Новые противники, новые задачи
За краткой, закрытой анкетной формулировкой послужного формуляра генерал-лейтенанта Петра Ивановича Ивашутина – «начальник УКР Южной группы войск» – скрывается напряженная работа руководителя Управления военной контрразведки Группы советских войск в Румынии и Болгарии.
Официально, после переименования фронтов в Группы войск за рубежами СССР, на должность начальника Управления военной контрразведки ЮГВ П. И. Ивашутин был назначен в начале июля 1945 г.
Сразу необходимо оговориться, что при образовании Министерства государственной безопасности (МГБ) СССР, 4 мая 1946 г., в его структуру в качестве 3-го Главного управления были возвращены органы военной контрразведки (управления и отделы контрразведки групп войск, военных округов, флотов, армий, корпусов и дивизий). Начальником 3-го Главного управления МГБ стал генерал-лейтенант Н. Н. Селивановский.
В тот же день министром государственной безопасности СССР был назначен Виктор Семенович Абакумов.
По поводу этого назначения Петр Иванович впоследствии вспоминал: «Принижать заслуги Абакумова в успешной работе ГУКР «Смерш» несерьезно. Думаю, что этого не позволит себе ни один контрразведчик военного времени. Практические результаты деятельности «Смерша» оценивались выше, чем у НКГБ, что и стало причиной выдвижения Абакумова».
В апреле 1943 г. Абакумов был креатурой Берии и прекрасно понимал, что ему необходимо заслужить доверие и авторитет в глазах Сталина. С чем он, если судить по полученным им в 1944–1945 гг. орденах и званиях, выдвижению на пост министра, безусловно, справился. Теперь же ему объективно надо было закрепить мнение о себе как о честном, надежном, дисциплинированном, креативном и незаменимом исполнителе поручений «партии и правительства», персонифицированных в воле и указаниях И. В. Сталина. Наглядные примеры его предшественников на посту наркома Ягоды и Ежова, осужденных за «контрреволюционные преступления», должны были научить его осторожности, сдержанности и осмотрительности.
Первым шагом Абакумова на пути завоевания доверия Сталина стала ревизия дел МГБ: вместо 10 дней, определенных Политбюро ЦК ВКП (б) 5 мая 1946 г. для составления акта сдачи-приема министерства, эта работа растянулась до 18 июля. В направлявшихся до этой даты Сталину спецсообщениях Абакумов стремился во всех недостатках и провалах в деятельности органов госбезопасности и нарушениях законности обвинить лично В. Н. Меркулова. Следует отметить, что члены «комиссии по сдаче дел» Л. П. Берия, Н. Н. Селивановский и другие соглашались с наличием недостатков в деятельности МГБ. (В частности, комиссия указала на серьезные проблемы и объективные трудности в разведывательной работе, за шесть месяцев указав на опасности провалов, один из которых произошел в США в ноябре 1946 г. в результате предательства агента «Мирна».)
В постановлении Политбюро ЦК ВКП (б) от 20 августа отмечалось, что «… чекистская работа в МГБ находится в запущенном состоянии». Вполне вероятно, что данные события стали следствием начинавшейся подковерной борьбы разных группировок в политической элите страны.
Теперь объективно власть Абакумова простиралась не только на территорию СССР, но и на территории государств, в которых дислоцировались группы советских войск (Германии, Австрии, Болгарии, Венгрии, Польши и Чехословакии). Разумеется, новый министр направлял на важнейшие посты хорошо известных, преимущественно по работе в «Смерше», сотрудников, пользующихся его полным доверием. Что, впрочем, сыграло роковую роль в дальнейшей судьбе многих из них.
Основными направлениями работы Министерства госбезопасности были определены:
– разведка за рубежом (1-е Главное управление, до 30 мая 1947 г., когда внешняя разведка была передана из МГБ в Комитет информации (КИ) при СМ СССР);
– контрразведка (2-е Главное управление) и военная контрразведка (3-е Главное управление);
– розыск агентов иностранных спецслужб (4-е управление);
– охрана руководителей партии и правительства (Главное управление охраны);
– Следственная часть по особо важным делам (на правах управления).
Еще одно важнейшее подразделение – Особое совещание при министре (для вынесения внесудебных решений по следственным делам по «контрреволюционным преступлениям»).
Следует отметить, что в 1946–1948 гг. одним из приоритетных направлений деятельности МГБ СССР был розыск агентуры бывших германских спецслужб и иных пособников оккупантов. В оперативный розыск объявлялись также установленные активные члены различных зарубежных антисоветских организаций – от «Антибольшевистского блока народов» (АНБ), «Комитета освобождения народов России» (КОНР), «Народно-трудового союза» (НТС) до «Организации украинских националистов» (ОУН) и тому подобных.
В отдельных из циркулярно рассылавшихся в подразделения министерства ориентировках по розыску подозреваемых содержались сведения от нескольких десятков до сотен лиц. Основаниями для прекращения розыска могли быть: установление фактов смерти разыскиваемых лиц, отсутствие в их действиях состава преступлений (например, сотрудничество с советским подпольем или партизанскими формированиями, выполнение заданий советской разведки), установление их пребывания за границей. Вот пример шифртелеграммы МГБ СССР от 28 ноября 1946 г.: «… прекратить розыск Таганц… Т.И., 1913 г. р., уроженца …, так как принадлежность последнего к германской разведке не подтвердилась (Алфавитный список № 2 ГУКР «СМЕРШ», ст. 623)».
Позднее в территориальные органы МГБ стали также направляться ориентировки по розыску агентов английской и американской разведок готовившихся к заброске или заброшенных в Советский Союз, – первая подобная ориентировка датирована 28 сентября 1946 г., и в ней указывалось: «В результате фильтрации и агентурно-следственной работы органами МГБ был выявлен ряд английских агентов…»
В связи с активизацией разведывательно-подрывной деятельности против СССР спецслужб Великобритании и США борьбе со шпионажем придается все возрастающее значение. Основополагающим документом в этом плане стал приказ МГБ СССР от 2 февраля 1947 г. «Об усилении борьбы с агентурой американской и английской разведок». Хотя, исторической справедливости ради, следует подчеркнуть, что до начала 1950-х годов американская разведка – с октября 1947 г. Центральное разведывательное управление (ЦРУ США) – пребывала в положении «младшего партнера» более опытной британской «Сикрет интеллидженс сервис» (СИС, или Ми-6).
Следует отметить, что в 1946–1951 гг. органами МГБ было арестовано несколько десятков иностранных агентов, заброшенных в СССР с разведывательными заданиями, в том числе на территорию Украинской ССР, республик Прибалтики, были привлечены к уголовной ответственности тысячи фашистских пособников, виновных в арестах, истязаниях и смерти советских патриотов, подпольщиков и партизан, гражданского населения.
В то же время, будучи безгласным исполнителем указаний Сталина, Абакумов, конечно, не мог не понимать, что отдельные «особые поручения», например содержащиеся в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1948 г. «О направлении особо опасных государственных преступников по отбытии наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР», являлись прямым нарушением принципов советского законодательства. Таковым же являлись и отдельные устные указания и приказы самого министра. Положение министра также осложнялось отсутствием как закона, так даже и Положения о МГБ, в которых бы четко регламентировались его задачи, функции и полномочия, права министра и иных руководителей.
Фактически еще во время последних военных операций, а также сразу же после победоносного завершения Великой Отечественной войны и Второй мировой войны на европейском театре военных действий советским контрразведчикам пришлось столкнуться с новым противником: разведки Великобритании, США и Франции занялись активным разведывательным изучением обстановки и советских воинских группировок в оккупационных зонах Германии и Австрии, а также на территории других стран.
Наркомат госбезопасности СССР уже в январе 1945 г. располагал данными о том, что глава британской «Сикрет интеллидженс сервис» Стюарт Мензис дал указание резидентурам СИС в Европе «активно (хотя и осторожно!) вести разработку советских представительств в Польше, Румынии, Болгарии, Венгрии, Северном Иране»[69].
Тщательно отобранные кандидатуры агентов для внедрения в советские загранучреждения и воинские части требовалось представлять на утверждение в Лондон. Близ английской столицы были созданы три разведшколы для обучения агентов из числа бывших военнопленных РККА, белоэмигрантов, а также граждан СССР, вывезенных в период оккупации в Германию.
В 1945 г. Генеральный штаб Великобритании представил премьер-министру доклад «Безопасность британской империи», в котором обосновывал политику Лондона в отношении Советского Союза. В частности, в нем рекомендовалось развивать отношения с США в целях создания системы военно-политических блоков, направленных против СССР, окружить его сетью военных баз, изолировать от главных международных процессов, поскольку и Черчилль, и Трумэн могли реально убедиться в притягательности социалистических идей в мире как социально-политической альтернативы капитализму. Именно эти соображения являлись доминантой внешнеполитического курса, принятого Лондоном и Вашингтоном.
С началом «холодной войны», обычно датируемым известной «фултоновской» речью британского экс-премьера Уинстона Черчилля 5 марта 1946 г., еще более активизируется разведывательная работа спецслужб бывших союзников по антигитлеровской коалиции против СССР и советских учреждений за рубежом.
В сентябре 1946 г. специальный помощник Клиффорд по указанию Трумэна провел совещание, на котором рассматривалась политика США в отношении СССР. На нем Клиффорд заявил: «Если это произойдет, война против СССР будет тотальной. К генеральной цели – уничтожению или фатальному ослаблению СССР ведут два пути: война или подрывная работа…»[70]
Понятно, что руководство США прагматично выбрало второй путь, о чем сегодня не желают и слышать наши соотечественники, безапелляционно обвиняя СССР в «возведении железного занавеса» против остального мира.
Петр Иванович Ивашутин докладывал в Москву в сентябре-октябре 1945 г., что в Румынии американская и британская разведки, работая в тесном контакте, действуют под прикрытием военных отделов и отделов информации союзных военных миссий в Бухаресте. При этом они также широко использовали возможности разведки Турции, действовавшей с позиций посольства, аппарата военного атташе и консульств в Констанце, Плоэшти и Браиле. Турецкая разведка также активно использовала для разведывательной работы мусульманские общины Румынии и Болгарии из числа татар, турок, армян и мусульманское духовенство. Было выявлено, что мечети нередко использовались турецкими разведчиками для проведения встреч со своей агентурой.
Помимо этого, разведывательную деятельность в Румынии также вели миссии Швеции и Швейцарии.
Конкретно иностранные спецслужбы интересовали сведения о частях РККА, их составе, дислокации, вооружении, боевом потенциале, планах советского руководства относительно Балкан.
Помимо этого, политическую разведку, и прежде всего Великобритании, интересовали: советская секция Союзной Контрольной Комиссии, советские представители в Румынии, положение в компартии этой страны, Общество культурных связей с СССР, политика правительства Румынии.
Также в пределах оперативной ответственности управления контрразведки ЮГВ активно действовали разного рода антисоветские организации: от Народно-трудового союза (НТС) и Организации украинских националистов (ОУН) до спешно организованных германской разведкой в 1944 г. в попытке противостоять натиску Красной армии Антибольшевистского блока народов (АБН) и Комитета освобождения народов России (КОНР)[71]. Их члены активно искали контактов с британской разведкой.
Так, Буковинский провод (отдел) ОУН в Бухаресте, установивший связи с британской миссией, пытался руководить деятельностью оуновцев в соседней Черниговской области Украины, а также организовать через них ведение разведки на территории других республик СССР.
О результатах работы управления военной контрразведки Южной группы советских войск за 1946 г. П. И. Ивашутин докладывал в Москву, что были арестованы 20 агентов спецслужб иностранных государств, 4 из которых проходили по объявленному МГБ СССР списку всесоюзного розыска иностранных агентов. Из числа арестованных 12 человек подозревались в работе на германские и румынские спецслужбы, 5 человек являлись германскими агентами и 3 – румынскими. Помимо этого, были выявлены и объявлены в розыск еще 13 агентов иностранных разведок.
В 1947 г. контрразведчиками Южной группы войск были арестованы 19 американских и 9 английских агентов. Для сравнения отметим, что военными контрразведчиками в советской зоне оккупации Германии в том же году были арестованы 91 американский и 56 английских агентов.
Однако работа контрразведки не всегда завершается громкими сенсациями и «показательными» судебными процессами, поскольку изначально ее главная задача состоит в предотвращении нанесения ущерба охраняемым интересам государства и конкретным объектам, недопущении реализации преступных замыслов, срыве их планов на стадиях подготовки и реализации. Помимо этого, контрразведке необходима и информация о замыслах, планах и конкретных исполнителях, действиях спецслужб противника, что требует организации оперативных игр с ними. Хотя эта кропотливая, филигранная «рутинная», повседневная работа контрразведчиков, как правило, и остается неизвестной «широким слоям миролюбивой общественности», как об этом писали еще лет тридцать тому назад.
В связи с возвращением войск Южной группы в СССР, 10 ноября 1947 г. Петр Иванович Ивашутин получает новое назначение начальником Управления контрразведки МГБ по Группе советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ). Это было исключительно ответственное назначение, поскольку ГСОВГ считалась передовым рубежом защиты безопасности Советского Союза, «передним краем» необъявленной «холодной войны» Запада против СССР.
Решение об оккупационных зонах Германии было принято на Тегеранской (28 ноября – 1 декабря 1943 г.) конференции глав СССР, США и Великобритании и уточнено на Ялтинской конференции (4–11 февраля 1945 г.) глав государств Антигитлеровской коалиции. Германия была разделена на советскую, французскую, американскую и английскую оккупационные зоны. Восточная часть Берлина, равно как и другие 6 восточных земель – административно-территориальных единиц бывшего «тысячелетнего германского рейха», стали советской оккупационной зоной (СОЗ), управлявшейся Советской военной администрацией (СВАГ) вместе с создававшимися немецкими муниципальными органами управления. Ее площадь составляла 107 500 квадратных километров с населением 18 миллионов 559 тысяч человек. (СОЗ была ликвидирована в ноябре 1949 г. после образования Германской Демократической Республики.)
Группа Советских оккупационных войск в Германии была образована в соответствии с директивой Верховного Главнокомандования № 11095 от 29 мая 1945 г. в составе войск бывших 1-го и 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Их численность, с учетом послевоенной демобилизации, к 1949 г. составляла около 2 миллионов 900 тысяч человек. Штаб ГСОВГ под командованием маршала Г. К. Жукова (с марта 1946 г. – маршала В. Д. Соколовского) располагался в пригороде Берлина Вюнсдорфе.
В подчинении Петра Ивановича отныне находились особые отделы МГБ в частях и соединениях советских войск в Германии.
Следует подчеркнуть, что стоящие перед особыми отделами ГСОВГ задачи существенно отличались от типичных задач военной контрразведки на территории Советского Союза. В процессе своей деятельности по защите войск, являвшихся первоочередным объектом разведывательных и иных подрывных устремлений иностранных спецслужб, включая и информационно-психологические акции и операции противника, особым отделам приходилось взаимодействовать как с оперативными секторами МГБ СССР в Германии, так и с представительством советской разведки – Комитетом информации при Совете Министров СССР (с 30 мая 1947 г. КИ объединял внешнюю разведку МГБ и ГРУ Генерального штаба); не только осуществляя с ними обмен полученной информацией, но и проводя совместные операции.
К моменту прибытия Петра Ивановича к новому месту службы, штаб Управления военной контрразведки (УВКР) МГБ в Германии дислоцировался в берлинском пригороде Карлсхорсте (где он и продолжал дислоцироваться до вывода из ФРГ в августе 1994 г. Западной группы войск, теперь уже Российской Федерации). Здесь же находилось и представительство МГБ СССР, руководившее деятельностью 5 оперативных секторов в границах бывших земель (административно-территориальных единиц) Германии; имелся и особый берлинский оперативный сектор, в зону ответственности которого входили также и «западные» – американский, английский и французский оккупационные зоны Берлина. Возглавлял этот весьма многочисленный аппарат представитель МГБ СССР – в 1946–1949 гг. это был генерал-лейтенант Н. К. Ковальчук в ранге заместителя министра госбезопасности СССР.
Оперативные сектора МГБ на территории Германии являлись оперативными подразделениями, с учетом специфики пребывания в оккупационной зоне решавшими весь комплекс задач, возложенных на территориальные управления МГБ в СССР. В их структуре имелись разведывательные (первые) отделения, вторые (контрразведывательные) отделы, причем они осуществляли также оперативные мероприятия в отношении выявленных сотрудников спецслужб иных государств в западных зонах оккупации и в «западных» секторах Берлина. Третьи отделы оперсекторов вели контрразведывательную работу среди немецкого населения, в том числе в органах народной полиции (фольксполицай), администрации, политических партиях, профсоюзах, церковных и культурных организациях. Помимо этого, оперативные сектора МГБ имели в своей структуре разыскные, транспортные и следственные отделы, а особенностью их являлось также наличие отделов по советской колонии.
