История Ремута, подобно всем крупным городам, читалась на его улицах. Прежде процветавшие кварталы постепенно приходили в запустение, когда дома там становились слишком старыми или выходили из моды, и уже никто не брал на себя труда приводить их в порядок. Именно в таком месте и оказался Арилан сейчас, хотя он был уверен, что не знает названия этого квартала, и никогда не бывал здесь прежде.
Он застыл на полушаге, завидев внезапно руины сгоревшей дотла церкви, наполовину загороженные окружающими зданиями, которые все находились почти в столь же бедственном состоянии. Судя по виду замков на дверях церкви, их никто не вскрывал уже многие годы. Более того, местные жители, толпившиеся вокруг и сновавшие по своим делам, не обращали на это обрушившееся строение ни малейшего внимания. Даже поверхностный взгляд подсказал Денису, что старая церковь полностью заброшена уже очень-очень давно. Вот так странность! Мощные замки, которые должны были надежно преграждать вход, проржавели настолько, что не смогли бы отпугнуть ни одного человека, всерьез вознамерившегося проникнуть в эти развалины.
«И все же поразительно! В каждом городе есть кварталы бедноты, но почему люди так чураются разрушенной старой церкви?»
Не успел он задаться этим вопросом, как ответ сделался очевиден сам по себе, и это откровение поразило Дениса в самое сердце. Вон там, наверху, под слоем копоти, в камне был вырезан старый символ Святого Камбера! Очевидны предпринимались попытки стереть или хотя бы отчасти уничтожить его. Но время сыграло с осквернителями святыни злую шутку, по-своему отомстив им за святотатство: грязь и пыль столетий осели в трещинах и вновь явили внимательному взору уничтоженный рисунок… Так это была церковь Дерини! Этот дом Божий, ныне изуродованный и разрушенный, некогда был возведен в память и во славу единственного Дерини, которого даже люди признавали достойным святости… По крайней мере, какое-то время.
На миг наплыв эмоций ошеломил юного священника-Дерини, который сейчас оставался единственным духовным наследником святого Камбера. Многие годы, столетия назад, другие Дерини, такие же как он, с благоговением, по собственной воле посвящали свою жизнь служению Богу и Церкви, а сейчас…
Слезинка сверкнула в уголке его глаз, и лишь жесточайшая самодисциплина священника и Дерини не позволила ему в открытую разрыдаться посреди улицы.
— Доброго дня вам, почтенный господин, — послышался голос у него за спиной.
Изумленный Арилан обернулся и обнаружил перед собой мужчину, который, некогда, возможно, отличался необычайным ростом, но сейчас, с годами согнулся едва ли не вдвое. Волосы его, прежде огненно-рыжие, теперь были почти сплошь седыми. Довершала этот удивительный образ клочковатая, не слишком опрятная борода, на которой проходящие годы также оставили свою отметину. Яркие краски осени угасали, и зима вступала в свои права… Мужчина слегка попятился, испуганный резким движением Арилана, но тотчас откашлялся и бодро продолжил:
— Вы же не собираетесь вновь открыть эту старенькую развалюху-церковь, правда?
Теперь Арилан уже вполне пришел в себя. Быстро прощупав ментально своего собеседника, он убедился, что перед ним лишь безобидный любопытствующий, и ничего более. Ситуация была неловкая, однако не таила в себе никакой угрозы. А вопрос старика оказался столь неожиданным, что он не смог сдержать улыбку.
— Но с какой стати мне делать это, добрый человек?
— Ну, насколько я понимаю, достопочтенный, все христиане должны посещать церковь в том квартале, где они живут. Но, уверяю вас, здесь поблизости нет ни одного христианина, а те немногие ваши единоверцы, которые бывают в этих местах, избегают этой старой церкви, как если бы перед ними разверзлись врата самого ада.
Против воли Денис рассмеялся.
— Вы находите в моих словах нечто смешное, досточтимый?
— Нет, конечно, нет. Но, видите ли, здесь была деринийская церковь. И вот уже много веков назад она была уничтожена. Я даже представления не имел о том, что такой храм вообще существовал. Но теперь это всего лишь старые развалины… И прошу вас, называйте меня «отче», если угодно. Со словами «досточтимый» обращаются лишь к монсеньорам, а не к обычным священникам.
— Простите меня, досто… отче. Я никак не хотел вас оскорбить. Просто никто из вашей породы… прошу прощения… никто из клириков никогда не забредал в наш квартал и не выказывал к нам интереса. Я слышал о Дерини с тех пор, как прибыл в Гвиннед, но никогда еще не встречал ни одного из них лично. — Словно и не заметив, как вздрогнул Денис, старик невозмутимо продолжил: — Правда ли говорят, что вы умеете превращать воду в вино?
Холодный пот прошиб Арилана, и он почувствовал, как ряса прилипает к телу. Все эти годы он тщательно скрывал свою тайну, прятал ее от чужого глаза, а теперь небрежные слова какого-то незнакомца грозят ему разоблачением. Он попытался взять себя в руки.
— Вы не совсем правильно меня поняли. Священников-Дерини больше не существует. Им было запрещено принимать священный сан две сотни лет тому назад… в то же самое время, когда была уничтожена и эта церковь. Никаких священников-Дерини больше нет!
