Трудовые будни начальника военной разведки
Никакая другая область человеческой деятельности не окутана таким количеством тайн и загадок, как разведка.
18 марта 1963 г. Петр Иванович Ивашутин был назначен заместителем начальника Генерального штаба СССР по разведке (по должности) и начальником ГРУ.
Наверное, услышав о назначении на эту должность, он испытал чувство глубокого удовлетворения от того факта, что ему поручено самостоятельное, крайне ответственное дело, требующее полной отдачи всех своих духовных и физических сил, к которому у него «тянулась душа», к которому он считал себя – и объективно был! – подготовлен лучше, чем бы кто ни было из возможных кандидатов на этот пост. И что отныне он освобожден от необходимости подчиняться безграмотным, высокомерным дилетантам-«комсомольцам», а работает со специалистами своего дела, душой болеющими за судьбу Родины.
Разведка всегда является лишь инструментом добывания для руководства своей страны политической, военной, научно-технической и дипломатической информации, главными пользователями которой в СССР были Президиум (с 8 апреля 1966 г. – вновь Политбюро) ЦК КПСС, Совет Министров, Министерства обороны, иностранных дел, Генеральный штаб Вооруженных Сил и другие государственные ведомства Советского Союза.
В то же время понятно, что добыванию достоверной упреждающей информации о подлинных целях и намерениях иностранных государств, особенно соперничающих с собственной страной на мировой арене, стремятся целенаправленно препятствовать правительства и спецслужбы иностранных государств.
Поэтому разведке почти всегда приходится действовать в условиях реального противоборства с противником, стремящимся как скрывать, маскировать свои подлинные цели и намерения, возможности и потенциал, так и проводящим для этого специальные контрразведывательные, дезинформационные, пропагандистские и контрпропагандистские кампании, операции и мероприятия. Эти обстоятельства и объясняют неудачи и провалы в деятельности спецслужб, в том числе ГРУ и КГБ СССР.
Петру Ивановичу были памятны слова полковника Вальтера Николаи, руководившего германской военной разведкой в годы Первой мировой войны, который еще в 1923 г. прозорливо писал: «Государства, которые не имеют собственной разведки, не имея о ней достаточного представления, не подозревают поэтому, какой опасности подвергаются их политическая свобода и национальная независимость со стороны тех могущественных государств, которые вышли из мировой войны настоящими мастерами в деле разведки и порожденной ею политической пропаганды».
Пришлось ему лично убедиться в верности и следующего вывода аса германского шпионажа: «По пути к будущему развитию впереди идет разведка, стремящаяся этот путь распознать и на него повлиять… Тайная сила разведки будет в будущем гораздо более значительной, нежели была в прошлом и есть в настоящее время»[185].
Петр Иванович вспоминал и виденный ранее конспект обсуждения в декабре 1952 г. проекта Постановления ЦК КПСС «О главном разведывательном управлении МГБ СССР». Этот конспект сохранил и некоторые высказывания секретаря ЦК И. В. Сталина:
«В разведке никогда не строить работу таким образом, чтобы направлять атаку в лоб. Разведка должна действовать обходом. Иначе будут провалы, и тяжелые провалы…
Полностью изжить трафарет из разведки. Все время менять тактику, методы. Все время приспосабливаться к мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку маневренную, разумную…
Самое главное, чтобы в разведке научились признавать свои ошибки. Человек сначала признает свои провалы и ошибки, а уже потом поправляется…
Главный наш враг – Америка. Но основной упор надо делать не собственно на Америку. Нелегальные резидентуры надо создавать, прежде всего, в приграничных государствах.
Первая база, где нужно иметь своих людей, – Западная Германия.
Нельзя быть наивным в политике, но особенно нельзя быть наивным в разведке…
В разведке иметь агентов с большим культурным кругозором – профессоров… Разведка – святое, идеальное для нас дело. Надо приобретать авторитет»[186].
К некоторым аналогичным выводам в продолжение своей службы в органах госбезопасности на собственном опыте пришел и Петр Иванович. Теперь ему следовало свои выводы и предложения воплощать в жизнь.
18 марта 1963 г. начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Сергей Семенович Бирюзов представил генерал-полковника П. И. Ивашутина руководству Главного управления Генерального штаба. (Так, в целях конспирации, оно официально именовалось в документах Генштаба и Министерства обороны.)
Трудовые будни это – кропотливая, повседневная, черновая работа, единственно и создающая конечный РЕЗУЛЬТАТ труда не только индивида, но и всего коллектива.
И от организации этой рутинной работы, всего «производственного процесса» и зависят окончательные итоги деятельности: степень решения все новых и новых задач, диктуемых изменяющимися условиями обстановки, выполнение функций и обязанностей, их корректировка, исходя из вызовов и требований времени.
