Это теперь из-за своих внутренних распрей, переворотов, постоянной смены курса и названий страны Египет, возможно, и перестал быть центром арабского мира. А тогда государство с исключительно завидным географическим местоположением было наиболее развитым и передовым в этой части света. За влияние в нем бились американцы, англичане и, конечно, мы тоже.
Молодые египетские военные, захватившие власть в 1952-м, могли попасть под влияние британцев или соблазниться долларовыми поощрениями из США. Но возглавлявший их офицер Гамаль Абдель Насер, свергший со своими сторонниками монархию, не очень-то любил англосаксов.
Это сейчас мы вспоминаем времена Насера как счастливое двадцатипятилетие безоблачных советско-египетских отношений. Боюсь, что так хорошо, как было при нем, уже не будет.
А в начале 1950-х все обстояло не так просто. Как это часто бывает в современной истории, некоторые темные пятна в биографиях ее героев незаметно закрашиваются. Борясь в годы Второй мировой за независимость страны, за изгнание англичан, молодой офицер Насер и его сторонники рассчитывали на помощь Гитлера. Изредка, но сообщали немцам о расположении войск Соединенного Королевства в Египте и в Африке. Ближайший сподвижник Гамаля Абделя и его будущий преемник на президентском посту Анвар Садат даже написал письмо давно покончившему жизнь самоубийством Адольфу. Сочувствовал фюреру, называл его великим, оставившим неизгладимый след в борьбе со стариком Черчиллем и — внимание! — отродьем сатаны, то есть коммунистами. Понятно, кого имел в виду друг Насера.
После Второй мировой войны в Египте не только нашли приют, но и были поставлены на высокие посты бежавшие от Нюрнбергского процесса фашисты. Некоторые для конспирации принимали ислам и брали мусульманские имена, другие под своими собственными помогали создавать египтянам боеспособную армию. Даже гитлеровский любимец, головорез Скорцени, наведывался в Каир, помогая (без особого успеха) становлению будущих египетских диверсантов. Причем происходило это уже после того, когда в 1954 году Насер стал президентом.
У нас, пытавшихся перетянуть Египет на свою сторону, эти насеровские «шалости» снисходительно объясняли вековой ненавистью местных жителей, во-первых, к британским поработителям и, во-вторых, к Израилю — агрессивно строившему на близкой границе собственное государство. Вот с таким контингентом и предстояло работать разведке.
Но, чтобы найти общий язык с потомками фараонов, предстояло освоить язык их общения. Приехав в Каир, Вадим Алексеевич Кирпиченко и его жена Валерия Николаевна, тоже арабистка, первые месяцы не очень-то понимали, о чем беседуют окружающие. Это был не тот классический арабский, что преподавали и учили в Москве. Не зря же считается, что только первые 20 лет освоения этого языка даются тяжело. На упорный штурм египетского диалекта пришлось потратить года полтора, и супруги Кирпиченко, вместе пройдя этот немыслимо трудный путь, заговорили как настоящие жители Каира.
А до этого выручали английский и французский, на которых с молодым дипломатом — атташе посольства Кирпиченко неплохо объяснялись многие генералы и офицеры, перенявшие языки у иностранных инструкторов. Надо было не теряя времени налаживать связи. Ибо среди военных собратьев Гамаля Абдель Насера, совершивших в 1952 году переворот и свергших монархию, удивительным образом уживались исламисты, антисемиты, коммунисты, националисты… Кипевшие политические страсти о выборе пути важнейшего тогда государства Ближнего Востока могли выплеснуться самым неожиданным образом в любую сторону. Куда пойдет Насер и высок ли его авторитет в арабском мире? Как действуют в Египте США, Великобритания, другие государства, пытающиеся удержать и даже укрепить свое влияние в стране пирамид? А может, если удастся, «подсказать» Гамалю Абделю верный путь — влево, еще левее?
Резидентура относительно быстро выяснила: Насер действительно мечтает видеть свою страну независимой. Провел частичную национализацию, земельную реформу. Будучи всего лишь полковником, приветствовал разрыв договора, дававшего Великобритании право безраздельно владеть Суэцким каналом. Насер настойчиво выпроваживал из Египта британские войска. Умело использовал неудавшееся покушение экстремистов, выпустивших в него восемь пуль в Александрии 24 октября 1954 года. Тут же жестоко разгромил организацию «Братья-мусульмане» (запрещена в РФ), несколько театрально обратившись к народу: «Соотечественники, моя кровь льется за вас и за Египет».
Отношения нового президента с западными странами не складывались. Но и с советской стороной они оставались сугубо нейтральными. Кирпиченко умело искал подступы к Насеру. Однажды на посольском приеме приметил троицу людей в штатском, но с типично воинской выправкой. Они не торопились подходить к советским дипломатам, держались особняком. И Кирпиченко, почуяв в незнакомцах военных, деликатно подошел, вручил визитную карточку, вступил в разговор, обрадовав арабов чистым произношением и уже тем самым к себе расположив: не все же говорить по-английски. Оказалось, что пожаловали в гости к русским три офицера, близко знавших президента Насера. Познакомились, нашли общий язык.