— Ну, конечно, конечно, теперь я понял, — закивал старик, без всякой убежденности в голосе.
Денис предпочел поскорее сменить тему разговора.
— Но скажите мне, почему вы считаете, что здесь нет никакой нужды в новой церкви?
— Да потому, досто… отче, что живут здесь в основном одни иудеи.
Кто такие эти иудеи? Где ему отыскать их?
Денис вознес молчаливую хвалу Господу, который направил его шаги в это время, в это место, к этому старику. Нарочито небрежным тоном, дабы не выдать овладевших им чувств, он заметил:
— Я и понятия не имел об этом. А вы сами, часом, не иудей?
Старик улыбнулся.
— Ну, собственно, да.
— Тогда скажите мне, если можно, известно ли вам что-нибудь об одной из ваших книг, называемых Талмудом?
Денис постарался не задерживать дыхание в ожидании ответа.
Но старик и не думал отвечать ему сразу. Вместо этого он пристально уставился на молодого священника, стоявшего перед ним и безуспешно пытающегося скрыть свое нетерпение. Дела заставляли реббе Элиаса, портного, ежедневно общаться с гоями, но это был не совсем обычный гой.
И хотя в прошлом ему ни разу не доводилось сталкиваться со священниками, каким-то образом он почувствовал также, что это и не вполне обычный священник.
Портной прикрыл глаза и позволил себе на пару мгновений перейти в сферу внутреннего видения Йецирах, — каббалистический уровень, непосредственно над миром внешних чувств. Образ Арилана здесь по-прежнему являлся сильно замутненным, но он ощущал в нем большую силу, еще не до конца сформировавшуюся, не вполне осознающую самое себя, однако без всякой склонности ко злу.
Так чего же тогда желает эта сила?..
Реббе Элиас открыл глаза и спокойным, любезным тоном ответил Денису:
— Ну, отче, Талмуд… Талмуд — это ведь не одна книга, это целый свод законов, которым должны следовать иудеи. Никакого отношения к христианству. Зачем священнику изучать Талмуд?
В свою очередь Денис пристально уставился на собеседника. Ментальное прикосновение этого незнакомца было столь неуловимым, что он почти сумел убедить себя, что это ему лишь почудилось, но неким чутьем он угадывал, что этот вопрос на самом деле является испытанием, и то, как он на него ответит, во многом определит его дальнейшую судьбу.
— Любое знание — это дар от Бога, — промолвил он. — Мы лишь временно пользуемся им, пока живем. Кроме того, никакая учеба не пропадает втуне.
Реббе Элиас кивнул сам себе. И вновь он закрыл глаза и посмотрел на священника. Тот по-прежнему таил свою силу, но он ощутил в его душе жажду знаний, стремление испить из источника мудрости, и стремление это было неукротимым.
Такой человек никогда не обратит свои познания на дурные цели!
По-прежнему с закрытыми глазами, словно в состоянии глубокой задумчивости, он медленно произнес:
— Я не знаю, кто вы такой. Но вы явно не случайно оказались здесь. «Он исполнит желание тех, кто страшатся Его». — Последние слова были произнесены на иврите, и реббе Элиас улыбнулся, когда увидел, что Денис понял его. Открыв глаза, он продолжил: — Я вам скажу, что вы должны сделать. Идите по этой улице до ближайшего угла, затем сверните налево и идите прямо до тех пор, пока не наткнетесь на переулок, с одного края весь засыпанный разбитой черепицей. Там опять поверните налево и идите до четвертого дома по правую руку. Это дом раввина Кеффира. Он поможет вам найти то, чего вы ищете. Ступайте с миром. Да благословит вас Господь в ваших поисках.
Арилан на мгновение отвернулся, чтобы взглянуть на церковь и попытался справиться с волнением. Он и не надеялся, что ответ лежит так близко!
Какая жалость… час уже поздний, почти время вечернего богослужения. Хотя, разумеется, у священника куда больше свобод, нежели у простого семинариста, но все же на основных службах его присутствие считалось обязательным.
Придется ему выделить время, чтобы навестить этого раввина — Кеффир, кажется, его имя? — в какой-нибудь другой день.
Денис вновь обернулся, чтобы поблагодарить и проститься со стариком, но обнаружил, что тот уже растворился в толпе, так же быстро и внезапно, как появился. Бросив последний печальный взгляд на старую церковь, Денис уже совсем собрался было возвращаться в собор, когда вдруг на ум ему пришла еще одна неожиданная мысль.
Если это деринийская церковь, то в ней вполне может быть и Портал. Он знал и о других церковных Порталах, многие из которых располагались в самых удивительных местах; так, его брат Джамил поведал ему о Портале, находящемся прямо в ризнице собора, который мог оказаться весьма полезным, если когда-нибудь Арилану спешно понадобится спасаться бегством, опасаясь за свою жизнь…
С совершенно независимым видом Денис прошелся вдоль внешней стены нефа к тому месту, где должен был располагаться алтарь. Там, среди развалин он обнаружил небольшую дверцу, что прежде вела либо в ризницу, либо в личные покои священника. С по