Провал стратегии «блицкрига»
В соответствии со стратегическим планом «Барбаросса» Гитлер и германский генералитет рассчитывали, что стратегическая цель – оккупация европейской части Советского Союза будет достигнута не позднее октября 1941 г.
О подлинных нацистских планах в отношении «большой России», каковой в сознании многих воспринимался Советский Союз, свидетельствует запись беседы главы абвера В. Канариса с министром оккупированных восточных территорий А. Розенбергом 30 мая 1941 г.
Генерал-лейтенант П. И. Ивашутин
Розенберг, в частности, заявлял: «Надлежит использовать исторический момент для того, чтобы путем расчленения русского пространства на четыре государства раз и навсегда освободить Германию от кошмара возможной угрозы с Востока. Эти четыре государства: расширенная на восток Финляндия, Прибалтийские республики, Украина, Кавказ, включая и Северный Кавказ, как федеративное государство под германским протекторатом».
Розенберг просил главу абвера выделить в его распоряжение проверенную агентуру для организации «гражданского управления» на захваченных территориях. «Я обещал рейхсляйтеру Розенбергу полное содействие в этом деле», – записал Канарис[32].
Однако, несмотря на первоначальные военные успехи вермахта, уже к августу месяцу становилось все более понятно, что наступление на фронте теряет темп и уже вряд ли продолжение кампании будет идти по штабному «графику».
Не только пограничные войска НКВД СССР, но и все подразделения органов безопасности СССР с первых часов войны вступили в бой с врагом.
Сразу оговоримся, что в связи с началом военных действий 20 июля 1941 г. НКГБ и НКВД вновь были объединены в единый Народный комиссариат внутренних дел СССР.
В его структуре важнейшими оперативно-чекистскими подразделениями стали:
1-е управление (разведка за границей, П. М. Фитин);
2-е управление (контрразведка, П. В. Федотов);
3-е управление (секретно-политическое, Н. Д. Горлинский);
4-е управление (с февраля 1942 г. – организация борьбы с захватчиками на временно оккупированной советской территории, или, как тогда говорили – «зафронтовая работа», П. А. Судоплатов);
Управление особых отделов (УОО, В. С. Абакумов);
Транспортное управление (Б. З. Кобулов);
Экономическое управление (П. Я. Мешик);
Следственная часть по особо важным делам (Л. Е. Влодзимирский).
Уже первая директива НКВД СССР, датированная 22 июня 1941 г., ставила перед органами безопасности задачу предотвращения диверсий на объектах промышленности и транспорта. В дальнейшем эта задача, с учетом получаемых все новых данных о тактике действий противника, конкретизировалась в целом ряде директив и приказов по территориальным органам безопасности и по органам военной контрразведки.
Первым обстоятельным документом по линии военной контрразведки стала директива 3-го управления НКО СССР № 35523 от 27 июня 1941 г. о работе в военное время, подписанная майором госбезопасности А. Н. Михеевым. В ней всем начальникам 3-х отделов военных округов, фронтов, армий, корпусов и начальникам 3-х отделений дивизий предписывалось:
«В соответствии с требованиями, вызванными обстановкой военного времени, задачи, определенные Постановлением правительства от 8 февраля 1941 г. и положением о Третьем управлении НКО, требуют усиления агентурно-оперативной работы органов Третьего управления и дополнительных мероприятий, обеспечивающих охрану государственной безопасности и боеспособность частей Красной армии.
Впредь до получения Положения о работе органов Третьего управления НКО СССР в военное время руководствоваться следующим:
Функции органов Третьего управления НКО СССР в военное время должны слагаться из:
1) агентурно-оперативной работы:
а) в частях Красной армии;
б) в тылах, обеспечивающих действующие на фронте части;
в) среди гражданского окружения;
2) борьбы с дезертирством;
3) работы на территории противника…
Оперативная деятельность органов Третьего управления
1. Органы Третьего управления проводят работу по недопуску в армию и очистке армии от вражеского элемента.
2. По вскрытым фактам вражеских действий органы Третьего управления принимают решительные меры пресечения, вплоть до ареста.
3. Органы Третьего управления организуют борьбу с диверсионными группами и отдельными диверсантами противника, используя приданные им воинские подразделения.
4. По всем выявленным недочетам оперативный состав немедленно должен проинформировать командование и добиваться их устранения.
5. Органы Третьего управления срочно сообщают в вышестоящие органы Управления по всем недочетам в боевом обеспечении и политическом состоянии частей и о проявлениях вражеской деятельности и принятых мерах.
6. Органы Третьего управления производят дознание, расследование и следствие по всем фактам и случаям преступной деятельности как военнослужащих, так и лиц гражданского окружения по делам, связанным с военнослужащими:
а) по всем пунктам ст. 58 УК РСФСР и соответствующим статьям УК национальных республик;
б) по ст. 193, пп. 20, 21, 22, 23, 24, 25 и соответствующим статьям УК национальных республик.
7. Начальники органов Третьего управления имеют право производить аресты военнослужащих всех степеней за совершенные преступления по получении соответствующей санкции вышестоящего начальника органов Третьего управления и командования:
а) лиц рядового и младшего начсостава – с санкции командира дивизии, корпуса;
б) лиц среднего начсостава – с санкции военного совета армии, фронта;
в) [лиц] старшего и высшего начсостава – с санкции народного комиссара обороны.
8. Органы Третьего управления имеют право постановки вопроса перед командованием о переводе военнослужащих рядового и младшего начсостава, а в отдельных случаях – среднего начсостава из одной части в другую по соображениям оперативного характера…»
Постановлением Государственного Комитета Обороны (ГКО) от 17 июля 1941 г. № 187 органы Третьего управления НКО вновь были преобразованы в Особые отделы (отделения – в дивизиях) и подчинены созданному Управлению особых отделов НКВД СССР. Оперативные уполномоченные особых отделов НКВД в полках и дивизиях одновременно подчинялись соответствующим комиссарам.
В этом постановлении также говорилось:
«3. Главной задачей особых отделов на период войны считать решительную борьбу со шпионажем и предательством в частях Красной армии и ликвидацию дезертирства непосредственно в прифронтовой полосе.
4. Дать особым отделам право ареста дезертиров, а в необходимых случаях и расстрела их на месте.
5. Обязать НКВД дать в распоряжение особых отделов необходимые вооруженные отряды из войск НКВД.
6. Обязать начальников охраны тыла иметь прямую связь с особыми отделами и оказывать им всяческую поддержку.
Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин».
19 июля начальником Управления особых отделов (УОО) НКВД СССР был назначен В. С. Абакумов, сохранивший при этом занимаемый им с 25 февраля 1941 г. пост заместителя наркома внутренних дел.
Поскольку в дальнейшем нашем повествовании мы еще не раз вспомним эту фамилию, представляется целесообразным подробнее познакомить читателя с этим человеком.
Судьба генерал-полковника Абакумова во многом похожа на судьбы многих чекистов, призванных в органы государственной безопасности Советского Союза в 1930-е годы, переживших как головокружительные карьерные взлеты, так и сокрушительные падения. Виктор Семенович Абакумов, безусловно, был продуктом своего времени, в котором самым причудливым образом переплетались героические и трагические события и страницы в истории страны.
Генерал-полковник В. С. Абакумов
Он родился 24 апреля (н. стиля) 1908 г. в Москве в простой рабочей семье. Вот что он писал в своей автобиографии 14 декабря 1939 г.: «…Отец мой до революции был некоторое время рабочим Московской фармацевтической фабрики, б. Келлер. После революции – уборщиком-истопником одной из больниц гор. Москвы. Заработок отец получал очень низкий, семья из 5 человек (брат, сестра и я) всегда находилась в нужде. Проработав в больнице много лет, отец в 1922 году умер.
Мать до революции работала швеей по разным мастерским, и, кроме этого, ей приходилось еще брать шитье на дом. После революции работала уборщицей в той же больнице, где работал и отец. Проработав там лет 13, заболела, перешла на пенсию.
Сам я проживал все время в Москве. До 1921 года учился в городском училище. В конце 1921 года, еще мальчишкой, ушел добровольцем в РККА, где служил во 2-й особого назначения Московской бригаде (ЧОН).
В конце 1923 года демобилизовался из армии. В связи с безработицей я весь 1924 год работал рабочим на разных временных работах.
В 1925–1927 годы работал упаковщиком Моспромсоюза в Москве.
В 1927 году перешел на работу в ВСНХ СССР, где служил стрелком первого отряда военно-промышленной охраны. Там же в 1927 году я вступил в члены ВЛКСМ.
В конце 1928 года поступил работать упаковщиком складов Центросоюза, где в 1930 году вступил в ВКП (б).
В этом же году, когда проходило выдвижение рабочих в советский аппарат, меня через профсоюзы выдвинули в систему Наркомторга РСФСР, где я работал зам. начальника административного отдела торгово-посылочной конторы и одновременно был секретарем комсомольской организации.
Проработав всего лишь 8 месяцев, в сентябре 1930 года решением Замоскворецкого райкома ВЛКСМ я был послан на руководящую комсомольскую работу на штамповочный завод «Пресс». На этом заводе меня избрали секретарем комсомольской организации.
В последующем на заводе «Пресс» меня избрали делегатом Замоскворецкой конференции, а на конференции я был избран членом пленума и бюро Замоскворецкого райкома ВЛКСМ. В связи с этим меня тогда же перевели на работу в райком ВЛКСМ зав. военным отделом.
В тот же период я неоднократно поднимал вопрос о том, чтобы с комсомольской работы меня отпустили на учебу, но вместо этого, в 1932 году, Московским комитетом ВКП (б) я был мобилизован и послан на работу в органы НКВД. Работая в органах НКВД (УНКВД МО, ЭКУ НКВД, 3-й отдел ГУЛАГа, 2-й отдел ГУГБ), я все время был на низовой работе.
