– Магия саламандр прекрасна, – с улыбкой согласилась я и спустя мгновение невольно посмотрела на Агиру.
Брат с сестрой за минувшее время так и не помирились.
Она сидела через стол от нас, в компании столичных ловцов и тех наших, кто так и не смог принять моего присутствия в Корпусе. Вернее, волей-неволей его приняли все, но в глубине души значительная часть ловцов все равно испытывала ко мне неприязнь, виня во всех бедах. Обиду на это я запрятала так глубоко, как только могла, и запрещала себе об этом думать. Но разногласия между Аргаром и Агирой все равно оказывались для меня болезненными. Их разлад я переживала очень остро, чувствуя за собой вину. Они ведь всегда были неразлучны, буквально неотделимы друг от друга и сейчас наверняка страдали. Только Аргар прятал чувства под маской безбашенного веселья, а Агира – показного безразличия.
С ужина я решила уйти пораньше, отказавшись при этом от предложения Тэйна меня проводить. Ему еще предстояло занятие с Льео, а я этой ночью намеревалась не спать, зубря заклинание для спасения Крилл.
В отличие от обеденного зала, в коридорах было тихо и пусто. Казалось, даже морские светлячки горели приглушенно, словно не желая соперничать со светом двух лун, проникающим сквозь стрельчатые окна. Погруженная в свои мысли, я краем уха слышала шум прибоя и перемежающийся с ним стук собственных шагов.
В какой-то момент вдруг обратила внимание на то, что мои шаги стали звучать как-то странно. Все тише и тише, будто я шла не по каменному полу, а удалялась сама от себя, ступая по мягкому ковру.
– Хэй! – внезапно прозвучало прямо передо мной.
Я смотрела себе под ноги, поэтому едва не споткнулась от неожиданности, вовремя не заметив приближения неизвестного. Подняв взгляд, наткнулась на молодого парня в строгой серой форме.
«В Морском корпусе ведь сейчас не обучают кадетов!» – мысленно удивилась я.
Стоящий напротив молодой человек был мне незнаком. Слегка растрепанные русые волосы, графитовые глаза, скрытые под стеклами небольших квадратных очков; правильные и тонкие, даже немного женственные черты лица, выдающие аристократа… а вот голос показался смутно знакомым, но я не успела понять, откуда его знаю.
– Я же просила не искать меня! – прозвучало теперь уже за моей спиной.
А вот этот голос уже точно был мне знаком!
Резко обернувшись, я увидела ту, внешность которой прежде знала только со старого изображения. Все та же форма кадета, две перекинутые через плечи тугие косы, тоже очки, только в более толстой черной оправе…
– Гвиана?! – непроизвольно вырвалось у меня.
Но как такое возможно? Как она может стоять передо мной в материальном обличье, когда буквально сегодня находилась в библиотеке в качестве привязанной потерянной души?! Это просто немыслимо!
Как ни странно, на мой вопль она не отреагировала. Сложилось впечатление, что ее взгляд проходит меня насквозь, и я для нее вообще невидимка.
– Тебе нужна помощь, ты сама не своя! – тем временем обратился к ней парень. – Это все из-за этого клятого артефакта, он плохо на тебя влияет!
– Неправда! – горячо возразила Гвиана, от негодования топнув ногой. – Это удивительная вещь! С его помощью мы с профессором сделаем великие открытия, он дарует такую силу, о которой я никогда не могла и мечтать!
Овар – теперь я понимала, что это был именно он, – с сожалением на нее посмотрел и, сделав короткий шаг вперед, спокойно произнес:
– Ты просто себя не видишь. И не слышишь. Это говоришь не ты, а эта глубинная палка. Для твоего же блага, как и для блага всех нас нужно от нее избавиться.
– Никогда! – глаза Гвианы опасно блеснули.
Это был какой-то безумный, даже фанатичный блеск, а в ее голосе прозвучали низковатые рычащие нотки.
Повисла напряженная пауза, во время которой кадеты сверлили друг друга немигающими взглядами. Казалось, прошло невероятно много времени перед тем, как плечи Гвианы вдруг мелко задрожали, и она уже совсем другим тоном тихо выдавила:
– Оставь меня в покое…
На несколько мгновений перед моими глазами все поплыло, а когда зрению вернулась четкость, я обнаружила, что нахожусь в захламленном, заставленном высокими стеллажами кабинете. За окном царил непроглядный мрак, и только небольшой светящийся шар в руке Овара разбавлял повисшую в кабинете темноту.
Пока я растерянно осматривалась, Овар приблизился к одному из застекленных шкафов. Положил ладони на стекло, что-то негромко проговорил, и оно, подобно лаве, растеклось у него под пальцами.
Мелькнула смазанная картинка – и вот я снова в коридоре, по которому стремительно удаляется Овар, пряча под полами накинутого плаща украденный из кабинета жезл…
Лишь немного помедлив, я последовала за ним, попутно задаваясь вопросом, что вообще происходит. Я как будто находилась в реальности и одновременно во сне. Ощущения, которые испытывала, было сложно описать, но сейчас собственное состояние волновало в последнюю очередь. Чем бы ни было происходящее – видением, или чем-нибудь еще, – я не собиралась упускать предоставленную возможность и надеялась, что меня не выбросит из него прежде, чем увижу, куда Овар спрятал жезл.
