Ураульф протрубил отбой и поехал искать знаменосца.
— Пусть светила сменяют друг друга! Ураульфу хотелось бы знать, кому он обязан победой.
Всадник в ответ приложил правую руку к сердцу и открыл ладонь, будто родился кейрэком, а потом ответил звонким высоким голосом:
— Пусть Солнце когда-нибудь снова окажется белым! Правитель! Меня зовут Найя.
Девушка! Ураульф призвал на помощь всю природную выдержку, но, видимо, так и не смог полностью скрыть удивления: Найя? Малышка Найя, о которой рассказывал Мирче? Младшая дочь Моховника и невеста Тайрэ? Найя, которая…
— Раньше ходила с помощью палок.
Ураульф, осторожней! Найя дружила с Мирче.
— У Правителя мало времени и очень много вопросов. Я отвечу на главный. Ураульф боялся за Лес. Пусть теперь не боится. Ковард сделал все, что возможно: Лес под надежной защитой. И теперь его люди здесь нужнее, чем там. — Найя без всякой робости смотрела на Ураульфа, и слова ее были серьезны. — Правитель долгое время бился без спутников правой и левой руки. Я готова занять место Коварда.
«Ради Белого Солнца! Не надо этого делать. Ураульф научился бояться. Он не сможет себе простить, если с Найей что-то случится», — вот что хотел он сказать.
Но перед ним стоял воин — воин, проделавший путь от столицы до южных границ, воин, за которым пошли арбалетчики Коварда. Этого воина Ураульф не посмел оскорбить отказом.
— Для Ураульфа высокая честь видеть Найю из рода Моховника спутником левой руки…
Они снова прогнали ящеринов в Полупустыню.
Бой вымотал Ураульфа, как никогда до этого. Неужели лишь потому, что он сражался без Найи?
Караульные распахнули ворота укрепленного лагеря, пропуская усталых воинов. Ураульф подозвал к себе лекаря, которого взял вместо Мирче:
— Как Найя?
Лекарь, усталый и хмурый, с пятнами крови на фартуке, буркнул в ответ:
— Пока еще дышит.
— Рана была неглубокой. Разве ей стало хуже?
Лекарь ответил не на вопрос:
— В лагере нет воды.
— Почему не послали к ручью? Я оставил людей.
— Посылали, Правитель. Но ручей пересох.
Пересох! Все-таки пересох. А две смены светил назад в нем еще брали воду. Зной и засуха делали свое дело.
— Дальше к северу есть ключи.
— Да, Правитель. Мы знаем. Водоносы уже в пути. Но они возвратятся не раньше утренней смены светил. — Лекарь решился посмотреть Ураульфу в глаза. — В полное Солнце в лагере умерли четверо раненых — четверо сильных мужчин. Не от ран, а от жажды.
— Найя!.. — Ураульф присел у входа в шалаш.
— …Это уже в третий раз…
— Что — в третий раз?
— Я в третий раз умираю… — Найя попробовала улыбнуться. От усилия в трещинах губ проступили красные капли.
Ураульф не знал, что сказать, его кулаки бессмысленно сжимались и разжимались. Он опять совершил ошибку: придумал что-то про воина. Разрешил этой девочке подвергаться смертельному риску. Что он скажет Тайрэ? — «Мой друг! Извини, но так вышло. У тебя теперь нет невесты…»
— Правитель не должен бояться… Я не могу умереть. Я обещала Тайрэ… обещала дождаться… — Найя перевела дыхание. — В первый раз… когда плешеродцы… Ковард не отпустил. Очень сильно держал… Я осталась жива… — она тяжело вздохнула. — А второй раз — тот мальчик… Исси. Правитель помнит об Исси. Он еще спас лосенка…
Ураульф кивнул. Только это было давно, может, не в этой жизни. Он тогда обручился. А следом за ним — Тайрэ. И Кетайке смеялась, что Тайрэ во всем следует за Ураульфом. Он был так счастлив, Тайрэ!
— Исси может лечить. Он сказал, я забуду про раны… Это правда, раны исчезли. Не затянулись, нет. А исчезли — будто их не было… и когда я надела ходули, они приросли к ногам — стали частью меня… Тайрэ непременно должен увидеть… я умею ходить… — дыхание Найи стало прерывистым. Пересохшие губы едва шевелились. — Я не могу умереть… пока он не увидит…
Найя вдруг попыталась привстать. Она смотрела поверх головы Ураульфа, лицо ее было счастливым:
— Вот Тайрэ… Возвратился…
Ураульф со всей силы сжал кулаки. В глазах у него защипало: Найю уводят Духи…
Глава двенадцатая
Этот Тейрук в результате оказался хорошим парнем. Правда, Тайрэ поначалу невежливо с ним обошелся. Но и тот был не лыком шит… В общем, они в расчете.
Тайрэ приготовился к смерти, как только потерял под ногами опору. Но ущелье оказалось очень глубоким. Тайрэ три раза успел попрощаться с Найей, с Кетайке, с Ураульфом — но все падал и падал. Правда, уступы и камни не давали ему забыть, навстречу чему он летит. Все его тело было в кровоподтеках, ребра сломаны, а не раненая рука, которой он попытался ухватиться за выступ в скале, выбита из сустава.
И вдруг он всей тяжестью тела ощутил пружинистую преграду. Его подбросило вверх, а когда он упал обратно, преграда словно смягчилась, погружая его в пушистый, обволакивающий туман. Нежная мякоть заполнила его раны, закрывая выходы крови. Если не шевелиться, боль могла бы уснуть. И Тайрэ подумал, что у Духов не так уж плохо…
— Тейла, ты подхватила кого-то? Думаешь, он еще жив?