Петр Иванович Ивашутин возглавил военную разведку в те годы, когда только начал утверждаться еще хрупкий военно-стратегический паритет между США и СССР, признанный обеими сторонами в период недавнего Карибского кризиса, вследствие чего на политической карте мира появилась вторая сверхдержава. И персональный вклад Петра Ивановича в достижение и упрочение этого паритета и особого статуса для Советского Союза в мире – несомненен. И именно поэтому в памяти ветеранов военной разведки эпоха руководства разведслужбой Ивашутиным ассоциируется с «созданием империи ГРУ».
А начиналась эта историческая эпоха обыденно просто.
Окна нового служебного кабинета Петра Ивановича, расположенного на третьем этаже здания Генерального штаба, из которых, по словам острословов, «виден весь мир», в действительности выходили на засыпанный снегом спокойный и почти пустынный в короткие февральские дни Гоголевский бульвар.
Иногда начальник ГРУ поднимался из-за массивного стола и, прогулявшись по кабинету, останавливался перед одним из окон, за которым неспешно опускались на землю большие пушистые белые снежинки. Однако одолевавшие Петра Ивановича думы были далеки от этого умиротворяющего пейзажа.
Из этого кабинета многие годы начинались и завершались многие разведывательные операции, о которых мир узнавал спустя годы и десятилетия.
Разумеется, мы не сможем показать все стороны многогранной деятельности начальника военной разведки Советского Союза, приоткрывая перед читателем лишь отдельные эпизоды жизни «генерала без биографии».
Одной из первоочередных задач нового начальника ГРУ было сведение к минимуму потерь, связанных с изменой Родине О. Пеньковского.
Поскольку Пеньковский официально занимал «должность прикрытия» в Управлении внешних сношений Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ при Совете Министров СССР, судебный процесс был открытым: на проходивших с 7 по 11 мая 1963 г. выездных заседаниях Военной коллегии Верховного суда СССР присутствовали сотрудники ГРУ и КГБ. О вынесенном приговоре – без упоминания службы Пеньковского в ГРУ – сообщалось в прессе. (В том же году отдельной брошюрой массовым тиражом была выпущена стенограмма этого судебного заседания, а на экраны страны вышел документальный фильм «Снова по черной тропе».)
Однако еще более важной задачей для начальника ГРУ являлось сохранение надежного контроля за военными приготовлениями вероятных противников у границ Советского Союза, за местами хранения и дислокации стратегического и тактического ядерного оружия на базах США, в том числе – на иностранных территориях вблизи границ СССР. Тем более что в отдельные периоды 1960-х годов США едва ли не еженедельно вводили в строй новые носители ракетно-ядерного оружия наземного, морского или воздушного базирования.
Необходимо подчеркнуть, что существовавший в то время биполярный раскол мира на зоны геополитического тяготения, с одной стороны, к Советскому Союзу и Организации Варшавского Договора, и с другой стороны, – к США и НАТО был политической реальностью, которая не могла не накладывать отпечатка как на всю сферу межгосударственных отношений СССР, так и на деятельность его военной разведки.
Императивом всей разведывательной работы многотысячного коллектива ГРУ было выявление на самых ранних стадиях признаков подготовки вероятного противника к вооруженному нападению на СССР, его союзников – ставка на внезапность являлась неотъемлемой составной частью стратегий иностранных армий в XX веке.
Также от начальника военной разведки требовалось предвидение и предупреждение советского военно-политического руководства о вызревании новых кризисных ситуаций в международных отношениях, в отдельных регионах, о возможном возникновении и тенденциях развития вооруженных конфликтов в мире.
В числе военно-политических и военно-стратегических проблем, требовавших на протяжении длительного времени первоочередного внимания П. И. Ивашутина и подчиненных ему подразделений, их сотрудников, следует назвать ныне забытые сражения периода «холодной войны»:
– война США против народов Южного Вьетнама и Демократической Республики Вьетнам (1964–1973 гг.);
– «шестидневная война» 4–10 июня 1967 г., начавшаяся нападением армии Израиля на египетские войска на Синайском полуострове и приведшая к разрыву дипломатических отношений СССР с Израилем;
– «Пражская весна» апреля – августа 1968 г.;
– обострение советско-китайских отношений в 1968–1969 гг., приведшее к кровопролитным вооруженным конфликтам на границе;
– свержение в результате государственного переворота, организованного США, правительства Народного единства Сальвадора Альенде в Чили в сентябре 1973 г.;
– «октябрьская» арабо-израильская война 1973 г.;
– антиколониальная революция в Анголе 1975 г., вызвавшая попытки иностранной военной интервенции против этой страны с участием ведущих империалистических держав;
– демократическая революция в Афганистане в апреле 1978 г.;
– Исламская революция в Иране 1979 г.;
– сандинистская революция в Никарагуа 1979 г.;
– ввод Ограниченного контингента советских войск в Демократическую Республику Афганистан в декабре 1979 г. и необъявленная «горячая фаза» холодной войны в Афганистане в 1980–1989 гг.;
– мощные антисоциалистические выступления в Польской Народной Республике 1980–1982 гг.;
– англо-аргентинский вооруженный конфликт 1982 г. по поводу государственной принадлежности Фолклендских (Мальвинских) остров;
– начало разработки новых систем противоракетной обороны США под невинным названием «Стратегической оборонной инициативы» (СОИ) 1983–1989 гг.
