— Одна больше полугода находилась в списке бестселлеров, а «Шпигель» даже поставил ее на третье призовое место. Планов много. Хочу напомнить людям об общечеловеческих ценностях, поразмышлять о своей судьбе и судьбе моей страны, которая ушла с исторической арены, и объяснить, постигнуть причины этого ухода.
Последнее интервью
Волею судьбы Маркус Вольф в своем последнем интервью отвечал на мои, присланные ему из Москвы, вопросы.
А предыстория такова. Московская студия «Лавр» снимала фильм о Герое России Алексее Михайловиче Козлове. В его интереснейшей биографии, которой вряд ли суждено быть до конца раскрытой, есть очень непростая, тяжелая глава. Арестованного в 1980-м в ЮАР советского разведчика удалось обменять в 1982 году с помощью коллег из ГДР. Наверняка Вольфу, в начале 1980-х начальнику разведки, было, что рассказать о полковнике Козлове. И я, как сценарист, подумал: кому, как не Маркусу, припомнить детали обмена.
Еще задолго до этого, встречаясь с Вольфом в Москве, понял, почему за три десятилетия гэдээровская разведка превратилась в одну из мощнейших спецслужб мира. До чего же силен и, что главное, прозорлив был ее шеф. Несколько опубликованных бесед в газете, подробный рассказ о Маркусе в изданиях с твердым переплетом, и отношения, что называется, сложились. Мы перезванивались, Вольф с совершенно разными, порой неожиданными оказиями присылал мне свои книги, получая в ответ мои. Осенью 2006 года перед съемками фильма о Козлове я через съемочную группу, отправившуюся в Берлин, передал Маркусу список вопросов, на которые он твердо пообещал ответить, «но, Николай, не выходя за рамки». И ответил — за несколько дней до своей внезапной кончины 9 ноября. Тихо умер во сне на 84-м году жизни. Так что после этого интервью других, похоже, быть не могло.
— Оглядываясь назад, вспоминая историю и зная теперь, чем она закончилась, многие высказывают сомнения: а нужна ли была вообще вся эта борьба разведок, затеянная после Второй мировой?
— Я отвечу вам так. Холодная война разворачивалась уже на очень быстрых оборотах. Позади были события в Германии и путч в Венгрии. Как тут было обойтись без разведки? В том числе и нелегальной.
— А что вообще входит в задачу разведчика, живущего в стране под чужим именем?
— Нелегал может иметь разные задания. Выделю первое: это руководить другими агентами, источниками, которые на него работают, и организовать связь с ними и Центром, что весьма важно. То есть фактически руководить так называемой нелегальной резидентурой. Возможна и другая задача: нелегал в одиночку устанавливает контакты для добычи информации.
— То есть вербует агентов?
— Ну, вербовать или не вербовать источники — уже зависит от очень конкретных условий. Как правило, это делается с санкции Центра.
Но обычно, действуя на свой страх и риск, нелегалы не всегда придерживаются такой строгой дисциплины и решают многие вопросы самостоятельно.
— А как вы оценили бы деятельность советской нелегальной разведки?
— Я вообще с гордостью смотрел на русских нелегалов. Очень трудно полностью стать, к примеру, немцем. Это касается и языка с его диалектами, и знания обычаев, нравов страны. Есть целый ряд признаков, по которым западногерманская контрразведка устанавливала чужих. И знаете, эти признаки работали. Так что я порой восхищался смелостью и русских нелегалов, и советских людей другой национальности, которые успешно выполняли эту свою работу.
— Маркус, сам Козлов рассказывал мне, что его обменяли на офицера армии ЮАР, который попал в плен в Анголе, и еще на десять западногерманских разведчиков, шпионов — называйте как угодно, — которых отдала ГДР. А тогдашний начальник Алексея Михайловича, генерал Дроздов, с улыбкой добавил, что «если бы они знали о Козлове всё, то запросили бы еще больше». Не припомните, как готовилась та операция?
— Можно по-разному отзываться о личности бывшего министра госбезопасности ГДР Эрихе Мильке, иметь о нем свое мнение. Но что касается борьбы за освобождение разведчиков, которые попали в беду, то он делал абсолютно всё. И готов был отдавать как эквивалент значительно большее количество западных агентов. Я знал через Мильке, что довольно длительное время готовился крупный и сложный обмен советского разведчика, который сидел в тюрьме Южной Африки. Да, это было темой наших разговоров.
Сначала к Козлову, уже находившемуся в ФРГ, приехал доктор Фогель. Это был известный в ГДР адвокат, он часто выполнял поручения нашей Службы. Спросил Козлова, согласен ли он перейти на территорию ГДР. И Алексей удивился вопросу, спросив: «Зачем же я вообще сюда приехал?» Фогель сразу сообщил нам о решении.
Это было в тридцати километрах от города Айзенаха. Мы в нашей разведке эту точку использовали, и даже с любовью. Это был объект прикрытия для нашего атомного бомбоубежища. Близ холмов. Там был целый ряд домиков-коттеджей.
Там мы и ждали Козлова. Надеялись, все займет минут десять, а растянулось чуть не на полтора часа. Сначала мы привезли тех одиннадцать, на которых обменивали. И вдруг на той стороне, не у нас, что-то остановилось. Представляю, что должен был испытывать нелегал. Вдруг сорвалось, обмен отложен или вообще отменен.
