Ну что за стук. Кого ещё черти принесли — день то только начался.
Митрич! Ты чего тут забыл. Тебе что велено, от наследников ни ногой…Да что, с тобой окаянный.
Чего упал, мордой в пол. Неужто… Митеньку… Нет…
Четырнадцатая запись (последняя)
Не померещилось мне тогда. Ох не померещилось. Верно Петрович говорил. Забрал Ирод, кровинушку мою…Прости меня…Все простите…Один Николенька остаёшься. Найди способ избавится от проклятия. Брата уж не вернуть… А все ты, искуситель антихрестов… Зачем мне жизнь… Слава, богатство… Нет моей Лизоньки…Нет Митеньки. Забирай меня Тень…
Анна замолчала, и слёзы хлынули из её глаз, словно прорвавшись через плотину внутренней боли. Её сердце сжалось от страха и ненависти. Будь проклят ее предок. Из-за него все разрушилось в ее жизни. Из-за него пропал ее брат. Внутри всё закипало от гнева — она ощущала, будто вся её жизнь рассыпается, как карточный домик. В отчаянии, охваченная яростью, Анна схватила старую тетрадь прадеда, сжала её в руках и закричала. Она с силой бросила книгу в стену. Тетрадь взмыла в воздух, закружилась, словно живая, и с грохотом рухнула на пол. Кожаный переплет разошёлся, и из него выпал заклеенный конверт. Алексей Валерьевич мгновенно бросился вперёд, чтобы поднять письмо, его глаза взволнованно искали что-то на его поверхности. Однако на конверте не было ни имени, ни адреса.
Глава 10. Способ
Анна выхватила конверт из рук Кравцова, все ещё находясь под впечатлением о прочитанного в старинной тетради.
— Это гнусно — подвергать свой род, своих потомков такой жестокости. Где его хваленая доблесть? Он же просто трус. Теперь из-за него пострадал мой любимый брат. А он… а он… — в отчаянии она всхлипнула. Ей явно не хватало воздуха. Мысли кружились, будто рой ос. И жужжали, жужжали. Анна была так растерянна и выглядела такой беззащитной, что сердце Алексея Валерьевича сжалось. Он, забыв про этикет, прижал ее к себе и по-отечески погладил по ее голове, успокаивая, словно маленького ребенка
— Бедная девочка. Вы не одна. Мы справимся с этим грузом вместе. Жизнь порой преподносит нам горькие подарки, от которых невозможно отказаться. Но выход есть всегда.
Он усадил Анну в кресло и налил уже остывший чай. Его слова и забота помогли девушке взять себя в руки: дыхание выровнялось, а взгляд стал осмысленным.
— Прочтите письмо, — мягко сказал Кравцов. — Я чувствую…Нет, я просто уверен, что оно адресовано именно вам. И в нем явно не стихи.
Он кивнул Анне, подбадривая ее. Девушка послушно вскрыла конверт и аккуратно достала свернутый лист бумаги. Ее руки сильно дрожали, а мысли подбрасывали страшные видения: брат поглощен тьмой и уже давно мертв. Иначе зачем он нужен был тому чудовищу, который заключил договор с умирающим человеком? Анна потрясла головой, не желая соглашаться с этим видением — ее брат жив. Она его чувствует, ведь они близнецы. Желая поскорее разобраться с всеми тайнами своей семьи, Анна выпрямила спину, гордо подняла голову и прочла:
“ Приветствую тебя, та, которая осталась.
Я, граф Николай Алексеевич Вольский, пишу эти строки тебе и верю в твой разум, твою решимость и самоотверженность.
Если ты читаешь это письмо, значит ты последняя из нашего рода и, наверняка, столкнулась со всеми тайнами нашей семьи. Скажу сразу — главное не отчаиваться. Если ты сделаешь все точно так, как описано здесь, твои потомки избавятся от проклятого договора, который так бездумно заключил мой отец, Алексей Вольский. Но вправе ли мы с тобой осуждать его? Ведь мы — его потомки. Именно он дал нам право на жизнь.
Я видел своего отца лишь однажды — в день его неожиданной смерти, которая резкой болью и отчаянием отразилась в моем сердце. Это случилось на следующей день, после того как нам с братом исполнилось по четырнадцать лет, и старший из нас внезапно исчез, зайдя в свою комнату. Дмитрий так веселился в тот день, после представления устроенного бродячими актерами, любезно приглашенным нашим воспитателем. Он был так счастлив. А потом просто исчез…
А моя жизнь, круто изменилась в тот день, словно все что было раньше не существовало. Я подчинил свою жизнь поиску брата и способу разорвать договор с темной силой, который так опрометчиво заключил мой отец. Оговорюсь сразу, чтобы не возвращаться к той боли, которая разрывает мое сердце: моего брата, Дмитрия Алексеевича, я так и не нашел. Хотя до сих пор чувствую, что он жив. А может, я слишком сильно хочу в это верить.
Когда я, захлебываясь горем, предстал перед моим отцом, он показался мне совершенно безумным глубоким стариком — всклоченные грязные волосы, выпуклые покрасневшие от бессонных ночей глаза, смятая, грубо пахнущая одежда. Я помню как сильно испугался его в тот момент. Не в силах вынести его укоризненный взгляд и не имея возможности отвести глаза от его лица, я зацепил свой взгляд за его подрагивающие губы
— Почему Призрак забрал Митеньку, а не тебя? Ведь вы так похожи. Зачем он лишил меня горячо любимого сына, если я все сделал, чтобы спрятать его? — произнес отец, взяв мое лицо в свои изъеденные морщинами ладони.