А что же за силы противостояли Советскому Союзу на этом театре незримой «тайной войны»?
Еще 4 июля 1945 г. в берлинском пригороде Далем в особняке, где до апреля размещался штаб фельдмаршала Кейтеля, обосновалась команда сотрудников Управления стратегических служб (УСС) США во главе с его главным европейским резидентом Алленом Даллесом. Именно он, будущий директор ЦРУ США в 1953–1961 гг., создавал американскую невоенную разведку в Германии. Однако уже 1 октября 1945 г. эта опергруппа была переподчинена Департаменту стратегической службы (ДСС, военной разведке) военного министерства США и стала официально именоваться Берлинской оперативной базой (БОБ). После образования в октябре 1947 г. Центрального разведывательного управления (ЦРУ) Берлинская оперативная база была передана новому разведывательному ведомству США.
Как отмечал впоследствии один из ветеранов ЦРУ Дэвид Мерфи, работавший в Берлине с 1946 г., германская линия в УСС после окончания войны в Европе была самой представительной, а БОБ являлась его самым большим зарубежным подразделением. Небезынтересна и оценка Д. Мерфи, данная им советским органам госбезопасности: «Лишь немногие (американские. – О.Х.) контрразведчики в Германии были знакомы с советской разведкой и службой безопасности, которые были гораздо лучше подготовлены и гораздо дисциплинированнее, чем любая из германских разведок во время войны… Советские разведчики старательно обходили ловушки американцев, и последние наконец-то поняли, сколь высок их уровень профессионализма во всех разведывательных хитростях: подготовке явок, кличек, «уток», а также снабжении агента минимальной информацией, то есть нулевой, о себе, своих коллегах и своем штабе»[72].
Помимо военной информации, БОБ было поручено добывать информацию о Советском Союзе в области экономики, политики и науки.
Но и помимо БОБ на территории как Западного Берлина, так и западных оккупационных зон Германии действовали еще и другие многочисленные подразделения американской военной разведки и контрразведки.
Разведывательные органы действовали также при штабах оккупационных войск Британской империи (английских, канадских, австралийских, парашютной бригады еврейской общины Палестины, где, помимо британских разведчиков, действовала и нелегальная разведывательная резидентура «Хаганы»[73]) и Франции.
Еще одной активно действовавшей разведывательной службой на оккупированной западными союзниками территории являлась группа бывших немецких военных разведчиков, известная также как «Организация Гелена» (ОГ). Она была образована военной разведкой США в июле 1946 г. на основе соглашения о ведении совместной разведывательной работы в советской оккупационной зоне с генерал-лейтенантом вермахта Рейнхардом Геленом, с апреля 1942 г. по май 1945 г. возглавлявшим Управление «Иностранные армии Востока» Генерального штаба.
Первым американским «куратором» ОГ в Берлине был Фрэнк Г. Визнер, заочно познакомиться с которым Петру Ивановичу пришлось еще в 1944 г. в Бухаресте. С 1 июня 1949 г. руководство «ОГ», чья штаб-квартира находилась в Пуллахе, в 5 км к югу от Мюнхена в бывшем поместье Рудольфа Гусса, перешло к ЦРУ. 12 сентября того же года, после провозглашения Федеративной Республики Германии (ФРГ), «Организация Гелена» была официально признана правительством ФРГ. Хотя официальное решение о преобразовании «Организации Гелена» в государственную разведывательную службу – Бундеснахрихтендинст (Bundesnachrichtendienst, БНД) было принято канцлером ФРГ только 1 апреля 1956 г.
Как подчеркивали немецкие историки М. Уль и А. Вагнер[74], изучавшие в государственном архиве ФРГ в Кобленце рассекреченные фонды БНД о ее разведывательной деятельности в советской оккупационной зоне, приоритетом разведывательной деятельности американских, британских и французских спецслужб в ФРГ, равно как и «Организации Гелена», являлось выявление боевого потенциала советских войск, расквартированных на востоке страны.
Причем разведывательные акции ОГ распространялись также на территорию Австрии, Чехословакии, Болгарии и даже некоторых военных округов СССР.
Только на территории Западного Берлина МГБ СССР в 1947 г. были определены в качестве объектов оперативной разработки 8 подразделений разведывательных служб США, включая и американскую армейскую радиостанцию RIAS, активное участие в изучении которых принимали и военные контрразведчики.
В мае 1949 г. начальник представительства МГБ СССР в Германии Н. К. Ковальчук информировал министра В. С. Абакумова, что с 1 января по 1 апреля было «вскрыто и ликвидировано 40 вражеских организаций и групп с арестом 291 их участника, а всего за это время было арестовано 1060 немцев». Из них за шпионаж – 440 человек, диверсантов, террористов и за саботаж – 73 человека, за проведение антисоветской работы – 141, военных преступников – 200, за незаконное хранение оружия – 102, за другие преступления – 104 человека.
С приведенными нами выше особенностями оперативной обстановки в Германии, задачами по новому месту службы, а также правилами и рекомендациями по взаимоотношениям с немецкими властями и населением П. И. Ивашутин был ознакомлен в Москве, в период подготовки к новой заграничной командировке.
И немалый вклад в борьбу с разведывательно-подрывной деятельностью западных спецслужб вносили военные контрразведчики под руководством П. И. Ивашутина.
Впоследствии Петр Иванович так вспоминал об этих годах:
– Используя агентуру из числа местных жителей, американская, английская и французская разведки пытаются изучать отдельных наших военнослужащих и выявлять их слабые стороны, которые можно было бы использовать для получения от этих людей информации о советских воинских частях за границей, их вербовки с целью оседания на территории СССР после их откомандирования или увольнения в запас… Иностранные разведки и зарубежные антисоветские центры предпринимали активные попытки использовать для вербовки агентуры и заброски ее в нашу страну вывод советских войск из Австрии.
Немецкие историки А. Вагнер и М. Уль подтверждают, что эта деятельность велась исключительно активно: агентурное наблюдение велось за 169 советскими гарнизонами, и уже в 50-е годы БНД имела на территории ГДР до 4 тысяч информаторов.
Следует также подчеркнуть, что на период руководства П. И. Ивашутиным УКР ГСОВГ (ноябрь 1947 – ноябрь 1949 г.) приходятся коренные изменения в стратегии и организации разведывательно-подрывной деятельности западных стран против СССР и, по американской терминологии, его «сателлитов» – стран народной демократии. О чем очень скоро добыли разведывательную информацию органы МГБ СССР.
Прежде всего это касалось образования 6 октября 1947 г. Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США. Следует подчеркнуть, что до этого момента американская разведка была достаточно слаба, малоопытна и фактически пребывала в статусе «младшего партнера» британской «Сикрет Интеллидженс сервис» (СИС. Известна также как MI-6). Паритет в отношениях ЦРУ с СИС был достигнут только в начале 50-х годов, вследствие чего США и были определены советским руководством в 1951 г. в качестве «главного противника», могущего превратиться из потенциального в реального вследствие своих глобальных планов по установлению «нового мирового порядка».
А всего в американской и британской оккупационных зонах Германии в 1946–1947 гг. имелись 6 разведшкол и 33 учебных пункта, где обучалась агентура из числа граждан СССР. В Порти-Кирхене дислоцировалась также разведывательная школа Си-Ай-Си (Контрразведывательный корпус армии США. За пределами США Си-Ай-Си выполняла также и разведывательные функции), позднее передислоцировавшаяся в Регенбург.
В Биемфельде СИС был создан так называемый «Институт изучения народов СССР» (Восточный институт), где также готовилась высококвалифицированная агентура из числа «перемещенных лиц» для разведывательной работы против Советского Союза.
А всего в первые послевоенные годы в СССР было выявлено 69 английских, американских, шведских, турецких и итальянских агентов, 67 из которых были арестованы.
Исполнительным декретом президента США Г. Трумэна уже в декабре 1947 г. ЦРУ было предоставлено право на проведение «тайных операций», хотя эта задача и не ставилась перед ним законом «О национальной безопасности». И с этого момента расширение масштабов тайных операций стало одним из главных направлений американской внешней политики.
Директива Совета Национальной безопасности США № 10/2 «Об отделе специальных проектов» от 18 июня 1948 г. так раскрывала содержание этого термина: «тайные операции» это – «все действия, которые проводятся или организуются нашим правительством против враждебных государств или групп или в поддержку дружественных иностранных государств или групп, но которые планируются и проводятся так, чтобы какая-либо ответственность за них правительства США была неочевидна для неуполномоченных лиц, а в случае раскрытия правительство США могло бы правдоподобно отказаться от какой-либо ответственности за них. В частности, такие операции включают любые тайные действия, связанные с пропагандой, экономической войной, превентивными активными действиями, включая мероприятия по саботажу, антисаботажу, уничтожению и эвакуации, подрывной деятельности против враждебных государств, включая помощь нелегальным движениям сопротивления, партизанам и освободительным группам в изгнании и поддержку местных антикоммунистических элементов в находящихся под угрозой странах свободного мира. К таким действиям не относятся вооруженный конфликт опознаваемыми военными силами, а также прикрытие и дезинформация для военных операций»[75].
Напомним, что все изложенное нарушало обязательства, добровольно принятые США при подписании 26 июня 1945 г. Устава (статья 2) Организации Объединенных Наций (ООН).
При этом объектами подрывного воздействия спецслужб западных государств в советской зоне оккупации Германии были определены как формирующиеся здесь немецкие органы власти и управления, так и советские учреждения, части ГСОВ. Эта стратегическая установка активно поддерживалась помощником госсекретаря США по оккупированным территориям Фрэнком Г. Визнером.
В директиве СНБ 20/1 «Цели США в отношении России», утвержденной 18 августа 1948 г., недвусмысленно разъяснялось:
«Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум:
а) Свести до минимума мощь и влияние Москвы;
б) Провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России» (дальнейшее содержание этого предельно откровенного стратегического плана см.: Главный противник: Документы американской внешней политики и стратегии 1945–1950 гг. М., 2006, с. 175–210).
Для непосредственного осуществления этой масштабной программы еще 1 сентября 1948 г. в ЦРУ был сформирован специальный Отдел координации политики (ОКП), руководителем которого вскоре был назначен Фрэнк Г. Визнер.
Перед отделом «координации политики» непосредственно ставились задачи:
– поддержки «оппозиционных движений» в «недружественных» США странах – восточноевропейских государствах;
– осуществления акций «экономической» войны;
– создания и поддержки антикоммунистических групп и «фронтов», а также «резервных» агентурных сетей на случай будущей войны.
К октябрю 1948 г. Визнер разработал пакет проектов, включавших элементы «экономической войны», официальную (СМИ) и подрывную пропаганду (радиостанций «Свободная Европа», вещавшей на восточноевропейские страны, «Освобождение» – с мая 1959 г. она стала называться «Свобода»[76], вещавшей на СССР на языках населяющих его народов первоначально свыше 20 часов в сутки), проведение «тайных операций», в том числе с использованием эмигрантских организаций, создание «оппозиционных» и «повстанческих» организаций на случай возникновения в будущем военного конфликта на европейском театре военных действий. Именно представительство ОКП в Германии ведало операциями по созданию радиостанций «Свободная Европа» и «Свобода», которые должны были стать важным элементом «психологической войны» против «советского блока».
Сразу поясним, что на Западе под психологической войной понималось запланированное применение пропагандистских и иных информационных мер, предназначенных для воздействия на мнения, чувства, поведение противника или других групп иностранных граждан, которое обеспечит проведение нужной политики, достижение запланированных целей или проведение военной операции[77].
Помимо ОКП нечто подобное в рамках единой стратегии противоборства с СССР и странами народной демократии проводил и отдел специальных операций (ОСО) ЦРУ, штаб-квартира которого в Германии размещалась в городке Карлсруэ. В начале 50-х гг. Отдел спецопераций ЦРУ разработал масштабную «международную программу «стимулирования дезертирства», то есть поощрения бегства на Запад граждан социалистических государств. Эта программа включала в себя проведение целого ряда спецопераций в различных странах и против различных объектов – от населения ГДР и военнослужащих ГСВГ, других групп советских войск за границей до сотрудников советских посольств и даже резидентур советской разведки, иных специалистов, работающих за рубежом.
Проводившиеся БОБ ЦРУ оперативные мероприятия в рамках этой программы получили название операции «Рэдкэп». Особый упор делался на осуществление конспиративных вербовочных контактов с советскими военнослужащими, сотрудниками СВАГ и спецслужб СССР, других государственных ведомств. Одна из особенностей операции ЦРУ «Рэдкэп» – массовое использование агентов-женщин в качестве «приманки» для избранного объекта.
ЦРУ небезосновательно полагало, что наилучшими возможностями для налаживания контактов с советскими гражданами обладают лица различных национальностей, владеющие русским языком, знакомые с привычками, укладом жизни и менталитетом советских людей. Для того чтобы скрыть их связи с правительственными органами США, ЦРУ как активно использовало эмигрантские антисоветские организации НТС («Народно-трудовой союз»), СБОРН («Союз борьбы за освобождение народов России»[78]), так и создавало новые «организации прикрытия» – Конгресс свободной культуры[79], Группу борьбы против бесчеловечности (1950–1959 гг.), Комитет свободных юристов (1952–1958 гг.). Две последние были ликвидированы их руководством во второй половине 50-х годов после разоблачения СМИ их связей с американской разведкой.
По прошествии более 60 лет с момента описываемых событий можно сказать правду о том, что советское руководство, благодаря действиям разведки, имело немало достоверной информации о конкретных разведывательно-подрывных замыслах, планах, стратегии и тактике действий спецслужб западных государств против СССР.
Из рассекреченных в начале 1990-х годов документов МГБ СССР следует, что только в первой половине 1948 г. на территории Германии за шпионаж были арестованы 549 человек, из них 341 американский агент, 121 – британский, 31 – французский, 6 – агентов других западных спецслужб.
Например, оперативным сектором МГБ в Тюрингии 20 июня 1948 г. по оперативному делу «Нить» были арестованы 88 агентов (в документах МГБ они именовались «американскими шпионами»). Однако позднее, в начале 90-х годов сличением советских и американских архивных источников было установлено, что в действительности эта агентурная сеть принадлежала «Организации Гелена», и лишь опосредованно «работала» на американскую разведку. Что, впрочем, не меняет существа их преступной деятельности.
Между тем жизнь не стояла на месте, и не только оперативная, но и политическая обстановка в Германии стремительно менялась. 15 сентября 1949 г. Конрад Аденауэр стал первым канцлером (премьер-министром) Федеративной Республики Германии, образованной на территории трех западных оккупационных зон, столицей которой был избран город Бонн.
С полного согласия и одобрения новых западногерманских властей, ЦРУ в Германии, и прежде всего БОБ, активизировали разведывательные операции против «советской оккупационной зоны».
В ответ на одностороннее решение об образовании ФРГ 7 октября 1949 г. в Берлине было провозглашено образование Германской Демократической Республики (ГДР), хотя до подписания в 1955 г. мирного послевоенного договора оба германских государства на первых порах обладали ограниченным суверенитетом.
Директива СНБ 58 «Политика США в отношении советских сателлитов в Восточной Европе» от 14 сентября 1949 г. ставила перед ЦРУ задачу «найти способы ослабления и последующего прекращения господства СССР над Албанией, Болгарией, Чехословакией, Венгрией, Польшей и Румынией». Она включала программу последовательных действий США в целях «подрыва и развала «советского блока»:
«(1) Наша основная задача в отношении государств-сателлитов – это планомерное ослабление и последующее прекращение влияния СССР в Восточной Европе мирными средствами.
(2) Мы должны пытаться добиться поставленной задачи путем усиления разногласий в рядах коммунистов, в частности в государствах-сателлитах, стимулировать появление несталинских режимов в качестве временных, даже если они и будут коммунистическими по своей сути.
(3) Однако нашей основной целью должно быть установление нетоталитарных режимов, готовых стать участниками свободного мирового сообщества, основываясь на принципах доверия.
(4) Более того, принимая во внимание все то, что сказано в данном документе, мы должны:
а) Пытаться добиться вывода советских войск на территорию СССР.
б) Стремиться выдворить сталинистов из партий и из общественных организаций государств-сателлитов, что приведет к их ослаблению.
в) Подвергать сомнению сталинскую догму о зависимости государств-сателлитов от СССР и способствовать развитию чувства национального достоинства.
г) Использовать в отношениях с сателлитами всевозможные средства экономического давления.
(5) Правительственные структуры должны начать тактическое планирование и осуществление вышеуказанных планов в соответствии со стратегической концепцией, намеченной в данном документе»[80].
