На миг Анне показалось, что она увидела чью-то тень, словно невидимая рука скользнула по её глазам, обдавая морозным холодом место прикосновения. Девушка с трудом подняла голову и, сквозь лучи слепящего солнца, вдруг увидела фигуру — высокого худощавого человека, одетого в черный плащ. Его темная шляпа с широкими, низко опущенными, полями, не давала возможности разглядеть его лицо, словно человек пытался сохранить свою тайну. Он стоял неподвижно, словно статуя, прямо над головой Анны, внимательно изучая ещё более помолодевшую усадьбу.
Анна протянула руку, пытаясь привлечь его внимание, ее пальцы цеплялись за ткань длинного плаща, в надежде, что это заставит повернуть лицо. Человек медленно, словно не хотя, повернул голову в ее сторону. Анна вздрогнула и с ужасом отдернула руку от его плаща. На нее смотрела маска без прорезей для глаз и губ, совершенно не похожая на театральную или маску клоуна. Невероятно, но, у этого человека не было лица — его заменяла черная маска, как у призрака. Анна замерла, перестав сопротивляться взбешенному рою мертвых лепестков. Анна в ужасе задрожала, ощущая, как холодный ужас вцепился клещами в её сердце. Ее охватила волна паники:
“Он пришел за мной. Он заберёт меня с собой, так же как забрал Серёжу. И никто, никто не узнает.”- обречённо подумала девушка, глотая слезы.
Она сжала руку в кулак, отчаянно пытаясь найти силы крикнуть, побороть нарастающий ужас
— Помогите! — из последних сил крикнула Анна и все исчезло. А за гранью сознания осталась страшная фигура с маской, утаившая лицо в безмолвной тени, в которой скрывалась бесконечная тьма.
Глава 3. Лжесвидетель
Алексей Валерьевич отпустил ямщика, зашёл в ворота усадьбы, но в дом не спешил. Весть об исчезновении младшего Вольского всколыхнула его душу. Он никогда не был близок с этой семьёй, но запомнил Серёжу, когда Изольда Васильевна привозила детей в театр или на ярмарку. Сергей сумел произвести на него приятное впечатление. Мальчик, несмотря на свою болезнь, излучал внутреннюю силу и спокойствие, всегда держался достойно, никогда не показывая свою боль или усталость. Молодой граф был хорошо воспитан. Его глаза, полные умиротворения, навсегда остались в памяти сыщика. Алексей Валерьевич вздохнул, жалея ребенка. Да, преступления, связанные с детьми, всегда были для него испытанием на прочность — нужно было отстраниться от этой жалости, мозг сыщика должен быть холоден и беспристрастен, иначе смысла в расследовании не будет.
Оказавшись в цветущем саду, он вдохнул сладковатый аромат роз и осмотрелся. Сад был большим и ухоженным, что свидетельствовало о том, что сама хозяйка проводит здесь много времени. Вон там беседка, обвитая лозой винограда — возможно, именно там она любила пить чай и читать модные романы. ”А тут что у нас — сцена. Вчера именно здесь состоялся спектакль в честь именинников. Что ж, посмотрим. Следов очень много, трава стульями примята. Немудрено. Да и приглашенных гостей нужно будет опросить.” Алексей Валерьевич знал, что опрос гостей может не дать результатов, но вдруг… Алексей Валерьевич провёл рукой по, наполовину разобранной, сцене, закрыл глаза и вздрогнул, ощутив, как холод пронзил его ладонь. Видения всегда приходили к нему внезапно, и он давно привык к этому. Иногда он пытался вызвать их сам, но безуспешно, возможно его подсознание работало лишь на “прием”. Вот и сейчас перед его внутренним взором возникли три фигуры в длинных тёмных плащах, их лица были скрыты, они стояли на сцене. Нет, не двигались, не ходили — просто стояли на совершенно пустой сцене — без декораций, без музыкальных инструментов, которые были неизменным атрибутами, обычно сопровождающие представления. Это было странно. “Разберемся.”- подумал он, собираясь присесть, чтобы осмотреть, что скрыто под сценой, когда услышал слабый стон.
Он развернулся и прислушался. Стон доносился из глубины сада, недалеко от высоких деревьев с толстыми стволами. Кравцов бросился на звук, подняв в воздух свою трость, которая сейчас только мешала ему. Он с непривычки задыхался, пот струился по его лбу, но он бежал, надеясь, что это Сергей подаёт звук. “Бедный мальчик, он, вероятно, застрял или зацепился за что-то и теперь не может выбраться из своей ловушки. Вдруг его взгляд упал на, лежащую на траве, светлую фигуру, которая свернулась клубком, закрывая лицо руками. Каково же было его удивление, когда он увидел девочку, лицо и руки которой были исцарапаны и исколоты. Ее кровь, вытекающая из неглубоких ранок, смешивалась с травой образуя грязное месиво. Алексей Валерьевич бросил свою трость на траву, и опустившись на колени, и бережно поднял на руки безвольное тело девушки.
Едва прикоснувшись к ее коже, Кравцов тотчас вздрогнул — видения опять нахлынули на него. На миг ему показалось, что небо заволокло тучами, поднялся ветер, и вместо аромата роз в нос ударил жуткий смрад, а под ногами зашуршала высохшая, скукоженая трава. Алексей Валерьевич увидел огромного ворона, который внимательно осматривал его. Но вот ворон взмахнул крыльями и видение исчезло — цветущий сад с зелёной, сочной травой опять осветило яркое дневное солнце. Сыщик плотнее прижал девушку к себе. Она была без сознания. “Да это же Анна Вольская, дочь графини и сестра Сергея.”- изумился сыщик и, оглянувшись, поспешил в дом.