По его щекам текли слезы и он с такой ненавистью смотрел на меня, что я готов был провалиться сквозь землю. Внутри меня разрастался комок безнадёжности — я был лишь пустым местом в глазах отца. Мое сердце сжалось от сознания того, что я совершенно не нужен ему. Ведь я не Дмитрий.
Была бы моя воля, я бы сбежал, но воспитание и почтение не позволило этого сделать — я уважал своего отца, тем горше было осознание своей ненужности.
— Ты должен посвятить свою жизнь поиску своего брата, коль так вышло, что моя уловка не удалась. Но будь осторожен, — приказал отец и, повернувшись к закрытому шторами окну потряс своим кулаком, будто грозя кому-то. — Он слишком хитер.
Отец быстро подбежал к комоду и рывком открыл верхний ящик. Выбрасывая на пол вещи, он достал какой-то предмет, завернутый в синюю ткань, и прижал ее к груди, словно младенца. Оглянувшись на меня, он задумался, а потом резко подбежал ко мне и схватив меня за руку, потащил в одну из комнат на первом этаже. Я испуганно вздрогнул и закричал, пытаясь вырваться, но отец лишь сильнее сжимал мою руку.
Комната, где мы оказались представляла собой небольшое темное помещение без окон. Отец зажег единственную свечу, несколько раз оглянулся, убедившись, что мы одни и протянул мне свой драгоценный сверток.
— Теперь это твое, самое главное наследство. Здесь все: и богатство и слава, но только… Это и огромная боль, и разочарование, — старика затрясло.
Он начал заикаться и креститься, обводя безумными глазами помещение.
— Митенька расплатился… Договор не расторгнуть… — выкрикивал отец, бегая по комнате, не замечая меня.
— Будут другие… Что я наделал?
По моим щекам текли слезы страха, я ничего не понимал. Мое тело тряслось от ужаса. Наш воспитатель всегда рассказывал о графе Вронской как о сильном и благородном, а я видел перед собой слабого перепуганного человека, который говорил сам с собой, разбрызгивая по сторонам слюну. После потери брата, я представлял, что после встречи с отцом мы вместе будем искать его и в конце концов найдем. Ведь, по моим представлениям, папенька был храбрым и все мог. Но сейчас, видя сумасшедшего старика, шаркающего в стоптанных ботинках и мечущегося по каморке, я потерял всякую надежду.
Вдруг граф наткнулся на меня, и его взгляд полоснул, словно лезвием, по моему лицу. Он упал на колени и обхватил меня руками.
— Митенька, сыночек. Прости меня. Виноват. Господи, как я виноват перед тобой. Перед Лизонькой…
— Папенька, я не Митя. Я, Николай — ваш сын, — наклонился я пытаясь поднять отца с пола.
Его лицо исказилось в глубокой муке. Он сел и схватился за сердце. Цепляясь руками за мой костюм, отец встал и вдруг обнял меня и прижал к себе, наконец то узнав.
— Прости и ты меня, Коленька. Теперь этот груз на тебе. Ты должен найти способ избавится от него. Понимаешь, он всегда рядом. Даже если ты его не видишь. Он всегда за твоей спиной, в нашей усадьбе, в розах, в деревьях. Он даёт тебе все, что хочешь, но заберёт большее, самое ценное. Найди способ… Останови его. Прошу тебя, — горячо шептал отец, приложив губы к моему уху.
Вскрикнув, он упал; его лицо сделалось серым, а губы окрасились синевой.
Я дернулся, пытаясь подбежать к двери и позвать на помощь, но старик вцепился в мои руки притянул меня к себе
— Поклянись, что найдешь способ, — захрипел он из последних сил, заглядывая в мои глаза с предсмертной мольбой.
— Клянусь, папенька, — заикаясь прошептал я, холодея от ужаса. Я произносил клятву, обязывающую меня исполнить то, что я пока не понимал, но чувствовал, что это очень важно не только для моего отца, но и для Мити, и даже для меня.
Старик медленно отпустил мои руки и закрыл глаза. Я выскочил в коридор и позвал помощь. Но….
Похороны графа Вольского прошли помпезно. Мой отец имл много друзей, которые предложили мне свое покровительство и поддержку, чему я был очень рад, надеясь, что с их помощью быстро найду брата. Но я ошибся — оказалось, это никому не нужно.
Не буду утомлять тебя рассказом о моей жизни после смерти батюшки — о моем представлении ко двору и последующей за этим отправке за границу на учебу…
Скажу лишь о том, что куда бы не заносила меня судьба, я не переставал думать о брате.
Вернёмся к вещице, завернутой в синюю ткань, которую отец передал мне перед смертью, назвав ее моим самым главным наследием. Это оказалась старинная тетрадь графа Вольского, в которой я нашел странный договор, который он заключил с нечистой силой. И с пропажей моего драгоценного брата, казалось что договор был выполнен. Но изучив его основательно, я был обескуражен и разозлен — договор, казалось невозможно было расторгнуть, не нанеся ущерба нашему состоянию. Если не отдавать Призраку требуемое, то наша семья окажется на грани разорения, а усадьба, оплот богатства, будет ветшать и неожиданно уносить жизни близких.