По пути Лисовской пошла и ее совсем молоденькая двоюродная сестра Мария Макаровна Микота, 1924 года рождения. Майя, как называли ее друзья, работала на партизан, однако дала себя завербовать фашистам, числилась агентом СД под псевдонимом «17» и общалась с кавалерами из Рейха, много чего болтавшими, от ласк и шнапса млевшими. Именно она подтвердила, что эсэсовец фон Ортель собирается в «страну ковров», откуда обещает привезти ей подарок. Это совпадение — по ковру Кузнецову и красотке Микоте — сразу навело Медведева на мысль о Тегеране. Тревожные данные были подтверждены еще одним источником. Радиограмма всполошила в Москве многих. Так началась операция советской разведки по предотвращению покушения.
Микота, как и Лидия, была очень аккуратна с Ортелем, чувствовала в нем матерого разведчика, не предполагавшего, что в небольшом Ровно его, аса, обложат со всех сторон советские агенты. Однажды Ортель исчез. Есть документальные данные, что до Тегерана он добрался, по понятным причинам не сумев совершить там никакого покушения.
Но приведу эпизод, когда искреннее чувство любви к крошечному, неизвестному ребенку заставило Лидию Лисовскую забыть об осторожности, пренебречь конспирацией. Через Ровно вели на расстрел колонну из гетто. Немцы и полицаи не щадили никого. Заметив, что молодая женщина попыталась спасти дочку, протянув ребенка в чьи-то в толпе зевак мелькнувшие смелые руки, они застрелили мать ребенка и бросившегося им на помощь отца. Девочка, почти грудничок, лежала на земле, политой кровью родителей.
Подпольщица Вера Григорьевна Грибанова это увидела, быстро показала на девчушку Лисовской. И та подхватила ребенка, постаралась унести подальше. Полицаи заметили. Лисовскую еще не задержали, но все шло к этому. За такое расстреливали на месте. Лидия понимала, на что идет. Наверно, в подобные минуты не думаешь о партизанском долге, о том, к чему может привести твой провал. К счастью, Пауль Зиберт снова оказался поблизости. Он взял ребенка на руки и вместе со спутницей направился в польский костел. Полицаи подходить к оберлейтенанту не решились. Свидетелями этого спасения стали ровенские подпольщицы — уже упоминавшаяся Грибанова и Лобачева, документально подтвердившие и точно описавшие этот подвиг.
Есть и другая версия спасения. Как раз на том месте, где застрелили мать девочки, дорога делала небольшой изгиб. Подпольщики предполагали, что колонна может растянуться, часть ее скроется за поворотом и на несколько мгновений окажется вне контроля охраны. В этот момент обреченные на смерть люди смогут попытаться совершить побег. Именно поэтому в том самом месте находились подпольщицы. Лисовская да и Кузнецов тоже были наготове.
Девочку оставили на ночь в костеле. Утром ее забрали в дом Лисовской. Там спасенная, нареченная Кузнецовым Анитой, и жила. После убийства бандеровцами Лисовской все заботы по воспитанию Аниты легли на плечи пани Демчинской, матери Лидии. Аните, да и никому другому, о погибшей маме, о том, что она еврейка, долго не рассказывали. И настоящее свое имя — Анна Адамовна Зинкевич — она узнала позднее. Да, пришла советская власть, но бандеровцы в тех местах свирепствовали еще долго. Могли и…
За этот поступок через много лет Анна Демчинская и Лидия Лисовская были признаны в Израиле «Праведниками Мира». А Николая Кузнецова, несмотря на представление, высокого звания не удостоили. Его дело № 12 586, начатое еще в 2001 году, рассматривали в Израиле долго. Объявили коммунистом и советским офицером, хотя в коммунистической партии Николай Иванович никогда не состоял, да и офицером, во что действительно сложно поверить, не был. Сочли, что Кузнецову, удостоенному звания Героя Советского Союза, достаточно и этого. Не поняли или не захотели понять, что звездочка присвоена за уничтожение нацистских преступников, а звание праведника присваивается за спасение человеческой жизни. Все усилия исследователя Льва Моносова и посла России в Израиле Петра Стегния успехом не увенчались.
А Лидия Лисовская выжила. Вернулась в Ровно. Еще 26 декабря 1943 года указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение специальных боевых заданий в тылу немецко-фашистских захватчиков и проявленные при этом мужество и отвагу награждена орденом Отечественной войны 1-й степени.
Львов освободили 27 июля 1944 года. Лисовская эмоций не скрывала. После прихода своих разведчица забыла об осторожности. Часто и в присутствии людей самых разных повторяла, что знает очень многое о деятельности действовавшего в Ровно подполья, которым руководил Новак. Лисовская прожила в Ровно три года в период оккупации. Общалась с немцами из СД и с партизанами. Безусловно, как никто, представляла, что происходило в городе. Понимала, какая ситуация сложилась в «ровенском подполье». Как свидетельствовала родная сестра Лисовской, после освобождения Ровно Красной армией Лидия была принята в обкоме партии первым секретарем Бегмой. В откровенном разговоре заявила, что знает многое о деятельности подпольной организации в Ровно. Но пока идет война, и поэтому многого сказать не может. Однако ей известны такие данные, что из-за них могут полететь большие начальственные головы. Ясно, что, имея в виду Новака, Лисовская никак не связывала его деятельность с Бегмой. В этом и была страшная ошибка. Опытнейший аппаратчик Василий Бегма все понял. Развитие дальнейших событий это подтверждает.
