Загадки «Энигмы»
Впрочем, с греческого энигма и переводится как «загадка». В Германии шифровальную машину под этим названием создали еще в 1918 году и вовсе не для военных целей. Она должна была зашифровывать деловую, торговую или, как бы сейчас сказали, коммерческую информацию. Но в 1925 году побежденная в Первой мировой войне Германия вновь забряцала оружием. И «Энигма» в усовершенствованном варианте начала поступать на немецкие корабли. В 1930 году она уже использовалась вермахтом. С помощью этой шифровальной машины в годы Второй мировой немцы передавали секретнейшую информацию, над расшифровкой которой бились, и не только в английском Блетчли-парке, лучшие криптоаналитики мира. Но «Энигма» держалась: ведь каждый день немецкие шифровальщики меняли коды, и количество комбинаций становилось немыслимым.
Считается, что код взломал британский математик Алан Тьюринг. После нескольких лет упорной и бесполезной работы в Блетчли бывший аспирант из Кембриджа уже собирался распрощаться с мечтой раскрыть тайну «Энигмы». И тут простенькая девушка, всего лишь радистка, вдруг заметила, что немцы чуть не сошли с ума со своей погодой, передавая даже в шифровках какие-то бессвязные метеосводки. И Тьюринга осенило. Случайная, невинная реплика подсказала гению путь к разгадке шифров.
Впрочем, не умаляя заслуг Тьюринга, не стоит забывать о вкладе в расшифровку «Энигмы» и польских криптографов. Ведь впервые шифр «Энигмы» не без помощи французов удалось взломать именно польскому «Бюро шифров» еще в 1932 году. Наверняка шифры тогда были попроще, но и технических средств у варшавских дешифровальщиков было гораздо меньше.
И первую дешифровальную машину создал совсем не Тьюринг, а именно поляки, назвавшие ее «Криптологической бомбой». В Варшаве твердо верили, что в случае войны британцы обязательно придут им на помощь. Даже Мюнхенский сговор, когда в 1938-м чехи были брошены британскими союзниками на произвол судьбы и под ноги Гитлеру, ничему Польшу не научил. Незадолго до начала Второй мировой войны, летом 1939 года, «Бюро шифров» передало свое изобретение англичанам. Пусть к тому времени немцы значительно усложнили процесс шифрования и польской «Бомбе» коды уже не поддавались. Но именно она послужила основой для дальнейшей работы Тьюринга. Поэтому его машина тоже называлась «Bombe». Она имела большую вычислительную мощность и работала по более эффективному алгоритму.
И благодарность англичан не знала границ. Взломав польские коды, они всю войну успешно читали переписку польского правительства в изгнании, действовавшего сначала во Франции, а затем, после падения Парижа, в Лондоне.
Наши тоже пытались разгадать тайны шифра. Не до конца уничтоженные машины «Энигма» попали в руки советских дешифровальщиков, когда 300-тысячная армия Паулюса оказалась в сталинградском котле. Тогда чудилось, что не хватает самого малого, чтобы разгадать секрет шифра. Удалось даже частично прочитать несколько немецких сообщений. Однако полностью проникнуть в тайну кода не получилось.
Возможно, гораздо больше об «Энигме» криптографы из Блетчли узнали, вживую увидев целую и невредимую машину, да еще с полным комплектом документации и набором шифров. Ее сняли с немецкой подлодки матросы британского противолодочного корабля. Как ее не уничтожили немцы? Впрочем, считается, что в Германии было изготовлено около 100 тысяч таких или похожих машин, и хоть одна, но должна же была попасть в руки противников, ее без устали искавших. Англичане, считаю обязательным напомнить, разгадывали шифры, держа это в тайне и от немцев, и от союзников по коалиции. А уж от советских тем более.
Об «Энигме» снято множество документальных и художественных фильмов. Один из них, «Игра в имитацию» со знаменитым Бенедиктом Камбербэтчем в роли Тьюринга, дает свою трактовку британских игр с «Энигмой». Якобы Тьюринг с его математическим складом ума не только взломал коды, но и раскрыл советского агента — англичанина Джона Кернкросса, регулярно передававшего русским расшифрованные немецкие документы. Но из врожденного чувства справедливости не стал выдавать Джона своей МИ-16, полагая, что проливающие на Восточном фронте кровь русские должны знать о планах фашистов. Но это даже не версия, а художественный вымысел.
Не вымысел похищенные Кернкроссом сотни документов и трагическая судьба Тьюринга. Как и у всякого гения, были у того свои заморочки. Так, он часами тренировался, бегая марафоны. Интересно, что концепция «Бомбы» внезапно осенила Тьюринга в конце изнурительного суперпробега длиной почти в 55 километров. Он с детства любил бег. Записался в спортивный клуб, ежедневно накручивал по 30 километров и даже стал бегать марафоны. Ему прочили блестящую карьеру легкоатлета, в нем взыграло настоящее спортивное честолюбие. Он должен был принять участие в Олимпиаде 1940 года, но Игры отменили из-за Второй мировой. И, к счастью для всех стран антигитлеровской коалиции, уроженец графства Дорсет полностью погрузился в науку. Или в разведку.
