На все это лорду Фарану стоит обратить внимание, когда он отберет власть над городом у лорда Азрада — а Манрин не сомневался, что именно так и будет. Ему придется придумать чародеям специальные одежды и создать для них свод правил, а потом послать кого-нибудь разъяснить это все людям. Правила должны быть логичными и понятными, только это поможет чародеям стать своими для горожан.
И надо убелить тех людей, снаружи, что чародеи не похищали их друзей и родню.
Покуда лорд Фаран не сделал ничего из этого. Он собрал чародеев вместе, что неплохо само по себе, ибо их сила — в числе, дал им вождя и зачатки организации, помог выяснить, кто из них что может, но они так и остались разношерстной, неспаянной толпой, которую он укрыл в своем особняке; и он так и не выработал для них правил поведения. Он даже не попытался поговорить с камнеметателями там, за оградой, об их пропавших близких.
Непременно нужно поговорить об этом с лордом Фараном, решил Манрин.
Тут он заметил, что собравшиеся смотрят не на дом, а на восток — вдоль Высокой улицы. Волшебник высунулся из окна и тоже посмотрел влево.
По улице бежали — и летели — люди. Чародеи возвращаются из дворца! Манрин заулыбался было, решив, что это означает одержанную победу, но улыбка быстро увяла.
Почему они бегут?
— Нет, — пробормотал он. — Только не это!
Он не видел ни яркой зеленой юбки и рыжих волос Рудиры, ни многоцветной туники Варрина, ни шелков Фарана. Манрин не знал, что это означает, но начал предчувствовать неладное.
Тут первые бегущие чародеи приблизились к зевакам, и словно гигантская рука смела тех с улицы. Перед домом сразу стало пусто.
Те, кто вернулся, через пару секунд будут в доме. Надо спуститься и встретить их, решил Манрин, а заодно и узнать, что произошло. Он направился к лестнице.
Минутой позже он, задыхаясь, добрался до первой площадки. Все эти подъемы и спуски не для его лет, и зачем вообще в Этшаре Пряностей строят такие высокие дома?.. В Этшаре-на-Песках лишь несколько зданий выше двух этажей — дворец, Большой маяк и Главные Врата. Почвы там не те, им не выдержать ничего высокого без помощи волшебства или огромной удачи. Строить дом в четыре этажа — хвастовство даже здесь; дома же у Манрина это было бы просто нелепостью.
Ко времени, когда волшебник спустился до середины второго пролета, нижний этаж заполнился перепуганными людьми и гудел от множества голосов.
Одним из пришедших оказался Ульпен; он посмотрел вверх и позвал:
— Наставник!
Манрин остановился.
Другие чародеи услышали Ульпена и тоже посмотрели вверх, на Манрина. Старый волшебник слышал, как они негромко переговариваются.
— …он волшебник, он все знает про магию…
— …может поговорить с Гильдией…
— …привык управлять…
— …опытный…
— Хозяин, — громко сказал Ульпен, — лорд Фаран мертв. Согласен ли ты стать нашим вождем?
Манрин нахмурился. Предложение мальчишки просто смешно. А лорд Фаран? "Мертв", — сказал Ульпен…
Такого поворота Манрин не ожидал. Ему казалось, что лорда Фарана не остановит ничто, может быть, только отпор всей Гильдии.
— Что произошло? — спросил он. — Как он умер?
— Волшебник обратил его в камень, — крикнула Кирша.
— Но он успел убить волшебника, — добавил кто-то.
Значит, Гильдия все-таки вмешалась. Плохо. Манрин надеялся, что Гильдия так или иначе, но придет в конце концов на помощь собратьям-магам.
— Нам нужен вождь, учитель, — сказал Ульпен.
Манрин иронически фыркнул.
— Я старик и к тому же волшебник. Я не лорд. Я даже не из этого города.
— Но нам нужен хоть кто-нибудь, наставник. Ты был магистром, пусть и не лордом, а разве это не более подходит для предводителя магов?
— Похоже, ты уже принял командование, Ульпен. — Манрин постарался, чтобы слова прозвучали с одобрением. Пусть думают, что эта идея ему нравится. Если кому-нибудь предстоит столкнуться с гневом Гильдии, лучше, если это будет кто-то другой. К тому же подмастерье Гильдия может и пощадить.
— Я?! — Ульпен задохнулся, прижав руку к груди. — Но мне только шестнадцать!
— А мне — сто одиннадцать: многовато, чтобы сражаться с солдатами.
— Мы будем драться вместо тебя! — выкрикнул Отисен. Его нестройным хором поддержали другие.
Манрин вздохнул. Ясно, отделаться от этого будет не просто — но так же ясно, что если кому и удастся договориться с Гильдией, то только ему, как наиболее в этом опытному.
Но он по-прежнему не желал этой чести.
— Неужели не найдется никого более подходящего? — вздохнул Манрин. — Например, этот молодой лорд, Ханнер?
— Он даже не чародей, — сказал Ульпен.
— И потом, он не вернулся с нами, — добавила Кирша. — Он остался во дворце, с сестрой.
— Остался?.. — донесся с края толпы голосок леди Альрис. Когда чародеи возвратились из дворца, она сидела в гостиной, а теперь подошла к дверям и все слышала.