Группу партизан из Ровно пригласили в Москву для вручения правительственных наград. Предполагалось, что все поедут поездом. Но Лисовской и Микоте пришлось сдать билеты. На перроне Львовского вокзала Струтинский спрашивал Лисовскую, почему она не едет вместе со всеми. Та и сама была удивлена, но, привыкшая к железной дисциплине, молчала. Позже Струтинский говорил, будто сердцем чувствовал: Лисовская что-то недоговаривала, да и вела себя несколько нервозно.
26 октября 1944 года Лисовскую и Микоту отправили на грузовике «студебеккер». Почему выбрали этот рискованный путь по плохо охраняемой дороге? Ведь бандеровцы нападали не только на отдельные машины, иногда даже на военные автоколонны.
Больше никто из друзей и родственников живыми двух женщин не видел. В тот же день около села Каменка на трассе Острог — Шумок их убили. Но кто сообщил бандитам о том, что две женщины будут именно в этом грузовике? Откуда узнали дату отъезда, маршрут? Мелькает здесь нечто уже виденное, полузнакомое. Убийц тогда не нашли. Хотя под подозрение попали многие, наказан никто не был.
И опять через десятилетия выплывают подробности. Уже не версии. Жители села Каменка показали, что в тот день они работали в поле. Мимо проехала грузовая машина в сторону Киева. Меньше чем через полчаса она проследовала в обратном направлении. На выезде из Каменки грузовик остановился. И люди услышали крик женщины: «Не убивайте!» Тут же из кабины выскочила другая женщина и побежала к полю. Раздались выстрелы, женщина сразу упала, а машина рванула дальше. Через несколько мгновений снова послышалась стрельба. Жители села побежали к лежавшей на земле. Она была мертва. А чуть дальше, в селе Мозярки прямо на обочине обнаружили тело второй убитой женщины. Рядом селяне нашли типично дамскую сумочку. В ней документы Лисовской и Микоты, которые были сразу же доставлены в сельсовет.
По словам военных, участвовавших в расследовании, грузовик обнаружили в Кременце. Его якобы преследовали. И машина врезалась в дом. Двое предполагаемых убийц погибли. Третий остался жив. Четвертый исчез.
Но кем были эти люди, точнее — нелюди? Поймали ли сбежавшего? Что показал оставшийся в живых? На эти вопросы ответов нет до сих пор.
Охота на мертвого Героя
А Николая Ивановича Кузнецова похоронили на Холме Славы во Львове. Казалось, волна бандеровской ненависти ушла, разбиты вместе с союзниками-фашистами и оуновцы. Затихло. На территории Украины поставили памятники бесстрашному Кузнецову. Они превратились в места паломничества, сделались святыми для выживших в Великой Отечественной войне и их потомков.
Но с распадом страны в 1991 году шаг за шагом разгоралась травля Кузнецова. Его, совершавшего акты возмездия над палачами, пытались в краях, где он бился, объявить преступником. Не помогали протесты простых людей, понимавших, что вершится самосуд. Уже в 1992 году демонтировали памятники разведчику во Львове, в Ровно, закрыли музеи. Николай Струтинский и его товарищи-партизаны успели спасти львовский монумент, перевезли его в село, теперь город Талица, в котором учился Ника Кузнецов.
И вот в августе 2017-го пришло известие очень горькое. Неизвестные осквернили могилу Кузнецова во Львове. С памятной плиты на надгробии похищены металлические части — буквы и цифры дат жизни и гибели Николая Ивановича. Еще одна тупая попытка запугать, стереть память. Гестаповцы были бы довольны наглостью нынешней киевской власти. Да, пишу именно «гестаповцы», потому что каждому воздается по содеянному.
Велось следствие, но кого тут поймать, да и не собирались за это браться львовские власти, если Николай Кузнецов решением майданной клики еще в 2015 году попал под «декоммунизацию», дающую позорное право крушить и рушить.
Он был бойцом, патриотом, разведчиком. Страх перед которым до сих пор гложет мерзавцев.
Нет, не разведчик
Об этом спорили многие. Порой тема живо обсуждалась среди работников спецслужб и историков. Смысл сводился к следующему. Одному человеку стольких подвигов не совершить. На самом деле было два разведчика Николая Кузнецова, и оба удостоены звания Героя.
С помощью Бориса Александровича Александрова, надеюсь, удалось установить истину. За что бескорыстному Борису Александровичу, внуку сестры Медведева Клавдии Николаевны, моя искренняя благодарность. Десятки его письменных запросов в архивы, телефонных звонков, бесед не остались без ответов. Полагаю, они и помогут поставить точку в спорах.
Персонажей — однофамильцев и полных тезок было действительно двое. И оба заслужили звания Героя. В принципе ничего удивительного. Фамилия Кузнецов, по-английски Смит, а по-немецки Шмидт, в мире еще популярнее Иванова.