Прибыл и офицер Министерства госбезопасности ГДР. Забрал меня и перевез через границу. Знаете, через пару лет я побывал на месте обмена. И удивился: сколько же здесь всего понастроили. Поделился этим наблюдением с немцами. Они на меня посмотрели вот такими глазами: ни единого нового здания, всё, как было. Это значит, что жажда вернуться была так велика, что я, профессионал, ничего в своей голове не зафиксировал.
А тогда доставили меня к какому-то ангару. Смотрю, внутри маячат две фигуры — Виктор Михайлович Нагаев, ныне генерал-майор в отставке, и Борис Алексеевич Соловов, бывший начальник отдела безопасности. Ну, расцеловались, конечно. Посадили меня в машину: 400 километров до Берлина. Километров 30 проехали в гробовом молчании. Подъехали к городу Айзенах. Молчим. Я говорю: «Виктор Михайлович, я же вернулся на родину». Он соглашается: «Да, ну и что?» Я ему: «Как ну и что? А отметить-то это дело надо». Он как шлепнет себя по лысине: «А я все никак не могу понять, чего же не хватает и почему мы молчим». И водителю: «Ну-ка, давай в первую попавшуюся харчевню по сто грамм, по кружке пива». Как только шарахнули, так после этого до Берлина уже не молчали.
В Берлине мне товарищи стол хороший приготовили: икорочка, семга. Но я всю отварную картошку смолотил и всю селедку. Мне потом представитель наш, генерал-лейтенант Василий Тимофеевич Шумилов, ныне покойный, сказал: «Ты, Лешка, сожрал у нас весь представительский запас селедки…» Я ему: «Виноват, но что же делать…»
И еще дали мне ребята деньжат, чтобы я купил что-то своим детям. Долго меня дома не было.
Приехал, подождал пару месяцев, передохнул и после этого опять начал работать. Но об этом вам, естественно, никто не даст разрешения написать.
И десять лет в придачу
— И все-таки давайте вернемся к вопросу, как вас вычислили.
— Долгое время никто не мог понять, почему меня арестовали. Обменяли в 1982 году. Когда в 1985-м сбежал Олег Гордиевский, всё и прояснилось. Был он тогда исполняющим обязанности резидента в Лондоне. Это генеральская должность, простите. А с Олегом я вместе учился в МГИМО. Он был на два курса младше, вместе работали в комитете комсомола. Я-то закончил раньше его, и он не знал, где я. Но потом он работал в нашем документальном отделе — потому так и получилось. В предательстве все дело.
— И история с паспортом, который вы меняли в одной северной стране, и привет от Гордиевского были не случайны…
— Да. Меня бы раньше взяли, хотя и трудно было взять. Могли где-то на Тайване, в Лиссабоне. Или в Мадриде, Осло. Но за что? И взяли там, где пришлось мне жутчайше трудно. Я, кстати, спросил немцев, которые меня допрашивали: это вы специально устроили, чтобы арестовали здесь, в ЮАР? Они мне прямо ответили: конечно. Сидели бы в какой-нибудь Франции или Италии, показалось бы курортом.
— Откуда они взяли фотографию с надписью «А. Козлов» на обороте?
— Не знаю. Они мне не рассказывали. Знал бы, и вам рассказал бы. Можно только догадываться. Теперь уже не выяснишь.
— А после возвращения?
— Четыре года — здесь, в Центре. И здорово я загрустил. Позвонил Юрию Ивановичу Дроздову. Сказал, что больше так не могу. Дроздов — мне: «И как ты, собственно, это себе представляешь? Ты всем известен. Как можно тебя снова куда-то посылать?» Затем поразмышлял и говорит: «Вообще-то ты же нигде не числишься в розыске, потому что нам тебя отдали. И потом, какой дурак подумает, что человек, только-только вынув голову из петли, опять собирается ее туда сунуть. Поезжай».
Дали мне в зубы паспорт. Раньше был немецкий. На этот раз получил документ другой европейской страны. После этого еще десять лет работал вдали от дома. Но где и что я там делал, этого я вам не скажу, потому что связано это с конкретными людьми.
А в 1997 году вернулся уже насовсем. Но до сих пор работаю. Встречаюсь с молодежью. Побывал в тридцати регионах России — Владивосток и Находка, Мурманск и Омск, Томск, Новосибирск, Красноярск, Благовещенск, Хабаровск… У меня по пять-шесть командировок в год.
— А Героя России когда вам присвоили?
— Это еще в 2000 году.
— И за что, с какой формулировкой?
— Там было написано так: за мужество и героизм при выполнении специальных заданий.
А я, как автор, добавлю: которые были с блеском выполнены.
ЕСТЬ ЛИШЬ БЕЛЫЕ ПЯТНАРазведчик Икс
Этому разведчику-нелегалу, Герою России рассекречивание не грозит. Его имя никогда не будет названо.
Нет даже портрета. Есть лишь короткая фамилия на рамке того, что должно быть портретом, да белое пятно. Полная безвестность.
Он начинал фактически с нуля. Унылое побережье с мрачными скалами. Его то ли выбросили на берег, то ли доставили в условную точку на веслах или подводной лодке. Скромная одежда, припрятанная в камнях, отыскалась им быстро. И странник пошел по новой своей жизни. Так нелегала вывезли в чужую страну.