Как нетрудно заметить, данный план геополитической борьбы во имя устранения конкурента, и даже политической альтернативы на международной арене, с самого начала был основан на грубом и прямом вмешательстве во внутренние дела других государств, что противоречило подписанному США 26 июня 1945 г. Уставу Организации Объединенных Наций (ООН). Но и в дальнейшем, уже в начале XXI века, некоторые американские президенты отнюдь не далеко ушли от трубадура «холодной войны» Г. Трумэна, почти дословно и без стеснения повторяя его директивы.
В этой связи, нам кажется, трудно не согласиться с выводом заместителя директора ЦРУ США по разведке (1962–1966 гг.) Реем Клайном, писавшим: «Ученым известно, что судьбы народов формируются комплексом трудно улавливаемых социальных, психологических и бюрократических сил. Обычные люди, чья жизнь – к худу ли, к добру ли – зависит от игры этих сил, редко понимают это, разве что смутно и весьма поверхностно. Одной из таких сил с начала 40-х годов стала разведка»[81].
И хотя приводимые нами далее доктринальные установки США по ведению «тайной войны» против СССР выходят за хронологические рамки пребывания П. И. Ивашутина во главе военной контрразведки в ГДР, тем не менее они характеризуют те внешние факторы оперативной обстановки, что объективно предопределяли задачи деятельности советских органов государственной безопасности и с чем приходилось непосредственно сталкиваться Петру Ивановичу на всех занимавшихся им постах.
30 сентября 1950 г. президент Г. Трумэн утвердил новую секретную директиву СНБ 68 «Задачи и программы национальной безопасности США», призванную «усилить многократно военные приготовления» и «сеять семена разрушения внутри советской системы».
В ней прямо заявлялось о решимости США на ведение «открытой психологической войны, направленной на поощрение массового отказа населения от соблюдения верности Советам и подрыв планов Кремля всяческими способами».
Для достижения данного результата предусматривалось «усиление активных и своевременных мер и операции тайными средствами в области экономической, политической и психологической войны с целью разжигания и поддержания недовольства и бунтарских настроений в отдельных стратегически важных государствах-сателлитах», а также «усовершенствование и повышение активности действий разведки»[82].
10 апреля 1951 г. президенту США был представлен меморандум «Психологическое наступление против СССР. Цели и задачи», основной целью которого провозглашалось «расширить разрыв, существующий между советским народом и его правителями»[83].
А 20 июня 1952 г. появился новый закон, разрешавший ЦРУ и иным спецслужбам США использовать для финансирования подрывных акций против стран народной демократии «любые дополнительные суммы за счет средств, отпущенных на мероприятия Североатлантического альянса», то есть НАТО.
Примечателен и тот факт, что администрация США прагматически подводила солидный финансовый и организационный фундамент под «тайную войну» против СССР и других европейских социалистических государств.
3 марта 1953 г. новый президент США Дуайт Эйзенхауэр провел через сенатскую комиссию по иностранным делам резолюцию, утверждавшую, что СССР несет главную ответственность за напряженность в мире, так как «извращенно трактуя» Ялтинские (февраль 1945 г.) и Потсдамские (август 1945 г.) соглашения, нарушает их, «что и привело к покорению народов Восточной Европы».
В конце 1954 г. появилась директива СНБ 5201, которая рекомендовала администрации США «побуждать восточноевропейские режимы к самостоятельному выходу из «силового поля» советского доминирования».
В ее развитие 5 апреля 1955 г. президентом США Д. Эйзенхауэром был утвержден «Новый план нанесения поражения коммунизму», активную роль в обсуждении и корректировке которого играли государственный секретарь и директор ЦРУ братья Джон Фостер и Аллен Даллесы.
В нем «Руководящие установки для политического наступления» были сформулированы следующим образом:
«1. Поддерживать во всей советской империи дух сопротивления и всемерно подогревать надежду на освобождение и обретение суверенитета…
2. Рассеивать горькое чувство изолированности, какое испытывают все внутренние враги Кремля, путем доведения до их сознания того факта, что, подобно революционерам в царское время, они тоже имеют преданных друзей и сильных союзников за пределами их родины…
3. Усиливать всеми возможными путями и средствами неуверенность советских властей в преданности своего народа…
4. Обеспечивать как моральную, так и материальную поддержку (в том числе квалифицированным руководством всех оппозиционных и подпольных движений в странах-сателлитах, а также в Китае и в самой России…»
В данном «Новом плане нанесения поражения коммунизму» подчеркивалось, что «организационная структура ведения «холодной войны» уже существует и что «она должна быть только усилена и приспособлена к расширяющимся масштабам нынешней деятельности».
После двух лет руководства военной контрразведкой ГСОВГ Петр Иванович возвращается в Советский Союз. Генерал-лейтенант П. И. Ивашутин последовательно занимал должности начальника Управления военной контрразведки МГБ СССР по Ленинградскому военному округу (18 ноября 1949 г. – 25 декабря 1951 г.), заместителя начальника 3-го Главного управления (декабрь 1951 г. – сентября 1952 г.), министра государственной безопасности Украинской ССР (сентябрь 1952 г. – март 1953 г.) …
По линии военной контрразведки П. И. Ивашутину довелось служить под началом руководителей 3-го главного управления Н. Н. Селивановского, Н. А. Королева, Я. А. Едунова, С. А. Гоглидзе[84], Д. С. Леонова совместно с их заместителями И. Я. Бабичем, В. И. Бударевым, Н. Р. Мироновым.
Скажем честно: как в управлениях военной контрразведки «Смерш» существовали подразделения (первые отделы), занимавшиеся контрразведывательным обеспечением безопасности функционирования управлений и штабов фронтов, командования армий и корпусов, так и в структуре 3-го Главного управления МГБ СССР 1-й и 2-й отделы занимались контрразведывательным обеспечением Генерального штаба и Министерства обороны СССР[85].
А между тем и в самом Министерстве госбезопасности происходили процессы, оказавшие самое непосредственное влияние на формирование гражданской, партийной и профессиональной позиций будущего начальника ГРУ.
12 июля 1951 г. был арестован министр государственной безопасности СССР В. С. Абакумов. И здесь представляется необходимым последний раз обратиться к судьбе этого сталинского министра.
Достижение МГБ отдельных действительно положительных результатов в борьбе с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб иностранных государств, наверное, породило у Абакумова чувство чрезмерной самоуверенности, вызвав своеобразное, так хорошо знакомое Сталину, «головокружение от успехов».
Причиной падения казавшегося всемогущим министра стал банальный донос на него одного из подчиненных, полковника М. Д. Рюмина[86], писавшего в ЦК ВКП (б) 2 июля 1951 г.: «Тов. Абакумов, по моим наблюдениям, имеет наклонности обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе органов МГБ».
Уместно, однако, подчеркнуть, что по своему служебному положению Рюмин не располагал доступом к документам, которые могли бы дать основания для подобных выводов. Согласно указаниям некоторых историков, письмо о «неправильном поведении» Абакумова было написано Рюминым непосредственно в кабинете секретаря ЦК ВКП (б) Георгия Максимилиановича Маленкова, «курировавшего руководящие кадры» госслужбы.
Для рассмотрения заявления М. Д. Рюмина Политбюро ЦК ВКП (б) 4 июля 1951 г. назначило специальную комиссию в составе Г. М. Маленкова, Л. П. Берии, М. Ф. Шкирятова и С. Д. Игнатьева[87] (заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП (б). Именно он станет министром госбезопасности, а также непосредственным «куратором» первого этапа следствия по делу Абакумова). В этот же день Абакумов был отстранен от исполнения обязанностей министра.
Обвинения Абакумову были аналогичны обвинениям, предъявлявшимся шестью годами ранее им самим Меркулову.
По итогам «проверки» заявления Рюмина 11 июля Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение «О неблагополучном положении в МГБ», в котором Абакумову инкриминировались «обман партии», затягивание следственных дел, злоупотребления властью. Этим же постановлением исполняющим обязанности министра был назначен С. Д. Игнатьев, 9 августа 1951 г. утвержденный в этой должности.
12 июля Абакумов был арестован. За этим ожидаемо последовали также аресты ряда «выдвиженцев» опального министра. Позднее к обвинениям в адрес бывшего министра присоединилось еще и «участие в сионистском заговоре в МГБ», что вызвало новые аресты действующих и бывших сотрудников органов госбезопасности.
Однако данные новости, даже руководящим составом министерства, не обсуждались, и не только по этическим соображениям.
Следует подчеркнуть, что, несмотря на применявшиеся к нему жесткие и изощренные способы «выбивания» нужных показаний – была арестована жена и их трехмесячный сын Игорь, применение недопустимых методов ведения следствия (многодневный холодный карцер, длительное заковывание в кандалы), Виктор Семенович не оговорил на допросах никого из своих арестованных подчиненных – не будет преувеличением сказать, что своим мужественным поведением он сохранил им не только свободу, но и жизнь (почти все из них были освобождены, со снятием обвинений, в марте-апреле 1953 г.).
Несмотря на серьезные изменения политических условий в стране, В. С. Абакумов находился под следствием 41 месяц, и за это время сменилось 4 министра-«куратора» его дела – С. Д. Игнатьев, Л. П. Берия, С. Н. Круглов, И. А. Серов, что уже само по себе наводит на мысль о его политическом «заказе».
19 декабря 1954 г. в Ленинградском окружном доме офицеров на выездном заседании Военной коллегией Верховного суда СССР В. С. Абакумов был осужден к высшей мере наказания[88].
На наш взгляд, следует подчеркнуть, что в декабре 1997 г. Главной военной прокуратурой Российской Федерации Абакумов был реабилитирован по части инкриминировавшихся ему деяний: измена Родине, участие «в сионистском заговоре», затягивание следственных дел. Но в то же время он не был реабилитирован по обвинениям в нарушениях социалистической законности, в частности – фальсификации так называемых дел «авиаторов» (1946), «Еврейского антифашистского комитета» (1948), «Ленинградского дела» (1949). Однако большинство современных исследователей придерживаются мнения о том, что инициатива появления этих «дел» принадлежала «Инстанции», то есть высшему советскому руководству, в руках которого Абакумов оказался и послушным исполнителем, и заложником своего положения одновременно.
Бывший руководитель Департамента военной контрразведки ФСБ России А. Г. Безверхний, говоря об Абакумове, отмечал, что было бы неправильным писать его портрет только одной краской, белой или черной. Это сложная, противоречивая личность, которую невозможно оценить одномерно.
За годы службы в органах безопасности В. С. Абакумов был награжден тремя орденами Красного Знамени (1940, 1944, 1948), орденом Суворова I степени (1944), орденом Кутузова I степени (1945), орденом Суворова II степени (1944), орденом Красной Звезды (1944), медалями «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», нагрудным знаком «Почетный работник ВЧК – ОГПУ (XV)» (1938). Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 ноября 1955 г. он был лишен воинского звания генерал-полковника и указанных правительственных наград.
В постановлении Президиума Верховного суда Российской Федерации от 17 декабря 1997 г., еще раз рассмотревшего вопрос квалификации инкриминировавшихся Абакумову деяний, отмечалось: «Как видно из материалов уголовного дела, Абакумов, Леонов, Лихачев, Комаров и Броверман признаны виновными в том, что, будучи ответственными должностными лицами Министерства государственной безопасности СССР, в течение длительного времени систематически злоупотребляли властью, что выразилось в фальсификации уголовных дел и применении незаконных мер физического воздействия при производстве предварительного следствия. Указанные нарушения повлекли за собой особо тяжкие последствия – привлечение к уголовной ответственности многих невиновных граждан. В частности, Абакумов, находясь на руководящей работе в органах государственной безопасности, выискивал малозначительные материалы на отдельных ответственных работников партийного и советского аппарата, арестовывал их, а затем применял недопустимые и строжайше запрещенные действующим законодательством методы следствия, вместе со своими подчиненными добивался от арестованных вымышленных показаний о якобы совершенных ими особо опасных контрреволюционных преступлениях».
Необходимо подчеркнуть, что и от министра Игнатьева «инстанциями» также требовалось добиваться «полного раскаяния» обвиняемых, в связи с чем практика нарушения социалистической законности, применения недопустимых методов ведения следствия не была преодолена полностью. Несмотря на то, что Игнатьев не привлекался к партийной или дисциплинарной ответственности, в официальном некрологе в связи с его кончиной, опубликованном в «Правде», отмечалось: «В эти годы в практике деятельности МГБ продолжалась фальсификация уголовных дел, наиболее известным из которых являлось «дело врачей»…
В подготовленной для И. В. Сталина в ноябре 1952 г. заместителем министра госбезопасности С. А. Гоглидзе докладной записке «О положении дел в МГБ» подчеркивалось: «Требуемого улучшения работы органов государственной безопасности не произошло», и подчеркивалась необходимость «коренной перестройки агентурно-оперативной работы». При этом Гоглидзе информировал Сталина, что с 1 июля 1951 г. по 1 июля 1952 г. были освобождены от занимаемых должностей «как не справлявшиеся с работой» 1583 сотрудника, а также уволены из органов МГБ «за нарушение дисциплины», «советской законности», «злоупотребление служебным положением» и «морально-бытовое разложение» еще свыше 3 тысяч человек, в том числе 500 сотрудников центрального аппарата министерства[89].
Вопрос «о положении дел в МГБ СССР» рассматривался на заседании Президиума ЦК Коммунистической партии Советского Союза[90] 1 декабря 1952 г., и в качестве «важнейшей и неотложной задачи» было сформулировано требование об усилении контроля республиканских, краевых и областных партийных комитетов за работой органов госбезопасности.
В направленном в республиканские, краевые и областные партийные комитеты КПСС совершенно секретном Постановлении ЦК «О положении в МГБ» от 4 декабря 1952 г. подчеркивалось:
«…Считать важнейшей и неотложной задачей партии, руководящих партийных органов, партийных организаций осуществление контроля за работой органов министерства государственной безопасности. Необходимо решительно покончить с бесконтрольностью в деятельности органов МГБ и поставить их работу в центре и на местах под систематический и постоянный контроль партии, ее руководящих партийных органов, партийных организаций…» В нем также подчеркивалось, что «первые секретари обкомов, крайкомов партии и ЦК компартий союзных республик обязаны интересоваться агентурной работой органов МГБ…», а Бюро Президиума ЦК поручалось «провести мероприятия по обеспечению постоянного контроля со стороны ЦК КПСС за работой Министерства государственной безопасности СССР и по значительному укреплению [его] центрального аппарата»[91].
Министр государственной безопасности Украины
В один из дней начала сентября 1952 г. заместителя начальника Управления военной контрразведки генерал-лейтенанта Ивашутина срочно вызвали в Кремль. Здесь его принял заместитель Председателя Правительства СССР В. М. Молотов (И. В. Сталин был болен). Отметив чрезвычайно важное значение в составе Советского Союза разоренной войной крупнейшей союзной республики, Вячеслав Михайлович торжественно объявил:
– Центральный Комитет Всесоюзной коммунистической партии большевиков и Советское правительство оказало вам высокое доверие, Петр Иванович, назначив на ответственный пост министра государственной безопасности Украинской Советской Социалистической Республики!
Затем Молотов передал слова Сталина о том, что он очень надеется, что товарищ Ивашутин оправдает высокое доверие советского народа, покончит наконец с бесчинствами банд украинских националистов, которые мешают мирному труду граждан республики. При этом Молотов добавил, что такой результат достоин звания Героя Советского Союза.
При знакомстве с биографией Петра Ивановича Ивашутина у автора не раз невольно возникала мысль о том, что судьба, как будто специально готовя его к стезе высокого государственного служения, предусмотрительно предоставляла ему возможность расширения оперативного опыта и кругозора, знакомя с различными направлениями деятельности по обеспечению безопасности страны, не только военной контрразведки, но и территориальных органов госбезопасности, даже еще на примере крупнейшей республики Союза ССР, с характером и спецификой угроз и особенностями решаемых органами госбезопасности задач.
Начальник Первого главного управления КГБ СССР Владимир Крючков (слева) и Петр Ивашутин (справа)
Украина была не только второй по площади и численности населения республикой Советского Союза, но и по восстанавливавшемуся экономическому потенциалу. Здесь имелась разветвленная транспортная инфраструктура, включая порты черноморского побережья, учреждения науки, культуры и высшего образования. На территории республики дислоцировались войска Прикарпатского, Одесского, Киевского и Харьковского военных округов. Все эти обстоятельства и определяли особенности оперативной обстановки и разведывательно-подрывных устремлений иностранных спецслужб. Еще одной отличительной чертой Украины являлось сохранение здесь к началу 1950-х годов остатков разветвленного украинского националистического подполья.
Именно борьба за ликвидацию нацподполья и стала первоочередной задачей нового министра госбезопасности Украины.
Министерство государственной безопасности, а впоследствии и КГБ Украинской ССР, а ныне – Служба безопасности Украины, располагалось в пятиэтажном здании 1914 г. постройки по Владимирской улице, 33. Петр Иванович принимал здесь дела у Николая Кузьмича Ковальчука, которого знал и как начальника УКР «Смерш» 4-го Украинского фронта, и как уполномоченного МГБ СССР в Германии.
Уже 6 сентября 1952 г. Петр Иванович представился Первому секретарю ЦК Коммунистической партии (большевиков) Украины Леониду Георгиевичу Мельникову, в тесном взаимодействии с которым ему предстояло работать.
Знакомясь с оперативными материалами, изучая оперативную обстановку, новый министр госбезопасности П. И. Ивашутин погрузился в изучение истории борьбы народа Украины против националистов и фашистских коллаборационистов.
Сегодня этот вопрос актуален еще и потому, что 30 апреля 2015 г. президент Украины П. А. Порошенко подписал закон «О правовом статусе и чествовании памяти участников борьбы за независимость Украины в XX веке», предоставляющий ряд льгот участникам ОУН-УПА как «борцам за свободу».
А ведь еще в 1922 г. бывший полковник австро-венгерской армии Евген Коновалец познакомился с Адольфом Гитлером. И между ними возникло взаимопонимание на почве амбициозных планов и общей нелюбви к России. Это Коновалец основал в 1929 г. в Берлине Организацию Украинских националистов (ОУН), провозглашавшую своей целью борьбу за «освобождение братьев-украинцев», проживающих на землях бывшей Австро-Венгрии, отошедших к Польше и… Советской России.
С начала 30-х годов на территории Польши были созданы и подпольно действовали краевые (районные) «проводы» (ячейки) ОУН, наиболее многочисленными из которых являлись Краковский и Львовский.
Следует подчеркнуть, что в процессе подготовки нападения на восточного соседа антипольски настроенные украинские националисты закономерно рассматривались абвером как «пятая колонна», призванная дезорганизовать тылы подвергшейся агрессии страны. Руководители же ОУН искренне рассчитывали на «ответную благодарность», наивно полагая, что им будет дозволено захватчиками «создать украинскую Державу».
К сентябрю 1939 г. вооруженные формирования ОУН имели свыше 7 тысяч «бойцов», которые с начала агрессии против Польши принимали активное участие в диверсионно-разведывательной деятельности.
С сентября 1939 г. ближайший к Западной Украине зарубежный центр ОУН оказался на территории «генерал-губернаторства» в Кракове. Здесь же был образован главный передовой разведывательный орган военной разведки Германии «Абверштелле «Краков». Понятно, что в условиях германской оккупации, быстро и жестоко подавлявшей любые проявления национального самосознания, украинские организации в Польше могли действовать только с непосредственного разрешения и под контролем оккупационных властей, что и объясняет тесное сотрудничество их руководителей с абвером, заинтересованным в развертывании «национальной» работы на сопредельной территории Советского Союза.
Вышедший из подполья «Краковский провод ОУН», также именовавшийся «Краевой экзекутивой», имел в своем составе отделы: воинский (его возглавлял С. А. Бандера[92], тот самый, который 20 января 2010 г. указом президента Украины В. А. Ющенко был отмечен званием «Героя Украины»), пропаганды (М. Лебедь[93], псевдоним «Максим Рубан»), культурно-просветительский, а также бюро регистрации, бюро помощи беженцам и другие подразделения.
Помимо этого, в Кракове действовали – исключительно с разрешения и под контролем абвера, – три «украинские военные школы» – курсы по подготовке младшего, среднего и старшего «офицерского состава» «украинской национальной армии». Их выпускники направлялись на комплектование диверсионно-разведывательных батальонов «Нахтигаль» и «Ролланд», снискавших печальную известность проведением массовых карательных акций, в том числе после захвата Львова.
Непосредственно деятельность краковской «краевой экзекутивы» направлялась и контролировалась агентами абвера «Консул-1» (А. А. Мельник, до апреля 1940 г. возглавлял Центральный «провод» ОУН), а также С. А. Бандерой (поддерживал связь с руководителем 2-го отдела абвера Э. Штольце через связника «Консул-2» (Р. Ярый))[94].
Руководитель мобилизационного отдела краковской «экзекутивы» А. А. Луцкий на допросах в августе 1945 г. показал, что 1 сентября 1939 г. в первом эшелоне агрессора на территорию Польши вступил сформированный ОУН «легион», члены которого впоследствии были направлены в различные немецкие разведшколы. Также он свидетельствовал: «Работая до марта 1940 г. в военной референтуре Центрального провода ОУН, я знал, что военный референт «Провода» полковник Сушко Роман все сведения о Советском Союзе, получаемые от ОУН Западной Украины, за денежное вознаграждение передавал немцам… О сотрудничестве ОУН с немцами говорилось открыто, все националистические кадры ориентировались на то, что при помощи немцев мы разобьем СССР и создадим т. н. «Самостийную Украину». … мне известно, что немцы использовали украинских националистов для шпионской и диверсионной деятельности на советской территории, снабжали их оружием, подготавляли оуновские организации для выступления против Советского Союза в момент нападения Германии.
Весной 1941 г. по договоренности «Главного провода» с немцами в Германии из участников ОУН был сформирован легион имени Евгена Коновальца, который вместе с немецкой армией принял активное участие в боях против Красной армии, а впоследствии, под руководством немецких карательных органов, вел борьбу с советскими партизанами… Формирование легиона им. Коновальца началось во 2-й половине марта 1941 г., сразу же после 2-го конгресса ОУН». (Поясним, что здесь имеются в виду батальоны спецназначения абвера «Нахтигаль» и «Ролланд», входившие в состав разведывательно-диверсионного полка «Бранденбург-800».)
Архивные оперативные и следственные материалы рассказали Петру Ивановичу, что еще 10 марта 1940 г. краковский «Провод ОУН» образовал «повстанческий штаб» для подготовки вооруженного восстания на Украине и приступил к активной работе на территории республики. Тогда же был разработан и «Единый генеральный план повстанческого штаба ОУН». Но уже в сентябре 1940 г. его содержание стало известно украинским чекистам – копия плана была изъята у арестованного во Львове курьера краковской «Краевой экзекутивы» Т. Мельника.
Руководитель Тарнопольской областной организации ОУН К. Вальчик на допросе в НКВД УССР показал, что директивы по выполнению «плана подготовки восстания» получил уже в июне 1940 г.
Вот в соответствии с какими планами украинских националистов в указании наркома внутренних дел УССР И. А. Серова руководителям областных управлений от 29 мая 1940 г. подчеркивалось:
«Имеющиеся в нашем распоряжении материалы свидетельствуют о том, что закордонное оуновское руководство проводит на нашей территории большую работу по восстановлению организаций ОУН, по превращению таковых в террористические группы, широко использует кадры ОУН, временно отошедшие от работы за последние годы».
6 августа 1940 г. И. А. Серов информировал НКВД СССР: «Основной задачей Краковского центра ОУН в настоящее время является накопление оуновских кадров, путем проведения широкой вербовочной работы на территории СССР. Руководство оуновскими комитетами на территории западных областей Украины осуществляется из-за кордона через эмиссаров и курьеров, перебрасываемых проводом ОУН со специальными инструкциями и заданиями… Все украинское население на территории Германии проходит регистрацию… В формируемую т. н. «украинскую армию» объявлен прием в возрасте от 16 лет до 42. Части «украинской армии» расположены в городах Балыгород, Санок, Затрое, Яслове, Красное, Руманив, Иваниче, Пшеварске, Лежайске и др., носят военную форму, вооружены карабинами и револьверами.
Кроме украинских воинских частей, из украинского населения формируется также полиция. Полицию возглавляет активный украинский националист, петлюровский офицер Охримович».
В тот же день, 6 августа, Серов направил Л. П. Берии еще одно сообщение о том, что в Станиславской области по агентурному делу «Террористы» арестованы 23 участника местной ячейки и что «основной задачей организации ОУН ставила свержение Советской власти путем вооруженного восстания и создания так называемой «Самостийной Украины».
Практически контрреволюционная работа была направлена на:
а) создание новых контрреволюционных оуновских групп в селах;
б) совершение террористических актов над местным сельским активом;
в) распространение листовок контрреволюционного националистического характера;
г) противодействие проводимым мероприятиям Советской власти на селе.
Организация в своем составе имела боевую террористическую группу, которая совершала теракты над местным сельским активом…»
По мере оперативной разработки НКВД Украины выявленных оуновских явок и групп, перед чекистами все более полно и четко раскрывалась картина обширной деятельности националистического подполья.
11 августа 1940 г. в Москву был направлен обстоятельный, на 17 машинописных листах «Доклад о деятельности ОУН в Германии».
Президентам Украины В. Ющенко, П. Порошенко, В. Зеленскому и их единомышленникам, включая и европейских политиков, не мешало бы и сегодня знать и помнить, что «руководство ОУН, при непосредственном участии и помощи немецкого командования, формирует из украинской националистически настроенной молодежи военизированные отряды и части т. н. «Украинской армии», «Украинских легионов» и «Сичевых стрельцов», вербуя молодежь в «Украинские таборы» – школы, дружины и курсы, где под руководством немецких офицеров проводится усиленная военная подготовка».
Специальный раздел доклада именовался «Связь ОУН с разведорганами Германии и их деятельность» (в связи с объемностью этого документа приведем только несколько выдержек из него):
«ОУН представляла и представляет собой в настоящее время, прежде всего, агентуру немецких разведывательных органов.
В целях лучшей постановки этой работы и предостережения от проникновения в ОУН советской агентуры в каждом комитете ОУН имеются офицеры гестапо, которые активно проводят фильтрацию каждого вновь прибывшего украинца с территории быв. [шей] Западной Украины.
В настоящее время шпионско-террористическая и диверсионно-повстанческая работа ОУН приняла особо широкие размеры. Агенты, эмиссары, курьеры и бандиты, перебрасываемые на советскую сторону, как правило, получают задания по сбору шпионских сведений, интересующих немецкую разведку.
В последнее время ОУН в Германии по заданию немецких разведывательных органов контактирует свою деятельность против СССР с другими украинскими и русскими белогвардейскими организациями. В частности, такой контакт ОУН налаживает в Берлине с руководителем «РНК» (Русский национальный комитет) …
Основную социальную базу ОУН в настоящее время за кордоном составляют мелкобуржуазные элементы из среды украинского населения, как то: кулаки, торговцы, церковники и интеллигенция. Людская база (так в подлиннике. – О.Х.) ОУН на территории Германии значительно пополнилась за счет кадров разваливающихся различных украинских националистических партий и организаций.
Основной костяк ОУН, особенно руководящий, как и раньше, составляют активные участники «УГА» (Украинской Галицийской армии), «УСС» (Украинских Сичевых Стрельцов), петлюровские офицеры и петлюровская эмиграция…
«Краковская экзекутива» систематически формирует и перебрасывает в СССР вооруженные бандгруппы для повстанческой, террористической и шпионской работы. Пунктами их формирования являются гг. Краков и Белзе, где организованы специальные школы по подготовке этих кадров как из мужчин, так и женского состава…
Контингенты указанных кадров подбираются из числа беглецов из Западной Украины, которые получают задание осесть на длительное время в целях организации всей работы ОУН, поддерживая связь с руководством через курьеров. Для этого контингента по заданию немецкой разведки создан специальный аппарат эмиссаров и курьеров.
Наиболее активные из них и зарекомендовавшие себя направляются в офицерскую школу ОУН, где готовятся руководители вооруженных банд.
Немецкие разведорганы, помимо использования в целях разведки оуновских кадров через соответствующие руководящие центры ОУН, привлекают и непосредственно оуновцев для разведработы на сов. стороне… Разработку деятельности ОУН продолжаем…»[95]
В сентябре 1940 г. органами НКВД УССР во Львове была ликвидирована нелегальная «краевая экзекутива» ОУН, являвшаяся одним из центров по организации проведения националистической работы в новых областях Советской Украины.
13 декабря 1940 г. перед судом по делу «львовской краевой экзекутивы» предстали 59 обвиняемых. Главный обвиняемый – Иван Максимов, 1913 г. р., до сентября 1939 г. – руководитель молодежных организаций «Львовской экзекутивы». В ноябре нелегально направлялся в Краков, откуда вернулся 6 января 1940 г. с заданием «Краковского провода» ОУН по подготовке вооруженного восстания. После ареста в марте 1940 г. членов «Львовской экзекутивы» перешел на нелегальное положение под фамилией Бард Б. А., руководил работой областных и окружных комитетов ОУН. На допросах и в собственноручных показаниях следствию осветил план подготовки восстания, готовившегося на сентябрь 1940 г.[96].
Другим обвиняемым по этому делу был 28-летний Дмитрий Клячкивский, ставший с мая 1943 г. «командующим «Украинской повстанческой армией» (УПА)[97]. 19 января 1941 г. обвиняемые по делу «Львовской экзекутивы» Львовским областным судом были приговорены к расстрелу. Правда, позднее он был заменен на 10 лет лишения свободы.
На основании данных, подтвержденных материалами следствия в отношении арестованных членов «Львовской краевой экзекутивы», сотрудниками НКВД Украины 21 декабря 1940 г. была проведена вторая операция по аресту активных членов ОУН. Всего в ходе нее были арестованы 576 человек (86 из них – во Львове и 285 человек во Львовской области, 68 – в Станиславской, 53 – в Тернопольской, 47 – в Дрогобычской и 37 – в Волынской областях). В ходе этой операции были убиты 3 оуновца, 2 сотрудника НКВД, 2 чекиста тяжело ранены.
В директиве наркома госбезопасности УССР П. Я. Мешика[98] от 10 апреля 1941 г. № А-1282/cп начальникам УНКГБ западных областей Украины предписывалось «усилить работу» по оуновскому подполью в связи с активизацией им «подготовки к вооруженному восстанию против Советской власти… намеченному на период между 20 апреля и 1 мая с. г.».
В этом документе указывалось: «Ведя подготовку к вооруженному выступлению, ОУН мобилизует все враждебные нам силы, устанавливает контакт с другими контрреволюционными украинскими и польскими националистическими организациями и остатками антисоветских политпартий.
Исходя из этого, основная задача УНКГБ состоит сейчас в том, чтобы использовать все средства и возможности по вскрытию и ликвидации оуновского подполья с тем расчетом, чтобы предотвратить попытку вооруженного выступления со стороны ОУН, прекратить ее террористическую деятельность и максимально усилить агентурно-оперативную работу по разложению организации, —
ПРЕДЛАГАЮ:
1. Усилить работу по выявлению членов ОУН, находящихся на нелегальном положении, используя для этого агентурные и официальные возможности (агентуру, показания арестованных, свидетелей, аппарат розыска и т. д.).
2. Для упорядочения оперативного учета по нелегалам и действенной работе по поимке их, – все материалы по этому вопросу сосредоточить в СПО УНКГБ. На каждого нелегала завести дело, в котором сгруппировать материалы, необходимые для успешного розыска: установочные данные, сведения о родственных и организационных связях, местах возможного нахождения, районах действия, фотокарточки и т. п.
3. Розыск и изъятие нелегалов возложить на отделения СПО по борьбе с политбандитизмом. Для этой же работы использовать оперативные бригады НКГБ УССР, командированные мною в УНКГБ.
4. Подготовить имеющиеся агентурные разработки по ОУН к оперативной ликвидации, с расчетом проведения операции в период с 15 по 20 апреля.
5. Операции по нелегалам и ликвидации агентурных разработок обязательно использовать для приобретения ценной агентуры.
6. Аресты руководящего состава ОУН использовать для внедрения и продвижения в руководство организации нашей проверенной агентуры.
7. Имеющиеся материалы, свидетельствующие о складах оружия ОУН, в ближайшее время реализовать, оружие изъять…
О выполнении данных указаний, поступающих сигналах о подготовке восстания и Ваших мероприятиях, ежедневно доносите специальными записками»[99].
В докладной записке с предложениями по ликвидации базы ОУН в западных областях Украины секретарю ЦК КП (б) У Н. С. Хрущеву в середине апреля 1941 г. нарком госбезопасности П. Я. Мешик подчеркивал:
«Известно, что при ведении войны немцы практикуют предательский маневр: взрыв в тылу воюющей стороны («пятая колонна» в Испании, измена хорватов в Югославии).
Материалы, добытые в процессе агентурной разработки и следствия по делам участников ОУН, в том числе воззвания и листовки организации, свидетельствуют о том, что во время войны Германии с СССР роль «пятой колонны» немцев будет выполнять ОУН.
Эта «пятая колонна» может представить собой серьезную силу, так как она хорошо вооружена и пополняет свои склады путем переброски оружия из Германии. Так называемый «революционный провод» ОУН, руководимый Степаном Бандерой, не дожидаясь войны, уже сейчас организовывает активное противодействие мероприятиям советской власти и всячески терроризирует население западных областей Украины…
Изложенное выше вынуждает, наряду с проводимой операцией по изъятию нелегалов и актива ОУН, поставить вопрос о ликвидации базы ОУН – семей нелегалов, кулачества и семей репрессированных.
Считал бы целесообразным возбудить перед ЦК ВКП (б) и СНК СССР ходатайство о применении к перечисленным категориям лиц следующих санкций…»[100].
Решение по этому вопросу в форме Постановления ЦК ВКП (б) и СНК СССР «Об изъятии контрреволюционных организаций в западных областях УССР» № 1299–52бсс было принято 14 мая 1941 г.[101].
В обзоре 3-го управления НКГБ СССР об антисоветских проявлениях и важнейших происшествиях в СССР в апреле 1941 г. отмечалось:
«В апреле было зарегистрировано: террористических актов – 47; бандитских проявлений оуновцев-нелегалов – 21; выпуск анонимных антисоветских документов – 417.
Преобладающее большинство активных антисоветских проявлений, как и в марте, имело место в западных областях УССР. Усиление активности оуновцев-нелегалов и их бандитских формирований в апреле выразилось в совершении 38 террористических актов против советского актива, 3 поджогов, 7 налетов на кооперативы и сельсоветы с целью ограбления. При этом было убито: 8 председателей сельсоветов, 7 председателей правлений колхозов, 3 комсомольских работника, 5 работников районного совпартаппарата, 1 учительница, 1 директор школы и 16 колхозников-активистов. Ранено: 5 работников районного совпартаппарата, 2 комсомольских работника, 1 председатель кооператива и 11 колхозников-активистов.
Основные очаги террористических и бандитских проявлений украинских националистов находятся в Тарнопольской области, на территории которой в апреле имели место 22 террористических акта и 16 случаев бандитских проявлений».
В следующем обзоре за май 1941 г. аналитики 6-го отдела 3-го управления НКГБ СССР отмечали: «…наибольшую активность продолжают проявлять антисоветские организации украинских националистов на территории западных областей УССР.
Открытая антисоветская деятельность ОУН выразилась в совершении ряда террористических актов и других форм расправы над низовым советским, колхозным и сельским активом. Всего за май по западным областям Украины учтено 58 случаев террористических актов, в результате которых убито 57 человек и ранено 27»[102].
Вот на фоне каких событий 18 июня 1941 г. П. Я. Мешик информировал секретаря ЦК КП (б) У Н. С. Хрущева, что в результате проводившейся органами НКГБ-НКВД с 4 июня операции в западных областях арестованы 2215 членов ОУН, в том числе 757 «нелегалов».
Вечером 30 июня 1941 г., после оккупации Львова немецкими войсками при участии оуновских «походных групп» и диверсионного батальона абвера «Нахтигаль», представитель «Центрального Провода ОУН» Я. Стецко поторопился провозгласить «восстановление Украинской державы».
Сегодняшние апологеты ОУН и УПА на Украине не знают (?), что прибывший из Берлина заместитель Бандеры по «Центральному Проводу», руководитель политической референтуры ОУН Ярослав Стецко при этом заявил: «Нововозникающая Украинская Держава будет тесно сотрудничать с национал-социалистической Великой Германией, которая под водительством своего фюрера Адольфа Гитлера творит новый порядок в Европе и во всем мире»…
Однако, даже несмотря на такие заверения «в беззаветной преданности», оккупационные власти немедленно арестовали членов «правительства Украинской державы», направив их в концентрационные лагеря на территории Германии.
Таковы основные вехи предвоенного периода борьбы украинского народа и органов госбезопасности Украины с националистическими пособниками фашистских агрессоров.
В условиях оккупации на Украине, с разрешения германской военной администрации для обеспечения ее поддержки со стороны местного населения, разрешалось восстановление ранее существовавших националистических организаций, создавались полицейские части для охраны тюрем, лагерей для военнопленных и концентрационных лагерей, еврейских гетто.
Часть сотрудничавших с оккупантами националистов вступала в создаваемые ими воинские части (полицейские и охранные батальоны), в том числе «национальные» части войск СС[103]. Так, в апреле 1943 г. во Львове под командованием германских офицеров была сформирована дивизия СС «Галичина» (14-я добровольческая дивизия СС «Галичина»).
Попутно отметим, что дивизии СС были сформированы также в Латвии (в марте 1943 г. – 15-я дивизия ваффен СС (1-я латышская)), а осенью – 19-я дивизия СС (2-я латышская) и Эстонии (в феврале 1944 г. – 20-я дивизия СС). Эти формирования преимущественно принимали участие в карательных операциях, борьбе с партизанами. Однако с конца 90-х годов на Украине, в Латвии и Эстонии начали проходить ежегодные демонстрации, посвященные «годовщинам» образования этих карательных фашистских частей, что вызывает законное и обоснованное возмущение как граждан этих государств, так и европейского общественного мнения, выживших жертв карателей.
При отступлении вермахта часть сотрудничавших с оккупантами коллаборационистов бежали вместе с ним, часть из них были завербованы германскими спецслужбами и оставлялись для проведения разведывательно-подрывной работы в тылах наступающей Красной армии, некоторые по собственной инициативе создавали «подпольные организации сопротивления».
Впоследствии последних стали называть «третьей силой», якобы боровшейся как с фашистскими оккупантами, так и против Красной армии.
Вот как об этом говорится в недавно рассекреченной Службой безопасности Украины (СБУ) ориентировке наркома госбезопасности Украинской ССР С. Р. Савченко № 683/с от 23 апреля 1944 г. начальникам областных управлений наркомата «О связях ОУН-бандеровцев и УПА с немцами»[104].
«Общеизвестно, что украинские националисты всех течений до войны возлагали большие надежды при помощи Германии создать «Самостийную Украину». Известно также, что немцы всячески поддерживали украинских националистов в этом, однако, когда в первые дни войны Германии с СССР наиболее активная часть ОУН, возглавляемая Бандерой, попыталась создать без разрешения немцев правительство «Самостийной Украины», немцы, несмотря на свои прежние обещания, бесцеремонно разогнали это правительство, арестовали Бандеру и расстреляли ряд видных главарей бандеровского течения.
После этого сохранившиеся приверженцы Бандеры… перешли на нелегальное положение и объявили «войну» немцам, создав для борьбы с ними, а равно для борьбы с советским элементом, сначала «боевки», а затем т. н. «Украинскую повстанческую армию» – УПА. ОУН сумела под лозунгом борьбы с немцами, а равно путем террора, втянуть в ряды УПА значительную часть населения из социально близких нам слоев.
Боевые действия УПА против немцев сводились к антинемецкой агитации и мелким стычкам с отдельными малочисленными гарнизонами и отрядами оккупантов и обороне от периодически наряжаемых немцами карательных экспедиций в места расположения банд УПА.
Такое положение продолжалось до 1944 г. …когда Красная армия в результате успешного наступления освободила большую часть Украины и подошла к западным областям, где ОУН и УПА имели наибольшее распространение и влияние среди местного населения, главари ОУН бандеровского направления, сначала осторожно, по секрету от своих низовых организаций, перешли вновь на службу к немцам, а в последнее время стали совершенно открыто сотрудничать с ними.
В процессе агентурно-оперативной работы по очистке освобожденной территории западных областей Украины нами собраны бесспорные факты и документы, наглядно подтверждающие связь ОУН бандеровского направления и УПА с немцами и руководство последними практической деятельностью ОУН и УПА в настоящее время.
Показаниями арестованного УНКГБ по Волынской области члена районного «провода» ОУН Сирика установлено, что в первых числах января 1944 г. в селе Комарово …Волынской области состоялись переговоры между командующим УПА «Климом Савур»[105] и командованием венгерских частей, использовавшихся немцами для охраны тыла.
Выпущенное в том же январе 1944 г. обращение УПА к венгерским солдатам, в котором они восхваляются за «рыцарство и честь» и призываются к совместной борьбе против большевиков, за создание «самостийных» Украины и Венгрии, свидетельствует о достигнутом в результате переговоров соглашении между «Климом Савур» и венгерскими оккупантами.
Такие же переговоры бандеровцы вели и с немцами, в результате которых было достигнуто соглашение между ними и немецким командованием о совместных действиях против Красной армии.
Как выясняется, переговоры были начаты в начале 1944 г., еще до освобождения нами территории наибольшей концентрации банд УПА…
12.2.44 г. разведотделом боевой группы Прюцмана был издан приказ, в котором указывалось, что в результате начатых в районе Деражно и успешно законченных в районе Верба (Ровенская область) переговоров немецкого командования с руководителями УПА достигнута договоренность о взаимном ненападении и помощи в вооруженной борьбе с Красной армией. Силы УПА, согласно этому договору, используются также для ведения разведки в пользу немецкого командования. Для опознания банд УПА немецкими частями введена специальная условность. (Копия приказа прилагается.)
Заключение такого соглашения изменило характер бандеровской пропаганды, исключающей теперь антинемецкие выпады и обращающей все свое острие против нас.
Обнаруженная нами в Красноармейском районе Ровенской области свежая листовка с подписью «Главная команда Украинской Повстанческой армии» на русском языке, призывая солдат и офицеров Красной армии переходить в УПА, содержит восхваления по адресу фашистской Германии, которая якобы ведет войну «… за Новый мир, построенный на принципе равноправия каждого народа, со свободным правлением на своей территории, справедливым правительством, которое не допускает эксплуатации одного человека другим»…
Действие этого договора ОУН и УПА с немецкими оккупантами видно также на ряде фактов, установленных в процессе ликвидации бандформирований УПА и вражеской агентуры, засылаемой в наш тыл.
Противник в последнее время стал направлять в банды УПА своих офицеров и солдат для руководства их боевыми операциями и перебрасывать банды УПА под командованием немецких офицеров через линию фронта в наш тыл…
В Ракитновском районе Ровенской области УНКГБ по Ровенской области задержана группа парашютистов, снабженная немецкой портативной радиостанцией, оружием, большим количеством денег, всевозможными документами и формой военнослужащих Красной армии…
Ориентируя об изложенном, предлагаю:
1. В агентурной и следственной работе добиваться вскрытия способов связи ОУН с немецкой разведкой и подробного выяснения задач, ставящихся немецкой разведкой перед ОУН.
2. Принять меры к перехвату каналов связи немецкой разведки с оуновским подпольем, существующим на освобожденной территории.
3. О каждом случае вскрытия связи ОУН с немецкой разведкой немедленно сообщать в НКГБ УССР…»
Об упомянутом соглашении полиции безопасности Германии с УПА ГУКР «Смерш» НКО информировал Государственный Комитет Обороны 31 марта 1944 г. за № 422/А «О захвате советскими войсками документа, указывающего на наличие соглашения между руководством УПА и немецким командованием»[106].
По имеющимся архивным данным, с августа 1943 г. по сентябрь 1944 г. вермахт передал УПА 700 орудий и минометов, около 10 000 пулеметов, 26 000 автоматов, 72 тысячи винтовок, 22 000 пистолетов[107].
Для ликвидации и разгрома «Центрального провода ОУН» и командования УПА 11 ноября 1944 г. 5-м отделом 2-го управления НКГБ УССР было заведено централизованное дело групповой оперативной разработки «Берлога», к осуществлению оперативно-разыскных мероприятий по которому привлекались все территориальные органы госбезопасности и военной контрразведки на Украине. В результате проделанной работы уже к началу декабря были установлены все 12 руководителей ЦП ОУН, получены личные характеризующие данные на каждого из них, а также информация как об их участии в конкретных преступных акциях, так и об их участии в переговорах с оккупационными войсками на территории Украины[108].
На допросе 6 августа 1945 г. член «Главного провода ОУН (б)» А. А. Луцкий показал, что на заседании в декабре 1943 г. во Львове руководитель «краевого провода» «Схид» («Восток») и командующий группой УПА-Схид «Лемиш»[109] заявил, что «на освобожденной от немцев территории вся работа ОУН находится в пассивном состоянии. Это он объяснил тем, что население восточных областей Украины за ОУН не пошло и с большим энтузиазмом встречает приход советской власти. «Лемиш» предлагал все созданные вооруженные отряды перебросить на север в леса, сеть ОУН сократить до минимума и ее еще больше законспирировать».
Для того чтобы повысить свою привлекательность и авторитет в глазах населения, в июне 1944 г. «представительное собрание» представителей различных националистических организаций приняло единую «политическую платформу», в которой говорилось, что Советский Союз будто бы выйдет из войны ослабленным, вследствие чего создастся благоприятная обстановка для борьбы за образование «украинского самостоятельного соборного государства».
Прежде всего, указывалось в названной «платформе», необходимо организовать «единый всеукраинский национальный фронт», получивший название Украинской головной вызволийной рады (УГВР, Украинский высший освободительный совет). Задачами УГВР были определены:
1) руководить борьбой всех украинских националистов против советской власти за «самостийность» Украины;
2) представлять украинских националистов за границей;
3) образовать «первое украинское правительство» и собрать «первое украинское всенародное представительство».
В «платформе» также декларировалось, что объединение различных групп и организаций произошло на основе их общего стремления к вооруженной борьбе против советской власти, и подчеркивалось, что в борьбе за «самостийность» Украины УГВР будет стремиться к союзу с националистами всех стран Европы и Азии.
Однако в связи со стремительным продвижением Красной армии на запад главари УГВР не успели развернуть активной деятельности: уже в конце июля 1944 г. ее «президиум» принял решение оставить на освобождаемой территории Украины «президента» К. Осьмака, «вице-президента» И. Вовка, члена «президиума» М. Дюжего и «главу правительства» и командующего УПА Р. Шухевича, а остальных «руководителей» и авторитетных «представителей» переправить за границу, чтобы там они добивались поддержки заинтересованными силами «освободительной борьбы за самостийность», против «советской оккупации».
Политическая переориентация украинских националистов на Великобританию не осталась незамеченной для советских органов безопасности. В датированной еще 5 декабря 1944 г. справке Главного управления по борьбе с бандитизмом НКВД СССР «О связях ОУН с англичанами» говорилось следующее:
«После освобождения территории Украины от немецких захватчиков Красной армией, успешного продвижения ее на Запад и значительного разгрома органами НКВД украинского националистического подполья руководство ОУН в целях укрепления пошатнувшихся позиций среди членов организаций – участников УПА и националистически настроенной части населения западных областей Украины и дачи «перспективы» в борьбе с советской властью после потери надежды на Германию, стало распространять слухи о связях ОУН с руководящими центрами Англии и Америки.
В оуновских кругах стали появляться заявления о том, что Англия и Америка заинтересованы не в победе СССР над Германией, а их взаимном ослаблении, после чего Англия вторгнется в пределы Советского Союза и создаст «Самостоятельное Украинское государство».
Неизбежность вооруженного столкновения с СССР аргументируется утверждением невозможности мирного разрешения вопроса о послевоенной границе Польши, ее государственном устройстве, а также нежелательностью существования на континенте Европы сильного Советского государства.
Также приводились следующие подробности по этому вопросу. Арестованный референт ОУН по Ровенской области Ткачук показывал на допросах: «В 1943–1944 гг. в руководящих украинских националистических кругах поговаривали о переориентации ОУН. Высказывались пожелания, чтобы националистическое движение нашло своих сторонников среди реакционных английских деятелей».
Член ЦП ОУН Ординец показал, что ему лично рассказывал Р. Шухевич, что он «ведет переговоры о заключении соглашения с немцами и одновременно с представителями английской разведки».
Арестованный член ЦП ОУН Стэпаняк М. Д. показал: «Для налаживания связей с Англией провод послал ряд лиц в нейтральные страны. В Швецию через Финляндию был назначен для поездки доктор теологии Гриньох… В Швейцарию также был назначен представитель ОУН… Их задачей было информировать политические закордонные круги о деятельности ОУН и в первую очередь через эти или непосредственно связаться с англичанами и попытаться найти общий язык…»
Инструктор боевой подготовки окружного провода ОУН по Львовской области Дьячишин П. М. показал: «Если раньше у националистов имелась надежда на то, что немцы смогут разгромить Красную армию, а сами в этой жестокой борьбе значительно ослабнут, и создастся перспектива установления «самостийной Украины», то теперь националисты о немцах уже не вспоминают, а надеются на новых союзников – англичан. В настоящее время среди националистов стали усиленно муссировать слухи о том, что после разгрома Германии, несомненно, возникнет война между Советским Союзом и союзниками в лице Англии и Америки и тогда наступит канун национальных революций в Европе, в процессе которых украинские националисты при поддержке англичан и американцев могут добиться «самостийности» Украины, которая станет буфером между Россией и «демократической Европой». В начале сентября 1944 г. на состоявшемся совещании командиров сотен УПА представитель от областного и краевого провода ОУН заявил о неизбежности войны между СССР и союзниками, говоря о задачах УПА в процессе этой войны и несомненной поддержке оуновцев англичанами и американцами против Советского Союза».
Арестованный командир куреня УПА Власюк П. П. показал: «Пошатнувшееся доверие к ОУН и УПА в глазах крестьянства и участников организации руководство ОУН и УПА пытается поддержать агитацией о том, что якобы Англия и Америка, закончив войну с Германией, будут воевать с Советским Союзом и помогут ОУН «освободить Украину»[110].
Что касается роли США в эскалации «холодной войны» против СССР, то в статье «Начало холодной войны в советской западной Украине в 1944–1949 годах» профессор Северо-восточного университета Джеффри Бурдс с опорой на многочисленные факты, приходит к выводу о том, что именно поддержка американскими спецслужбами вооруженных формирований УПА «стала одной из причин эскалации холодной войны с обеих сторон при плачевных результатах»[111].
В феврале 1945 г. совещание Центрального провода ОУН (Б) в Вене постановляет: «Не порывая окончательно связи с немцами, войти в контакт с англо-американскими заинтересованными органами». Что и было сделано тем же летом в Риме: руководителя разведки «Зарубежных частей ОУН» (ЗЧ ОУН) Б. Пидгайного «аккредитуют» при британской СИС. В том же 1945 г. свои услуги американским оккупационным властям предложил выпускник спецшколы абвера 1940 г. в Закопане М. Лебедь. Вместе с ним контакты с представителями западных спецслужб установили бывший капеллан батальона «Нахтигаль» И. Гриньох и руководитель службы пропаганды ОУН (б) М. Прокоп. Именно они и возглавили созданное в 1944 г. «Заграничное представительство» УГВР – Лебедь в этой структуре занимал пост «генерального секретаря закордонных дел», а Гриньох – «вице-президента». С осени 1946 г. начинается тесное сотрудничество ЗП УГВР с американской разведкой. Причем это «распределение ролей» сохранится на долгие годы, хотя работа с ОУН/УПА осуществлялась СИС и ЦРУ совместно.
Через названные эмигрантские организации ЦРУ, помимо прочего, надеялось установить действенный контроль за более чем двумястами пятьюдесятью тысячами беженцев с Украины, оказавшимися к 1948 г. в «лагерях перемещенных» лиц, рассматривавшимися западными разведками в качестве «вербовочной базы» для борьбы против СССР.
Оба названных украинских центра имели собственные службы безопасности, разведки и связи с Украиной, что должно было повысить их репутацию и авторитет в глазах западных «союзников» и партнеров. «Политическую информационную службу» ЗП УГВР возглавил Василий Охримович (чуть позже он был завербован ЦРУ под псевдонимом «Эвальд»), а «службу безпеки» ЗЧ ОУН в 1947 г. возглавил Мирон Матвиейко (в 1941–1944 гг. служил в отделе абвер-3 во Львове). Несмотря на декларируемое «полное сотрудничество», между этими спецслужбами, так же как и между ОУН и УГВР, существовало все обостряющееся соперничество на почве конкуренции за субсидии западных разведок.
Причем ни британцев, ни американцев нимало не смущал тот факт, что многие их контакты являлись военными преступниками и имели перспективы оказаться на скамье подсудимых именно в этом качестве[112].
4 октября 1949 года М. Лебедь вместе с семьей (дочь и жена) с оформленными ЦРУ эмиграционными документами прибыл в США, чтобы стать основным контактным лицом в операции «Аэродинамик». Он поселился в Нью-Йорке, ему был предоставлен постоянный вид на жительство, а затем американское гражданство. Это обеспечило ему безопасность от покушений и возможность возвращаться в США после служебных поездок в Европу, а также позволило вести переговоры с украинскими эмигрантскими кругами. То, что среди украинцев в Нью-Йорке он считался ответственным за «массовые убийства украинцев, поляков и евреев»[113], при этом не обсуждалось. Непосредственно оплачиваемыми агентами ЦРУ стали 6 занимавших руководящие посты членов Заграничного руководства ОУН (б) /УГВР.
На этот же период времени приходится начало одной из первых масштабных операций ЦРУ – «Икона», целью которой явилось выявление организаций, способных стать американскими «союзниками» в тайной войне против СССР, – было принято решение «работать» примерно с 30 эмигрантскими организациями. Так, «работа» с украинской диаспорой, а точнее – использование оказавшихся на Западе этнических украинцев в целях борьбы против СССР, первоначально получила название операции «Картель», а годом позже она была переименована в «Аэродинамик». (Сразу отметим, что фактически она завершилась только в 1990 г., когда ЦРУ пришлось выплатить серьезные «выходные пособия» в сумме 1,75 миллиона долларов своим многолетним агентам.) А в 1948 г. ЦРУ решило «плотно работать» с ЗП УГВР М. Лебедя, а с ЗЧ ОУН С. Бандеры – сотрудничать совместно с СИС.
В рамках «операции «Аэродинамик» ЦРУ брало на себя финансовую, материальную поддержку «беженцев», а также осуществляло подготовку из их числа агентов для дальнейшей их переброски на территорию СССР. К операции подключилась также британская MI 6, работавшая напрямую с С. Бандерой, имевшим к тому времени с «группой Лебедя» довольно напряженные отношения.
Отметим, однако, что помимо названной операции «Картель» на Украине ЦРУ одновременно проводило еще целый ряд тайных программ и операций, направленных на подрыв экономического, военного и морально-политического потенциалов, ослабление СССР:
– 1949–1954 гг. REDSKIN – программа массовой засылки агентуры из числа «перемещенных лиц» (В связи с полученными МГБ СССР сведениями о начале реализации программы REDSKIN в марте 1951 г. для розыска перебрасываемых агентов была образована специальная оперативная группа под руководством полковника О. М. Грибанова. Всего до 1959 г. ЦРУ предприняло более 150 попыток по заброске в СССР агентов-нелегалов ЦРУ, подавляющее большинство которых было арестовано в течение нескольких дней. В этой связи, вследствие эффективной работы советской контрразведки, эта программа в 1954 г. была признана неэффективной и прекращена);
– 1949–1955 гг. – программа SPAIN – создание конспиративных сетей для ведения разведывательно-подрывной работы против групп советских войск за границей;
– 1952–1964 гг. – программа AEACRE (как составная часть REDSOX) – планирование и вербовка, обучение, инструктаж агентов на оперативных базах ЦРУ в Европе и Азии, их засылка в СССР, последующие анализ и оценка поступающей от них информации;
– программа AEASTER – вербовки, подготовки и заброски агентов из числа граждан национальных меньшинств, проживающих в РСФСР;
– 1954–1960-е гг. – REDSOX – программа использования краткосрочных легальных поездок иностранцев в СССР;
– 1950–1960-е гг. – программа поддержки националистических движений в Прибалтике AEFREEMAN, включавшая подпрограммы AEFLAG – работа против Латвийской ССР, AEPOLE и AEBASIN – против Литовской и Эстонской ССР. В 1962 г. они были заменены программой AEBALCONY – использованием для проведения разведывательных акций проживающих за рубежом этнических выходцев из этих республик, бегло владеющих национальными языками;
– 1949–1960-е гг. программы AEROSOL (затем – AESAURUS, с 1958 г. – AENOBLE) – операции по использованию в СССР и в европейских странах агентов из числа членов НТС. Считалась еще одной приоритетной программой в области тайного проникновения в СССР[114].
На первом этапе операции «Аэродинамик» ЦРУ ставило задачу получить от заброшенных на Украину агентов информацию о реальной обстановке в республике, «силах национального сопротивления», изучить его возможности и определить пути его использования в случае возникновения военного конфликта между западными союзниками и СССР.
В конце 1947 г. на Украину был направлен эмиссар ОУН с долгожданными инструкциями от американской разведки по реорганизации действий ОУН/УПА. Кроме инструкций он должен был передать Р. Шухевичу конфиденциальное послание, в котором обсуждались перспективы выступления ОУН/УПА в случае войны западных стран против СССР.
Полученная по каналам УГВР и ОУН информация, несмотря на ее весьма относительное соответствие действительности, весьма обнадеживала руководство ЦРУ: оно пришло к выводу, что на Украине существует «организованное и хорошо законспирированное подпольное движение», которое «даже крупнее и лучше развито, чем предполагалось в более ранних докладах». Особое удовлетворение вызывал «высокий уровень выучки в УПА, ее способность к дальнейшим акциям и новости о том, что… активное сопротивление советскому режиму неуклонно распространяется на восток, за пределы бывшей польской греко-католической провинции»[115].
В 1950 г. ЦРУ решило расширить свои операции поддержки и использования украинских националистов в целях дестабилизации обстановки для срыва весьма беспокоивших Запад «планов Кремля» и разведки. «Ввиду распространения и активности движения сопротивления на Украине, – писал помощник по координации политики директора ЦРУ уже известный нам Фрэнк Визнер, – мы считали этот проект высокоприоритетным»[116].
По данным ЦРУ, УПА, фактически ликвидированная к 1949 г., «действовала во многих районах Украины, пользовалась популярностью среди украинцев и была способна выставить до 100 тысяч бойцов в случае войны». Фрэнка Визнера особо впечатлял тот факт, что «с конца Второй мировой войны до 1951 года ОУН/УПА удалось устранить около 35 тысяч советских войск и членов компартии». Что, без сомнения, многое говорит о «морали» американских «рыцарей плаща и кинжала», располагавших информацией о том, что приведенная цифра означала около 14,5 тысячи вооруженных вылазок националистов, в том числе 4912 террористических актов, 195 диверсий на различных объектах, в том числе гражданских объектах жизнеобеспечения, 457 нападений на военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов.
Следует, однако, подчеркнуть, что планы американской разведки отнюдь не являлись секретами для московских и украинских чекистов. Так, уже в конце 1946 г. в ходе ликвидации Дрогобыческого и Луцкого надрайонного провода ОУН были захвачены сентябрьские директивы С. Бандеры, в которых ставилась задача приступить к сбору данных о ходе демобилизации РККА, составе и дислокации остающихся частей, особенно на Западной Украине, политико-моральном состоянии войск и гражданского населения, восстановлении производственных объектов, работе военных заводов, дислокации складов стратегического сырья и т. п. В мае 1947 г. аналогичные инструкции были обнаружены у референта СБ ОУН «Армянина».
У ликвидированного МГБ рогатинского надрайонного «проводника» «Шувара» нашли вопросник по изучению восточных районов СССР. А в одном из «схронов» (замаскированных бункеров) на Львовщине были обнаружены даже сведения… о Забайкальском военном округе!
Вместе с тем эти инструкции предписывали скрывать от рядовых участников движения, что разведка ведется в интересах США.
Захваченный в июле 1951 г. эмиссар-парашютист М. Яремко показал на допросах, что в английской разведшколе в Миттенвальде (Германия) ему поручили собирать информацию о советских войсках, промышленных объектах, железных дорогах, урановых приисках, шахтах Донбасса и системе противовоздушной обороны Одесского порта.
Понятно, что украинские зарубежные центры, прежде всего – Зарубежные части (ЗЧ ОУН) во главе с С. Бандерой и Зарубежное представительство УГВР, их активное сотрудничество с западными разведками, сохранение остатков националистического подполья, особенно в западных областях, изрядно «портили кровь» как обитателю Кремля, так и Первому секретарю ЦК компартии Украины Н. С. Хрущеву, в связи с чем борьбе с украинским национализмом уделялось неослабное внимание как в Киеве, так и в Москве.
Руководители ЗП УГВР и ЗЧ ОУН не только идеологически «вдохновляли» отправлявшихся в СССР агентов, но порой и «лично отдавали дань» их мужеству, сопровождая вплоть до летного поля американских военных аэродромов на территории Германии или Греции. Ставшая достоянием гласности после рассекречивания в 2008 г. фотография демонстрирует М. Лебедя и И. Гриньоха и курсантов английской разведшколы «Богдана», «Славко» и «Семенко» на военном аэродроме перед непосредственным их вылетом в Советский Союз 24 сентября 1951 г.
В целом за послевоенный период на Украине было разоблачено 74 украинских националиста, которые были переправлены западными разведками из-за границы: один прибыл по каналу легальной репатриации, остальные были заброшены в СССР нелегально, тридцать девять были десантированы с самолетов на парашютах, пятеро – высажены на морское побережье, остальные двадцать девять пешим порядком пересекали сухопутную границу поодиночке и в группах.
Однако к началу активной фазы операции «Аэродинамик» (1950–1951 гг.) подполье ОУН в юго-восточных областях Польши было уже уничтожено, а в западных областях Украины понесло критические потери и медленно, но верно ликвидировалось органами безопасности и правопорядка СССР. Так, по состоянию на сентябрь 1946 г. были ликвидированы или задержаны пять из восемнадцати членов «Центрального провода» ОУН, 138 краевых и областных «проводников», 4698 других функционеров. Понятно, что основное внимание чекистов направлялось на ликвидацию (выявление, розыск, захват и арест) верхушки оуновского подполья, которое пока еще сохраняло организационные связи и строго вертикальное подчинение «проводникам».
Еще в августе 1946 г. МГБ и МВД Украины образовали специальную совместную группу – координационный центр по розыску и нейтрализации руководителей подполья, а сама эта масштабная операция получила кодовое обозначение «Нора». В ее результате только с 1 декабря 1948 г. по 1 марта 1949 г. были ликвидированы 44 провода, 102 организации и 58 отдельных подпольных групп, были ликвидированы (арестованы или погибли) 352 руководителя ОУН различного ранга. 5 марта 1950 г. при попытке ареста был убит и «командующий УПА» Р. Шухевич.
Только на протяжении января-сентября 1950 г. советскими спецслужбами были ликвидированы 335 молодежные группы ОУН, в которых насчитывалось 2488 членов.
В апреле 1951 г. в Лондоне состоялось специальное совещание представителей ЦРУ и СИС по вопросам активизации использования ОУН в разведывательно-подрывной деятельности против Украины и СССР. И результаты его были весьма серьезными: уже в мае на Украину, помимо иной агентуры, забрасываются «сами» руководители конкурирующих служб ОУН и УГВР, причем не только в качестве высокопоставленных посланцев этих организаций, но и агентов – организаторов ЦРУ и СИС В. Охримовича и М. Матвиейко. Тот факт, что одновременно два руководителя двух конкурирующих между собой эмигрантских спецслужб оказались на Украине, свидетельствовал как об отсутствии подлинного доверия между ними, так и о неком компромиссе между курирующими их СИС и ЦРУ. Возможно, это также была уловка в целях обеспечения большей объективности и безопасности сверхважных тайных разведывательно-организационный миссий.
Эта, воспринимаемая в Вашингтоне и Лондоне как триумфальная, фаза операции «Аэродинамик», благодаря мастерству чекистов под руководством министра госбезопасности Украины Петра Ивановича Ивашутина, обернулась сокрушительным провалом: в двух десантируемых на парашютах группах из 12 человек имелись агенты госбезопасности, причем агент польской контрразведки «Владек» входил в группу Матвиейко (оуновский псевдоним «Усміх», в MI 6 – «Модди»), с которым он сблизился еще в период обучения в британской разведшколе.
Несмотря на наносимые чекистами серьезные удары по подполью, тем не менее в начале 1951 г. на Украине еще действовали Львовский и Карпатский краевые, 14 окружных, 37 надрайонных и 156 кустовых организационно-территориальных звеньев – некоторые из них оперативно контролировались чекистами с тем, чтобы обеспечить полное раскрытие всей структуры и схемы националистического подполья, чтобы полностью обеспечить его ликвидацию в республике. По данным МГБ, в лесах и «схронах» сохранялось до двух с половиной тысяч боевиков УПА. С июля 1950 г. командующим УПА и председателем «генерального секретариата УГВР» был назначен оставшийся последним на Украине член «Центрального провода» ОУН Васыл Кук, которому все же удавалось поддерживать связь с разрозненными, рейдирующими по лесам бандами («куренями повстанческой армии»). Именно эти-то отщепенцы и представлялись ЦРУ и его «союзникам» вожделенной и легкодостижимой «социальной базой» для расширения фронта «тайной войны» против СССР.
Руководство чекистскими операциями по ликвидации оставшихся на свободе главарей ОУН и УПА, включая и операцию по поимке «Лемиша»-Кука, и являлось основным содержанием деятельности министра госбезопасности Украинской ССР Петра Ивановича Ивашутина.
Исторической справедливости ради следует указать, что, став командующим виртуальной «армией», понимая, что дальнейшее вооруженное сопротивление, насилие и террор приводят к бессмысленным жертвам и усугубляют разрыв с населением, в 1952 г. В. Кук неоднократно приказывал минимизировать боевые и террористические акции, негативно относился к попыткам использовать «бойцов сопротивления» в разведывательной работе на иностранные разведки. Именно эти обстоятельства в итоге и сохранили ему жизнь.
