи! — Ковард не мог сдержаться.
Такого ему еще не приходилось видеть. Впереди на поджарых жилистых лошадях скакали горыны, увешанные амулетами. Этим Ковард не удивился. Но за ними с тяжелым топотом двигались яки — здоровенные, с загнутыми рогами, обросшие спутанной шерстью. Каждый вез на себе странных всадников.
— Макабреды! Это макабреды!
— Макабреды на пауклаках.
— Ишь, что придумали, жабы! Так им удобней прыгать!
Издалека казалось, что всадники многоглазы, что их лицо постоянно меняет свои очертания. Ковард усилием воли заставил себя повторить: это всего лишь осы, черные осы в клетках. Макабреды надевают их вместо защитного шлема. И в какой-то момент эти клетки непременно откроют. Внутри у Коварда кто-то воскликнул голосом Мирче: «Не подведи, сынок!»
Ковард поднял свой арбалет и краем глаза увидел, что Тайрэ сделал то же самое.
Надо держаться парами. Так учил Ураульф. Не дать обойти себя с тыла, не дать пауклаку прыгнуть.
Тайрэ оглушительно свистнул, и боевая сотня, развернув свои стяги, поскакала навстречу горынам.
Всадники сшиблись. Потом и яки вторглись в самое сердце битвы.
— Пауклаки! Держись! Они нападают сзади.
Лошади островитов ржали, дыбились и шарахались, сбрасывая седоков и топча пауклаков. Пауклаки кусались, прыгали, ломали противникам шеи. Яки ревели и повергали на землю всех, кто встречался им на пути, — и падали, сраженные стрелами арбалетов. На земле горами высились мохнатые мертвые туши.
— Ур-р-раульф! Покажите! Покажите мне Ур-р-раульфа!
На огромном яке высился крупный всадник. Его пауклак исходил слюной, но макабред пока не давал ему прыгать.
— А это, видать, Мукаран! Надо ж, какой сердитый! — Кейрэк подлетел вплотную. — Может, Тайрэ сгодится? Пока Ураульф задержался?
— Уйди с дороги, кейрэк!
Пауклак Мукарана прыгнул. Но лошадь Тайрэ увернулась. Мукаран попытался обойти его сзади. Ковард крутился вокруг и мешал пауклаку прыгать. Эти двое, похоже, решили поиграть с Мукараном. Мукаран разозлился:
— Раздавлю, червяки! Выпущу вам кишки.
Тайрэ опять увернулся и огляделся вокруг. Горыны и пауклаки, казалось, заметно теснят островитов.
— Ковард! Пора! Труби!
Ковард вытащил рог и подал сигнал к отступлению. Островиты — из тех, кто сумел удержаться в седле, — развернулись и поскакали, по пути сбиваясь плотнее. Макабреды снова взгромоздились на уцелевших яков и бросились следом за ними. Барабаны горынов снова загрохотали, на этот раз — с торжеством. В спину воинам-островитам неслись оскорбления. Ковард сжал зубы. У него еще много сил. Он еще может сражаться. С каким удовольствием он раздавил бы пару этих слюнявых жаб.
— Нет, Зеленая Шляпа! Нельзя! Быстрее, быстрее скачи! Тебе не впервой убегать. А потом посмеемся, — уговаривал себя Ковард.
Тайрэ скакал совсем рядом. Вон туда, к той дороге, уводящей с широкого поля. Внезапно по знаку Тайрэ поредевшая сотня развернулась на всем скаку и снова сшиблась с врагами.
Тайрэ опять столкнулся с предводителем войска:
— Уйди с дороги, червяк! Я ищу Ураульфа!
— Кто лучше — червяк или жаба? У жабы — красивые глазки! Не глазки, а загляденье.
Всадник в ответ заревел, быстрым движением распахнул свою клетку и выпустил ос прямо в лицо Тайрэ. Ковард зажмурился. Осы ударились о невидимую преграду (Благодатная вонь! Мирче все-таки молодец!) и повернули назад, на человеческий запах. Лицо макабреда защищала сетка. Но осы, гонимые запахом чужеродной травы, облепили ее, не давая смотреть. Мукаран замотал головой. Тайрэ засмеялся и атаковал. Но як ревел, бодался и не давал кейрэку добраться до седока.
Другие макабреды тоже открыли клети. Воздух в одно мгновение заполнился черными точками. Осы роились над полем, раздражаясь при виде недоступной добычи. Их жужжание становилось все более напряженным.
Ковард помнил: еще чуть-чуть — и трава перестанет действовать. Запах уже ослаб. И осы теперь подлетали ближе и ближе к лицу. Вскрикнул первый ужаленный.
Ураульф! Нельзя больше медлить. Враги растянулись по полю. Их «голова» с Мукараном оторвалась от общей массы. Где же ты, Ураульф?
Из Леса выехал всадник. И тут же поднялся Ветер — пронизывающий, холодный, взметающий пыль и листья. Ветер напал на ос, превратил их в комочки грязи. Воздух стал зябким и чистым.
— Ты хотел Ураульфа? Вот тебе Ураульф!
Ураульф летел прямо на Мукарана. А за ним неслась его конница.
Он одним ударом меча сбил макабреда с яка и пропорол пауклака. Мукаран вскочил, выпустил свою саблю и двумя руками вцепился в длинную шерсть быка, пытаясь забраться в седло.