Вадим Алексеевич выделил из троих одного. Тот интересовался Советским Союзом, спрашивал о планах его руководства. И молодой атташе советского посольства с каждой новой встречей убеждался, что соратник Насера по организации «Свободные офицеры», которая и посадила Гамаля Абделя в президентское кресло, готов помогать нам, стать настоящим товарищем. Так и получилось. Тут возникли дружба, перешедшая в семейную, и исключительно доверительные отношения, которые помогли установлению добрых отношений совсем на другом уровне — межгосударственном. От этого союза двух офицеров — советского и египетского выиграли обе страны.
В мае 1956 года главный редактор газеты «Правда» (тогда это был пост заоблачный), кандидат в члены Президиума ЦК КПСС Дмитрий Трофимович Шепилов, грозный и довольно бесцеремонный посланник первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева, во время визита в Египет потребовал срочно организовать ему встречу с Насером. Посольство ответило испуганным отказом: не было у дипломатов никаких выходов на главу государства. И лишь молодой атташе Вадим Кирпиченко тотчас вызвался помочь. С вечера до шести утра прождал он своего друга-офицера у его дома. Тот был ошарашен просьбой русского друга: в ближайшие два дня надо во что бы то ни стало свести большого советского начальника с Насером. К чему такая срочность? У президента время распланировано на недели вперед. Но раз Вадим настаивает, то можно и попробовать. Ответ: да, удалось президента уговорить, ждет прямо сегодня, в 9.30. И в 10 утра Шепилов выехал из посольства СССР на встречу с Насером в сопровождении специально присланного за ним президентского кортежа мотоциклистов.
Шепилов, вскоре ставший министром иностранных дел, частенько вспоминал Кирпиченко добрым словом на совещаниях в МИДе. Есть, мол, у нас такие атташе, которые делают то, что не под силу послам. Это подняло авторитет заместителя резидента Вадима Кирпиченко и среди дипломатов со Смоленской площади.
Кирпиченко добыл подтверждения возникших у Насера затруднений. Тот просит у англичан продать оружие — не соглашаются. Сначала дают, а потом отказывают в займах на сооружение гигантской Асуанской плотины, без которой Египту не выжить. От своих друзей, которых у него с каждым из пяти лет пребывания в Каире становилось все больше, Кирпиченко узнал о кабальных условиях, предлагаемых американцами: 35 процентов будущей прибыли пойдет после пуска Асуана к ним в карман.
Свято место пусто не бывает. Насеру не пришлось долго искать союзника. Им быстро и относительно неожиданно для англосаксов стал Советский Союз. Благодаря каирской резидентуре нашим было ясно, что и как предлагать египтянам. И хотя переговоры о строительстве плотины на Ниле велись по-восточному долго, строительство медленно, но стартовало в январе 1960-го, завершившись через 11 лет пуском плотины, превратившейся в символ двусторонней дружбы. Побывав там в 1997 году, я, к примеру, услышал немало добрых слов в адрес советских специалистов.
Насер действительно брал все левее. Курс не социалистический, но на него слегка походящий. Когда президент в июле 1956 года объявил о национализации Суэцкого канала, это стало неожиданностью для англичан, французов, да и для американцев. Но не для советской разведки. Поэтому вопрос с оружием решили быстрее, чем с плотиной: оно позарез требовалось Египту. Кирпиченко и его советские и каирские помощники внесли и тут свой вклад, проясняя нашим военным экономистам перед каждым этапом переговоров позицию египетской стороны.
Однажды я спросил у Вадима Алексеевича: знала ли Москва об «Операции-700»? О решении Англии, Великобритании и Израиля захватить Суэцкий канал силой? О тройственной агрессии? Генерал-лейтенант, в ту пору он уже трудился консультантом в Пресс-бюро Службы внешней разведки на Остоженке, взглянул на меня с удивлением: «Наша резидентура докладывала в Ц, ентр: война неизбежна». В Каире и в Москве изучали различные сценарии развития событий.
Благодаря друзьям разведка выяснила, что американцы в готовящийся вооруженный конфликт вмешиваться не намерены. Зато президент Эйзенхауэр обещает английскому премьеру Идену всяческую иную поддержку. Французы же поставляют Израилю такое количество оружия, что в порту Хайфы им забиты целые причалы. Самую грязную работу — воевать и убивать — взяли на себя англичане со своим мощным флотом. Делилась ли советская разведка точнейшей информацией с египетской стороной, я у Кирпиченко не спрашивал.
По его словам, «в дни тройственной агрессии резидентура внешней разведки перешла на военное положение». Выезжать в город становилось все опаснее: видя за рулем европейцев, египтяне, не поняв, кто за рулем, могли перевернуть посольские машины. И тогда по договоренности с властями на переднем и заднем стеклах стали рисовать наши серпастые флаги.
Кирпиченко усмехался. Иногда и это не помогало. Люди бросались наперерез, наседали, требуя оружия, самолетов, а когда началась агрессия, израильские авианалеты с бомбежками, орали: «Где ваши солдаты?»