Он возобновил тренировки в конце войны. Коллеги по спортклубу дивились выносливости Алана. И никто не подозревал, что рядом с ними наматывает мили один из настоящих героев тайной битвы с Гитлером. Сам же Тьюринг объяснял одноклубникам, что годы изнуряющей интеллектуальной работы настолько утомили его мозг, что лишь высокие физические нагрузки позволяют освободиться от непомерного психологического напряжения. Неожиданно для многих Алан Тьюринг выиграл несколько престижных марафонов. Несмотря на возраст, ведь спорт тогда был чисто любительским, его пригласили сначала в сборную Лондона, а потом и Соединенного Королевства. Близилось важнейшее спортивное событие: Лондон готовился к приему первых с 1936 года летних Олимпийских игр 1948 года. Алан мечтал попасть в сборную. Он был так же близок к этому, как наши к расшифровке «Энигмы». Требовалось во что бы то ни стало попасть в первую тройку на квалификационных отборочных соревнованиях. Тьюринг финишировал пятым. Тем не менее он не забросил марафоны и выступал за родной клуб до 1950 года, показывая результаты получше, чем олимпийские чемпионы. В этом не было ничего необычного: настоящий фанат бега — и всё тут.
Друзей слегка удивляло иное. Тьюринг никогда не проявлял никакого интереса к женщинам. В то же время он, хотя и бывал в раздевалках рядом с десятками молодых ребят, ни разу не выдал своих сексуальных пристрастий… Он был не слишком общителен, этот сверхвыносливый бегун, взломавший хитроумные немецкие шифры.
Вскоре Алан Тьюринг перебрался в Манчестер. Там он работал в университете. А в 1952 году его неожиданно арестовали. Да, Тьюринг был склонен к гомосексуальным связям. После обвинений в непристойном, как тогда считалось в Англии (и не считается теперь), поведении ему оставили выбор: тюрьма или курс химической терапии, убивающей потенцию. Он выбрал курс, после чего отравился цианистым калием, введя его в яблоко. Как же Тьюринг их любил. Точка.
И молчаливых раскололи
Итак, в Блетчли-парке получили доступ к шифру переписки Германии. Все военные годы руководство Великобритании было в курсе большинства задумок фашистов. И если бы британская разведка делилась с СССР этими сведениями, то можно было бы спасти жизни тысяч и тысяч советских солдат.
Однако об успехах британских криптографов в Москве знали. И документы, выложенные передо мной на столике, тому доказательство. Среди работавших здесь оказался (и никаким не чудом, а по просьбе или по заданию советской разведки и благодаря собственным громадным усилиям) наш друг из «Кембриджской пятерки» полиглот Джон Кернкросс. А уж сотрудник СИС Ким Филби был для Блетчли-парка совсем не посторонним человеком.
Хотелось бы добавить несколько штрихов к портрету уже знакомого многим Кима Филби, а также к образам его соратников по «пятерке». И сделать это опять-таки благодаря впервые публично представляемым сообщениям резидентов советской нелегальной разведки с отзывами о их работе.
Первый из них — от нелегального резидента в Лондоне Арнольда Генриховича Дейча. Именно с ним вышел на первый прямой контакт Ким Филби, согласившись работать на СССР. Затем Дейч сотрудничал со всеми членами «Кембриджской пятерки». Сдержанный Дейч не скупится на похвалы Киму, оперативный псевдоним которого «Сынок»:
«Он всегда изучает всё основательно, но всегда скажет, что он знает мало… Он имеет большие знания по истории, географии, экономике и одновременно любит музыку и разбирается в ней. Он пользуется большой любовью и уважением за свою серьезность и честность. Он был готов всё для нас сделать и на нашей работе проявил всю свою серьезность и старательность. Еще раз повторяю: “Сынок” поразительно развился — очень серьезный человек с большим аппетитом к агентурной работе, и из него в будущем выйдет большой и ценный работник».
(1935 год. Ланг-Дейч Арнольд Генрихович.)
И Дейч, который после возвращения в Москву получил советский паспорт на имя Ланга, не ошибся в своих прогнозах.
Вторит ему и резидент Теодор Степанович Малли, принявший на связь Кима Филби. Он называет «Сынка» на немецкий лад — «Зенхен»:
«“Зенхен” мне нравится больше всех… Меня только удивляет, откуда у такого молодого человека такие обширные и глубокие знания. При этом он очень скромен, даже чересчур скромен. При обсуждении планов работы у него вообще не возникает никаких сомнений относительно его личной жизни. Он настолько серьезен, что забываешь, что ему всего 26 лет».
(23 апреля 1936 года. Малли Теодор Степанович.)
А в войну Филби начинал с того, что переписывал перехваченные документы от руки. В томах его дела можно увидеть и тридцать, и сорок листочков, размером меньше половины стандартной страницы, исписанных его мелким убористым почерком. Часто он сокращал слова.
Интересно, как это все расшифровывали переводчики, сидевшие в советском посольстве? Ведь тут надо не только хорошо знать язык, но и глубоко проникать в содержание. Или, наверное, был посажен на это дело один классный переводчик, привыкший к стилю Филби и даже часто встречающиеся недомолвки, идиомы разбиравший, как и почерк, легко.