Ей отозвалось сразу несколько голосов, и собрание на миг обратилось в гудящий улей. Шелла, бывшая ученица-ведьма, стояла в углу и безуспешно пыталась что-то сказать: за общим шумом ее просто не слышали. Видно было, что она вот-вот заплачет.
Это было уж слишком. Манрин никогда не мог вынести вида плачущего ребенка, а Шелла напоминала ему его правнучку Планетт.
— Тихо! — рявкнул он, усилив голос чародейством, как научила его Рудира.
Упала тишина. К Манрину повернулось с дюжину встревоженных лиц.
— Похоже, ваш новый вождь все-таки я, хочется мне этого или нет, — заговорил он. — Ну что ж, если мне вами предводительствовать, я должен знать, кто такой каждый из вас, на что он способен и что происходило до сих пор. Как вы, должно быть, заметили, я провел большую часть времени наверху, изучая события с помощью той магии, какая еще подвластна мне. Кое-что из случившегося здесь я упустил, хотя выяснил много такого, о чем вы и понятия не имеете. Я многое обдумал и собирался поговорить с лордом Фараном по его возвращении, но коли уж вышло так, что он умер, придется мне воплощать свои замыслы самому. Сначала, однако, мне необходимо точно узнать, что произошло с лордом Фараном и со всеми вами. — Волшебник указал на Ульпена. — Будете рассказывать все по очереди, начиная с моего ученика.
Следующие два часа Манрин расспрашивал чародеев. Он узнал про зов и про то, как он увлек Рудиру и Варрина; узнал и про жуткую смерть лорда Фарана от рук Гильдии магов. Он устроил перекличку и выяснил, кто из чародеев вернулся, а кто ушел домой, сбежал или где-то спрятался. А еще, как прежде Фаран, он рассортировал чародеев по степени силы.
Сделав все это, Манрин решил, что достаточно хорошо представляет себе происходящее, и оно ему очень не понравилось. Варрин нанес серьезный ущерб дворцу, а Фаран убил высокопоставленного члена Гильдии — казни в ней никогда не доверяли волшебникам низкого ранга. Да и все чародеи в целом основательно настроили против себя город, пройдя маршем по улицам.
Но, может быть, размышлял Манрин, еще не поздно все исправить. Смерть Фарана, какой бы горькой утратой она ни была, превращала их бывшего вождя в очевидную мишень для гнева и недоверия горожан. Чародеи смогут обвинить лорда Фарана во всех совершенных ими проступках и тем освободить выживших от всякой ответственности.
Но им придется выказать себя истинными магами, законопослушными горожанами, а не таинственной, беззаконной и злобной силой.
Манрин начал было объяснять все это своим новым последователям, но его почти сразу прервала Кирша.
— Как это сделать? — требовательно поинтересовалась она.
— О чем ты? — не понял ее Манрин.
— Как доказать, что мы обычные маги? Мы собрались со всего города, у каждого — свое прошлое, никто из нас не был подмастерьем и не изучал должным образом ремесла. Ты только взгляни на нас!
— Ты, конечно, права, — признал Манрин. — Я думал об этом. Пожалуй, нам стоит сделать что-нибудь, чтобы выглядеть одинаково… хотя бы похоже. Может, выкрасить все одежды в один цвет? Лучше всего был бы алый. Где этот слуга — Берн, да? Наверно, он смог бы помочь…
— Он на кухне или в кладовой, — откликнулась Шелла. — Я схожу поищу.
— Перекрасить все в алое нам не удастся, — вмешалась Дессет. — Темное красным не сделать: проступит, сколько ни крась. Нам нужны новые одежды.
— Можно выкрасить в черное, — предложил Отисен. — Черное перекроет что угодно.
— Тогда мы будем похожи на демонологов, — возразила Алладия.
— А что в этом плохого? — спросила Дессет. — Демонологи — маги, это все знают, и если и недолюбливают их, то уж кирпичами в окна точно не швыряют.
— Верно, — согласился Манрин. — Быть по сему — отныне и впредь чародеи носят черное.
— Но нас станут считать демонологами! — продолжала спорить Алладия.
— Лучше демонологами, чем чародеями, я так скажу, — хмыкнул Йорн.
— Наш цвет — черный, — повторил Манрин. — Вы избрали меня вождем, и я повелеваю вам носить черное — если, конечно, Берн сумеет раздобыть нам краску.
Дессет кивнула.
— К тому же черное всем к лицу.
Манрин не был уверен, что все считают так же, но не собирался позволять своим соратникам спорить из-за мелочей.
— Кроме того, нам нужна реклама, — заявил он. — Обычные маги приносят пользу и зарабатывают себе этим на жизнь. Ну так что ж, мы тоже можем делать то, за что люди станут платить: лечить раны, вскрывать замки, ломать и чинить вещи. Пусть все узнают об этом. Сейчас — спасибо тем, кто натворил всяческих безобразий в Ночь Безумия, — нас считают ворами и дебоширами, а не добрыми гражданами, и нам необходимо изменить такое мнение о нас. Кое-кто из нас отправится приводить в порядок дома и лавки, разоренные в Ночь Безумия. А еще, поскольку народ думает, будто это мы похитили тех, кто исчез из своих постелей в ту ночь, нам предстоит убедить всех, что это не так.
— Это каким же образом? — выкрикнул Йорн. — Что нам им говорить?
— Говорите правду, — отвечал Манрин. — В конце концов нам поверят.