В 1939 году руководством НКВД СССР был выдвинут на руководящую чекистскую работу – нач. УНКВД Ростовской области.
Работая начальником УНКВД Ростовской области, я был избран делегатом на XVIII съезд ВКП (б).
Являюсь членом бюро и пленума Ростовского обкома ВКП (б) и членом пленума горкома ВКП (б).
Жена – Смирнова Т. А., дочь сапожника. Дома учится».
В аттестации В. С. Абакумова 1933 г. отмечается: «К оперативной работе имеет большое влечение. Порывист. Иногда мало обдумывает последствия агентурного хода работы. В следственных делах участия не принимал. Дисциплинирован».
Однако один из указанных недостатков – неучастие в следственных делах – вскоре был ликвидирован. Причем статный молодой капитан госбезопасности применял по отношению к подследственным и физическую силу (в частности, он участвовал в следствии в отношении отозванного из-за границы резидента ИНО НКВД Якова Исааковича Серебрянского).
Несмотря на ряд нареканий в его адрес, карьерный взлет В. С. Абакумова начался в декабре 1938 г., когда новым наркомом внутренних дел СССР Л. П. Берией он был назначен исполняющим обязанности начальника Управления НКВД по Ростовской области (в должности начальника утвержден 27 апреля следующего года).
25 февраля 1941 г. последовала очередная ступень в карьере Абакумова – он назначается заместителем наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии.
После 22 июня В. С. Абакумов выполняет отдельные поручения наркома – от курирования УНКВД по г. Москве и Московской области до курирования эвакуации из Москвы архивов Совета народных комиссаров (СНК) и ЦК ВКП (б), он был также включен в Совет по эвакуации.
В условиях стремительного наступления немецких войск, обусловленного, в частности, и эффективной разведывательной деятельностью германской военной разведки, противодействие ей советской военной контрразведки приобретало первостепенное значение.
Всего же на советско-германском фронте действовало свыше 14 тысяч сотрудников фашистских спецслужб.
Первейшей задачей Абакумова, как и всего личного состава органов безопасности, в условиях войны являлось быстрое и точно выполнение директив и указаний «Инстанции», то есть персонифицированной воли Председателя ГКО, Председателя СНК и наркома обороны СССР И. В. Сталина.
Следует отметить, что первоначально деятельность абвера по заброске разведывательной и диверсионной агентуры направлялась на передовые позиции советских войск и ближние их тылы. По мере краха стратегии «блицкрига», ставшего очевидным с началом затяжных позиционных боев на московском направлении в октябре 1941 г., центр тяжести разведывательно-подрывной деятельности германской разведки начал переноситься на тыловые районы СССР.
Несмотря на крайне тяжелое положение на фронтах, военные контрразведчики уже к осени 1941 г. накопили немало ценной информации о системе и тактике действий германской разведки во фронтовой зоне и тылах советских войск, что позволило более целенаправленно и организованно осуществлять оперативный розыск и задержание вражеской агентуры.
Так, уже к концу 1941 г. органами НКВД, включая и особые отделы, было арестовано около 5 тысяч германских агентов, более половины из которых были обезврежены непосредственно в зоне боевых действий РККА.
Нельзя не подчеркнуть и того факта, что ожесточенность борьбы с агрессором привела к изменениям уголовного законодательства с учетом условий военного времени. Специальное постановление ГКО от 11 августа 1941 г. устанавливало порядок ареста военнослужащих (рядового и младшего начальствующего состава по согласованию с военными прокурорами дивизий, среднего начсостава – по согласованию с командованием дивизии и дивизионным прокурором, старшего начсостава – по согласованию с военным советом армии или военного округа). Также в ноябре постановление ГКО расширило полномочия Особого совещания НКВД, вплоть до высшей меры наказания (расстрела), по делам о контрреволюционных и особо опасных преступлениях против порядка управления.
Налаженный обмен информацией между контрразведкой НКВД, включая и территориальные органы наркомата, и Управлением особых отделов не только способствовал обогащению военных контрразведчиков знаниями и опытом борьбы с противником, но и позволил перейти к началу проведения совместных контрразведывательных операций, направленных на срыв замыслов противника.
Л. П. Берия был удовлетворен руководством особыми отделами В. С. Абакумовым, и отражение результатов их работы составляло немалую часть докладов И. В. Сталину и спецсообщений НКВД СССР в ГКО. В 1942–1944 гг., с учетом специфики деятельности германских спецслужб, совершенствовались формы и методы противодействия им военных контрразведчиков, что позволило действовать более гибко, овладевать инициативой, что в целом вело к росту оперативного мастерства.
Однако в борьбе с агрессором органы госбезопасности несли также значительные потери. Так, по состоянию на 1 марта 1944 г., только в военной контрразведке значились: убитыми – 3725 сотрудников, пропавшими без вести – 3092 сотрудника, ранеными и выбывшими в госпитали – 3520 человек. В связи с этим В. С. Абакумов уделял серьезное внимание подготовке пополнения особых отделов: в них направлялись кадры, прошедшие специальную подготовку, причем именно с учетом опыта войны, а на эту профессиональную подготовку отбирались преимущественно офицеры РККА, уже имевшие боевой опыт. 23 июля 1941 г. по инициативе Абакумова при Высшей школе НКВД СССР были организованы специальные курсы по подготовке военных контрразведчиков. К октябрю 1941 г. только Высшей школой НКВД в особые отделы были направлены около 1200 выпускников курсов подготовки оперативного состава.
Помимо этого, для восполнения потерь личного состава особых отделов на службу призывались офицеры запаса госбезопасности, в особые отделы направлялись сотрудники территориальных органов, выпускники ускоренных курсов и школ НКВД, подбор которых, в частности, велся и среди добровольцев, массово штурмовавших военкоматы с требованием отправить их на фронт, а также среди воинов, проявивших мужество и героизм в боях, в период их нахождения на излечении в госпиталях после полученных ранений…
Помимо выполнения собственно оперативно-чекистских функций, оперативный состав особых отделов НКВД принимал участие в проведении операций по борьбе с парашютными десантами противника, по розыску и задержанию вражеских агентов, дезертиров, участников разного рода бандитско-повстанческих формирований.
Для решения этих задач в соответствии с приказом НКВД от 19 июля 1941 г. при особых отделах дивизий и корпусов были сформированы отдельные стрелковые взводы, при особых отделах армий – отдельные стрелковые роты, при особых отделах фронтов – отдельные стрелковые батальоны.
С 22 июня войска Закавказского военного округа (23 августа 1941 г. он был преобразован в Закавказский фронт), заместителем начальника Третьего отдела которого продолжал службу Петр Иванович Ивашутин, выполняли задачи по противодесантной обороне Черноморского побережья и прикрытия государственной границы СССР от Черного до Каспийского моря.
При отбытии в штаб фронта, Петр Иванович оставил семью – жену, двойняшек в Тбилиси, а позднее получил лишь известие, о том, что семья его отправлена в эвакуацию, но адрес ее конечного пункта назначения так и не дошел до него. Неизвестность, мысли о семье добавляли немало тревог Ивашутину в краткие часы отдыха, когда позволяла обстановка.
При этом Петр Иванович большое внимание уделял обучению нового пополнения личного состава особых отделов, подготовке его к выполнению служебных обязанностей в специфических условиях военного времени, в чем ему помогал полученный опыт ведения чекистской работы во время Советско-финской войны.
В связи с тем, что многие стратегические объекты на территории округа были приняты под охрану войсками, Петр Иванович с коллегами из территориальных органов госбезопасности («территориалами») налаживал меры оперативной защиты охраняемых объектов от диверсантов противника и бандгрупп, систему получения оперативной информации и разрабатывал планы оперативно-чекистского и войскового реагирования на выявленные угрозы (выброску групп десанта противника, преследование и осуществление поиска нападавших на объекты и т. д.).
Деятельность Ивашутина в Действующей армии – с сентября 1941 г. он назначен заместителем начальника Особого отдела Крымского фронта, а после его ликвидации – замначальника Особого отдела Черноморской группы войск Закавказского (с сентября 1942 г. по февраль 1943 г.), затем – Северо-Кавказского фронта, – протекала в одном, знакомом ему по предыдущей службе, географическом регионе.
Особым отделам фронтов обычно подчинялись, в зависимости от их состава, 5–10 особых отделов армий и 30‑40 особотделов частей и соединений (корпусов и дивизий), в каждом полку, штрафных ротах и батальонах имелись оперуполномоченные особых отделов. Эта категория военных контрразведчиков в боевых условиях находилась непосредственно на передовой, нередко вынужденно принимая на себя командование при гибели иных командиров или офицеров, в связи с чем потери личного состава в ней были особенно велики.
С первых дней Великой Отечественной войны обстановка на территории Закавказского военного округа значительно обострилась. В некоторых районах появлялись бандгруппы, стремившиеся установить связь как с активистами бывших политический партий (меньшевиков, дашнаков, мусаватистов и т. д.), так и с эмигрантскими организациями в Турции, Иране, Германии, Болгарии. Последние повсеместно использовались германской разведкой в качестве агентурного резерва для заброски в советский тыл и в том числе для попыток инспирирования «повстанческого движения» в тылах советских войск.
Вот в связи с чем в указании НКВД СССР от 2 сентября 1941 г. о мерах по пресечению разведывательно-подрывной деятельности с территории Турции отмечалось, что «разрозненные отдельные группы… горской эмиграции теперь сблокировались, их руководители связаны с представителями немецкого и турецкого правительств, откуда и получают поддержку и указания по развертыванию подрывной работы на Кавказе. Саид-Бек Шамиль (внук Шамиля) связан с немцами и обратился к турецким властям за разрешением на организацию вооруженных групп на турецко-советской границе…»[33]
На территориях сопредельных округу северокавказских республик: Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии и других – начали действовать вооруженные банды, терроризировавшие местное население и органы власти, к которым значительный интерес проявляла военная разведка вермахта, а также Турции. Появились и отдельные дезертиры из частей РККА. Некоторая часть мужского населения республик, уклоняясь от призыва в армию, уходила в горы, создавая новые бандгруппы, борьба с которыми возлагалась на органы НКВД и военную контрразведку.
К концу 1941 г., по мере все более явственно вырисовывавшегося краха стратегии «блицкрига», германские и турецкие спецслужбы начали вынашивать идею подготовки массового националистического восстания на Кавказе.
Следует отметить, что несмотря на крайне неблагоприятный ход летней кампании, к концу 1941 г. органы НКВД СССР приобрели немалый опыт борьбы с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб вермахта и его сателлитов на советско-германском фронте.
На основе централизованного накопления информации о местах дислокации разведорганов противника, их личном составе, методах подбора и обучения агентуры, характере заданий и способах действий против РККА, способах переброски ее через линию фронта, НКВД приобрел способность активно вскрывать его планы и противодействовать им.
В начале января 1942 г. НКВД информировал подчиненные органы, включая особые отделы частей действующей армии и военных округов вне зоны боевых действий, что противник активизирует заброску с самолетов в советские тылы разведывательно-диверсионных групп и разведчиков-одиночек с заданиями:
– создания бандгрупп из числа дезертиров из РККА и антисоветских элементов;
– выяснения расположения штабов и частей Красной армии, аэродромов, посадочных площадок, складов, совершения налетов на них;
– совершения налетов на штабы и склады РККА, на следующие к фронту обозы с боеприпасами, горючим, продовольствием и снаряжением;
– распространения пораженческих провокационных слухов среди населения и красноармейцев.
Уже к 1942 г. в результате целенаправленной работы советская контрразведка располагала информацией о местах дислокации, направлениях деятельности и личном составе 78 разведывательных школ абвера, в том числе Варшавской, Смоленской, Борисовской, Полтавской, ряде абверкоманд и абвергрупп.
После провала плана «молниеносной войны» (август-сентябрь), а затем первого поражения в ходе контрнаступления Красной армии в декабре 1941 г. под Москвой, германские спецслужбы были вынуждены пересмотреть стратегию действий на «восточном» (советско-германском) фронте. В этой связи еще большее внимание было обращено на расширение разведывательно-подрывной деятельности в тыловых районах СССР.
В целях наращивания усилий по подрыву обороноспособности страны и РККА Главным управлением имперской безопасности (РСХА) Германии в марте 1942 г. была разработана стратегическая разведывательно-диверсионная операции «Цеппелин», что являлось свидетельством признания как окончательного провала стратегии «блицкрига», так и явной недостаточности разведывательно-подрывных операций абвера, отсутствия у него реальных возможностей по их расширению.
Основу операции «Унтернемен «Цеппелин» составлял разработанный руководителем отдела VI (разведывательного) управления РСХА оберштурмбаннфюрером СС Хайнцем Грефе «План действий по политическому разложению Советского Союза» – заброска групп разведки, диверсии, а также для антигосударственной пропаганды, подготовки вооруженных восстаний и организации «повстанчества».
В плане РСХА прямо указывалось: «Нельзя ограничиваться десятками групп для разложенческой деятельности, они для советского колосса являются только булавочными уколами (что явно означало признание прежних стратегических просчетов германского командования и разведки. – О.Х.). Нужно забрасывать тысячи».
Для реализации замысла операции «Цеппелин» в VI управлении РСХА был создан специальный отдел, которому были приданы четыре фронтовых «зондеркоманды «Цеппелин» с новыми разведшколами для подготовки высококвалифицированных агентов, организации массовой заброски в советский тыл агентуры с разведывательными, диверсионными, пропагандистскими и организационно-повстанческими заданиями для инспирирования вооруженных антисоветских выступлений. При этом зондеркоманды «Цеппелина» должны были также взаимодействовать с фронтовыми абверкомандами и абвергруппами. В 1943 г. зондеркоманды были преобразованы в «главные фронтовые команды «Цеппелин». В полосе действий Северо-Кавказского – Юго-Западного фронта действовала «главная команда «Цеппелина» «Руссланд – Зюйд» («Россия – Юг»).
Однако деятельность «Цеппелина» и абвера не осталась незамеченной для советской контрразведки. И уже 25 апреля 1942 г. НКВД СССР докладывал Государственному комитету обороны, что только в марте-апреле были задержаны 76 агентов противника, у которых была изъята 21 радиостанция, переброшенных как в одиночном порядке, так и в составе разведывательно-диверсионных групп в города Вологду, Ярославль, Иваново, Пензу, Молотов, Тамбов, Куйбышев, Сталинград, Казань, Горький.
В целях ограничения активности германской разведки в указанных городах и создания видимости «успешной» работы заброшенной агентуры по 12 радиостанциям была установлена радиосвязь и начаты оперативные радиоигры с абверкомандами 102,103 и 104, абвергруппами 104 и 111, а также зондерштабом «Р» абвера.
В одном из чекистских справочников, посвященных гитлеровским спецслужбам, действовавшим на советско-германском фронте, об особом штабе «Россия» (зондерштаб «Р») приводились следующие данные: этот разведывательно-подрывной орган был образован в 1942 г., и, помимо первоначально решавшихся им задач по борьбе с деятельностью советской разведки на временно оккупированных территориях партизанами и разведывательно-оперативными группами, очень скоро на него были возложены и задачи по ведению подрывной работы в советском тылу. Руководящий состав «Зондерштаба «Р» состоял главным образом из белоэмигрантов (членов НТСНП[34]) и изменников Родины, перешедших на сторону оккупантов. Впоследствии «Зондерштаб «Р» принимал активное участие в создании диверсионно-разведывательной сети на оставляемых вермахтом советских территориях.
Ввиду того обстоятельства, что документы, опубликованные в многотомном сборнике «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. 1941–1945 годы», раскрывают систему и методы деятельности гитлеровской разведки на советско-германском фронте, лишь кратко остановимся на некоторых моментах этой неизвестной войны.
Складывавшаяся на фронтах в начале 1942 г. обстановка диктовала необходимость уточнения задач военной контрразведки, которые были сформулированы следующим образом:
– розыск шпионов, диверсантов и террористов, забрасываемых вражескими спецслужбами в расположение войск Действующей армии в прифронтовую полосу;
– оказание помощи военному командованию и политорганам РККА в укреплении боеспособности частей и подразделений, сохранении секретов;
– борьба с изменой Родине в виде перехода на сторону врага, дезертирством и членовредительством, распространением панических и пораженческих слухов;
– информирование высшего политического руководства СССР и военного командования о реальном положении в действующей армии и о проблемах, негативно влияющих на ее боеспособность.
К осени 1941 г. на германо-советском фронте имелись уже 10 фронтовых абверкоманд и 45 подчиненных им абвергрупп, насчитывавших свыше 5 тысяч кадровых разведчиков[35]. Помимо этого, в административных центрах временно оккупированных советских территорий был создан еще ряд крупных тыловых подразделений – абверштелле «Остланд» (г. Рига), «Крым» (Симферополь) и абвернебенштелле «Ревал» (Таллин), «Ковно», «Минск», «Киев», «Юг Украины» (Симферополь).
Против войск Северо-Кавказского фронта с территории Крыма действовала также и специальная группа военно-морской разведки – «Нахрихтенбеобахтер» (НБО) «Черное море» (90 сотрудников, две подчиненные разведывательные команды).
После провала стратегии «блицкрига» германское Верховное командование на южном фланге «восточного фронта» в качестве важнейшей стратегической операции для кампании 1942 г. разработало «План «Эдельвейс» по захвату Кавказа и Закавказья. Полагая, что здесь, относительно быстро и с малыми потерями, оно сможет как добиться военного успеха, так и существенно восполнить изрядно сократившийся военно-стратегический потенциал Германии.
Ведь на долю Северного Кавказа (районы Майкопа, Адыгеи и Грозного, Чечено-Ингушской АССР) и Закавказья (Баку) приходилось 86,5 % общесоюзной добычи нефти, 65 % добычи природного газа, 56,5 % добычи марганцевой руды. Причем по добыче нефти Кавказ в то время являлся третьим нефтедобывающим мировым центром – после Северной и Латинской Америки, но опережал даже Ближний Восток – Иран, Ирак и Саудовскую Аравию вместе взятые.
21 ноября 1941 г. Гитлер отдал приказ начать подготовку наступления на Кавказ с целью овладения нефтепромыслами. 23 июня 1942 г. он вновь подчеркивал необходимость скорейшего захвата Кавказа, поскольку если «не получит нефть Майкопа и Грозного, то должен будет покончить с войной».
Осуществление планов захвата Кавказа было возложено на группу армий «Юг» – оперативно-стратегическое объединение вермахта, аналогичное фронту в РККА, – в составе 6, 11 и 17-й мотопехотных и 1-й танковой армии вермахта и 3-й (Петре Думитреску) и 4-й (Николае Чуперка) румынских армий.
Вдоль черноморского побережья наступление вела 17-я армия генерал-полковника Руоффа. Здесь же действовали абвергруппы 101 и 102, зондеркоманда абвера «Дромедар» под руководством бывшего командующего дашнакской армией Дро Канаяна (псевдоним в абвере – «Каляев»)[36], осуществлявшие заброски в советский тыл агентов-разведчиков и диверсантов.
С начала 1942 г. все силы абвера на южном участке советско-германского фронта вели изучение Северного Кавказа и Закавказья, «чтобы использовать антисоветские элементы и тюркских националистов-эмигрантов для борьбы с Советским Союзом».
Особенно активность заброски агентов-одиночек и разведгрупп абвера возросла в мае-июне 1942 г. в преддверии начала героической битвы Красной армии за Кавказ (25 июля – 31 декабря 1942 г.).
Ставка при этом делалась и на существовавшее еще кое-где антисоветское подполье, рассчитывая развернуть на его базе «повстанческое движение», для инспирирования которого сюда стали направляться многочисленные агентурные группы, в частности из батальона специального назначения абвера «Бергман» («Горец»).
Уже с конца 1941 г. эмиссары ранее названного Кавказского национального комитета (КНК) начинают активно привлекаться абвером для ведения вербовочной работы в лагерях советских военнопленных. С августа 1941 г. были созданы даже специальные лагеря для «лиц кавказской национальности», в которых при участии белоэмигрантов проводилась их усиленная идеологическая обработка с целью склонения их к сотрудничеству с оккупантами. Позднее, с декабря 1941 г. из числа согласившихся на сотрудничество с оккупантами военнопленных начинают формироваться «национальные легионы» – «грузинский», «армянский», «северокавказский» и «туркестанский».
Эти «легионы» – пик их формирования приходится на 1942–1943 гг. – могли насчитывать от 3 до 12 батальонов. Всего же абвером за годы войны были сформированы 90 подобных «национальных» батальонов из уроженцев Кавказа, Средней Азии и Поволжья, и еще около 20 «русских», украинские и белорусские батальоны, казачья карательная дивизия (5 полков)[37].
Военнослужащие этих легионов нередко являлись кадровым резервом для формирования диверсионно-разведывательных групп, забрасывавшихся абвером в советский тыл.
В 1942 г. руководством «Цеппелина» было решено шире использовать «Северо-Кавказский национальный комитет» (СКНК, он же – Северо-Кавказский комитет горских национальностей), к которому примкнул и бежавший из Чечни Абдурахман Авторханов, ставший главным редактором газеты СКНК «Газават», выходившей под лозунгом «Аллах над нами – Гитлер с нами!». В 1942–1943 гг. вояжи по оккупированным территориям совершал «член национального Комитета» князь Султан-Гирей Клыч.
Несколько нарушая здесь хронологическую последовательность, отметим, что в марте-апреле 1944 гг. главы «национальных кавказских комитетов» стали искать (и нашли!) контакты с Управлением стратегических служб (УСС) США.
Такова краткая предыстория начала одной из стратегических оборонительных операций Великой Отечественной, получившей наименование Битвы за Кавказ. И немалый вклад в одержанную в ходе нее победу внесли военные контрразведчики, в том числе и действовавшие под руководством Петра Ивановича Ивашутина, срывавшие планы абвера по развертыванию «повстанческой деятельности» в советском тылу.
Всего органами НКВД СССР к августу 1942 г. были арестованы 11 765 агентов противника, причем на 7 месяцев этого года приходилось 7755 арестованных.
На этой основе были созданы системы местного и всесоюзного розыска забрасывавшихся вражеских агентов, изменников Родине и других опасных преступников, высокоэффективные технологии их поиска и пресечения преступных замыслов.
Только в сентябре-октябре 1942 г. чекистами были задержаны 169 немецких агентов, заброшенных в Грузию, Азербайджан, Дагестан, Чечено-Ингушетию[38]. На Северном Кавказе за 1941–1942 гг. были ликвидированы 963 банд-группы общей численностью 17 563 участника, что примерно составляло почти две дивизии по штатам военного времени[39].
Во второй половине августа 1942 г. германские войска при участии 3-й румынской армии (командующий Петре Думитреску) начали наступательные действия с целью захвата Грузии, Азербайджана и Армении и выхода на черноморское побережье. Для немедленного начала эксплуатации нефтяных месторождений Майкопа, Грозного и Баку группе армий «А» была придана пятнадцатитысячная «армия нефтяников», т. е. специалистов в области нефтедобычи.
В районах вероятной выброски воздушных десантов и диверсионно-разведывательных групп (ДРГ) противника устанавливалось круглосуточное наблюдение за воздухом, засады, усиливалась охрана стратегических объектов.
Только в августе-сентябре в Шатойском и Введенском районах Чечни были десантированы две группы агентов, общей численностью 69 человек под командованием обер-лейтенанта Г. Ланге (25 августа, около 30 человек) и унтер-офицера Реккерта.
Все же, несмотря на сопротивление частей Красной армии, к осени 1942 г. часть территории Северного Кавказа была захвачена вермахтом. Бургомистрами, атаманами и старостами, сотрудниками комендатур оккупанты назначали своих агентов а также «политически близких» лиц из числа бывших помещиков, кулаков, князей и уголовных элементов. Эти коллаборационисты помогали оккупантам поддерживать жесточайший оккупационный режим, подавлявший всякое сочувствие к своей стране, Советскому Союзу.
Потерпев очередное поражение, в том числе и в ходе начавшейся Сталинградской битвы, вермахт начал оставлять захваченные территории.
Тем не менее к началу 1943 г. на кавказском театре военных действий (ТВД) разведывательно-подрывную работу против переходивших в наступление частей РККА продолжали вести семь разведывательно-диверсионных команд абвера с приданными им частями спецназначения, а также «главная команда «Цеппелина» «Руссланд – Зюйд» («Россия – Юг»).
Деятельность военных контрразведчиков на фронтах и в тыловых районах протекала не в вакууме, о результатах ее не только информировалось командование фронтов, корпусов и дивизий, но и многое знали о ней, видели и понимали и других офицеры частей Действующей армии.
Вот что, например, писал 24 июля 1942 г. жене об увиденном на освобождаемых территориях начальник штаба 48-й армии генерал С. С. Бирюзов[40]:
«Враг коварен, подлый и ненасытный. Я свидетель десятков сожженных и стертых с лица земли сел, поселков и многих городов. Я видел обездоленных, приниженных и несчастных русских людей. Я видел, как люди впрягались в плуга и сохи, пахали на себе. Я видел людей, которые похожи скорее на зверенышей, живущих в ямах, раздетых, почти что голых и голодных. Я видел десятки малышей, которые везли повозки самодельные, а на этих повозках лежал их скарб. Посмотришь на все это, и становится больно. Больно! В каждом ребенке видишь свою Ольгу, Валентину, а в каждой женщине – тебя. И во всех них видишь наших родных, близких нам русских людей и людей других наций, но Советских. А сколько сволочей, сколько шпионов образовалось из советской молодежи, из трактористов, колхозников и даже рабочих, которые немцами засылаются к нам. Диву даешься и не понимаешь, неужели мы не сумели в таких людях воспитать коллективное начало и чувство патриотизма своей страны? Слишком широко развиты были свободные и подчас эгоистичные интересы каждой в отдельности индивидуальной личности. И тем не менее при этих отрицательных порочных явлениях победа нашего народа должна быть и будет обеспечена. И эта война научит нас многому. Эта суровая действительность является выявлением наших ошибок и их исправлением»[41].
О размахе и масштабах реальной разведывательно-подрывной деятельности вражеских спецслужб на советско-германском фронте свидетельствует тот факт, что только в период наступательных операций Сталинградского, Донского и Юго-Западного фронтов осенью-зимой 1942 г. из общего числа 1369 арестованных особыми отделами подозрительных лиц были выявлены и разоблачены 144 неприятельских агента и 688 пособников оккупантов: полицейских, старост и т. д.
Всего же, как отмечалось в записке НКВД СССР в Государственный Комитет Обороны (ГКО), на 10 марта 1943 г. на освобожденных от противника советских территориях органами НКВД были арестованы 30 750 пособников оккупантов, агентов германских спецслужб и прочего антисоветского элемента[42].
3 марта 1943 г. Петр Иванович получил назначение начальником Особого отдела 47-й армии, ведшей наступательные бои в районе Новороссийска. Однако в середине марта командованием фронта принимается решение о передаче ее частей и соединений в соседние 18-ю и 56-ю армии и выводе управления армии для переформирования в резерв.
В эти дни Петр Иванович получает внезапное указание прибыть в Москву к начальнику Управления Особых отделов НКВД СССР.
Это была первая встреча Ивашутина с Абакумовым. Петра Ивановича встретил статный, подтянутый генерал-лейтенант, сосредоточенный, и в то же время умевший располагать к себе людей, постоянно демонстрировавший заботу о них и участие к их судьбе (именно такие воспоминания о нем сохранились в памяти многих его подчиненных). Этой встречей Абакумов хотел лично проверить сложившееся у него по документам впечатление о Петре Ивановиче как человеке и начальнике. И был полностью удовлетворен ее результатами.
После доклада Ивашутина Абакумов, известный своей неизменно демонстрировавшейся заботой о подчиненных, поинтересовался у Ивашутина его семьей. Петр Иванович честно ответил, что сведений о семье, с которой расстался еще осенью 1941 г., не имеет.
Абакумов обещал навести справки и, пригласив на следующий день в свой кабинет, сообщил обрадованному Петру Ивановичу, что его семья находится в Ташкенте, и предоставил краткосрочный отпуск для свидания с ней, причем отправил он Ивашутина на военно-транспортном самолете.
Наверное, невозможно передать радость, пусть и краткой, встречи фронтовика с детьми и женой, хотя условия их проживания ничем не отличались от положения иных эвакуированных. Правда, помогли местные чекисты и его домочадцы перебрались из землянки в комнату в деревянном доме барачного типа.
Понятно, с каким чувством Петр Иванович был готов благодарить Абакумова за предоставленную возможность повидаться с семьей. Однако в кабинете Абакумова Ивашутина ждало еще одно неожиданное известие.
Выслушав доклад, Абакумов поднялся из-за стола, подошел к Ивашутину, крепко пожал ему руку и торжественно произнес:
– Полковник Ивашутин! Приказом Верховного Главнокомандующего товарища Сталина вы назначаетесь начальником управления военной контрразведки Юго-Западного фронта! Поздравляю!
– Служу Советскому Союзу! – по-уставному ответил Петр Иванович, пообещав приложить все силы, чтобы оправдать высокое доверие, оказанное ему партией и Советским правительством.
У нас есть все основания полагать, что Петр Иванович произвел крайне благоприятное впечатление на Абакумова. Однако вероятным будет и иное предположение: в Абакумове Ивашутин увидел очень толкового, грамотного руководителя.
Начальник управления контрразведки фронта
18 апреля 1943 г. командующим войсками фронтов была направлена следующая совершенно секретная шифртелеграмма начальника Генерального штаба РККА А. М. Василевского:
«Совет Народных Комиссаров СССР. Постановление:
1. Управление Особых отделов НКВД СССР изъять из ведения Народного комиссариата внутренних дел СССР и передать в Народный комиссариат обороны, реорганизовав его в Главное управление контрразведки НКО «Смерш» («Смерть шпионам»), поставив перед ним следующие задачи:
А) борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок в частях и учреждениях Красной армии;
Б) борьба с антисоветскими элементами, проникшими в части и учреждения РККА;
В) принятие необходимых агентурно-оперативных и иных (через командование) мер к созданию на фронтах условий, исключающих возможность безнаказанного прохода агентуры противника через линию фронта с тем, чтобы сделать линию фронта непроницаемой для шпионских и антисоветских элементов;
Г) борьба с предательством и изменой Родине в частях и учреждениях Красной армии (переход на сторону противника, укрывательство шпионов и вообще содействие работе последних);
Д) борьба с дезертирством и членовредительством на фронтах;
Е) проверка военнослужащих и других лиц, бывших в плену и окружении противника;
Ж) выполнение специальных заданий Народного Комиссара Обороны.
2. Установить, что органы «Смерш» освобождаются от проведения всякой другой работы, не связанной непосредственно с задачами, изложенными в пункте 1 настоящего Постановления.
3. Назначить тов. Абакумова Виктора Семеновича заместителем Народного Комиссара Обороны и начальником Главного управления контрразведки НКО «Смерш», освободив его от работы заместителя Народного комиссара внутренних дел СССР, заместителями начальника Главного управления контрразведки НКО «Смерш» [назначить] тов. Мешика Павла Яковлевича, освободив его от работы в НКВД СССР, тов. Селивановского Николая Николаевича, освободив его от работы начальника О [особого] О [тдела] НКВД Южного фронта и тов. Бабича Исая Яковлевича, освободив его от работы начальника ОО НКВД Северо-Западного фронта.
Председатель Совета Народных Комиссаров СССР И. Сталин».
Эти же задачи военной контрразведки содержались и в утвержденном И. В. Сталиным 19 апреля 1943 г. Положении о ГУКР НКО «Смерш» (объявлено Постановлением ГКО СССР от 21 апреля 1943 г. № 3222 сс/ов).
Государственный комитет обороны обязал управления и отделы контрразведки «Смерш» информировать Военные советы и командование соответствующих частей, соединений и учреждений РККА о результатах борьбы с агентурой противника, дезертирством, изменой Родине, об антисоветских и других негативных проявлениях в армии. Помимо этого, начальники УКР «Смерш» фронтов, армий и военных округов имели право присутствовать на заседаниях Военных советов.
Центральный аппарат ГУКР «Смерш» НКО насчитывал 646 штатных единиц, и располагался он вместе с НКВД и НКГБ СССР в доме № 2 на площади Дзержинского на четвертом и седьмом этажах.
Нельзя не сказать о том, что Виктор Семенович Абакумов показал себя талантливым организатором и руководителем военной контрразведки.
К числу его достижений следует, в первую очередь, отнести разработку в кратчайшие сроки ряда инструктивно-методических документов для оптимизации действий оперативного состава подчиненных органов: Инструкции по организации ведения радиоигр с противником (объявлена директивой ГУКР «Смерш» НКО № 38288 от 16 июля 1943 г.) и Инструкции по организации розыска агентуры разведки противника (директива ГУКР «Смерш» НКО № 49519 от 9 сентября 1943 г.). Данные документы, на основе приобретенного за годы войны опыта, рационализировали работу военных контрразведчиков, способствовали повышению ее эффективности и результативности.
К числу важных информационно-аналитических документов, подготовленных в кратчайшие сроки ГУКР «Смерш» НКО, следует также отнести и сборники справочных материалов «Органы германской разведки, действующие на советско-германском фронте» (август 1943 г.) и аналогичный справочник об органах финской разведки (март 1944 г.), которые также широко использовались в работе НКВД и НКГБ СССР.
Накопленный военными контрразведчиками опыт позволял им заводить оперативные разработки конкретных разведывательных, контрразведывательных и карательных органов противника, действовавших на временно оккупированной советской территории в зоне ответственности управлений военной контрразведки (УВКР) соответствующих фронтов, организовывать против них оперативные игры в целях парализации и снижения эффективности их действий.
Это позволяло не только вести с противником радиоигры и осуществлять в отношении него дезинформационные мероприятия, но и проводить операции по агентурному проникновению, обеспечивавшие выявление официального состава и агентуры этих органов, готовить и проводить мероприятия по их ликвидации, а также захвату личного состава, агентуры, зданий и документов.
Непосредственно в центральном аппарате ГУКР «Смерш» работу по выявлению и розыску агентуры противника и заведению радиоигр с его разведцентрами осуществлял 3-й отдел (его возглавлял полковник Г. В. Утехин, затем – Д. П. Тарасов), а ведением контрразведывательной деятельности на временно оккупированных территориях (зафронтовая работа) занимался 4-й отдел (полковник П. П. Тимофеев, Г. В. Утехин).
В управлениях контрразведки «Смерш» фронтов 1-е отделы занимались контрразведывательным обеспечением безопасности функционирования управлений и штабов фронтов, командования армий и корпусов; 2-е отделы – осуществляли мероприятия по борьбе с агентурой противника, вели разведку за линией фронта, контрразведывательную работу среди военнопленных и осуществляли «фильтрацию» (совокупность проверочных мероприятий) вышедших из окружения военнослужащих, 3-и отделы – курировали работу подчиненных органов, а 4-е отделы были следственными.
Штаты управлений «Смерш» в Действующей армии были определены:
– для фронтов, имеющих в своем составе более 5 армий, – 130 человек;
– для фронтов, имеющих менее 5 армий, – 112 человек.
Численность отделов УКР «Смерш» армий была установлена в 57 человек, а численность отделов «Смерш» военных округов – от 102 до 193 человек.
Вследствие отмеченных обстоятельств с середины 1943 г. ГУКР «Смерш» НКО стал основным поставщиком контрразведывательных сведений для Государственного Комитета Обороны, что, безусловно, не могло не сказываться на авторитете его руководителей, и прежде всего В. С. Абакумова.
Объяснялось это еще и особенностями работы фронтовых органов контрразведки. Тем обстоятельством, что после освобождения Красной армией временно оккупированных советских территорий, работу по выявлению и осмотру мест дислокации штабов, карательных, диверсионно-разведывательных органов и административных учреждений оккупантов, розыску оставленных на «оседание» агентов абвера и полиции безопасности СД, ГФП[43], диверсантов и террористов начинали подвижные оперативные группы военной контрразведки «Смерш» соответствующих фронтов. Обо всех полученных в результате проведения этих мероприятий сведениях, включая сообщения зафронтовой агентуры, а также о результатах допросов подозреваемых и свидетелей информировалось ГУКР «Смерш» НКО СССР.
Затем на смену военным контрразведчикам прибывали оперативные группы республиканских или областных управлений НКВД-НКГБ, из числа сотрудников которых формировались новые территориальные органы госбезопасности, продолжавшие работу по розыску агентуры противника, фашистских карателей, коллаборационистов и иных пособников оккупантов, вскрытию и документированию карательных акций и иных преступлений оккупационных властей против гражданского населения.
Но на освобождаемой от германской оккупации территории европейских государств весь круг контрразведывательных задач возлагался на органы военной контрразведки «Смерш». Понятно, что объем и специфика решаемых на этом этапе задач во многом определялись как географическими, демографо-социальными, так и историческими особенностями конкретных регионов.
ГУКР «Смерш» НКО также оказывало существенную помощь территориальным органам НКГБ СССР путем систематического направления им «ориентировок по розыску выявленных агентов противника», содержавших установочные данные и приметы, иные сведения, необходимые для организации оперативного поиска конкретных подозреваемых. Такое повседневное практическое взаимодействие в целом значительно повышало эффективность деятельности органов контрразведки страны в целом.
Прибыв 29 апреля на командный пункт Юго-Западного – 20 октября 1943 г. он будет переименован в 3-й Украинский – фронта, полковник Ивашутин[44] представился командующему фронтом генералу армии Родиону Яковлевичу Малиновскому. А тот ввел Петра Ивановича в обстановку, задачи, решаемые войсками, познакомил с командным составом управления и штаба фронта.
Севернее Юго-Западного фронта боевые действия вел Степной (с 20 октября 1943 г. – 2-й Украинский) фронт, южнее – войска Южного (с 20 октября – 4-й Украинский) фронта. Соответственно, оперативными «соседями» П. И. Ивашутина оказались – на севере начальник УВКР Степного фронта Н. А. Королев[45], на юге – Н. К. Ковальчук[46].
В состав Юго-Западного фронта входили 8 армий:
5 ударная, 6, 12, 46, 57-я, 8-я гвардейская, 3-я танковая и 2-я воздушная.
Штат Управления контрразведки «Смерш» фронта насчитывал 130 сотрудников, а с учетом подчиненных отделов контрразведки «Смерш» армий, под руководством Петра Ивановича находились более 700 военных контрразведчиков, не считая военнослужащих, приданных УВКР и ОВКР «Смерш» фронта отдельных батальона, рот и взводов. Заместителями начальника УВКР фронта последовательно были полковники В. И. Козлов, М. И. Проскуряков, А. М. Вул[47].
Приняв дела у своего предшественника генерал-майора П. В. Зеленина[48], Ивашутин докладывал Военному совету, что только в апреле 1943 г. военными контрразведчиками Юго-Западного фронта были выявлены 63 германских агента из числа гражданских лиц. В этой связи Р. Я. Малиновский согласился с предложением нового начальника управления контрразведки «Смерш» фронта об усилении режима прифронтовой полосы, отдав соответствующие распоряжения по войскам[49].
Благодаря принципиальности и честности у Петра Ивановича сложились хорошие не только деловые, служебные, но и человеческие отношения с офицерами управления и штаба фронта, с которыми ему предстояло пройти по пути к Победе долгие 25 месяцев. Что, безусловно, способствовало слаженности в их совместной работе. Это касается как Родиона Яковлевича Малиновского, так и начальника штаба фронта Сергея Семеновича Бирюзова (с октября 1944 г. – Семена Павловича Иванова), начальника разведывательного отдела штаба фронта Александра Семеновича Рогова[50], с которым Ивашутину приходилось взаимодействовать по многим вопросам.
Как подчеркивали авторы новой многотомной истории Великой Отечественной войны, командующий Р. Я. Малиновский и член Военного совета фронта генерал-полковник А. С. Желтов давали в подавляющем большинстве случаев положительную оценку результатам деятельности фронтовых чекистов, безотлагательно принимали меры к устранению в войсках вскрытых военными контрразведчиками недостатков и предпосылок к чрезвычайным происшествиям[51].
Особенностью оперативной обстановки для действий УВКР Юго-Западного, затем – 3-го Украинского фронта являлось то обстоятельство, что в полосе его действий, помимо частей вермахта, действовали также итальянские, венгерские и румынские части и, соответственно, их разведывательные и контрразведывательные органы. Причем румынские войска не только принимали участие в боевых действиях с 22 июня 1941 г., но и устанавливали свой оккупационный режим в ряде регионов Молдавии и Украины, включая Одесскую область, якобы обещанную Румынии Гитлером «в благодарность и знак признательности» за участие в агрессии против Советского Союза.
Летом 1943 г. войска фронта вели ряд наступательных операций на территории Украины: Изюм-Барвенковскую (17–27 июля), Донбасскую (13 августа – 22 сентября), Запорожскую (10–14 октября), в октябре-ноябре, форсировав Днепр, освободили города Днепропетровск и Днепродзержинск (оба – 25 октября).
Развивая наступление в юго-западном направлении, в 1944 г. войска 3-го Украинского фронта освободили города Николаев (28 марта), а 10 апреля, при содействии сил Черноморского флота, – Одессу.
В Одессе контрразведчики фронта приняли две группы агентов 4-го управления НКВД УССР – «Черноморцы» (в составе А. Т. Красноперова («Милан») и Н. С. Шульгиной («Екатерина»), и «Золотникова» (Н. А. Гефт и В. Э. Бурзи)). А дальнейшую судьбу этих самоотверженных людей вновь будет решать НКВД УССР[52].
В первой половине 1944 г., в условиях практически непрерывных наступательных действий, П. И. Ивашутиным только Военному совету фронта были направлены 217 спецсообщений о проблемах войск, требующих реакции командования. Они касались борьбы с разведывательно-подрывной деятельностью разведок противоборствующей стороны, с изменой Родине и антисоветскими действиями, дезертирством и членовредительством, фактов неисполнения приказов, очковтирательства, а также о действии в полосе фронта членов банд ОУН и «Украинской повстанческой армии»[53].
Однако не следует полагать, что наступление войск фронта не вызывало отчаянного сопротивления со стороны захватчиков, а при приближении советских войск к границам их собственных государств – Венгрии и Румынии – степень его ожесточенности даже возрастала. В том числе – и за счет перехода к методам повстанческих и диверсионно-террористических действий в тылу наступавших советских войск.
Военные контрразведчики УВКР «Смерш» 3-го Украинского фронта действовали в первых эшелонах наступающих частей, а порой были вынуждены и принимать командование на себя.
Так, 10–12 мая 1944 г., когда под напором врага без приказа начали отступать части ряда дивизий 8-й гвардейской и 57-й армий, что создало угрозу потери важного плацдарма на правом берегу Днестра северо-западнее Бендер, контрразведчики остановили и заставили обороняться более 4 тысяч военнослужащих. Чем стабилизировали положение на этом участке фронта[54].
Ситуация расценивалась командующим настолько серьезной, что, по сообщению начальника УВКР «Смерш» фронта, Р. Я. Малиновский лично выехал на Командный пункт 8-й Гвардейской армии к генерал-полковнику В. И. Чуйкову, чтобы помочь ему восстановить управление войсками (понятно, что данные события не нашли своего отражения в мемуарах маршала Советского Союза Чуйкова «От Сталинграда до Берлина»)[55].
При приближении войск к линии Государственной границы СССР с Румынией ГУКР «Смерш» НКО дало указание УВКР «Смерш» 2-го и 3-го Украинских фронтов обеспечить выявление и арест официальных сотрудников и агентов германских и румынских спецслужб, участников белогвардейских эмигрантских организаций (РОВС, НТСНП, БРП[56] и других), участников карательных акций на освобожденной территории, изменников Родины и т. п.
Прибывший к П. И. Ивашутину для координации действий с УВКР «Смерш» 2-го Украинского фронта заместитель начальника ГУКР НКО генерал-лейтенант Н. Н. Селивановский[57] докладывал 27 мая 1944 г. В. С. Абакумову, что уже выявлены и взяты под контроль 1255 сотрудников и агентов румынской разведки («Специальной службы информации»), службы безопасности («сигуранцы») и полиции, а также 189 «железногвардейцев».
Всего же к августу 1944 г. военными чекистами, помимо противостоящей группировки войск противника, были выявлены деятельность и дислокация абвергрупп 101, 102, 106, 201, 203, 204 и румынских разведывательно-диверсионных органов.
Хорошее знание военно-политической обстановки в Румынии позволило, в частности, военным контрразведчикам 3-го Украинского приобрести ценную агентуру из числа румынских военнопленных, использовавшуюся в проведении зафронтовых разведывательных операций.
О той роли, которая отводилась Румынии в послевоенной Европе, свидетельствует тот факт, что Управление стратегических служб (УСС)[58] США в июне 1944 г. дало указание своему резиденту в Южной Европе Фрэнку Визнеру[59] перебраться из Анкары в Бухарест.
Следует, однако, отметить, что Петр Иванович Ивашутин, получая разведывательные данные от действующих за линией фронта групп военной контрразведки, докладывая ее Военному совету фронта, принимал самое непосредственное участие в разработке планов наступательных операций фронта.
Как писал об этом в своих мемуарах «Штаб армейский, штаб фронтовой» (М., 1990) генерал армии С. П. Иванов, «Петр Иванович принимал непосредственное участие в подготовке и проведении наступательных операций 3-го Украинского фронта. Особенно много сил и энергии он вложил в подготовку и осуществление Ясско-Кишиневской, Будапештской, Венской операций, обеспечение действий войск фронта по освобождению Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии».
За что впоследствии, по представлению командующего войсками 3-го Украинского фронта Ф. И. Толбухина (с 15 мая 1944 г.), П. И. Ивашутин будет награжден полководческими орденами Богдана Хмельницкого I степени и Кутузова II степени.
Подготовка летнего наступления 3-го Украинского фронта началась с середины июля, а 2 августа Ставка Верховного Главнокомандования отдала директиву командующим 2-го и 3-го Украинских фронтов о проведении наступательной Ясско-Кишиневской операции с целью уничтожения германской группы армий «Южная Украина», находившейся на территории Молдавии и Румынии.
В ходе начавшегося 20 августа наступления советских войск к 22 августа было завершено тактическое окружение основных румыно-германских сил.
Петр Иванович докладывал военному совету фронта, что антифашистские силы достигли договоренности с номинально правящим в Румынии королем Михаем I (ему было 23 года) об отстранении от власти фактического диктатора Иона Антонеску и готовности капитулировать перед советскими войсками.
Однако прибывший из Москвы в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования маршал Советского Союза Г. К. Жуков требовал продолжать наступление на отчаянно сопротивлявшиеся окруженные части неприятеля. Положение спас начальник ГУКР «Смерш» В. С. Абакумов, доложивший полученные от П. И. Ивашутина сведения о готовности Румынии выйти из войны Верховному Главнокомандующему. И. В. Сталин дал телеграмму Ф. И. Толбухину «действовать, исходя из обстановки».
Бессмысленное наступление на окруженные части неприятеля не состоялось, что спасло десятки, если не сотни тысяч жизней бойцов и командиров РККА, и, как показали последующие события, было абсолютно оправданным: 23 августа в Бухаресте во дворце короля Михая был арестован кондукэтор («дуче») Ион Антонеску, а 24 августа Румыния объявила войну Германии, румынские части по всей линии фронта прекратили сопротивление Красной армии. Группа армий вермахта «Южная Украина» также прекратила существование.
29 августа, накануне вступления войск 2-го Украинского фронта в Бухарест, Ставка Верховного Главнокомандования дала директиву Ф. И. Толбухину развернуть войска 3-го Украинского фронта на румыно-болгарской границе и быть готовым к началу освобождения Болгарии.
Также следует сразу оговориться, что поскольку войска 2-го Украинского фронта выдвинулись к границам Венгрии и Югославии, то в дальнейшем ведение контрразведки в Румынии возлагалось на УВКР «Смерш» 3-го Украинского и опергруппу ГУКР «Смерш» НКО СССР.
Понятно, что далеко не все офицеры румынской армии, члены весьма многочисленной ультраправой организации «Железной гвардии» (они еще именовали себя «легионерами»), были согласны с прекращением боевых действий против РККА и объявлением войны Германии.
Под руководством абверляйтштелле «Вена» (руководящего органа военной разведки на юге Германии), отвечавшего за ведение разведки в сопредельных Венгрии, Румынии и других балканских странах, а с 1944 г. – занимавшегося еще и насаждением агентурной сети «сопротивления» на территориях, оставляемых вермахтом, было сформировано «румынское правительство в эмиграции» во главе с лидером «Железной гвардии» Хорией Симой, занявшееся подготовкой профашистского переворота.
По результатам проведенных силами УВКР «Смерш» разведывательных мероприятий, допросов арестованных, ведения радиоигры «Приятели» с военным отделом РСХА, П. И. Ивашутин информировал ГУКР «Смерш» НКО, что Хорией Симой, в сотрудничестве с гитлеровскими спецслужбами, готовятся кадры для диверсионно-террористических действий в Румынии против войск фронта.
Уже к октябрю 1944 г. германской разведкой были созданы специальные разведшколы для обучения агентов-румын, которые были заброшены на территорию Румынии, включая 80 агентов-радистов. Последняя переброска по воздуху в Румынию агентов, включая 2 опытных радистов и 6 радиостанций, для поддержки «сил сопротивления» была осуществлена 27 марта 1945 г. Однако все эти попытки пресекались работой военных контрразведчиков 3-го Украинского фронта.
Нарушая хронологическую последовательность событий, здесь уместно подчеркнуть, что позднее В. С. Абакумов информировал И. В. Сталина о том, что на 15 ноября 1944 г. органами военной контрразведки на территории Румынии арестованы 794 человека, в том числе: сотрудники германской и румынской разведок – 47; их резиденты – 12; агенты разведок: германской – 180, румынской – 546 и венгерской – 6. А также о том, что «следствием установлено, что германская и румынская разведки активно использовали для шпионской работы против Красной армии белогвардейцев и участников различных зарубежных антисоветских организаций. Органами «Смерш» арестовано 99 участников этих организаций, которые признались в шпионской деятельности…»[60]
В декабре 1944 г. – феврале 1945 г. в результате операций военных контрразведчиков, проводимых в ходе радиоигры «Приятели», были арестованы 179 хортистских агентов, готовивших диверсии к планируемому контрнаступлению вермахта в Трансильвании, 43 руководителя подполья, причем был захвачен германский самолет с эмиссарами[61].
Свою специфику имела и военно-политическая обстановка в Болгарии. Не находясь в состоянии войны с СССР, Болгария тем не менее была союзницей Германии по Антикоминтерновскому пакту и предоставляла VI (разведывательному) управлению РСХА полную свободу действий на своей территории. В частности, в Софии с мая 1943 г. дислоцировалась морская разведывательная команда Черного моря («НБО»), абвергруппа 114 («Дромедар»), ранее действовавшая в Крыму. Однако Германия, недовольная объявленной 26 августа 1944 г. политикой «полного нейтралитета» Болгарии, начала готовить в этой стране профашистский государственный переворот.
Резидентура разведки НКВД-НКГБ СССР в Софии в 1941–1944 гг. не только отслеживала деятельность германских спецслужб в Болгарии, но и имела надежные источники информации как в ее государственных органах, вплоть до Генерального штаба, так и в многочисленных белоэмигрантских организациях, что существенно облегчило их быстрый разгром в дальнейшем.
5 сентября 1944 г. Советский Союз объявил войну Болгарии, и уже через три дня войска 3-го Украинского фронта пересекли румыно-болгарскую границу. Со стороны болгарской армии, в отличие от частей вермахта, войска 3-го Украинского фронта и десанты Черноморского флота не встречали никакого сопротивления. Чему в немалой степени способствовала зафронтовая работа контрразведчиков УКР «Смерш» 3-го Украинского фронта.
В ночь на 9 сентября в результате народного восстания в Софии монархо-фашистский режим был свергнут и власть перешла в руки народно-демократического правительства Отечественного фронта, которое объявило войну Германии и ее последнему союзнику Венгрии.
Уже 15 сентября советские воины вступили в Софию, где они были радостно встречены населением как освободители. А 20 сентября П. И. Ивашутин информировал Абакумова, что в Болгарии арестованы 111 агентов германских спецслужб. Около двух десятков из них являлись бывшими подданными Российской империи, членами РОВС, НТС, Кригсорганизацион «Болгария». (Кригсорганизацион, КО – полулегальные подразделения абвера, действовавшие в союзных Германии странах). В их числе был и дашнакский генерал Тер-Арутюнян (Нжде). Допросы арестованных позволили выявить несколько десятков агентов, оставленных германской разведкой «на оседание» при оставлении вермахтом временно оккупированной советской территории (все эти агенты вскоре были арестованы органами НКВД).
О масштабах этой работы свидетельствует тот факт, что только в сентябре-ноябре 1944 г. на территории Румынии, Венгрии и Болгарии военными контрразведчиками было арестовано свыше 1100 агентов и диверсантов противника (речь при этом идет также о результатах деятельности УВКР «Смерш» 2-го и 4-го Украинских фронтов).
Впоследствии П. И. Ивашутин вспоминал: «За годы войны управления «Смерш» фронтов из чисто контрразведывательного органа превратились в мощную разведывательно-контрразведывательную службу, занимавшуюся не только розыском вражеской агентуры, но и агентурной разведкой во фронтовом тылу врага». Обратим внимание на этот факт, который получил дальнейшее развитие в деятельности Петра Ивановича.
В конце сентября 1944 г. В. С. Абакумов, с согласия И. В. Сталина, представил для присвоения звания генерал-лейтенантов – на ступень выше, чем предусматривалось занимаемыми должностями, – 9 руководителей УВКР «Смерш» фронтов, в числе которых был и Петр Иванович Ивашутин. Согласие с представлением начальника ГУКР «Смерш» НКО свидетельствует как о существенном вкладе руководимых им аппаратов в обеспечение успешного проведения стратегических и фронтовых наступательных операций РККА, так и о признании данного факта Верховным Главнокомандующим И. В. Сталиным.
23 сентября 1944 г. войска 3-го Украинского фронта, совместно с частями болгарской, румынской и национально-освободительной армии Югославии и 2-го Украинского фронта, начали наступательные операции на юго-западных границах Венгрии. Венгерская армия, совместно с оккупировавшим страну 15 марта 1944 г. вермахтом, оказывали отчаянное сопротивление, стоившее жизни многим нашим воинам.
Причем здесь, в отличие от Болгарии, Румынии и Югославии, широко применялись диверсионные действия против частей РККА, непосредственно их организовывали абвергруппа-204 и венгерская диверсионная организация «Ковач Бела». Всего только в Будапеште на пяти специально созданных курсах было подготовлено свыше 300 диверсантов из числа членов профашистской молодежной организации «Леванта» и фашистской партии «Нилош керестеш» («Скрещенные стрелы»).
Отметим, что в советской историографии, в силу ложного понимания «пролетарского интернационализма», об активном участии солдат и спецслужб Венгрии и Румынии в разведывательно-подрывной и карательной деятельности на германо-советском фронте упоминать было не принято. А между тем именно многие вернувшиеся из советского плена венгры стали самыми активными участниками вооруженного мятежа в Будапеште в октябре 1956 г.
Но подлинное стремление к познанию истории и «стиранию ее белых пятен» предполагает объективное и обстоятельное изложение фактов, не подверженное «идеологической» корректировке.
По договоренности с Национальным комитетом освобождения Югославии (НКОЮ) 22 сентября 1944 г. войска 3-го Украинского фронта вступили в эту страну для совместного с народно-освободительной армией разгрома находившейся здесь группировки вермахта. (Строго в соответствии с достигнутым соглашением части РККА находились в Югославии до 15 мая 1945 г.)
А 27 сентября войска 3-го Украинского начали наступательную Белградскую операцию, в ходе которой 20 октября была освобождена столица Сербии и Югославии Белград.
О деятельности военных контрразведчиков фронта ГУКР «Смерш» НКО СССР докладывал в Государственный Комитет Обороны, что к 20-м числам ноября в Югославии были арестованы более 80 руководителей и активных участников белоэмигрантских антисоветских организаций, 28 из которых также являлись фашистскими агентами.
В частности, генеральный секретарь НТСНП М. Георгиевский показал, что с 1932 г. он лично поддерживал связи с разведорганами Германии, Финляндии, Румынии и Польши. В 1941 г. направил на обучение в разведывательные школы абвера более 50 членов организации. НТС и в последующие годы пополнял кадрами действовавшие на германо-советском фронте разведорганы «Валли-1», «Зондерштаб-Р» и другие.
Также были получены данные о работе эмиссаров-пропагандистов НТС в лагерях советских военнопленных, их активном участии в вербовке агентуры для германской разведки и контрразведки. За это НТС получил право ведения пропагандистской работы через своих эмиссаров, занявших должности в администрации на оккупированных советских территориях[62].
В конце октября Ф. И. Толбухин получил директиву Ставки повернуть войска на север для поддержки 2-го Украинского фронта в ходе Будапештской операции.
А в конце декабря 1944 г. начальник контрразведки фронта П. И. Ивашутин информировал военный совет 3-го Украинского фронта:
«За время боевых действий войск 3-го Украинского фронта на территории Югославии органами контрразведки «Смерш» и через местные органы власти задержано 68 активных участников белоэмигрантских организаций, которые на протяжении длительного времени проводили контрреволюционную работу против Советского государства…
В процессе допросов задержанных белоэмигрантов выявлено значительное количество новых активных участников белогвардейских формирований, проводивших антисоветскую работу, в отношении которых проводятся меры проверки их конкретной деятельности против Советского государства»[63]. В числе арестованных были и руководитель «закрытой линии» (разведки) НТС Е. И. Дивнич, и В. В. Шульгин[64].
В числе других неназванных белоэмигрантских организаций были «Российский общевоинский союз» (РОВС) и «Союз русских офицеров» (задержан 41 их участник), «Народно-трудовой союз» (задержаны 9 участников), «Русский охранный корпус», Организация украинских националистов (ОУН).
А всего, как сообщал ГУКР «Смерш» в НКВД СССР в марте 1945 г., к этому времени на территории Болгарии, Румынии и Югославии было арестовано уже 169 руководителей и активных участников белогвардейских организаций.
В результате проведенной комбинации в Болгарии, под гарантию сохранения жизни, в январе 1945 г. П. И. Ивашутину удалось склонить к явке с повинной германского резидента Александра Браунера, являвшегося как начальником отделения в болгарской тайной полиции, так и начальником контрразведки РОВС. Понятно, что чистосердечные показания бывшего врангелевского полковника, почти четверть века участвовавшего в подрывной деятельности против СССР, имели особую ценность.
18 февраля 1945 г. П. И. Ивашутин информировал военный совет фронта, что только за предыдущий месяц подчиненными органами военной контрразведки были задержаны и разоблачены 267 агентов вражеских спецслужб. В их число входили 34 агента-диверсанта немецкой и венгерской разведок, сброшенных в тылы фронта на парашютах, 164 агента, переброшенных пешим порядком через передний край фронта, и 67 агентов, оставленных на освобождаемой территории при отступлении германских войск.
В марте войска фронта получили новую директиву Ставки Верховного Главнокомандования: совместно со 2-м Украинским фронтом начать наступление на столицу Австрии Вену, что должно было стать одной из заключительных операций Великой Отечественной войны.
В результате этого наступления 13 апреля войска 3-го Украинского фронта полностью очистили от неприятеля Вену.
Начальник ГУКР «Смерш» В. С. Абакумов докладывал в Государственный Комитет Обороны 11 мая 1945 г., что органами контрразведки 3-го Украинского фронта в Вене арестованы 858 сотрудников и агентов германской разведки, а также руководителей и активных участников белогвардейских организаций. В их числе был и заместитель начальника абверляйтштелле «Вена» В. Рихтер.
Кроме того, в здании имперского управления безопасности в Вене был изъят архив со списками агентуры, отчетами гестапо, досье на политических деятелей балканских государств, справками о политическом положении в этих государствах, – понятно, какую ценность для советских органов госбезопасности представляли эти документы, затребованные ГУКР «Смерш» НКО в Москву.
В апреле 1945 г., в радостном предвкушении неминуемого скорого разгрома ненавистного врага, ни Петр Иванович, ни его фронтовые коллеги, не могли знать, что в это же самое время в Лондоне… приступили к разработке плана возможного нападения сил антигитлеровской коалиции на позиции Красной армии в Европе!
Ведь именно в эти дни британский премьер Уинстон Черчилль дал указание Имперскому Генеральному штабу подготовить данные для возможного начала – ориентировочно 1 июля 1945 г.! – масштабных боевых действий против РККА на линии соприкосновения союзных войск в Германии с общим направлением через Польшу – на Белоруссию, Прибалтику, Украину…
По-видимому, в Генеральном штабе Великобритании также были немало обескуражены подобной директивой и, после некоторого размышления, назвали свою работу подготовкой «Операции «Немыслимое», тем самым еще раз подчеркивая полнейшую изначальную абсурдность данного замысла[65].
22 мая 1945 г., то есть на 14-й день после капитуляции Германии, Штаб объединенного планирования представил британскому премьер-министру доклад о проделанной работе, в котором подчеркивал:
«Общеполитическая цель – навязать русским волю Соединенных Штатов и Британской империи»! Как говорится, – умри, но откровеннее о замыслах Черчилля не скажешь…
Далее британские штабные аналитики подчеркивали:
«Быстрый [военный] успех может побудить русских хотя бы временно подчиниться нашей воле, но может и не побудить. Если они хотят тотальной войны, то они ее получат… вывести русских из игры можно только в результате:
а) оккупации столь [обширной] территории собственно России, чтобы свести военный потенциал страны до уровня, при котором дальнейшее сопротивление становится невозможным;
б) нанесения русским войскам на поле сражения такого поражения, которое бы сделало невозможным продолжение Советским Союзом войны…»
Однако далее профессиональные штабисты вынуждены были охладить пыл опьяненного недавней общей победой союзников по антигитлеровской коалиции над фашизмом Черчилля: на европейском театре военных действий 47 (14 из них бронетанковых) британским и их союзников – от США, польских и до немецких дивизиям[66], противостоят 170 дивизий Красной армии, в том числе 30 – танковых.
А в целом безрадостный для Черчилля общий вывод разработчиков «Операции «Немыслимое» гласил:
«Численный перевес русских на суше делает крайне сомнительной возможность достижения ограниченного и быстрого успеха, даже если, сообразно политическим взглядам, это будет соответствовать достижению наших политических целей…»[67]
…пройдет не одно десятилетие, прежде чем Петр Иванович узнает не только об этом сверхциничном, безумном военном плане, но и о том, что о его замысле советское командование было информировано своими агентурными источниками в Великобритании, неспособными ни понять, ни принять подобную человеконенавистническую логику мышления и политическую перспективу.
А пока генерал-лейтенант П. И. Ивашутин информировал ГУКР «Смерш», что с 1 февраля по 4 мая 1945 г. на десяти сборно-пересыльных пунктах, призванных заниматься проверкой («фильтрацией») граждан, желавших вернуться в СССР, была проведены проверка 58 тысяч 686 человек. Из них 16 456 – бывшие военнослужащие РККА и 12 160 лиц призывного возраста, насильственно угнанных на работу в Германию; все они по результатам проверки были призваны в РККА полевыми военкоматами. Не подлежавшие призыву 17 361 человек были направлены в СССР, а 1117 граждан других государств были репатриированы на родину. Из числа проверенных лиц были задержаны по подозрению в принадлежности к агентуре вражеских спецслужб, в пособничестве оккупантам, совершении воинских преступлений, службе в РОА… 378 человек[68].
Представляется необходимым отметить, что из более чем пяти с половиной миллионов «перемещенных лиц», прошедших фильтрацию органов военной контрразведки в 1945–1947 гг., по подозрению в совершении различных преступлений были арестованы… около 58 тысяч человек. Эти пропорции – задержанных для дальнейшей проверки и арестованных за различные преступления, и характеризуют в целом результаты этого необходимого и неизбежного в условиях войны направления деятельности органов контрразведки.
Однако не из этой ли цифры – «пять с половиной миллионов перемещенных лиц», – родились до сих пор тиражируемые мифы о «десятках миллионов советских военнопленных, «сменивших немецкие лагеря на сталинские»? Как мы видим, распространители подобных мифов отнюдь не утруждают себя проверкой и приведением фактов.
…Пройдя с войсками фронта по дорогам войны Украину, Молдавию, Румынию, Болгарию и Югославию, День Победы 9 мая 1945 г. генерал-лейтенант П. И. Ивашутин встречал в Вене.
Несмотря на то что к июню 1945 г. войсками НКВД по охране тыла 3-го Украинского фронта на территории Румынии были арестованы 1484 немецких солдата и офицера, 168 участников немецко-железногвардейского подполья «сопротивления», 25 парашютистов абверкоманды 206, отдельные профашистские группы румынских националистов еще сохранились в городах Брашове, Тимишоаре и других.
15 июня на основании директивы Ставки Верховного Главнокомандования 3-й Украинский фронт был расформирован, а его полевое управление переформировано в Управление Южной группы советских войск (ЮГВ). Части фронта, находившиеся на территории Румынии и Болгарии на момент издания приказа о формировании ЮГВ, вошли в ее состав.
Отметим и еще одно малоизвестное обстоятельство. В конце мая без объяснения причин начальники УВКР фронтов были вызваны в Москву, где перед ними была поставлена задача: обеспечить безопасность проведения на Красной площади Москвы военного парада в ознаменование Победы советского народа в Великой Отечественной войне.
И 24 июня в составе 9 сводных полков фронтов, внесших решающий вклад в разгром фашистских агрессоров, в Параде Победы принимали участие начальники фронтовых управлений «Смерш»: А. А. Вадис (1-й Белорусский фронт), Я. А. Едунов (2-й Белорусский), П. В. Зеленин (3-й Белорусский), Н. А. Осетров (1-й Украинский), Н. А. Королев (2-й Украинский), П. И. Ивашутин (3-й Украинский), Н. К. Ковальчук (4-й Украинский), Н. Г. Ханников (1-й Прибалтийский), И. И. Головлев (Отдел «Смерш» Беломорского военного округа).
А 27 июня 1945 г. приказом ГУКР «Смерш» НКО СССР управления «Смерш» фронтов были переименованы в управления контрразведки групп советских войск за рубежом.