Ураульф подъехал вплотную:
— Убирайся отсюда! Ты не нужен в Долине.
Мукаран ощерился:
— Кейрэки — лесные черви. Их милость мне не нужна.
Ураульф хватил его плеткой:
— Кто ты такой, Мукаран, чтобы я тебя убивал? Ты всего лишь вожак людоедов.
— Дай мне саблю, спустись с коня — и увидишь, чего я стою.
— Ты хитер и жесток. Но ты недостоин единоборства. Я сказал: уводи людей.
Ураульф заставил яка, на котором висел Мукаран, развернуться в сторону гор:
— Тайрэ поможет тебе не потерять направление.
Весело гикнув, Тайрэ поскакал вперед, погоняя яка.
Мукаран закричал Ураульфу:
— Ты глуп, Ураульф! Ты не знаешь, почему ты меня не убил. Ты уверен, что служишь добру. А добро и зло крепко связаны. Они близнецы, кейрэк! Они не живут друг без друга.
— Пшел, рогатый! — Тайрэ напоследок стегнул быка и позволил ему самому трусить в сторону гор.
— А с тобою, червяк, мы еще встретимся! — процедил Мукаран сквозь зубы.
— Пойте! Пойте как можно громче!
Даридан велел укутать ствол Вершинного Древа расшитыми одеялами, обложить его корни подушками и водить вокруг хороводы. Но песни звучали невесело и не могли заглушить эхо предгорной битвы. Два одиноких листа на ветке высохли на глазах. Даридан боялся взглянуть на мелкий слабенький плод, который они обрамляли.
Он прижался к стволу всем телом, уткнулся лицом в одеяла, гладил рукою ветви: «Не слушай! Не слушай! Не слушай! Это нас не касается. Это те, кто тебя не знает. Они живут своей жизнью».
— У-у-ра-ульф!
Звуки эха, как ветер, задули вялую песню. Люди еще постояли, грустно глядя на Даридана, и без слов разошлись. Жрец остался один. Эхо снова настигло его:
— Му-ка-а-а-ран!
Было видно, как напряглись плечи жреца, как его пальцы, ломая ногти, вдавились в белую плоть.
«Не слушай! Не слушай! Не слушай! — кому это он говорит? — Не думай! Не думай! Не думай! Там внизу, глубоко внизу, погибают жители гор. Но они — не твоя забота. Твое дело — хранить покой. Покой Вершинного Древа».
Тихий шелест и легкий удар. Ветка! Та, что совсем недавно подавала признаки жизни. Она опять помертвела. Листья и крошечный плод, сморщенный, безобразный, застряли среди подушек.
Даридан опустился на землю, потянул подушку к себе, плод скатился на землю. Все напрасно!
— Му-ка-а-а-ран!
Нет, никто не кричит. Это чудится Даридану.
— Тейрук? Ты следил за битвой?
Разведчик, как всегда, появился внезапно:
— Карун, в предгорьях все кончено.
— Поздно. Этого было довольно. — Даридан кивнул, указывая на землю. Тейрук наклонился и бережно поднял засохший плод, как больного младенца:
— Крылья опять не вызрели.
— Кто победил в предгорьях?
Тейрук про себя удивился. До сих пор Даридан твердил, что это ему безразлично.
— Ураульф одержал победу.
— Значит, люди Долины. Те, что убили последнего князя Вершины. Умеющего летать.
На лице Тейрука отразилось смятение:
— Ураульф победил макабредов. Макабреды — наши враги. Их учение отрицает преимущество сил добра. И они ожидают Макабра.
Даридан тяжело вздохнул:
— Не обращай внимания. Я поддался отчаянью. Дай сюда.
Тейрук передал плод жрецу. Тот подбросил его и поймал, а потом принялся перекатывать из одной ладони в другую.
— Я не прав, Тейрук, в своем горе. Те, что дрались внизу, в Долине, уничтожили плод. Но для нас это только к лучшему. Посмотри на него. Что за крылья могли родиться из такого убожества? Появись среди нас летун, он бы ими побрезговал.
Резким движением Даридан зашвырнул плод в кусты. Тейрук про себя содрогнулся:
— Карун нуждается в отдыхе. Он слишком долго молился.
— Да, пожалуй, пожалуй.
Жрец явно хотел уйти, но почему-то медлил.
Тейрук взглянул исподлобья:
— Мукаран не погиб, карун. Он возвратился в горы. Ураульф отпустил всех пленных.
Неужели Даридану важно это услышать?
Глава двенадцатая
Мирче сказал, что Найя теперь пойдет на поправку. Теперь на Лосином острове воздух прозрачный и свежий. Ковард очень соскучился и хотел взглянуть на сестричку, подержать ее за руку.
Он пригласил Тайрэ погостить у себя в усадьбе (на Мирче надежды не было: тот не мог покинуть столицу из-за множества раненых). Но Тайрэ напустил на себя важный вид: у него есть в Городе дело. Он не может уехать, не повидав Кетайке. И не смеет задерживать Коварда — раз того ждет сестра!
Ковард пожал плечами и поехал один. По дороге он понял, что обиделся на кейрэка. И сам себе удивился: Тайрэ — родной ему, что ли? Он что — теперь без Тайрэ и шагу не может ступить? Три радужных цикла Ковард жил без всяких тайрэ, и теперь проживет — раз Тайрэ такой деловой. Небось, сидит у камина и слушает сказки…