Если это и Дух, то мелкий. А если Тайрэ еще жив, то перед ним человек. И человек сомневается, что Тайрэ еще жив. Но Тайрэ не позволит прикончить себя так просто. Пальцы еще шевелятся, а значит — удержат нож. И еще Тайрэ может двигать ногой.
Незнакомец приблизился. Тайрэ терпеливо выждал, когда он окажется рядом, и подсек его. Но, падая, человек, выбил нож из руки кейрэка. Тело Тайрэ ответило пронзительной жгучей болью, так что на крик ему уже не хватило силы. А упавший сдавил ему горло:
— Ах ты…
Ругательство было незнакомо Тайрэ. Но оно потонуло в тумане.
— Тейла спасла кейрэка. Мукаран столкнул его в пропасть.
— Мукаран? Ты уверен? — Даридан и Тейрук сидели у входа в дом, где Тахир копошился над раненым.
— Нет никаких сомнений. Это меч Мукарана.
— Почему он его столкнул? Почему не отдал макабредам?
— Кейрэк — настоящий воин. Он бы не дался живым, — Тейрук поморщился, вспоминая первую встречу с Тайрэ. — Кейрэк очень сильно ранен. Тейла, конечно, старалась — штопала его раны. А Тахир вернул руку в сустав. Но он будет долго болеть…
— Что делал кейрэк в горах? Под носом у Мукарана? Он был один?
— На месте стычки осталось несколько трупов. Все объедены пауклаками.
— То есть кейрэк был с отрядом?
Тейрук задумался:
— Я изучил следы. Было двое: кейрэк и другой. Они шли по тайной тропе, думаю — на Вершину. (Даридан нахмурился.) А другие следы — во множестве — появились чуть позже. Будто бы догоняли идущих.
— Кто был с кейрэком?
— Не знаю.
— Кроме твоих людей кто-то знает о тайной тропе?
— Никто. Но опытный следопыт отыщет любую тропу.
— Странно. Все это очень странно.
— Карун полагает, кейрэк — лазутчик? — сам Тейрук так не думал. Точнее, ему не хотелось так думать.
— Лазутчик… Или посланник.
Разведчик вздохнул облегченно:
— Посланник? Он шел просить у нас помощи? Правитель Долины Лосей понял, с кем он воюет? Понял, что обречен, если ему не помогут?
Даридан с сомнением покачал головой:
— Трудно сказать. До сих пор Ураульф не думал о народе Вершины…
— Что-нибудь изменилось?
Даридан извлек из складок одежды свою острую палочку и принялся чертить на земле древние руны:
— На мозаике старой Башни Древо Вершины соседствует с Белым Лосем…
— Карун, ты хочешь помочь Ураульфу?
Даридан не успел ответить. Дверь открылась, и оттуда высунулась голова Тахира. Он помахал рукой:
— Карун Даридан, сюда! Карун Тейрук, заходите. Раненый очнулся.
Тайрэ с трудом разлепил один глаз — тот, что меньше заплыл. Требовалось решить: он умер или не умер? И кто это рядом с ним? Одного Тайрэ уже видел — тот хотел его придушить. Второй походил на жреца. Третий, видимо, лекарь…
Так Духи или не Духи?
Все трое стояли и ждали. Тайрэ всполошился: а вдруг это все-таки Духи? Что он должен сказать? Надо было сначала расспросить Кетайке, а потом уже помирать. Но эти Духи, в общем-то, выглядят точно как люди. И обычная вежливость не помешает. Он попробовал двинуть рукой, подтянуть ее к сердцу. Рука застряла на животе, а глаз Тайрэ заслезился.
— Пусть светила сменяют друг друга… Пусть Солнце когда-нибудь станет белым… — выдавил он.
«Духи», кажется, поняли. Все трое открыли ладони:
— Пусть Белое множится Белым!
Раньше Тайрэ не слышал такого приветствия, но оно отозвалось в нем.
Тот, что был в одеждах жреца, продолжил:
— Брат Лося гостит у народа Вершины.
Они назвали свои имена.
Кейрэк качнул головой (рука никак не могла сдвинуться с живота):
— Тайрэ благодарен народу Вершины. Тайрэ стремился сюда. (Даридан и Тейрук быстро переглянулись.) Но случайно встретил макабредов. И, видимо, им не понравился… Особенно — Мукарану. Есть у них такой парень.
— Брат Лося упал в ущелье и должен был умереть. Но его подхватила Тейла.
Тейла? Кто это — Тейла? То мягкое и пушистое?
Тот, что назвался Тейруком, тоже вступил в разговор:
— Тейла — старая облакунья. Облакуны живут у Вершины. И народ Вершины их давно приручил. Я отправил Тейлу пастись на дно ущелья Махондо. (Это примерно так, как Тайрэ пасет лошадей? А этот, он что же — «конюх»? Так у них с Тайрэ много общего!) У Махондо дурная слава. Раньше макабреды сбрасывали туда горынов. Но горыны давно перестали подниматься в средние горы и не воюют с макабредами. А случайных пленников приносят в жертву Макабру. Тайрэ повезло, что Мукаран сбросил его в ущелье.
Тайрэ решил, что найдет возможность сказать Мукарану спасибо… Но внезапная мысль, как игла, пронзила его сознание. Он забыл о том, что лучше не шевелиться, и рывком приподнялся:
— Мальчик… Со мной был мальчик!
Хозяева переглянулись. Тайрэ говорил торопливо, не щадя своих сил и растрачивая воздух: