Хорошая девушка была Зюлейка, умелая, веселая, певучая.
А жил в долине недалеко от Зюлейки грозный Топал-бей. Его мрачный замок стоял на скале, охраняли его свирепые стражи. Но ничем не был так страшен бей, как своими двумя сыновьями.
Когда родились они, бабушка, которая их принимала, застонала, пожалела мать:
– Что у тебя случилось, словами не рассказать! У тебя два мальчика родились. Радоваться надо, только ты плачь: у обоих сердца нет.
Мать засмеялась. Чтобы ее дети остались без сердца? А она зачем?
– Я возьму свое сердце, отдам по половинке. Материнское сердце не такое, как у всех, пополам на двоих хватит.
Так и сделала. Да ошиблась мать. Плохими росли дети, всегда ругались, спорили, за ножи хватались. Росли жадными, ленивыми, лукавыми. Кто больше всех дрался? Дети бея. Кто больше всех пакостил? Дети бея. А мать их баловала, самые лучшие шубы, самые лучшие шапки, самые лучшие сапоги на них надевала. Но они всегда были недовольны.
Подросли братья, бей послал их в кровавые набеги. Несколько лет гуляли они по далеким местам, домой не возвращались. Только караваны с награбленным добром к отцу посылали, отцовское сердце радовали.
Приехали наконец домой сыновья Топал-бея. Не только на руках, на сердце у них кровь запеклась. Научились страшным играм – в людей стрелять, пленных убивать. Затрепетало все кругом в страхе. Темными ночами рыскали братья по деревням, врывались в дома поселян, уносили с собой все дорогое, уводили девушек. И ни одна из них не выходила живой из замка Топал-бея.
Ехали братья с охоты через деревню Зюлейки, увидели ее, и решил каждый: моя будет.
– Молчи ты, кривоногий! – закричал один.
– Ну что ж, что кривоногий, – ответил второй, – зато я на два крика раньше тебя родился.
Разъярились братья, кинулись друг на друга. Да отошли вовремя. И сказал один другому: кто раньше схватит ее, того и будет.
Следили братья, как хищные звери, что каждый делает. И пошли оба в деревню девушки. Шли не так, как хороший человек идет. Хороший человек идет – поет, пусть все люди о нем знают. А эти шли, как воры, тихо, ползли, чтоб никто не видел.
Пришли к хижине Зюлейки. Нет там мужчин, защищать девушку некому. Каждый свой дом смотрит, а у Зюлейки нет ни брата, ни дяди.
Слышит девушка, в окно лезут. Она мать крикнула, в дверь выбежала. Ей бы по деревне бежать, а она по дороге бежит, и мать за нею.
Наконец устала Зюлейка, говорит матери:
– Ой, ой, мама, боюсь. Нет спасения нам!
Мать ей говорит:
– Беги, девочка, беги. И не бойся, дитя!
Еще дальше бежит, ноги совсем устали. А братья близко, вот они уже за спиной, оба схватили разом, с двух сторон тянут, рвут к себе девушку. Закричала она:
– Не хочу быть в руках злого человека. Пусть камнем на дороге лягу. И вам, проклятым, окаменеть за ваше зло.
Крепкое слово было у девушки, у чистой души. Стала она в землю врастать, камнем становиться. И два брата возле нее легли обломками скал.
А мать за ними бежала, сердце в груди держала, чтоб не вырвалось. Подбежала, увидела, как Зюлейка и братья-звери в камень одеваются, сказала:
– Хочу всю жизнь на этот камень смотреть, дочку свою видеть.
И такое крепкое слово было у матери, что как упала она на землю, так тоже камнем стала.
И так стоят они до сих пор в долине Качи.
А все сказанное – одна правда. Люди часто подходят к камням, прислушиваются. И тот, у кого сердце чистое, слышит, как мать плачет…
(«Легенды Крыма»)
Так был основан Бахчисарай
Однажды сын хана Менгли-Гирея поехал на охоту. Он спустился из крепости в долину. Сразу же за крепостными стенами начинались дремучие леса, полные дичи. Для охоты выдался удачный день, гончими и борзыми затравили много лисиц, зайцев и даже трех диких козлов.
Захотелось ханскому сыну побыть одному. Отправил он слуг с добычей в крепость, сам забрался в чащу, спрыгнул с коня и присел на пне у речки Чурук-су. Верхушки деревьев, позолоченные заходящим солнцем, отражались в струях воды. Только шум реки, бежавшей по камням, нарушал тишину.
Вдруг послышался шорох на том берегу Чурук-су. Из прибрежного кустарника быстро выползла змея. Ее преследовала другая. Завязалась смертельная схватка. Обвив одна другую, змеи острыми зубами рвали друг у друга куски тела. Долго длилась схватка. Одна змея, вся искусанная, обессиленная, перестала сопротивляться и безжизненно опустила голову. А из чащи по густой траве спешила к месту боя третья змея. Она накинулась на победительницу – и началось новое кровавое побоище. Кольца змеиных тел мелькали в траве, освещаемые солнцем, невозможно было уследить, где одна змея, где другая. В азарте борьбы змеи отползли от берега и скрылись за стеной кустарника. Оттуда доносились злобное шипение и треск веток.
