— Зависит от того, кто уехал раньше?
— Кто раньше стал нелегалом. Допустим, десять тысяч такой-то и сто тысяч такой-то. И мне было интересно, кто это. Впоследствии узнал, ближе познакомился. Мы говорим о сущности нелегальной разведки, в которой у Геворка Андреевича была настоящая работа.
— Нельзя ли о ней? Любая деталь интересна.
— Но нельзя. О чем-то, что как-то нас связывало, я пытаюсь рассказать в каких-то допустимых пределах. Об основном — не могу. Да и всего не знаю. Поверьте, это невозможно рассказать. Им было сделано очень много особенно после Тегерана и учебы в Ереване. Он работал до самого последнего дня их очень долгого пребывания в Европе. О них создалось впечатление, они завоевали позиции.
— Если опять вернуться к архитектуре и живописи. Как подойти к секретам?
— А как у Геворка Андреевича? Он же бизнесмен.
— Но вам, мне кажется, легче.
— Правильно. Но как подойти к источникам секретов? И снова о Корбюзье. Был же такой — просто художник, молодой француз, влюбился в архитектуру, чтобы стать архитектором. Значит, моя задача, цель Вартаняна — получить доступ к обладателям информации. И как эти люди могут затем понять, почему тебе нужна секретная информация? Но стоп! Я — художник. Приехал в ту же страну XXX, чтобы понять влияние такой-то архитектуры на европейский стиль. Это якобы моя научная работа, которую я сам себе и задал. Но действительно интересно.
— Вы потом что-то по этому поводу публиковали?
— Совершенно верно. Публиковал. И потом еще писал об архитектуре Юго-Восточной Азии и о прочем, прочем, прочем. Еще одна работа — влияние Средневековья на Ренессанс.
— Они были опубликованы там?
— Там. Только там.
— А здесь?
— Нет.
— Но жалко же. Здесь было бы тоже интересно.
— Понятно, жалко.
— И сами эти публикации в Москве?
— Да, хотя показывать их, конечно, не надо.
— А честолюбие автора?
— Не моя это профессия. Эта профессия — лишь мое прикрытие. Стили архитектуры, бизнес, живопись — при чем здесь секреты?
И тут — стоп. Да, я приехал сюда изучать, допустим, архитектурный стиль. Но никто из серьезных людей не ездит по миру просто так. У всех — вопрос: а можно ли здесь сделать какое-то дело, заработать деньги? А чтобы заработать, нужно создать тут свою мастерскую, в данном случае — архитектурную. Но собственное дело требует капиталовложений, конкретно в моем случае небольших.
— А Геворк Андреевич был миллионером?
— Ну, примерно. Можно сказать, небольшим. Но нужны инвестиции. А чтобы вкладывать, нужно быть уверенным: деньги не пропадут. Их необходимо обезопасить. Но как? Прежде всего, необходимо знать законы страны об иностранных инвестициях. Ее получают в министерствах экономики и финансов, в торгово-промышленной палате, в других большей частью государственных учреждениях. В каждой стране по-своему. Там я получаю открытую информацию — легальную, не секретную. Она касается моих возможных инвестиций. Это все понятно. Но что ждет эту страну, кто является ключевыми фигурами, влияющими на политический, экономический климат, на конъюнктуру? Значит, мне нужна информация по экономике. Могу ли я быть уверенным, что мой бизнес здесь будет прибыльным? Особенно в архитектуре, области весьма специфической: деньги вкладываются, а прибыль и возврат капитала получаются через несколько лет. Это если ты уже построил некие сооружения, планируешь квартиры, ты должен рассчитывать на длительный период стабильности в этой стране. И тут я всегда рассказывал собеседникам о моей юности. По легенде, она прошла в Африке. А у Геворка Андреевича? Помните где?
— В Иране.
— Откуда он якобы бежал из-за сложившейся ситуации. И потому он знает, как тяжело потерять свои деньги. Это правда — отец его был бизнесменом.
— Андрей Васильевич. И еще советским разведчиком.
— В этой, новой стране он всегда может рассказать, как терять деньги, если не знаешь ситуации и будет смена режима. Что создастся такая обстановка, когда ты будешь вынужден оставить все тобой созданное и бежать ради сохранения свободы, жизни. И вот теперь я со своей супругой, допустим, Гоар, оказался в Европе. Теперь я пофантазирую. Мой друг, ты работаешь в министерстве иностранных дел и, пожалуйста, расскажи, какова позиция той партии и партии этой. Да у вас тут идет драка. Тогда был популярен еврокоммунизм. Каково влияние еврокоммунистов в данной европейской стране НАТО? Насколько сильны христианские демократы, какова их политика, на кого в обществе они опираются? Короче говоря, начинается постепенный сбор информации. Он понятен деловым людям. Осознают, что имеют дело с серьезным человеком, а не просто с каким-то случайным инвестором. Он хочет сделать долгосрочные капиталовложения, и для этого у него должны быть глаза. Он должен знать все об этой стране и понимать, как может обезопасить собственные капиталы, стоит ли начинать.