Наконец Алексей вошел, и было сразу видно: настоящий русский мужик. И это было удивительно, потому что позже я узнал, что многие годы он выступал в качестве немца. Поэтому освобождение Козлова мы считали тоже своим большим успехом.
После возвращения на родину, после тюрьмы еще раз выехать за кордон для выполнения нелегального задания, как сделал Козлов, — это меня, надо сказать, весьма удивило. Хотя мы тоже использовали некоторых наших арестованных или засвеченных нелегалов после освобождения или после отбытия наказания или обмена. Конечно, не таким рискованным образом, а на своей территории или на территории дружеских стран. Например, в Болгарии, где на черноморских пляжах было много западных туристов, особенно западногерманских отпускников. В том числе секретарш из ведомств, которые могли нас интересовать. Но использовать разоблаченных нелегалов для работы в странах НАТО или в других государствах, которые представляли для нас интерес, таких случаев я не помню.
А Козлов после всего с ним случившегося работал, как сам мне рассказывал, еще десять лет — до 1997 года. И это мне понятно. Он — разведчик, который много лет выполнял такого рода задания, и делал это с увлечением, а с увлечением это делает не каждый, у Козлова это была составная часть крови. И его будет всегда тянуть к этому делу.
… Всегда тянуло к этому делу и генерала Маркуса Вольфа.
И ОДИН «ТОПАЗ» ПРОТИВ НАТО — ВОИН:Райнер Рупп
Повезло. Я встретился с «Топазом» — самым ценным агентом иностранной державы, в данном случае ГДР, когда-либо проникавшим в НАТО. Его настоящее имя — Райнер Рупп.
Место встречи не изменить
Столько слышал об этом доме, хотя никогда здесь не бывал. О нем, спрятавшемся в улочках исконной Москвы, еще давно рассказывал мне старейший чекист России Борис Игнатьевич Гудзь, доставлявший сюда в начале 1920-х годов секретные донесения от агента ЧК Опперпута. Шла знаменитая теперь операция «Трест», и юный Гудзь был связным между Опперпутом, будущим предателем, и жившим как раз в том самом доме Артуром Христиановичем Артузовым — основателем Иностранного отдела ВЧК, предтечи внешней разведки.
Место для встреч очень удобное — совсем близко от Лубянки.
К тому же в старинном особняке помимо парадного хода есть, как тогда говорили, и ход черный: вниз по лестнице — и сразу в извилистые московские дворики.
Предполагают, будто этажом выше жил ненавистный Ягода, возглавивший после смерти Менжинского мощнейшую спецслужбу. Какой трагедией это закончилось — знают все. Сколько чекистов было истреблено — спорят до сих пор.
Артузов с семьей прожил в трех просторных комнатах до 1935 года. Потом наступило тривиальное, житейское — развод с женой, и он съехал, по-честному оставив квартиру семейству. Так что брали его уже не отсюда. Расстреляли, обвинив в преступлениях, которые не совершал. Еще раньше такая же участь постигла Ягоду.
О нем теперь забыли. А Артуру Артузову последователи установили памятную доску, правда, не на фасаде, а внутри, на лестничной площадке — чтобы не светиться. В квартире скромная выставка, посвященная Артуру Христиановичу: фото с семьей, небольшой бюст, стенд.
Бытует легенда, а может, и не легенда, что подвал дома прочно замурован. Раньше отсюда начинался подземный ход. Несколько сотен метров — и руководители ЧК добирались прямо из своих квартир до Лубянки. Что ж, очень практично, ведь работали днем и ночью.
В этом доме мы и встретились.
Смотрите, кто пришел
— «Бирюза», — представилась худенькая, неброско одетая женщина.
— «Топаз», — протянул руку ее бородатый спутник.
Так началось наше путешествие в относительно недалекое прошлое, в котором 73-летний бородач Райнер Рупп был одновременно и агентом «Топазом» разведки ГДР, и ведущим экспертом НАТО в штаб-квартире в Брюсселе, допущенным ко всем секретам военного альянса. А его жена англичанка Энн Кристиан, оперативный псевдоним «Бирюза», на первых порах помогала мужу, работая секретаршей в том же серьезнейшем учреждении до 1980 года, когда родился первый ребенок, и с разведкой для нее было закончено.
Немец из Саара Рупп отлично говорит по-английски. Пригодилось: в беседе затрагивались чисто технические термины, использовались разведывательные жаргонизмы, и «Топаз» спокойно растолковывал мне их значение.
Иногда среди историков спецслужб разворачиваются споры: кто же принес в годы холодной войны наибольшую пользу странам Варшавского договора (или нанес наибольший урон НАТО): «Топаз», завербованный в 1968 году и арестованный в 1993-м, или другой разведчик из ГДР — Гюнтер Гийом, трудившийся с 1972 по 1974 год помощником у канцлера ФРГ Вилли Брандта, раскрытый, арестованный и обменянный? На мой, сугубо мой, взгляд, десять тысяч переданных разведке ГДР суперсекретных документов и долгие годы работы склоняют чашу весов в пользу «Топаза».