Впоследствии, на одном из допросов В. С. Кук показал: «Террор до 1950 г. считался в организации украинских националистов необходимым условием борьбы против советской власти и рассматривался как продолжение и одна из форм вооруженной деятельности…» В 2008 г. в интервью российскому журналисту А. В. Караулову В. С. Кук говорил о том, что, по его мнению, ОУН и УПА в 1939–1954 гг. было убито около 110 тысяч жителей Украины… (передача «Момент истины», эфир 26 октября 2015 г.).
Благодаря полученной непосредственно из Лондона разведывательной информации, чекисты ожидали «прибытия высокопоставленных заморских гостей» 10–15 мая 1951 г. Для организации их «достойной встречи» были созданы десятки постов наблюдения за воздухом (посты ВНОС), сигналов которых ожидали в готовности к вылету 14 истребителей, был подготовлен оперативный резерв из почти 11 тысяч сотрудников МГБ, военнослужащих, милиционеров и бойцов истребительных батальонов для розыска парашютистов по горячим следам.
Выброска «высокопоставленных эмиссаров» произошла 10 мая 1951 г., но сигналов ВНОС о пролете самолета-нарушителя не последовало. Теперь британских агентов и оуновских эмиссаров предстояло искать, что называется, втемную.
Ситуацию спас «Владек» – в документах МГБ Украины он значится как «Свiй» («Свой»). Отправленный «на разведку» во Львов «Владек» вышел на конспиративный контакт с руководством областного управления МГБ и уточнил информацию о личном составе и задачах группы, чем обеспечил конспиративный арест «Усміха» и сопровождавших его агентов 5 июня. После разведки «Владека» на Матвиейко, по всем законам конспирации, вышли люди одной из подконтрольных МГБ групп с поддельным «удостоверением» от В. Кука. Поведение агентов было настолько естественным, что опытный и грозный шеф СБ ОУН согласился пойти с радистом на их лесную базу.
Высокопоставленному гостю был устроен столь радушный прием, что растроганный «Усміх», рассказывая о мытарствах, искренне радовался встрече с «друзьями-боивкарями». Агенты угостили эмиссаров вином, медом, но через несколько минут прозвучала условная фраза («Давайте закурим»), и оба «гостя» без сопротивления оказались в наручниках на траве.
В скором времени также «без шума» взяли и остальных людей «Усміха». Вторая группа эмиссаров ОУН, в которую входил агент МГБ УССР «Кара», также была конспиративно арестована чекистами.
Все арестованные британские агенты были поставлены перед жестким выбором – деятельное раскаяние в целях искупления собственной вины перед украинским народом, либо тайная казнь по приговору Особого Совещания при министре МГБ СССР.
Во внутренней тюрьме МГБ в Киеве Матвиейко быстро пришел к выводу, что единственный его шанс на сохранение жизни – сотрудничество с чекистами, которыми ему был присвоен псевдоним «Четвертый». «Четвертый» чистосердечно показал, что Бандера поставил перед ним задачи активизировать деятельность УПА и подполья, расширить сбор и передачу на Запад разведывательной информации об обороноспособности страны. Он поведал немало подробностей из жизни верхушки ЗЧ ОУН. В частности, ему поручалось убедить В. Кука признать верховенство именно ОУН, а в случае отказа – ликвидировать его и самому возглавить все подполье на Украине.
В конце июня при личном участии Матвиейко-«Модди» начинается радиоигра с английской СИС и ЗЧ ОУН под названием «Метеор» – эта масштабная оперативная игра вполне закономерно стала классической в истории органов безопасности Украины. Ее основными задачами ставились: подчинить «Четвертому» все подполье в регионе, дезинформировать противника, взять под личный контроль прибытие на Украину новых курьеров и эмиссаров ОУН, осуществить внедрение в СИС и ОУН агентуры МГБ и упрочить положение уже действовавших там агентов, скомпрометировать перед зарубежным руководством отдельных наиболее неуязвимых для чекистов вожаков нацподполья. Только со 2 июля 1951 по 18 мая 1952 г. по каналу «Метеора» из лондонского разведцентра «Модди» было передано 29 радиограмм, а в радиоцентр СИС в Кёльне принял 32 радиотелеграммы от «Усміха».
Англичан прежде всего интересовала обстановка в подполье, его готовность сотрудничать с СИС и ЦРУ, условия заброски новых курьерских групп, сведения о Прикарпатском военном округе, возможность приобретения источников информации в центрах оборонительной промышленности СССР, тактико-технические характеристики советской военной техники, транспортная и промышленная инфраструктура.
Разумеется, для укрепления доверия к «Усміху» руководители радиоигры, наряду с оперативной дезинформацией, санкционированно передавали и второстепенную информацию военно-экономического характера. В ходе радиообмена у СИС (и ОУН) целенаправленно формировалось мнение о «трудностях подпольной борьбы», сообщалось о подготовленных «пунктах приема» новых групп, паролях для «комитетов встречи», зарубежные лидеры призывались «лично возглавить визвольні змагання в Краї» («освободительное движение в Крае»).
Для коллег-эсбистов «Усміх» сообщал данные об уже известных подполью формах и методах работы МГБ и «контрмерах СБ УПА» и об острой необходимости, в этой связи, переброски в западноукраинские земли опытных работников «безпэки».
И, что характерно, заранее обусловленного сигнала «борщ» («работаю под контролем МГБ») в текстах передаваемых радиограмм не было…
Отметим, что в сентябре 1951 г. начинается еще одна радиоигра с СИС под кодовым названием «Вызов».
Объем работы по радиоиграм МГБ достиг такого масштаба, что в марте 1953 г. в 4-м управлении МВД УССР создается специальный (3-й) отдел в составе «английского и американского» отделений, в котором трудились 19 оперсотрудников, имевших на связи семь спецагентов и 14 агентов. Понятно, что деятельность отдела находилась в центре внимания министра госбезопасности.
Ключевая фигура радиоигры с Лондоном «Метеор» агент «Четвертый» («Усміх») был поселен на конспиративной даче МГБ, иногда, в сопровождении чекистов, гулял по Киеву, ездил на экскурсии в другие города, в то же время легендируя свое нахождение в гуще «подпольной борьбы».
Однако «Четвертый» не верил в данные ему «гарантии личной свободы и безопасности» и решил взять судьбу в собственные руки. Усыпив бдительность своего чекистского окружения, «особо опасный государственный преступник М. Матвиейко» 16 июня 1952 г. похитил из небрежно оставленного оперативным работником пиджака ключи и пистолет «Вальтер» с двумя обоймами патронов и покинул конспиративную квартиру. Понятно, что побег «Четвертого» мог привести к крупному провалу целого ряда мероприятий и операций МГБ Украины.
7 июля 1952 г. Политбюро ЦК КП (б) Украины приняло специальное постановление «О факте бегства большого государственного преступника, арестованного органами МГБ УССР», содержавшее, в частности, «организационные выводы» о наказании причастных к подобному беспрецедентному чрезвычайному происшествию чекистов (серьезно был понижен в должности начальник управления, а министру госбезопасности Украины Н. К. Ковальчуку «за допущение неумелой агентурно-следственной работы с крупным государственным преступником и за бесконтрольность по организации его охраны» был объявлен выговор[117]).
Собственно говоря, данное чрезвычайное происшествие и стало одной из причин решения И. В. Сталина о направлении П. И. Ивашутина на Украину.
Впрочем, побег Матвиейко не был продолжительным – пройдя по оставшимся у него явкам, он убедился, что подполья уже нет, помощи ему ждать неоткуда, и через несколько дней добровольно явился в МГБ.
Несколько по-иному сложилась миссия и судьба руководителя «Политической информационной службы» УГВР Василия Охримовича: он был десантирован с американского самолета в ночь на 20 мая 1951 г. для «координации действий» с подпольем. Он сумел встретиться и побеседовать с Васылем Куком, убеждая его встать на сторону УГВР, к чему тяготел сам Кук. Больше года Охримовичу удавалось кочевать по лесным «схронам», отчитываясь об увиденном перед американскими хозяевами. Отметим, что мастерство чекистов было столь высоко, что у западных спецслужб даже не возникло сомнения в успешности аналогичной миссии «Усміха»-«Модди».
Арестован агент ЦРУ «Эвальд» был только 6 октября 1952 г., т. е. через несколько дней после прибытия П. И. Ивашутина в Киев. Опытный и циничный Охримович не стал долго запираться, а согласился на предложенное ему чекистами сотрудничество, и ему был присвоен псевдоним «Грузин». Так же, как и Матвиейко-«Модди», он, с санкции ЦК КПСС, продолжая сеансы радиосвязи, начал свою радиоигру «Ловушка», на этот раз с американским разведцентром.
Всего же в ходе контрразведывательной операции МГБ Украины «Звено» с 1951 по 1954 год чекистами были перехвачены четыре курьерские группы ОУН и УГВР (восемь человек), что означало как перехват инициативы в борьбе с подпольем, так и создание серьезных предпосылок для его полной ликвидации, в руки чекистов попали 10 радиостанций, большинство из которых было включено в радиоигры с зарубежными центрами, – непосредственно в оперативных играх было задействовано пять бывших эмиссаров. Помимо этого, были обезврежены 33 агента CIC и ЦРУ (18 из них были убиты или покончили с собой при задержании), другие же пошли на сотрудничество с органами МГБ и были задействованы в радиоиграх теперь уже с западными разведцентрами[118].
Нарушая здесь принцип хронологии, скажем о некоторых событиях, непосредственное отношение к которым имел Петр Иванович уже после своего возвращения в Москву.
Прежде всего представляется целесообразным познакомить читателя с еще одним историческим документом, подготовленным Л. П. Берией к заседанию Президиума ЦК КПСС и касающимся социально-политической обстановки на Украине (№ 63/б от 16 мая 1953 г.)[119]:
«Произведенной МВД СССР проверкой установлено, что работа органов б [ывшего]. МГБ Украинской ССР по борьбе с остатками антисоветского националистического подполья и его шпионско-террористических банд в западных областях Украины все еще находится на низком уровне.
В ряде районов западных областей Украинской ССР антисоветское подполье продолжает существовать, а его банды терроризировать трудящееся население и партийно-советский актив.
Низкий уровень агентурно-оперативной работы органов госбезопасности Украины привел к тому, что руководящие звенья националистического подполья в западных областях УССР до сих пор не выявлены и надежной агентуры, способной внедриться в эти звенья, не имеется.
Если применение чекистско-войсковых операций в борьбе с националистическим подпольем и его вооруженными бандами в первое время после освобождения западных областей Украинской ССР от немецко-фашистских оккупантов и оправдывалось конкретной обстановкой, то в последний период времени, когда с остатками этого подполья нужно было бороться преимущественно агентурно-оперативными методами, широкое применение войсковых операций вплоть до 1953 г., естественно, не могло дать должных результатов. Так, из 1023 операций, проведенных в 1952 году, закончились без всякого результата 946 операций, из 120 операций за 3 месяца текущего года – 109. Эти операции, как правило, сопровождались сплошным «прочесыванием» населенных пунктов и массовыми обысками населения. В результате производились аресты и выселение граждан по малозначительным материалам, а иногда вовсе без всяких оснований.
За период с 1944 по 1953 г. в западных областях Украины арестовано, убито и выслано до 500 000 человек, из них:
1. Арестованы по обвинению в принадлежности к антисоветскому националистическому подполью – 103 003 чел [овек], в том числе были осуждены с содержанием в лагерях и тюрьмах – 82 930 чел.
2. Арестованы по обвинению в шпионаже, диверсиях, вредительстве, террористических намерениях, антисоветской агитации, пособничестве и участии в карательных действиях немецко-фашистских органов и войск во время оккупации западных областей Украины – 31 464 чел., в том числе были осуждены с содержанием в лагерях и тюрьмах – 26 787 чел.
3. Убиты как участники шпионских террористических групп националистического подполья – 153 259 чел.
4. Высланы за пределы УССР как пособники этих банд – 203 737 чел.
Естественно, что такое положение не могло не озлобить широкие слои населения и способствовало усилению среди них влияния вражеских элементов.
Однако необходимо отметить, что наряду с изложенными выше недостатками в работе б [ывших] органов госбезопасности Украины, по поступающим сигналам, среди населения западных областей УССР, особенно сельских районов, имеет место недовольство проводимыми советской властью мероприятиями, в частности налоговой политикой.
По данным МВД УССР, за последние два-три года от крестьян западных областей Украины поступило большое количество жалоб на неправильное обложение их налогами. Так, за 1951 г. поступило свыше 45 000 жалоб на непосильное обложение налогом, в 1952 г. – свыше 36 000 и только за первые три месяца текущего года – свыше 50 003.
За три месяца 1953 года отделом военной цензуры МВД УССР было конфисковано по западным областям УССР 31 695 внутрисоюзных и 194 590 адресованных за границу писем, в которых содержались отрицательные высказывания и недовольство действиями местных органов власти.
В период 1949–1950 гг., вследствие слабого политического обеспечения набора молодежи в ремесленные училища и школы ФЗО, до 8000 чел. молодежи перешло на нелегальное положение и использовалось антисоветскими элементами во вражеских целях.
Непрекращающаяся активность националистического подполья в западных областях УССР объясняется также и тем, что, несмотря на значительное время, истекшее после воссоединения западных областей с Украинской ССР, все еще в достаточной мере не созданы кадры руководящего партийно-советского актива из числа местного населения. Как известно, в большинстве западных областей и районов партийные и советские организации возглавляются работниками, командированными из восточных областей УССР и других республик Советского Союза.
Так, из числа 474 чел. руководящих работников областных, городских и районных исполкомов Советов депутатов трудящихся западных областей Украины местные кадры составляют – 179 чел., а из 311 руководящих работников областных, городских и районных партийных органов этих же областей – только 18 чел. являются местными кадрами.
Аналогичное положение имеет место и по работе среди интеллигенции. Из 1718 профессоров и преподавателей 12 львовских высших учебных заведений к числу местной интеллигенции принадлежат только 320 чел., остальные являются русскими или уроженцами восточных областей УССР.
В Торгово-экономическом институте все 56 дисциплин преподаются на русском языке; в лесотехническом институте из 41 дисциплины на украинском языке преподаются только 4; в сельскохозяйственном институте из 37 дисциплин – 5; в полиграфическом институте из 39 предметов – только 3; в педагогическом институте из 37 дисциплин читаются на украинском языке только 7.
В руководстве указанных 12 высших учебных заведений гор. Львова нет ни одного директора из числа уроженцев западных областей Украины; в числе 25 заместителей директоров этих институтов только один человек является местным жителем.
В 27 техникумах гор. Львова из числа 428 преподавателей выходцами из западных областей УССР являются только 58 чел., а из 60 чел. руководящих работников этих техникумов – только 3.
Такое положение создалось не только из-за недостатка в соответственно подготовленных кадрах интеллектуальных работников – выходцев из западных областей Украины, но и, очевидно, в результате недопонимания всей важности сохранения и использования кадров западноукраинской интеллигенции.
Видные представители западноукраинской интеллигенции, по данным МВД УССР, расценивают такую «политику» правительства и ЦК КП Украины как «русификаторскую». Так, например, писатель Лукьянович Д. Я. говорит: «Процесс обрусения проявляется в ряде направлений и ведется очень продуманно и последовательно. Из западных областей выселили большую часть ее интеллигенции, выселили, переселили и продолжают переселять очень многих крестьян. Более 90 % всех оканчивающих вузы и втузы студентов направляют на работу в РСФСР и другие республики, а не оставляют во Львове и западных областях… Так естественно и незаметно происходит ее обрусение. А впрочем, оно осуществляется и на школьной скамье: преподавание ведется почти исключительно на русском языке. Даже те студенты, которые настроены более националистически, не знают ничего, да и не могут знать о том, что украинский народ имел своих выдающихся людей – ученых, героев, писателей, художников и других не только в лице КОТЛЯРЕВСКОГО, ШЕВЧЕНКО, ФРАНКО, КОЦЮБИНСКОГО, ЛЫСЕНКО, но и в лице многих других писателей, поэтов и ученых. Учат только биографии выдающихся русских людей, но не украинцев».
Научный работник филиала Академии наук УССР ОГАНОВСКИЙ В.П. высказывал свое возмущение тем, что в Торгово-экономическом институте, в котором он преподает, «полностью русифицировано руководство. Украинца ГАРКАВЕНКО сменил чистокровный русак – ЧИСТЯКОВ (на посту директора института); украинца МАЙБОРОДУ – рязанец НИКИТИН (замдиректора по научной части), а БИЛЕВИЧА, говорят, сменит НОВОДЕРЕЖКИН (зам. директора по учебной части). Ни один из них не умеет говорить по-украински. Представляете себе, какое впечатление произведет разговор с ними на ту местную молодежь, которая приедет из районов и будет поступать в этот «украинский» институт».