” Господи, что же здесь происходит?”
Алексей Валерьевич торопился, но постоянно оборачивался. Ему казалось, что за его спиной идёт один из тех артистов, которых он “увидел”, у сцены Он отчётливо слышал шаги, дыхание и шуршание плаща. Кравцов остановился — тишина. До дома оставалось несколько метров и сыщик, чувствуя мистический ужас, побежал…
Отдав девочку слуге, Алексей Валерьевич представился и попросил, чтобы принесли его трость — она давала ему ощущение спокойствия.
— Графиня ждёт вас, сударь. Прошу за мной, — слуга поклонился и пройдя коридор открыл двери в гостиную.
Кравцову показалось, что слуга ошибся — это не гостиная, а…склеп какой-то. В комнате царила гробовая тьма. Большие окна были плотно закрыты портьерами, не пропускающими дневной свет. Тусклое освещение исходило только от трёх свечей на канделябре в центре круглого стола. Все стулья были задвинуты внутрь, кроме одного, на котором восседала, словно на троне, очень красивая женщина в чёрном платье. Её волосы были небрежно собраны. Перед ней на столе стоял поднос с чайными принадлежностями, но Изольда Васильевна ни к чему не притрагивалась, вцепившись в подлокотники своего стула. Ее глаза были широко распахнуты, в них застыл ужас.
Алексей Валерьевич, привыкнув к полутьме отметил, что гобелен и портьеры в гостиной при таком освещении выглядели несколько устрашающе — темно красный цвет интерьера имел кровавый оттенок. Кравцов передёрнул плечами и представился.
— Алексей Валерьевич Кравцов, сыщик сыскного отдела. Я здесь, потому что в отдел поступил звонок от вашего управляющего о пропаже вашего сына. Это так?
Изольда Васильевна молчала. Ее взгляд был устремлён в пустоту.
— Может вызвать вам врача?
Сыщик видел столько горя на местах преступлений, что не удивился реакции этой матери на пропажу сына.
— С вашего позволения, я пока опрошу слуг и осмотрю комнату Сергея Петровича, а потом побеседую с вами, если не возражаете.
Алексей Валерьевич поклонился и собрался было выйти из гостиной, но вспомнил об Анне.
— Мадам, я только что нашел вашу дочь в саду. Она была без сознания и сильно поцарапана. Слуга отнес Анну Петровну в свою комнату. Ей нужен врач.
Алексей Валерьевич поклонился и уже дошел до двери, как услышал смех. Изольда Васильевна, запрокинув голову назад, смеялась и хлопала в ладоши.
— Она…без сознания… — хохотала женщина. — Она думала, что все пройдет гладко и ее это не коснется. Нет, мы все повязаны.
Изольда Васильевна, словно очнулась от ступора. Бледность прошла с ее лица. Она, наконец, взглянула на сыщика и пригласила его сесть.
Медленно, стараясь не шуметь Алексей Валерьевич сел и подвинул к себе фарфоровую кружку с чаем, любезно предложенную с графиней.
— Да, мой сын пропал. Вероятно, ночью, так как вечером во время фейерверка в его честь, Сереженьку видели и гости, и слуги, и та, которая осталась. Он так радовался…
Изольда Васильевна заговорила быстро, словно боялась, что не успеет выговориться.
— Все думают, что его украли бродячие актеры. Они так внезапно исчезли, не притронувшись к еде, которую им оставили на кухне. И гонорар, знаете, они не взяли свой гонорар. Это более чем странно — они же нищие… Хотя, у меня есть одна мысль. Я с вами поделюсь…
Графиня выглядела возбуждённой, ее глаза горели, а лицо покрылось нездоровым румянцем. Сыщик отметил про себя, что женщина выглядела и говорила, как безумная. “Что ж, это понятно. Такое горе.”
— Изольда Васильевна, нам нужен портрет мальчика. Полицейские смогут показать его людям на улице, может его кто-то видел, — сказал сыщик и осекся, графиня замотала головой.
— Нет. Это не нужно. Я знаю, кто виноват в пропаже своего сына. Это она — та, которая осталась. Я видела, как эта мерзкая девчонка о чем-то договаривалась с актерами. А ещё…В ее руке был мешочек, в котором она деньги хранила. Конечно, зачем им гонорар, она заплатила им сполна, и они забрали моего сыночка, выкрали и увезли с собой.
Графиня опустила голову, ее плечи содрогнулись от рыданий.
Озадаченный Кравцов, смотрел на женщину, в его душе скребли кошки. Мать обвиняет дочь в краже брата. Ну и ситуация.
— Спасибо. Позвольте я поговорю со слугами и с Анной Петровной, а после вернёмся к нашему разговору.
Графиня выпрямилась, слеза текли по ее щекам, но она будто не замечала этого.
— Делайте свое дело, — бросила она и перевела глаза на извивающийся огонь от свечей.
На этот раз сыщик вышел из гостиной и вздохнул полной грудью. Спертый воздух и атмосфера безумия, а также странные обвинения хозяйки ему очень не понравились. “Разберемся.”- подумал Кравцов и позвал управляющего, распорядиться, чтобы вся домашняя прислуга и дворовые, участвовавшие в сборке сцены и обслуживании гостей, собрались в парадной.