И в некоторых государствах мне так помогали, что рассказывали: у нас грядет революция. Так однажды я открыл революцию. Понял, что в Гвинее-Бисау она обязательно будет.
— Ого, как далеко! Вас и туда забрасывало?
— Допустим.
— Там же невыносимо тяжело.
— Там тяжелый климат. А в Бельгийском Конго что, лучше? Киншаса со всеми прелестями. Вот где прошла моя юность. По легенде. Был я в этой стране. Вообще, Африка, особенно Экваториальная, — это страшно.
А теперь — немного теории. В нелегальной разведке возможно всё. Первое — должна быть уверенность в своей Службе, что ей все подвластно и она все может. И кто должен доказывать эту прописную истину, как не сам нелегал. Если он это может, или лучше: он это может, то действует без всяких отступлений. Когда у тебя есть уверенность, что ты можешь всё, тогда ты соответствуешь, пока всего-навсего, занимаемой должности и званию нелегала. Не больше, но и не меньше. Это самое элементарное внутреннее состояние души нелегала. Таким оно должно быть. Пока этого нет — ты еще на подступах.
Прошло примерно пять лет с того дня, когда я выехал за границу, и только через пять лет я почувствовал, ощутил: могу всё. И тогда я стал нелегалом. И также у Геворка Андреевича. Они выехали с Гоар Левоновной куда-то в Европу. И первый период — это время становления. Нахождение стиля своей работы. Обрастание связями. Создание условий для ведения разведывательной работы, где нелегал может всё.
А мне пришлось обратиться к своим связям. Девушки из колониальной администрации знали, что моя молодость прошла именно в Африке. И есть у меня определенные сложности в создании базы.
И снова о сущности нашей работы. У нелегала, каким бы он ни был сам по себе, не бывает личных побед. Он делает свой выбор, принимает решения на основании опыта. У Вартанянов сорокалетие побед. Тут от Центра зависит всё. Во-первых, необходимо подобрать такую пару, как Гоар Левоновна и Геворк Андреевич, это — задача Центра. Они увидели, нашли, поняли: есть такие люди, которые могут стать нелегалами. И пара — штучная, будем говорить, индивидуального пошива, не массового производства. Центр готовит этих нелегалов. Обучает. Дает направление. Использует по их силам и возможностям. Потом организует материальное обеспечение и прочее, прочее. Реализует полученную информацию. Это он, Центр, дает им задания, нелегалы себе заданий не придумывают. Центр же выполняет поручение инстанции: задачи разведке ставит руководство нашего государства. Это то, что нужно стране на каждом отдельном историческом этапе. Задачи разнятся. Начинался наш послереволюционный период, и стояли задачи сохранения советской власти, борьбы против контрреволюции. Вот они — главные направления тогдашней внешней разведки. Грянуло военное время, на первый план вышли другие задачи. Послевоенные годы — третьи задачи. Началась холодная война — особый период и особые задачи.
— А что сейчас?
— Сейчас? Иные, что естественно, задачи.
— И все-таки: какие?
— Политические, экономические. Разведка работает не против каких-то стран. Она работает в интересах своей страны. Это не значит, что когда я встречался с людьми, пытался привлечь их к сотрудничеству, я никогда даже не думал, не чувствовал, что хочу нанести вред тому или другому государству. Нет, я хочу принести пользу своей стране. И на основе знаний секретов наших контрагентов мы можем выстроить гармоничные взаимоотношения между нашим государством и страной пребывания. Выстраивание этих отношений объективно в интересах и той страны, против которой, так уж считается, я работаю. Но для установления этих взаимоотношений я выполняю эту работу специфическими средствами — разведывательными. По существу, это является основой деятельности нелегала и нелегальной разведки.
Получалось так, что приходилось находить точки соприкосновения с людьми, потом работать вместе. Необходимо было и завоевывать друзей. Это — главная задача, потому что разведчик силен только своими связями. Эта опора и есть его основная сила.
— Вы делите свои связи на знакомых, друзей — нейтральные связи, и тех, кто приносит информацию, кто, по существу, завербован?
— Вербовка? Необязательно. Бывают завербованные агенты. Но часто процентов девяносто информации нелегал, легальный разведчик получают втемную. Как это назвать? И вы, журналисты, тоже получаете информацию. Между прочим, разведывательная деятельность и журналистская — примерно одинаковы. Только вы, журналисты, якобы не получаете секретную информацию, а только открытую. А разведку открытая информация не интересует.
— Она же бывает полезной?
— Еще бы. Потому разведка внимательно читает газеты и интернет. Но и добывает секретную информацию. То, что является действительно важным.
Здесь надо почувствовать разницу между разведками легальной и нелегальной. Считается, что нелегал — это труднейшая работа. А мне всегда казалось по-другому. Как жалко наших легальных разведчиков, которые работают под прикрытием посольств, дипломатических миссий.