Крым. Бахчисарай. Ханский дворец. Художник Ж.-К. Мивилль
Сын хана не спускал глаз с побежденной змеи. Он думал о своем отце, о своем роде. Они сейчас подобны этой полумертвой змее. Вот такие же искусанные убежали в крепость, сидят в ней, дрожа за жизнь. Где-то идет битва, а кто кого в ней одолеет: золотоордынцы – турок или турки – золотоордынцев? А ему и отцу его, Менгли-Гирею, уже не подняться, как этой змее…
Прошло некоторое время. Молодой хан заметил, что змея стала шевелиться, силится поднять голову. С трудом ей это удалось. Медленно поползла она к воде. Напрягши остаток сил, приблизилась к реке и погрузилась в нее. Извиваясь все быстрее и быстрее, полуживая змея приобретала гибкость в движениях. Когда она выползла на берег, на ней даже следов от ран не осталось. Затем змея снова окунулась в воду, быстро переплыла реку и невдалеке от изумленного человека скрылась в кустах.
Возликовал сын Менгли-Гирея. Это счастливый знак! Им суждено подняться! Они еще оживут, как эта змея…
Он вскочил на коня и помчался в крепость. Рассказал отцу, что видел у реки. Они стали ждать известий с поля битвы. И пришла долгожданная весть: Оттоманская Порта одолела ордынского хана Ахмеда, который когда-то истребил всех воинов Гирея, а его самого загнал в крепость на крутой скале.
На том месте, где схватились в смертельной битве две змеи, старый хан велел построить дворец. Около дворца поселились его приближенные. Так возник Бахчисарай. Двух перевившихся в схватке змей хан велел высечь на дворцовом гербе. Надо было бы трех: двух в борьбе, а третью – полумертвую. Но третью не стали высекать: мудрым был хан Менгли-Гирей.
(А. Кончевский)
Птица счастья с Соколиной горы
Встретились два соседа: бедный и богатый.
– Что ты такой грустный? – спросил богатый бедного.
– А что же веселиться, – сказал бедный, – счастья ни на что у меня нет. Говорят, есть на свете справедливость, да, видно, не для бедняков! Тебе богатство само в руки лезет, хоть ты в торговле без конца людей надуваешь, а вот мне досталось совсем не то: много детей и мало прибытку. Богачи имеют сады и виноградники в долинах, воды там много и урожаи большие, а мне, бедняку, отвели участок на бугре, под самой Соколиной скалой, что возле Ай-Петри. Вот и бьюсь, как рыба об лед. Кругом кустарник, камни. Что там будет расти? Дети мои редко когда кусок хлеба видят. Нет у меня счастья, – закончил бедняк.
– Откуда ты счастья ждешь? – спросил богатый. – Счастье надо самому добыть. Ты не слыхал, как бывалые люди рассказывали, будто на Соколиной скале есть пещера, а в ней птица живет, которая счастье приносит. Как жар горит! Поймай ее, и счастье будет твое. Только, – продолжал богатый, – не дается она легко. Много, много людей хотели поймать птицу счастья, да сами навсегда в пещере остались, – очень там глубоко и страшно.
С того дня, как поговорил бедняк с богатым, не стало покоя бедняку. Все из рук валится: птица счастья на уме. Однажды взял он канат, мешок, длинную палку и полез на скалу.
Ох и трудно же было лезть! Ожиной все заросло, держи-деревом, колючки в тело впиваются. А как на самую верхушку взбираться стал бедняк, тут уж совсем дело дрянь вышло: на два шага подымется, а четыре назад ползет. Хорошо, что в руках была толстая палка, а то никогда не поднялся бы на Соколиную скалу.
Вот под самым верхом и пещера. Сел у края ее бедняк, покурил, отдохнул немного. Влез он в пещеру, а в ней сразу с самого края пропасть начинается, стены отвесные, как у колодца, и дна не видно.
Обвязал себя смельчак канатом, один конец к корню дерева прикрепил и стал спускаться. Спустился немного, вдруг подул со дна пещеры сильный ветер и чуть бедняка наверх не выкинул. А бедняк хитрый: уперся ногами в стены пропасти и давай дальше лезть, вниз. Еще немного спустился, стали птицы крыльями хлестать его. Отбился и от них.
Лезет и лезет бедняк вниз. Целый день лез. В пещере темно, ничего не видно. Вот как будто дно пещеры, а в стороне дыра, пролезть можно. Иссякли силы у бедняка, а охота ему птицу счастья поймать. Пролез еще в одну дыру, и вдруг необыкновенным светом ему в глаза ударило. Закрылся рукой счастливец, весь так и дрожит.
«Вот она где, птица счастья, – думает, – как бы не убежала!»
Пролез еще немного, стал подкрадываться к птице счастья. Той уже деваться некуда. Забилась она в угол и пищит. Снял бедняк шапку с головы, накрыл птицу и скорее ее в мешок. Стал назад карабкаться. Долго поднимался, измучился весь, но наконец выбрался наверх, покурил и давай домой бежать. Дома жену и детей чуть насмерть не перепугал, когда увидели они его без шапки и всего ободранного. Заплакала жена:
– Что ты сделал? Одни штаны у тебя были, и от тех лохмотья остались!
– А ты, жена, не плачь, – сказал бедняк. – Что там штаны! Я птицу счастья поймал, теперь заживем!
Поел бедняк похлебки и давай для птицы счастья клетку мастерить. Делает клетку и все думает, как бы это от птицы побольше счастья взять.
Долго думал и решил так: пока от птицы добра дождешься, лучше сразу за нее деньги получить. Бедняк слыхал, что хан в Бахчисарае за всякие диковинки много платит.