Железнодорожный узел приобрел еще большее значение в 1942-м. Ленинград стоически переносил блокаду. А через Северную железную дорогу шло все то, что было нужно Ленинградскому и Карельскому фронтам. Пускать под откос поезда, взрывать железнодорожные станции, передавать постоянную информацию о перемещениях советских войск должны были прошедшие специальные диверсионные школы агенты абвера.
Тут и началась операция «Хозяин», задуманная и как по нотам разыгранная вологодским НКВД. Один из выпускников Краснознаменной академии имени Юрия Андропова рассказывал мне, что ее, канонизированную и превратившуюся в нечто вроде классического учебного пособия, до сих пор изучают будущие разведчики. Она вошла в историю спецслужб так же, как и знаменитая операция «Трест», проведенная в 1920-х. Была долгие годы засекречена, скрыта от посторонних глаз. Лишь однажды где-то в 1960-х о ее ходе было подробно и относительно достоверно рассказано. Правда, не в строгой документалистике, а в художественном повествовании, где имя главного персонажа было слегка, не до неузнаваемости, но изменено. Упомянут в книге и Борис Иванов. Но подробности операции «Хозяин» стали известны недавно.
Существуют две версии названия. Первая — все началось с того, что некий захваченный в Вологде диверсант с презрением отозвался о разгильдяе — хозяине квартиры. Тот запросто выбалтывал агенту, что у него в доме живут прибывшие сюда летчики, сливал сведения об эшелонах с техникой, проследовавших по железной дороге. Шпионом «Хозяин» не был, но если бы его не остановили, вред мог нанести немалый.
Вторая версия гораздо более возвышенная. Вологодские чекисты захотели показать — и показали — абверу и его выкормышам, кто настоящий хозяин на Русской земле.
Немцы старались проникнуть в русский тыл. Абверкоманда-104 готовила диверсантов из военнопленных, добровольно перешедших на их сторону и содержавшихся в лагерях в Каунасе, Риге, Кёнигсберге. Завербованные перебежчики затем проходили курс обучения в разведшколе абвера. Проявивших способности отбирал начальник школы подполковник Фридрих Гемприх. Курсанты знали его под им же придуманным и довольно несуразным именем — майор Петергоф. Лично ему приглянувшихся он готовил для выполнения особых заданий сам. Самолеты, поднимавшиеся с аэродромов оккупированных Пскова и Смоленска, забрасывали диверсантов на Вологодчину. В основном интересовали абвер крупные города — Вологда и Череповец.
Сколько же диверсионных групп бродило по густым заснеженным лесам, пытаясь проникнуть в города, что поближе к железной дороге! Но на эту, из трех человек, выброшенную поздним февральским вечером 1942 года «хейнкелем» над густым лесом недалеко от городка Бабаево, что в 300 километрах от Вологды, Гемприх надеялся особенно. В ее составе двое диверсантов, которым нечего терять: своими руками уложили на глазах у многих столько соотечественников, что дороги обратно для них уже не было. И радиста подобрали для них не какого-нибудь наскоро обученного, а мастера своего дела, окончившего курсы еще в Красной армии.
Выброска прошла удачно. Никем не замеченные, они закопали парашюты и отправились в неблизкий путь.
Тут и произошел сбой. Документы лейтенанта Орлова не вызвали подозрения у патруля на железнодорожной станции в Бабаеве. Но лейтенант потребовал отвести его в отдел НКВД, где сделал нежданное признание. Его и еще двоих сбросили на парашютах немцы, где остальные двое — не знает. А он просит поскорее доставить его к начальству рангом повыше.
В Вологде многое прояснилось. Никакой он не лейтенант Орлов, а курсант трехмесячной школы абвера Николай Васильевич Алексеенко. Его, морского старшину-радиста, взяли в плен, переводили из лагеря в лагерь, морили голодом. И поняв, что больше не выдержать, он согласился служить немцам. Но с единственной целью: вернуться и доказать, что он не предатель.
История и правдоподобная, и не очень. Ей можно было и верить, и не верить. Но начальник вологодского управления НКВД Лев Федорович Галкин добровольно сдавшемуся перебежчику поверил. Тем более что тот дал точные приметы тех двух диверсантов, что пока еще не пойманы. Они исключительно опасны. Группе приказано не только добывать разведывательные сведения, сеять ложные слухи среди населения, но и проводить диверсии на железной дороге. Алексеенко сам просил поторопиться: он должен поскорее сообщить майору Петергофу по рации, что выброска прошла успешно и они добрались до Вологды.
По крайней мере относительно двух, как их называли — крещеных, то есть совершивших кровавые преступления против своих, Алексеенко не врал. Их быстро вычислили, поймали. Допросы продолжались долго. И пара предателей в отличие от радиста замкнулась накрепко, никаких сведений не давала. Какое сотрудничество и перевербовка! Поступили с ними по законам военного времени. Да, расстреляли.
А с Алексеенко решили работать. Москва дала согласие, и он быстро отстучал радиограмму о благополучном прибытии. Тут чекистов мог ожидать еще один подвох. В Абверкоманде-104 знали «почерк» радиста, ведь у каждого, работающего на ключе с азбукой Морзе, он индивидуален. Понятно, любой другой, даже классный радист, был бы немцами расшифрован.