Не выпуская из поля зрения темно-серую форму, я миновала коридоры и лестницы, периодически бросая взгляды на окружение, которое с того времени практически не изменилось.
Вскоре мы оказались на первом этаже и вышли на улицу. Дул ветер, поднимающий с земли сыпучий снег, но я его совсем не ощущала. Только по зябко передернувшему плечами Овару судила, что на улице, как и всегда в такую пору, очень холодно. Мы шли по расчищенной, ведущей к лестнице тропе, а затем стали спускаться вниз. Хотя я чувствовала себя нематериальной и понимала, что остаюсь незаметной для окружающих, по обледеневшим ступеням все равно шла осторожно, боясь поскользнуться и упасть.
Примерно на полпути Овар остановился. Постояв неподвижно несколько секунд, негромко, но отчетливо позвал:
– Ган!
От неожиданности я едва не упала, почувствовав при этом, как непроизвольно округляются глаза.
Да быть того не может!
Хорошо знакомый мне ши появился незамедлительно. Появился, словно из ниоткуда и, глядя на Овара, широко ухмыльнулся. Правда, его ухмылка стремительно сошла на нет уже спустя несколько мгновений. Будто к чему-то прислушавшись, Ган стремительно побледнел, несколько раз перевернулся в воздухе и тут же зачастил:
– С ума что ли сошел? Убери эту штуку отсюда немедленно!
– Не голоси, – в руках Овара появился жезл. – Я хочу, чтобы ты помог мне его спрятать.
– Да иди ты в Глубину! – выругался Ган и в сердцах повторил: – Совсем спятил?! Да в нем столько глубинной магии, что даже мне, порядочному исчадию Глубины, плохо становится! А если кто из сильных магов пронюхает, что он у меня, представляешь, что будет?
Овар остался невозмутим, только слегка дрогнувшая верхняя губа выдала его волнение:
– А ты сделай так, чтобы никто не пронюхал. Этот жезл можно почувствовать, только если он находится непосредственно у тебя под носом. Ты ведь не ощущал его присутствие в Корпусе, пока я не принес сюда?
– Ну, не ощущал, – нехотя согласился Ган.
– А твоя магия – магия древнего ши – будет служить для него очень хорошим скрытным щитом и, даже проходя мимо, никто ничего не заметит. Ну же, Ган, кроме тебя на такое больше никто не способен!
Каким бы древним созданием не был, а на лесть Ган повелся, как школьник.
– Ну да, не способен, – вновь согласился он, и на этот раз вместо неохоты и сомнения в его голосе прозвучала снисходительность.
Внезапно перед моими глазами все снова стало размытым. Голоса Гана и Овара звучали все тише, в их разговоре больше нельзя было разобрать ни слова. А затем я обнаружила себя, стоящей в коридоре Корпуса. За окном сгущался поздний вечер.
То, что видение подошло к концу, и я вернулась к реальности, стало понятно сразу. Меня слегка мутило, во всем теле разливалась слабость, а в мыслях вертелась уйма вопросов, среди которых самыми важными были всего два. Первый – что это такое сейчас было? И второй – причем здесь, ши возьми, Ган? Еще в день нашего знакомства он сказал мне, что не просыпался сотни лет. Выходит, соврал? С Оваром он ведь разговаривал. Или это видение было ложным?
Единственным способом все прояснить мне виделся разговор с самим Ганом, чем я и собралась незамедлительно заняться. Пока шла – теперь уже в реальности – по тем же коридорам, миновала двор и спускалась со скалы, размышляла над тем, чем же все-таки являлось мною увиденное. В итоге мне на ум пришло одно-единственное объяснение: в храме Лайар меня все-таки услышал и, помимо непонятной фразы, послал мне это самое видение. Только почему запоздало? Впрочем, это не столь важных. Разве глубинных поймешь…
Остановившись на том же месте, где не так давно… точнее, много лет назад стоял Овар, я позвала:
– Ган!
Обычно он появлялся сразу, но не на этот раз. Мне пришлось подождать не меньше минуты и основательно продрогнуть, прежде чем мелкая нечисть изволила явиться. Судя по выражению лица, он был не слишком рад меня видеть и чем-то встревожен. А это, в свою очередь, встревожило меня.
– Что случилось? – не тратя время на приветствия, сходу спросила я.
– Это ж ты меня позвала, – он передернул плечами. – Поэтому это я хочу спросить, что случилось и по какому поводу ты вызвала добропорядочного ши из его уютной теплой пещеры?
Насчет его добропорядочности я могла бы поспорить, но, опять же, не хотела тратить время.
– Поговорить нужно, – объявила я об очевидной цели своего визита. – И, как ты правильно заметил, пещера у тебя теплая, а здесь холодно. Так что, будь любезен, прояви чудеса гостеприимства и пригласи меня к себе.
Судя по виду, видеть меня в гостях не очень-то хотели. Ган мялся, жевал тонкие губы и косо на меня поглядывал.
– Ну? – добавив в голос угрозы, я позволила своей темной магии немного проявится.
Ган чуть ли воздухом не подавился. Дернулся так, словно увидел не глубинную магию, а поднебесную и нехотя проворчал: