По мнению генерала Рикхи (военный советник У Тана), Советский Союз выйдет из кубинского кризиса, значительно укрепив свои международные позиции, что даст ему возможность в дальнейшем требовать ликвидации военных баз в ряде стран. Рикхи считает, что СССР может поставить вопрос о «демонтировании» военной базы на Окинаве, а для США будет трудно аргументировать свою позицию ввиду того, что эта база не входит в систему НАТО, а также ввиду антивоенных настроений населения Японии.
Дипломаты в ООН обращают внимание на большую выдержку Советского правительства в подходе к кубинскому вопросу. Альсивар, советник делегации Эквадора при ООН, полагает, что американцы и не подозревают, какой политический эффект на страны Латинской Америки производит выдержка Советского правительства в период кризиса.
Патеньо – зам. постоянного представителя Колумбии при ООН – подчеркнул, что первый этап кубинского кризиса выиграл СССР, ибо ему удалось «сохранить Кубу для коммунизма». По мнению Патеньо, Кеннеди не вполне доволен развертыванием событий вокруг Кубы, так как США не добились свержения правительства Кубы. Заявление США, как считает Патеньо, о ненападении на Кубу будет сдерживать подготовку агрессии…
В неофициальных беседах дипломаты отмечают также, что заявление Кеннеди о гарантиях в отношении Кубы было сделано в самой общей форме. Исполнительный секретарь экономической комиссии ООН для Латинской Америки Пребиш считает, что, несмотря на заявление Кеннеди о ненападении на Кубу, остается вероятность проведения США политики свержения правительства Кастро вооруженным путем».
О реальных оперативных возможностях вашингтонской резидентуры КГБ свидетельствует и следующая телеграмма Феклисова от 30 октября 1962 г., излагающая американскую оценку роли непосредственных участников геополитического противостояния государственным секретарем США:
«Раск заявил, что разрешение кубинского кризиса неверно оценивать как полную победу США, т. к. американцы были вынуждены дать гарантии о ненападении на Кубу, в результате чего в Западном полушарии сохранится очаг распространения коммунизма. Раск предостерег от попытки изображать кубинский кризис как поражение Хрущева и просил воздержаться от публикации статей, унизительных или оскорбительных для Хрущева.
По словам Раска, у американского правительства имеется свидетельство того, что Хрущев находился под сильным давлением советской военной группы, что подтверждается посланием Хрущева от 27 октября, которое настолько отличается от послания от 26 октября, что трудно поверить, что они написаны одним человеком. Чтобы не ставить Хрущева в неудобное положение, его послание от 26 октября не будет опубликовано. Раск заявил, что США должны «помочь» Хрущеву и не должны предпринимать ничего такого, что ослабило бы его позиции, учитывая различия в позиции разных группировок в Советском правительстве в отношении кубинского вопроса. Американцы должны проявлять осторожность, поскольку Советский Союз, возможно, попытается в ближайшее время взять реванш в районах мира, где обстановка более благоприятна для него, чем она была на Кубе.
Раск указал на берлинский вопрос, причем, по его словам, твердая позиция США в кубинском вопросе отнюдь не должна быть образцом для позиции США по другим международным проблемам. Кубинский кризис дает основание надеяться, что советские позиции по другим вопросам, в том числе по берлинскому, будут такими же разумными и спокойными.
Американцы опасаются, что в ближайшие дни важнейшей проблемой может стать индийско-китайский конфликт, причем, по словам Раска, Советский Союз может оказаться вынужденным поддержать в этом конфликте Китай. В ближайшее время США, по словам Раска, не пойдут на совещание на высшем уровне или на личную встречу Кеннеди с Хрущевым, поскольку это может создать впечатление какого-либо сговора с Советским Союзом и вызовет беспокойство у союзников».
«Фактически к исходу этих тринадцати дней, – напишет потом Георгий Никитович Большаков, – мир заглянул в бездну ядерной катастрофы. И надо отдать должное и Хрущеву, и президенту Кеннеди за то, что у них обоих хватило политического мужества прийти к пониманию, что в кубинском кризисе не будет ни победителей, ни побежденных».
По миновании самой острой фазы Карибского кризиса, в Центральном аппарате ГРУ приступили к подготовке 18-страничного доклада «Обобщенные данные о ходе подготовки к блокаде Республики Куба и последующих событиях в период с 19 по 31 октября 1962 года»[295].
20 ноября, после завершения вывоза с Кубы под контролем ООН советских ракет, Джон Кеннеди на пресс-конференции заявил о снятии морской блокады Кубы.
В устном послании президенту Кеннеди Никита Сергеевич Хрущев 30 октября 1962 г. прозорливо подчеркивал: «К общему нашему удовлетворению, мы перешагнули, может быть, даже через самолюбие. Видимо, найдутся такие бумагомаратели, которые будут выискивать блох в нашей договоренности, копаться, кто кому больше уступил. А я бы сказал – мы оба уступили разуму и нашли разумное решение, которое дало возможность обеспечить мир для всех, в том числе и тех, которые будут пытаться что-то выискивать…»[296]
«Сухой остаток»
Каковы же общие итоги и уроки Карибского кризиса?
Как отмечает американский историк Джозеф Найт, «в информационный век побеждает тот, чья история убедительнее, чья история способна привлекать людей».
На Западе, особенно в США, события осени 1962 г. окружены множеством мифов. Их общий смысл сводится к тому, что «хорошая» держава обязательно должна выиграть и выйти победителем. А суть этого исторического сюжета интерпретируется как стремление «агрессивного и нахального» Хрущева давить на интеллигентного и мягкого Кеннеди, для чего и была предпринята попытка создания военной базы на Кубе. Но Джон Кеннеди преобразился и «показал Советам железный кулак». А Хрущев испугался и приказал убрать ракеты с Кубы. Как мы, однако, показали выше, факты свидетельствуют прямо об обратном.
Отсюда и многочисленные натяжки, искажения и прямое замалчивание фактов. Естественно, эти мифы не могут не влиять и на российских граждан. О принятии такой капитулянтской позиции свидетельствует следующее суждение одного из авторов, писавшего о Карибском кризисе: «Советское правительство предложило вывести с Кубы наше оружие в обмен на невмешательство [США] в дела Кубы и сохранение суверенитета этой страны»[297].
В нашей стране события Карибского кризиса тоже имеют преимущественно негативную оценку, как мнимые «проигрыш и унижение СССР», причиной чего стали якобы «авантюризм и волюнтаризм» Н. С. Хрущева, о чем на октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК КПСС прямо заявил его недавний выдвиженец А. Н. Шелепин. (Он, равно как и Л. И. Брежнев, был далеко не в полном объеме осведомлен о принимавшихся советским руководством решениях в отношении Кубы и в связи с возникновением кризиса.)
Некоторые отечественные источники, вслед за иностранными, говорят об «односторонней вине СССР» в возникновении этого международного конфликта.
Как нам представляется, в действительности же уроки и итоги Карибского кризиса намного шире и более значимы.
1. Решение о создании советской военной базы на Кубе было стратегически и политически обоснованным и являлось адекватным состоянию международных отношений того времени. Однако, как обоснованно подчеркивал бывший в 1992–1997 гг. начальником ГРУ Федор Иванович Ладыгин, на начальном этапе осуществления стратегического мероприятия «Анадырь» «прогнозирования развития ситуации после выявления советских ракет на Кубе в советских высших органах власти не производилось. Предложение о подготовке информационного обеспечения операции «Анадырь» было отклонено»[298].
2. Советский Союз неоднократно публично и официально заявлял, что готов оказать военную помощь Кубе в случае военной угрозы ее независимости. Советские ракеты класса «земля – земля» были выведены с Кубы, но с ведома США на ее территории сохранилась Группа советских военных специалистов (ГСВС) в составе отдельной мотострелковой бригады, был создан Центр радиотехнической разведки в Лурдесе.
3. Тем, кто обвиняет Г. Н. Большакова и Н. С. Хрущева в «обмане» американцев, следует также признать, что и братья Кеннеди изначально не только планировали использовать канал «Марка» для усыпления бдительности Москвы, но и лично обманывали своих советских визави.
4. Принятое на себя администрацией США обязательство не вторгаться на Кубу соблюдалось, даже после гибели президента Джона Кеннеди в ноябре 1963 г. в Далласе. Это свидетельствует о том, что Кеннеди понял, с чем были вынуждены соглашаться все последующие президенты США, что на их глазах произошло рождение новой СВЕРХДЕРЖАВЫ и что отныне США вынуждены принимать внешнеполитические решения именно с учетом этого фактора, с учетом мнения и позиции Советского Союза.
По нашему мнению, главный итог Карибского кризиса для всего мира состоял в том, что руководящие круги США внезапно осознали, что в мире появилась вторая сверхдержава – Советский Союз. И что отныне Вашингтону предстоит планировать, готовить и осуществлять свои внешнеполитические акции именно с учетом данного факта, с оглядкой на мнения и позицию СССР.
5. К непосредственным итогам Карибского кризиса также с полным правом можно отнести и установление прямой горячей линии телефонной связи между руководителями двух мировых держав – между Белым домом и Кремлем, договоренность о чем была достигнута в ходе переговоров в Женеве 20 июня 1963 г. (Жаль, что этой линией экстренной связи не воспользовался 1 сентября 1983 г. президент США Рональд Рейган, который мог спасти жизни 269 человек, находившихся на борту корейского «Боинга-747» с радиопозывным KAL-007.)[299]