А в Москву из Парижа прибыл специальный посланник президента Франции Жак Шарль Маркиани, представленный как заместитель директора французской разведки. Он и договорился с директором ФСБ генералом Михаилом Ивановичем Барсуковым о том, как будет происходить взаимодействие спецслужб.
В Белград для координации совместных усилий с французами был командирован представитель ФСБ полковник Кулиш. Представившись сербам как официальный представитель непосредственно президента России, он добился того, чтобы официальные чиновники на всех уровнях вели с российскими офицерами серьезные переговоры.
Не стоит скрывать: российская разведка располагала хорошими оперативными возможностями в воевавших республиках. Всю работу организовывал опытный разведчик — резидент СВР в Белграде генерал-лейтенант Владимир Павлович Зайцев. Личность легендарная. Он работал в Бейруте и получил там тяжелое ранение. Затем в самые сложные годы долго трудился в Кабуле. В Югославию попал в период ее распада. Ответственным за операцию по поиску французов Зайцев назначил своего зама — представителя подразделения внешней контрразведки полковника Ивана Ивановича Иванова. Именно он взаимодействовал с Кулишом и Маркиани.
Честно признаться, задание Центра было воспринято нашими разведчиками без особого энтузиазма. Свободного времени в тот сложнейший военный период у них практически не было. Кроме того, предстояло преодолеть и психологическое нежелание тратить силы на розыск пилотов НАТО, бомбивших ни в чем не повинных людей.
Не понимали этого задания и помощники нашей резидентуры из числа сербов. Каковы мотивы русских? Надо ли спасать тех, кто разорял их землю?
Определенную необычность ситуации придавало и то, что подразделение внешней контрразведки СВР России имеет вполне определенные задачи: противодействовать западным спецслужбам и защищать наши загранпредставительства и граждан за рубежом. А тут помогай спецслужбам Франции в спасении их пилотов!
Работа с французами началась с совещания у Маркиани в номере гостиницы в Белграде. В нем вместе с французом приняли участие Кулиш, Иванов и переводчик посланника Маркиани. Иванов свободно владел французским, и потому Маркиани в тот же день отправил переводчика обратно в Париж и к дальнейшей работе не привлекал.
На совещании у Маркиани был разработан совместный план. Достигнутые договоренности добросовестно выполнялись обеими сторонами. Маркиани регулярно сообщал сведения о прослушке эфира французскими спецслужбами, а российская сторона информировала его о своих действиях по решению проблемы.
Получилось так, что информация французов всегда носила неутешительный характер. В конце октября 1995 года Париж получил сведения: боснийские сербы сразу после задержания пилотов их расстреляли. Но другая информация свидетельствовала: оба пилота живы и находятся в тюрьме.
Ситуация сложилась запутанная. Часто сведения носили дезинформационный характер, но обе стороны четко контактировали и постепенно приближались к решению задачи. Российской внешней разведке удалось узнать: пилоты, и это точно, живы. Они благополучно катапультировались из подбитого самолета, но приземлились в горной местности на голые камни. Обоих с переломами ног сразу же захватили местные жители. Затем уже военные срочно отвезли их в военный госпиталь в город Кесоколац. А вот что было дальше…
Кулиш и Иванов добились встречи с президентом Республики Сербской Радованом Караджичем. Тот охотно принял представителей российской спецслужбы и подтвердил: пилоты живы, относительно здоровы. Но встревожило иное. По словам Караджича, в госпиталь в Кесоколаце несколько дней назад ворвались вооруженные люди и увезли летчиков в неизвестном направлении. Кто это был? Вооруженные авантюристы, стремившиеся получить от французов большой выкуп за пилотов? Или, быть может, летчиков похитили неизвестные, чтобы отомстить за бомбардировки сербских позиций?
И тут же последовала подсказка от Караджича. Он мягко намекнул нашим офицерам, что представителям российской разведки надо бы попробовать вступить в непосредственный контакт с командующим боснийскими военными силами сербов генералом Младичем.
И такое непростое решение было принято. Основной фигурой, через которую попытались выйти на Младича, был начальник военной разведки Республики Сербской генерал Здравко Толимир. У полковника Иванова с ним, как и со многими другими людьми его профессии, контакты установились хорошие. Поначалу Толимир решительно воспротивился: к чему такой гуманный подход к пилотам, бомбившим ни в чем не повинных людей. И лишь при личной встрече один на один полковнику Иванову удалось убедить Толимира организовать встречу с Младичем.
Холодным осенним вечером Иванов и Кулиш прибыли в штаб генерала. И хотя Младич не признал причастности к похищению французских пилотов из госпиталя, от разговора он не уклонился. Понял, почему российская сторона заинтересована в решении судьбы французов. Признал, что два молодых офицера лишь выполняли приказ и не могут нести ответственность за дурные решения НАТО.
Младич много и подробно говорил о добром отношении сербского народа к русским. И в результате заявил, что готов способствовать освобождению французских пилотов, но на определенных условиях, которые были и сложны, и разнообразны. Работа по их согласованию потребовала огромных усилий и постоянных перемещений наших разведчиков из Белграда в столицу Республики Сербской город Пале и обратно. Чего стоили одни лишь поездки в декабре по заснеженным и обледеневшим горным дорогам воюющей Боснии.