Ушло 17 лет на то, чтобы построить биографию совершенно другого человека. Из безработного превратиться в почетного гражданина города.
То был не просто героический человек — настоящий стоик. В свое время разведка привозила ему сына в одну из стран Западной Европы, куда он выезжал в командировку из своего постоянного места пребывания. Надо было, чтобы мальчик видел, какой у него достойный отец. Они встретились, поговорили. Мальчик терпеливо ждал его возвращения, хотя до окончания командировки было еще далеко. В семьях нелегалов родителей ждут с терпением и достоинством.
Но случилась непоправимая беда. Сын, отдыхая в лагере, утонул. И отец, извещенный о трагедии, каким-то чудом вырвался из другой жизни, приехал на похороны сына. Всего лишь на один день. Похоронил и вновь уехал туда.
Долгие годы он был отлучен и от жены. Нельзя их было использовать вместе. Не пошел у нее сложный иностранный язык. Да и характер, по воспоминаниям начальника нелегалов, был не тот — сложный, неуступчивый. К тому же внешность — чисто славянская.
Но этот одинокий человек знал, какие у него возможности, что нужно делать. Он был незаменим на том самом континенте, который изъездил вдоль и поперек. Легенда, сложная и неоднозначная, выдержала длительную проверку благодаря ее хладнокровному, мужественному обладателю. И наступило время: нелегал благополучно вернулся на родину.
Когда в период, условно говоря, близкий к перестройке, ему вручали Звезду Героя, было торжество. 17 лет службы в полной темноте.
Не все было понятно ему в этой нашей здорово изменившейся жизни. Но он не роптал, нет. Хотя как-то признался начальнику нелегалов, что порой задумывается, как такое могло произойти. Ведь и его родная разведка могла не уцелеть, когда кое-кто решил, будто в изменчивом мире наступило всеобщее равенство и братство. Как об этом не задуматься Герою-разведчику, отдавшему своему делу всю жизнь.
Он умер в Москве странной смертью. Там прошел все испытания. Случались с ним всякие. А здесь попал под машину… Говорят, плохо видел. Несчастный случай.
Недавно умерла и жена.
Вещи, собранные в одну комнату и так никем и не тронутые, находятся в его бывшей квартире. Сейчас в ней живет другой человек с женой и детьми. Он относится к старой мебели бережно. Помнит, кому она принадлежала. И о предшественнике, бывшем жильце, вспоминает добрым словом.
Только ничего о нем не рассказывает. Потому что и новый хозяин квартиры — тоже нелегал, сравнительно недавно оттуда вернувшийся.
И тоже Герой. Фамилия — неизвестна. Разные люди обращаются к нему по-разному. Даже точные имя-отчество — загадка. А уж где он был и что делал, тайна за многими печатями.
ЛИКВИДАТОРЫИх имена неизвестны
Над предателями занесен дамоклов меч.
Они — подобны раковой опухоли и, по мнению некоторых разведчиков, профессиональная неизбежность. Проникали в разведку в любую эпоху, предавали своих товарищей, не щадили верных агентов. Как правило, их жизнь заканчивалась преждевременным уходом — выстрелом ли в голову, катастрофой, кончиной от неведомых болезней или от пьянства. Всегда, даже в далеких краях и под чужими именами, жили они под охраной новых хозяев в вечном и совсем небеспочвенном страхе.
Есть и еще одна версия их появления. Замечено: в тяжелые времена социальных потрясений и перемен перебежчиков становится больше. Не знаю уж, так ли это, но люди, возможно, не до конца идее преданные, чаще ломались в сложные исторические эпохи. В советский период эпоха невозвращенцев началась в 1930-е годы вместе с волной сталинских репрессий, когда сотрудники разведки спасались от незаслуженной кары за мнимое сотрудничество с врагами во время работы за границей. Внес, как полагают некоторые историки разведки, свою лепту и Никита Сергеевич Хрущев, начавший было резко сокращать армию и силовые структуры: опять всплеск побегов и измен. Перебежчики той поры, сдаваясь на милость новых хозяев, предпочитали выдавать себя за «борцов с тоталитарным режимом и коммунизмом». В начале 1990-х, после смены социалистической формации на капитализм в его самом разнузданном виде, нетвердые духом, падкие до наживы побежали в западном направлении, изобретя неправдоподобные предлоги — «за свободой» или «ради торжества демократии». А на самом деле гнались за жирным куском.
Для меня эта, вторая версия видится некой, простите, «отмазкой» от истинных причин предательства. Ну, какой, к примеру, «борец за демократию» экс-генерал Олег Калугин, сдававший своих коллег и американских агентов. Но коль вброшено такое не оправдание, а объяснение омерзительному предательству, приведу, никак не разделяя этой точки зрения, и его.
Если для разведки вообще предательство чревато расшифровкой своих и отзывом сотрудников, то для разведки нелегальной предательство — смертельно. И что бы ни толкнуло на эту тропу иуд нашего тревожного бытия, вечный позор им обеспечен.
А иногда — и возмездие.