Наверное, он был прав, но об этих самых возможностях я предпочитала не задумываться. Хотела просто оказывать содействие в меру своих сил, трудиться, чтобы развивать магию, а в настоящий момент – заниматься тем, зачем мы пришли.
Вот и занялась.
Приблизившись к постаменту, некоторое время неотрывно смотрела на осколок, чувствуя исходящую о него энергию. Она не била ключом, не пронзала как в момент его появления, но все равно ощущалась отчетливо – как прохладный бриз в жаркий день. Ненавязчиво и приятно.
Сперва я коснулась его – осторожно и неторопливо, позволяя переполняющей его энергии коснуться кончиков моих пальцев. В этот момент испытала нечто странное, болезненно кольнувшее сердце, как будто то, что я собиралась сделать – неправильно. Сила частицы кристалла душ казалась такой красивой, совершенной, удивительной, она словно уговаривала, чтобы я не пыталась ее уничтожать. На короткие секунды я поддалась искушению, захотела, напротив, защитить этот осколок, уберечь от гибели, помочь ему воссоединиться с другими семью частями единого целого… а потом наваждение ушло.
Опомнившись, я представила, как моя магия собирается в глубине души, наполняет тело и сосредотачивается в кистях рук. Вспоминала, как выглядели атаки Тайлеса, использующего некромантию в качестве оружия, и направила собравшуюся энергию на осколок.
Первые мгновения все шло гладко, а потом меня отшвырнуло назад с такой силой, что, не подхвати меня подчиненная душа, я бы расшиблась о стену. Невидимая сила мягко меня придержала, заключила в невесомые объятия, подхватила, точно ветер, и плавно опустила на пол.
В течение следующих нескольких часов мы с Эртаном пытались уничтожить осколок по отдельности, вместе, последовательно друг за другом, но ничего не получалось. На осколке не появилось даже малюсенькой трещинки, и ощущение было сродни тому, как если бы мы были двумя каплями, пытающимися сдвинуть с места гигантский валун.
– Думаю, на сегодня достаточно, – выдохнул Эртан, привалившись к постаменту. – Ты устала.
Я покачала головой:
– Ты тоже устал. В последнее время столько сил отдаешь, что непонятно, как до сих пор стоишь на ногах…
– Я маг первой ступени, Фрида, – слабо усмехнувшись, произнес он. Не хвастаясь, не выпячивая способности, а всего лишь констатируя факт. – Могу держать потерянных душ в личном подчинении. Таких, как я, не зря прозвали морскими демонами.
Приблизившись, я привстала на носочки, положила руки ему на плечи и заглянула в родные прозрачно-голубые глаза:
– Ты самый лучший… наверное, я просто не могу быть к тебе объективной, но искренне так считаю. Прежде в моей жизни было мало смысла, а с твоим появлением изменилось все. Я так благодарна тебе, так… так люблю тебя, Эртан…
После долгого упоительного поцелуя он прижал меня к себе, обнял и погладил по волосам. Уткнувшись ему в плечо, я услышала приглушенный обволакивающий голос:
– Раньше моим смыслом была служба и долг перед королевством. Это осталось и теперь, но с твоим появлением в моей жизни тоже произошли перемены, и я понял то, чего не знал раньше. Любовь – огромная сила, способная преодолеть немыслимые преграды. Это то, что вдохновляет, придает смелости и толкает совершать настоящие поступки. Сейчас ты составляешь огромную часть смысла моей жизни, Фрида. Вместе мы все преодолеем, моя эниана…
Многострадальное сердце пропустило удар, чтобы забиться с удвоенной скоростью. В былые времена я бы не поняла, что означает сказанное им обращение, но изучение всего, что касалось ундин, не прошло для меня бесследно.
Эниана – вечная суженная, единственная любовь. Это определение существует лишь на кратфаге, им не разбрасываются…
Мягко отстранившись, Эртан провел большим пальцем по моей щеке и тепло улыбнулся. Лед в его глазах исчез, словно растаял под лучами горящего внутри него солнца, и в этот момент я осознала, что отдала бы за него и жизнь, и, если бы потребовалось, – саму душу. Такие мысли были вовсе не красивыми фигурами речи, а моими настоящими чувствами – именно это стойкое убеждение я испытывала в настоящий момент.
Он прав, любовь… настоящая бескорыстная любовь, возникающая вопреки всему – это великая сила, способная преодолеть многое.
– Пора возвращаться, – повторил Эртан. – В корпус отбываем рано утром, тебе следует хорошо выспаться.
– Опять ты про меня. А кто говорил, что теперь есть только мы? – пошутила я.
Взгляд Эртана стремительно изменился, и он лукаво поддел:
– Предлагаешь выспаться вместе? Боюсь, если попытаемся это сделать, у нас ничего не выйдет… во всяком случае, у меня.
Кажется, у меня вспыхнули даже пятки и кончики волос, к счастью, завесой скрывающие полыхающие уши и щеки.
– Ты всегда так мило краснеешь, – все-таки рассмотрел мое смущение Эртан.
Интересно, я хоть когда-нибудь в себе это переборю? Или так и буду каждый раз превращаться в вареного рака?
Наверное, досада выразительно отразилась на моем лице, потому что Эртан засмеялся.