Экономист ГАЛУШКО, выражая недовольство «политикой обрусения», заявил: «Все делопроизводство в хозяйственных, особенно в торгово-кооперативных организациях, ведется на русском языке. Я вижу, что все здесь направлено к тому, чтобы ликвидировать все украинское. Местным людям ходу не дают, хотя среди них есть много людей, более знающих и достойных занимать руководящие места, чем среди тех, кто их занимает».
Академик ВОЗНЯК, доцент медицинского института МУЗЫКА и некоторые другие видные западноукраинские интеллигенты, отмечая «тяжелое положение большинства колхозников», считают, что: «все это является результатом недостаточного внимания к нуждам местного крестьянства со стороны областных организаций; очень плохого подбора руководящих кадров в районных организациях и колхозах; голого администрирования вместо честного хозяйственного руководства в колхозах».
Один из агентов МВД Украинской ССР «Объективный», подтвердив вышеприведенные настроения украинской интеллигенции, отмечает со своей стороны, также в качестве одного из фактов, неудовлетворительное положение и во Львовском отделении Союза советских писателей. Он говорит: «Во Львовском отделении Союза советских писателей плохо поставлена работа по выявлению и воспитанию талантливой молодежи из местного населения. За 6 лет в кандидаты и члены Союза было принято около 15 чел. и только один из них – Ростислав БРАТУНЬ[120] – был местным украинцем, остальные – уроженцы восточных областей Украины и русские. Сейчас к приему в Союз есть только один кандидат из местного населения, молодой талантливый поэт – Дмитрий ПАВЛЫЧКО[121].
Главный редактор Львовского книжно-журнального издательства ЦМОКОЛЕНКО, которому ПАВЛЫЧКО представил сборник своих стихов, уже два года задерживает издание этой книги. Учитывая, что стихи ПАВЛЫЧКО талантливы и в основном направлены против Ватикана и буржуазных националистов, такая книга могла бы сыграть большое воспитательное значение для местной молодежи».
Немало отрицательных разговоров и обобщений вызывают факты тяжелого материального положения некоторых широко известных представителей местной интеллигенции. Так, например, бывший профессор Львовского университета Юлиан ЗАЯЦ работает в настоящее время в качестве библиотекаря филиала Академии наук УССР с окладом в 400 рублей. Известный в городе Львове старый адвокат ПАВЕНСКИЙ сейчас работает нормировщиком на пивоваренном заводе в городе Львове.
МВД СССР принимаются необходимые меры к перестройке оперативно-чекистской работы органов МВД УССР с целью ликвидации националистического подполья и пресечения активных проявлений шпионско-террористических банд в западных областях Украины, устранению и поимке засланных из-за границы эмиссаров, изменению методов чекистской работы, а также укреплению органов МВД западных областей УССР кадрами из числа работников местного происхождения.
Однако эти мероприятия, как это доказано многолетней практикой, не могут дать должных результатов, если одновременно по линии партийных и советских органов не будут приняты соответствующие меры.
Поэтому возникает необходимость серьезного изучения обстановки в западных областях УССР. Нужно помочь ЦК КП Украины и Совету Министров УССР разобраться в создавшейся обстановке, тщательно проверить, нет ли серьезных извращений в вопросах колхозного строительства, элементов администрирования, проверить всю налоговую систему в целях возможного пересмотра ее и, если необходимо, – ослабления налогового пресса.
Надо, на мой взгляд, потребовать от ЦК КП Украины решения вопроса подготовки, выращивания и выдвижения в западных областях УССР местных кадров; рассмотреть и утвердить программу массово-политической работы как среди сельского населения, так и городской интеллигенции, в особенности во Львове, имеющей определенное влияние на все слои населения западных областей УССР.
В этих целях следовало бы командировать на Украину группу ответственных работников, поручив ей вместе с ЦК КП Украины и Советом Министров УССР тщательно ознакомиться с положением в западных областях Украины, на месте принять необходимые меры к устранению выявленных недостатков и подготовить предложения для рассмотрения их в Президиуме ЦК.
Л. Берия».
Отметим, что Берия обращал внимание на недостатки не только в деятельности госбезопасности, но и в массово-политической, кадровой и воспитательной работе партийных органов.
Эта инициатива неожиданно подбросила Охримовичу-«Эвальду» еще один шанс на сохранение жизни. Возглавивший 5 марта 1953 г. объединенное МВД СССР, куда вошло и бывшее МГБ, Л. П. Берия хотел прекратить затянувшееся кровопролитное противостояние на Украине. Для этого в Москву на Лубянку были доставлены В. Охримович и некоторые другие находившиеся в заключении авторитетные участники движения – «президент УГВР» К. Осьмак, митрополит И. Слипый, через которых он хотел убедить остававшихся еще на свободе националистов в бесперспективности и бесполезности их дальнейшей борьбы.
Конечно, трудно однозначно сказать, увенчался ли бы этот его замысел успехом, но последовавший 26 июня 1953 г. арест Берии положил конец этому ответвлению операции «Звено». Считая его «волюнтаристской авантюрой», а также учитывая то обстоятельство, что Охримович уклонялся от добросовестного выполнения поручений чекистов, он был по приговору трибунала Киевского военного округа расстрелян 19 мая 1954 г.
Сообщение об аресте и последующем расстреле В. Охримовича произвело крайне удручающее впечатление как на сохранившееся подполье, так и на его «зарубежных представителей».
Чекисты получили информацию о том, что соответствующий отдел английской разведки был разогнан, а его сотрудники уволены (поговаривали даже, что «проколовшийся» начальник подразделения CIC застрелился).
Даже сам факт раскрытия МГБ Украины радиоигры «Ловушка», в ходе которой удалось углубить раскол между сторонниками Бандеры и УГВР – последней из которых «украинское подполье» передало все полномочия по представлению себя на международной арене, ударил по авторитету Бандеры на западе: MI 6 также прекратила сотрудничество с ним, а ЦРУ США – наиболее агрессивную фазу операции «Аэродинамик».
В те же дни чекисты одержали и еще одну победу над националистическим подпольем: 23 мая 1954 г. в одном из подпольных схронов на Львовщине был конспиративно задержан вместе с женой «полковник Коваль», он же «главнокомандующий УПА генерал-хорунжий» (это звание было присвоено ему двумя годами ранее «в ознаменование десятилетия образования «повстанческой армии») Василь Кук. («Западня», как был назван комплекс оперативно-разыскных мероприятий для ареста Кука, была разработана и расставлена П. И. Ивашутиным аж в сентябре 1952 г.)
Фактически этот арест знаменовал собой ликвидацию организованного националистического подполья на Украине. Таким образом, задача, поставленная перед Петром Ивановичем Ивашутиным ЦК КПСС и Советским правительством, была полностью выполнена.
Но и после сообщения о приведении в исполнение приговора в отношении В. Охримовича радиоигра МГБ с СИС «Метеор» продолжалась. Только теперь агенты-эмиссары ОУН с 1955 г. проходили подготовку уже в римской разведшколе. Благодаря «Метеору» было обезврежено еще несколько групп связников, часть из них – на территории Польши и Чехословакии. С. Бандера по-прежнему доверял «Усміху», и по указанным им подставным адресам по-прежнему доставлялись «директивы и указания» по организации «освободительной борьбы».
Характеризуя итоги борьбы чекистов с зарубежными эмиссарами сегодня уже можно сказать, что 19 % из них были выявлены советской агентурой, внедренной в первые же послевоенные годы в британские и американские спецслужбы, а также эмигрантские националистические организации, прежде всего – ЗП УГВР (Мюнхен и Вашингтон), и ЗЧ ОУН (Мюнхен и Лондон); 33 % были выявлены и обезврежены чекистами Украины в процессе ведения оперативных игр с зарубежными националистическими центрами; 16 % – выявлены агентурой МГБ на территории Украины; 9 % были выявлены благодаря сообщениям («сигналам») населения, вследствие проявленного им чувства повышенной бдительности и 7 % – в процессе проведения оперативно-войсковых операций.
Следует, однако, заметить, что некоторых нелегалов-националистов, прибывших по различным каналам из-за рубежа в 1940–1950-е годы, украинские чекисты под руководством председателя КГБ УССР В. Ф. Никитченко разыскали уже во второй половине 1960-х годов.
За активную помощь в борьбе за ликвидацию националистического подполья еще 19 июня 1958 года специальным Указом Президиума Верховного Совета СССР М. В. Матвиейко был помилован и освобожден от уголовной ответственности.
А тем временем игра «Метеор» пришла к своему завершению: имитация существования и «кипучей деятельности» подполья, во что уже не верили ни Лондон, ни Вашингтон, входила в логическое противоречие с социально-экономическими процессами на Украине, в связи с чем в октябре 1960 г. было принято решение о прекращении с СИС оперативной игры «Метеор» с преданием гласности самого факта многолетнего нахождения «не у дел» главного эмиссара «украинского заграничного центра».
Бывший руководитель «службы безопасности» ЗЧ ОУН теперь выступал по радио с разоблачением планов и замыслов этой организации, принимал участие в пресс-конференциях, отвечал на вопросы журналистов, а также на встречах в учебных заведениях, трудовых коллективах. Увидели свет несколько его брошюр (в частности, «Чорні справи ЗЧ ОУН». К., 1962).
Кстати сказать, в 1960–1961 гг. с разоблачением и осуждением своего прошлого в средствах массовой информации выступили еще свыше 200 бывших активных и известных участников оуновского подполья.
В Киеве Матвиейко по инициативе КГБ УССР выделили однокомнатную квартиру. Позднее он переехал на Львовщину, где и умер в селе Павлове 10 мая 1984 года.
И еще один, о многом говорящий факт: племянник М. Лебедя, майор армии США и миллионер Марк Паславский стал в 2014 г. одним из «спонсоров» и бойцов батальона оперативного назначения «Донбасс» Национальной гвардии Украины. Был убит бойцами донецкого сопротивления под Иловайском 19 августа 2014 г.
Следует отметить, что согласно архивным данным в 1944–1953 гг. ОУН и УПА совершили 4904 террористических акта; 195 диверсий; 457 нападений на истребительные батальоны из сельского актива; 645 нападений на колхозы, органы власти и заведения социально-культурной сферы; 359 вооруженных «экспроприаций».
За тот же период, только безвозвратные потери советской стороны в результате боестолкновений и диверсионно-террористических действий бандеровцев составили 30 тысяч 676 человек. Из них: детей, стариков и домохозяек – 860 человек; представителей интеллигенции – 1931; рабочих – 676; колхозников и крестьян – 15 355; председателей колхозов – 314; комсомольских работников – 207; коммунистов – 251; представителей органов власти – 2732; бойцов истребительных батальонов – 2590; военнослужащих РККА – 3199; сотрудников МВД УССР – 1864; сотрудников органов госбезопасности Украины – 697 человек…
Со стороны националистов погибли 156 тысяч участников подполья, были арестованы и осуждены 87 756 человек, вышли с повинной из подполья – около 77 тысяч его участников (были амнистированы)[122].
Необходимо сказать и о неожиданном вираже в службе Петра Ивановича, когда он был без видимой причины понижен в должности до заместителя министра внутренних дел Украины по оперативным вопросам. Произошло это 19 марта 1953 г., а причины столь неожиданного кульбита биографии моего героя находились в Москве.
На прошедшем 5 марта 1953 г. в связи со смертью председателя Совета Министров И. В. Сталина совместном заседании Пленума ЦК КПСС, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР было принято решение о реорганизации ряда министерств. В частности, Министерство государственной безопасности было ликвидировано, а его оперативные и обеспечивающие подразделения вошли в состав Министерства внутренних дел СССР. Заместителями нового министра внутренних дел СССР Л. П. Берии были назначены С. Н. Круглов, Б. З. Кобулов, И. А. Серов. (Помимо этого, Берия являлся также заместителем председателя Совета Министров СССР и членом Президиума ЦК КПСС.)
В этой связи министром внутренних дел Украины был назначен генерал-лейтенант П. Я. Мешик, а его заместителем по оперативным вопросам – П. И. Ивашутин. Практически в деятельности Петра Ивановича мало что изменилось, за исключением того, что теперь он должен был докладывать о результатах работы чекистских подразделений П. Я. Мешику. Следует, однако, подчеркнуть, что Павел Яковлевич был умным, культурным и далеким от самодурства человеком, при этом обладавшим немалым оперативным опытом и прекрасно знавшим специфику обстановки на Украине.
А тем временем в Москве 11 марта Берия направил на имя председателя Совета Министров СССР Г. М. Маленкова и Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева письмо, в котором дал удручающую характеристику происходившего в последние годы в МГБ: «Значительная часть чекистских кадров, имеющих опыт, – разгромлена… Необходимо будет рассмотреть материал на арестованных чекистов и в зависимости от результатов принять решение об использовании их на работе в МГБ»[123].
И действительно, из-под ареста были освобождены и возвращены на работу многие чекисты, арестованные при В. С. Абакумове и С. Д. Игнатьеве, что, впрочем, пагубно сказалось на судьбе многих из них после «разоблачения банды Берии» в июле того же года.
Была образована следственная группа для пересмотра ряда особо важных дел: «арестованных сотрудников МГБ» (в созданную 13 марта группу вошел полковник О. М. Грибанов), «дела врачей», «арестованных МГБ Грузинской ССР группы местных работников» (т. н. «мингрельское дело»).
И уже 3 апреля о результатах проведенной проверки «дела врачей» Берия доложил Президиуму ЦК КПСС. На основе его доклада было принято решение о полной реабилитации и освобождении обвиняемых и членов их семей (всего 37 человек). Несколько позже последовали и другие освобождения из-под ареста и от надуманных ложных обвинений.
Берия заверил Президиум ЦК о том, что в МВД «проводятся меры, исключающие возможность повторения впредь подобных извращений в работе».
Позднее Президиум ЦК постановил, что «ввиду допущенных серьезных ошибок в руководстве бывшим МГБ» невозможно оставить на посту секретаря ЦК С. Д. Игнатьева[124].
Пункт IX Постановления Президиума ЦК КПСС от 10 апреля 1953 г. гласил: «Одобрить проводимые т. Берией Л. П. мероприятия по вскрытию преступных действий, совершавшихся на протяжении ряда лет бывшим МГБ СССР, выражавшихся в фабрикации и фальсификации дел на честных людей, а также мероприятия по исправлению последствий нарушения советских законов, имея в виду, что эти меры направлены на укрепление Советского государства и социалистической законности»[125].
Мы привели эти факты для того, чтобы еще раз подчеркнуть, что пересмотр следственных дел бывшего НКГБ-МГБ начался задолго до XX съезда КПСС.
Однако положение в органах госбезопасности в свете приводимых документов по-прежнему продолжало оставаться сложным и напряженным.
В июне 1953 г. последовал вызов Петра Ивановича в Москву, где ему было объявлено об освобождении с 16 июня от занимаемой должности «в связи с переводом на другую работу» – 27 июля он был назначен заместителем начальника 3-го управления (военная контрразведка) МВД СССР.
В завершение данной главы необходимо обратить внимание и на следующие драматические события, имевшие еще долгие последствия для всей жизни страны.
26 июня 1953 г. на заседании Президиума Совета Министров СССР в Кремле был арестован Л. П. Берия. (Сообщения в печати о снятии Л. П. Берии и назначении министром внутренних дел СССР С. Н. Круглова появилось только 29 июня.)
Одновременно с арестом Берии был произведен и арест ряда его заместителей и руководящих работников МВД СССР. Так, в Киеве военными был арестован министр П. Я. Мешик, в Берлине – начальник 3-го управления С. А. Гоглидзе, суд над которыми как «участниками банды Берии» состоялся в декабре 1953 г., причем большинство обвиняемых были приговорены к «высшей мере социальной защиты» (расстрелу). «Приспешников» В. С. Абакумова та же участь ждала через год.
В приложение к протоколу заседания Президиума ЦК КПСС от 26 июня 1953 г. «К решению вопроса о Берии» присовокуплен проект доклада Г. М. Маленкова, в котором содержится целый ряд обвинений, в том числе и следующее: «Враги хотели поставить органы МВД над партией и правительством. Задача состоит в том, чтобы органы МВД поставить на службу партии и правительству, взять эти органы под контроль партии… Задача состоит в том, чтобы не допустить злоупотребления властью».
Однако документы свидетельствуют о том, что высший партийный орган – ЦК ВКП (б) – в начале 50-х годов не только был информирован о деятельности органов МГБ, но и принимал непосредственное участие в формировании их политики. Но контроль этот в значительной мере был персонифицированным, сосредоточенным в руках Генерального (Первого) секретаря ЦК.
Позднее это обстоятельство замалчивалось высшим партийным руководством с целью вывести себя из-под возможной критики, что стало основой и причиной сокрытия многих исторических событий и фактов и что вело к искажению исторической правды.
26 июня министром внутренних дел СССР был назначен Сергей Никифорович Круглов (а новым министром внутренних дел Украины стал Т. А. Строкач).