А тут еще разведка боснийских сербов подала сигнал о том, что против наших готовится теракт со стороны спецслужбы одной из западных стран, якобы США, раздраженной успешным участием российской разведки в освобождении французов. Русских должны были уничтожить подкупленные местные уголовники, организовав в горах дорожное происшествие: по-простому — столкнув в пропасть машину оперработников. Пришлось Кулишу и Иванову вместе с французом Маркиани ездить по Боснии на своей машине, но под надежной охраной.
После довольно сложных согласований в Белграде, Пале, Москве и Париже ряд выдвинутых Младичем условий был принят. Затем согласовали и окончательную процедуру передачи пленных. Она должна была состояться в 10 утра в отеле «Видиковац» близ Зворника.
Но Иванов, Кулиш и Маркиани еще вечером 11 декабря уехали в другой далекий отель, где раньше и планировалось провести это мероприятие. И когда президент Республики Сербской Радован Караджич позвонил Иванову и сообщил, что передача летчиков перенесена в другой отель и в другой город, стало ясно, что они не успеют приехать в Зворник к назначенному времени.
Маркиани поначалу испугался пускаться в путь по только что выпавшему снегу, но Иванов объяснил ему, что без присутствия француза процедура передачи просто не начнется. Уже в машине Маркиани мрачно заметил: если бы еще два месяца назад кто-то сказал ему, что он «окажется в воюющей Боснии в заснеженных горах в машине с двумя полковниками КГБ, да еще при этом один из них будет за рулем, он бы счел этого человека сумасшедшим».
В ответ развеселившиеся русские полковники предложили Маркиани посмотреть на положение дел с другой стороны. Заверили его, что он попал в ситуацию уникальную. Ведь никто из руководителей французских спецслужб никогда не был и вряд ли когда-нибудь окажется под защитой двух полковников сразу двух российских спецслужб — разведки и контрразведки.
Да, машина опоздала на три часа, но только с прибытием троицы началась передача генералом Младичем двух французских пилотов начальнику Генерального штаба вооруженных сил Франции Жану Филиппу Дуену. Зато в тот же вечер оба французских пилота в сопровождении Маркиани вылетели в Париж, где были встречены президентом Шираком.
Позже Маркиани направил телеграмму директору СВР Трубникову с выражением личной благодарности за освобождение французских пилотов. Он подчеркнул решающую роль российской разведки. А президент Франции Жак Ширак поблагодарил президента Ельцина и его разведку за спасение своих соотечественников.
Все же отметим, что СВР так и не раскрыла французам, как стало возможно освобождение пилотов. Также не предано огласке, какие методы и средства были для этого использованы.
Что ж, российская внешняя разведка никогда не претендовала на гласность. Не зря ее девиз: «Без права на славу, во славу державы!»
P. S. Конечно, читатель догадался, что «Иван Иванович Иванов» — это псевдоним, и не оперативный, российского разведчика. Имя его до сих пор не раскрыто.
Недавно он ушел из жизни. И я попросил сослуживца «Ивана Ивановича» хоть немного рассказать о своем командире. Но и рассказ, по понятным причинам, обошелся без оперативных подробностей. Приведу всего лишь несколько искренних строк, имеющих право быть опубликованными. Из них станет понятно, почему «Иванов» был уважаем, любим, а удача чаще всего оставалась на его стороне:
— Он был профессионалом. И не только требовал такого же профессионализма от подчиненных, но и терпеливо, очень неназойливо обучал в подразделение пришедших. Иногда это приходилось делать буквально на ходу. Потому исправлять, подчищать чужие ошибки ему приходилось нередко.
И ребята у него, когда все мы работали в одной прекрасной стране, подобрались хорошие. Но какие разные. Один переполнен эмоциями, на все реагирует мгновенно, азартно, могло и занести. Другой молчит, когда раскрывает рот — все удивляются. Третий — настоящий интеллигент, но до чего доверчив… А он сумел нас, необъединимых, таких разнокалиберных, объединить, сдружить, в каждом разглядеть лучшее и направить наши если не таланты, то способности на пользу всей резидентуре. Никогда не говорил «нет», когда кто-то выдвигал свою идею, пусть необычную. Не обрывал на полуслове, пользуясь правом руководителя нашей линии. Говорил: посмотрим, обсудим, попробуем, и, конечно, не всегда, но удавалось принести пользу.
Я прочитал этот ваш эпизод о спасении французов — просто показательная картина с его активным участием. Совсем не случайно он их тогда вытащил. Все сошлось. Хорошо знал языки и потому сошелся с одним из руководителей французской разведки. С искренним уважением относился не только к нашим друзьям, но даже и к оппонентам. Умел вступать в контакт, и как это помогло, например, с чересчур упертым генералом Младичем. Не просто улыбался, хлопал по плечу, поднимал рюмку за чье-то здоровье, играя своего парня, а искренне старался, отстаивая наше, российское, быть дружелюбным и ровным с оппонентом. Никогда не хаял, как это часто бывает, страну пребывания.