Мы пробыли здесь еще совсем немного, после чего, наконец, собрались уходить. И вот когда подчиненная душа уже приняла форму белесого проема, я внезапно вспомнила о том месте в столице, которое давно хотела посетить.
– Что-то не так? – спросил Эртан, когда я замешкалась.
– Мы не могли бы… посетить храм всех поднебесных? – вопросом на вопрос ответила я и уточнила: – Сейчас.
Если Эртан и удивился, то виду не подал, и возражений по этому поводу у него не было. Он перенес нас на одну из столичных площадей, где я прежде никогда не бывала. Она была широкой, выложенной гладкими черными плитами, от которых отражался лунный свет. В центре высился сейчас не работающий многоярусный фонтан, неподалеку располагались красивые, украшенные ковкой скамейки. В Нортегаре снег практически сошел, и сейчас все деревья были голыми, демонстрирующими тонкие черные ветви. Но они не казались мрачными, как и это место в целом – потому что именно здесь, в другом конце площади возвышалось огромное и величественное сооружение – храм всех поднебесных. Белоснежное, оно контрастировало с окружающей его чернотой, и сейчас, в это позднее, практически ночное время воспринималось настоящим сосредоточением света. Как будто весь снег на самом деле не растаял, а подполз к нему и заключил в светлый кокон.
На площади было многолюдно. Наверное, стоило беспокоиться о том, что меня могут узнать, но со мной ведь был Эртан. Это он держал меня за руку, вселяя уверенность и чувство защищенности, не покидающее меня в его присутствии.
Кто-то, несмотря на холод, сидел на скамейках, кто-то просто прогуливался, отовсюду доносились голоса, но я не обращала ни на что внимания, неотрывно смотря на храм.
В Сумеречье действовали несколько небольших храмов, и мне вдруг вспомнилось, как я ходила в один из них в детстве. Стоя там, смотрела на обращенные ко мне каменные изваяния и представляла, как они оживают, спускаются с небес, чтобы услышать мои молитвы. Мне было холодно и одиноко. Но я верила, что если буду старательно и от всего сердца просить, то на мой зов непременно откликнутся. Помню, что просила Ритану подарить мне встречу с мамой. Чтобы та увидела банку с морскими светлячками, которую я каждый вечер ставила на окно, и непременно меня отыскала. Чтобы папа бросил пить, и мне больше не приходилось стоять не Ледянке. Время шло, и вера таяла. Я ходила в храм все реже и реже, а потом и вовсе перестала.
И вот теперь оба моих желания исполнены. Я встретилась с матерью, но это не принесло мне счастья. Папа взялся за ум, но едва не распрощался с жизнью. А если бы эти желания исполнились в то время, все могло бы сложиться совершенно иначе, и я бы не была такой, какая есть сейчас.
Все-таки поднебесные нас действительно слышат. Только они лучше знают, какие желания стоит исполнять и когда, а какие – нет. Это мы со своей крошечной колокольни не видим дальше собственного носа, а им – жителям неба, видно далеко.
Прежде чем войти внутрь, я рассмотрела двенадцать беломраморных колонн – по количеству поднебесных, и фронтон, на котором виднелся искусно выполненный барельеф.
В отличие от площади, внутри храма было пустынно – такие места предпочитали посещать днем. Наши шаги прорезали тишину звучным эхом, возносящимся под высокие потолки. Здесь царил полумрак. Бледно-голубые магические огни цепочками тянулись вдоль стен и соединялись у возвышающихся в другом конце зала огромных белоснежных статуй. Еще никогда я не видела таких искусных скульптур, которые могли бы показаться живыми, не будь они абсолютно белыми.
Все двенадцать поднебесных смотрели на входящих в их земной дом, и все они стояли на одном уровне. В отличие от Глубины, среди них не было верховных столпов – равны были все. И покровительница времени Ариера, держащая в руках песочные часы, и Орвард, поднявший над головой охваченное светом кольцо, символизирующее цикличность жизни, и Ксаранд – покровитель семейного очага, улыбающийся приветливой улыбкой, и Ритана… в точности такая, какой я ее видела. Вероятно, сами поднебесные помогали скульпторам выбивать из мрамора свои портреты, посылая им видения.
Отпустив руку Эртана, я неспешно двигалась вперед, неотрывно смотря на подсвеченные статуи. Я словно оказалась в каком-то другом измерении, где все дышало величественной силой. Не слыша ничего, кроме стука собственных шагов, я приближалась к каменным воплощениям тех, в реальности которых больше не сомневалась.
Приблизившись, остановилась прямо напротив Ританы. Она смотрела одновременно и на меня, и вглубь пространства – прекрасная, возвышенная, неземная и вместе с тем близкая.
– Спасибо, что тогда помогла мне, – негромко прошептала я. – Ты слышишь меня, я знаю. Всегда слышишь. И вы все, – мой взгляд скользнул по остальным поднебесным, – Видите, что происходит в нашем двулунном мире. Обещаю, я сделаю все для того, чтобы кристалл душ не был воссоздан. Только прошу, защитите тех, кто мне дорог. Пожалуйста, дайте всем нам сил, чтобы преодолеть трудности. Храните Эртана Рея…