К тому же Алексеенко мог незаметно передать заранее обусловленный сигнал, уловить который при передаче практически невозможно: работаю под контролем. Однако морской старшина был честен. Он рассекретил шифры, сообщил позывные свои и радистов абвера, указал длину волн, назвал точное время передач.
Так в апреле 1942 года началась радиоигра «Хозяин». В документах Управления вологодского НКВД она значилась под номером 2311. Велась восемь месяцев и закончилась 31 декабря 1942 года.
Сначала, ссылаясь на трудности вживания, немцев баловали дезинформацией нечасто. Позже сведения передавали постоянно, а в ноябре они пошли потоком. Так требовала сложившаяся обстановка. Приходилось выходить в эфир каждый день. Алексеенко работал на ключе прямо из здания, расположенного напротив УНКВД. Здесь и жил, иногда выходя в город. Ему доверяли. Он старался, говорил, что искупает вину. Чтобы избежать возможных вопросов от Петергофа, был в сообщениях краток. Сдержанность Алексеенко нравилась немцам.
С просьбами он обращался редко. Но пришло время, и попросил прислать питание для рации, портативные детали, деньги. Немцы послушно сбросили все «заказанное» в двух баулах. Их держали на поводке, заставляли нервничать, радируя, что самолет видели, а груз даже втроем отыскать не могут. Потом успокоили: груз найден.
Любая радиоигра — занятие сложное. Надо не только передавать дезинформацию, но и тщательно ее создавать, продумывать. Сделать так, чтобы противник верил. Ведь, возможно, есть у него в этом регионе и другие, пока не выявленные источники информации. В то же время дезинформация никак не должна повредить своим. Однажды для большей достоверности пришлось даже взорвать железнодорожное полотно и распустить слух о якобы пущенном под откос эшелоне с военной техникой. Значит, были у немцев прямо в Вологде нераскрытые источники информации. Может, и не диверсанты, а осведомители, подтвердившие крушение. И Петергоф в радиограмме поблагодарил Орлова, приказав проводить еще больше диверсий.
В операции «Хозяин» вологодские контрразведчики работали в четком контакте с Генштабом. Дезинформация шла из Москвы. Обогащенную и приправленную местными подробностями, ее получала Абверкоманда-104. Главная задача радиоигры сводилась к тому, чтобы убедить абвер: Красная армия перебрасывает крупные силы в район Ленинграда. «Достоверные» сведения были переданы шефу абвера адмиралу Канарису и дошли до ставки Гитлера.
Орлову немцы поверили и не решились перебросить крупные силы в район Сталинграда, где и были разбиты. Нельзя сказать, что благодаря дезинформации из Вологды наступил перелом в ходе Великой Отечественной войны. Но свой вклад в победу в Сталинградской битве вологодские контрразведчики внесли. Лев Галкин был награжден за операцию «Хозяин» орденом Красной Звезды. Лейтенант Борис Иванов — медалью «За отвагу». Несколько позже ему, участнику и разработчику этой и другой радиоигры, был вручен знак «Заслуженный работник НКВД».
В конце 1942 года пришло время операцию свернуть. И Алексеенко передал в одной из последних радиограмм, что группа попала в тяжелое положение: при проверке документов с трудом удалось избежать провала, а один из их тройки ранен. Вологду придется покинуть.
Гемприх-Петергоф немедленно отозвался приказом: возвращаться, перейти линию фронта между городами Холм и Торопец. В левой руке держать поднятым белый платок. Назвать пароль: «Флорида».
Но возвращение в планы не входило. И в самом конце декабря Алексеенко-Орлов в последнем из своих пяти сотен сообщений радировал: «Рацию прячем. Уходим на Урал».
И хотя главный герой этой главы Борис Семенович Иванов, не могу обойти молчанием еще двух участников развернувшихся на Вологодчине событий. За время войны здесь было обезврежено 230 диверсантов. Не совершено практически ни единой диверсии.
Заслуга в этом и Мелетия (Мелентия) Малышева. Студента из Ленинграда, воевавшего в ополчении, приметили фронтовые особисты. К их удивлению, он не только неплохо говорил по-немецки, но и оказался хорошим радистом. Наскоро обученный людьми из Особого отдела, он «перебежал» к немцам с нехитрой легендой: хочет бороться против Советов.
Тяжело раненного при переходе фронта, что придавало достоверность стандартному разведывательному приему, его подлечили и передали абверу, где быстро уразумели, что парень действительно способный. В немецкой разведшколе он окончил курсы радистов и под оперативным псевдонимом «Маговский» был направлен в Абверкоманду-104. Как раз в ту, что работала против Вологодчины. Неудивительно, что засланные абвером диверсанты сразу попадали в руки чекистов. Малышев передавал их точные характеристики. Тех, которых можно было склонить на свою сторону, перевербовывали. Других…
В январе 1944 года немцы забросили «Маговского» в советский тыл. Он тотчас передал собранные им сведения о диверсантах — слушателях школы, методах их подготовки.