И многие, многие другие, забытые сегодня, но требовавшие самого пристального повседневного внимания как советской военной разведки, так и непосредственно П. И. Ивашутина.
Поэтому, говоря о достижениях, известных и доныне неизвестных и незримых победах «империи ГРУ», следует подчеркнуть, что они стали результатом исключительно слаженной и целенаправленной работы всего многотысячного коллектива военной разведки, направляемого и управляемого из служебного кабинета Петра Ивановича.
Бывший первый заместитель председателя КГБ СССР первоначально был загадкой для своих новых подчиненных. Однако очень скоро сотрудникам Главного управления предстояло в полной мере познакомиться с деловыми и личными качествами, принципами и стилем работы Петра Ивановича, что являлось ошеломляющим контрастом по сравнению с предыдущим руководителем.
Составители биографического сборника «Они руководили ГРУ» о предшественнике П. И. Ивашутина генерале И. А. Серове подчеркивали следующее: «Военные разведчики были невысокого мнения о его профессиональной подготовке, считая главным его достижением умение арестовывать, допрашивать и расстреливать… возглавляя ГРУ около пяти лет, кроме вреда делам и престижу военной разведки, его пребывание на этом посту не принесло ничего»[187].
Генерал Ивашутин, как никто другой в стране, глубоко знал всю систему разведывательно-подрывной деятельности противостоящих СССР империалистических государств и их военных блоков, ее сильные и слабые, уязвимые стороны, и поэтому профессионально оценивал советский разведывательный потенциал, видел направления его перспективного развития. Что позволяло ему формулировать оперативные и стратегические задачи по его развитию, повышению эффективности, а также осуществлять непосредственное повседневное руководство их решением.
По его инициативе в 1963 г. в ГРУ начала создаваться система круглосуточного получения информации, ее оценки, с целью выявления признаков повышения боеготовности иностранных вооруженных сил или подготовки их к ведению боевых действий (позднее она получит наименование Командного пункта). А по сути это была реализация давней задумки Петра Ивановича – о создании системы предупреждения высшего военно-политического руководства страны о военных угрозах в режиме реального времени. Понятно, что для обеспечения эффективного бесперебойного функционирования данной системы еще много чего предстояло создать, модернизировать в пространственно распределенной системе органов военной разведки, действующих в различных климатических условиях и часовых поясах.
Впоследствии на Командный пункт будет возложена также функция контроля (мониторинга) развития ситуаций в так называемых «горячих точках» планеты.
Эта начатая по инициативе П. И. Ивашутина более полувека назад работа стала впоследствии основой для создания Национального центра управления обороной Российской Федерации, начавшего боевое дежурство 1 декабря 2014 г.
Ивашутину были присущи принципиальность и гражданская честность в выводах и оценках, касалось ли это анализа управленческих ситуаций или подготовки разведывательных докладов в вышестоящие инстанции.
Его ценили и уважали за эти качества, знали, что он не отступится и не пойдет на попятную, пока сама жизнь не докажет, что она рассудила иначе.
Подчиненные ценили его за то, что вдумчивым индивидуальным подходом к кадрам, выдержкой, тактом, неукротимым интеллектом и умением осваивать новинки военной и военно-технической мысли, вооружений и техники, непрестанным стремлением к расширению профессионального кругозора, Ивашутин способствовал созданию творческой «командной» атмосферы в коллективах подразделений разведки. И за те уроки, которые давало каждому руководителю или разведчику непосредственное общение с Петром Ивановичем.
Не поэтому ли многие ветераны ГРУ с гордостью именуют себя его учениками? А что может быть выше этой сдержанной формы восхищения и уважения для мужчины, для офицера, для человека?
Рабочий день Петра Ивановича начинался, как правило, в 7.30 утра (закрепленный за ним автомобиль уже в 7.05 покидал казенную дачу в подмосковных Раздорах, где Петр Иванович с Марией Алексеевной проживали большую часть года).
Он складывался из ежедневных докладов начальника информации (заместителя начальника ГРУ в ранге генерал-полковника, курировавшего ряд управлений), начальника командного пункта военной разведки, знакомства с полученными за ночь шифровками загранаппаратов – из-за обилия часовых поясов в мире их накапливалось немало.
Просмотрев подготовленные управлениями сводки в Генеральный штаб и Министерство обороны, Петр Иванович давал необходимые указания и подписывал их для немедленной доставки адресатам.
Эти сводки представляли не более трех-пяти машинописных страниц, на которых излагалась вся военно-стратегическая и политическая обстановка в мире. Иногда Петр Иванович, из «тактических соображений», деликатно отмечал в этом документе, с которым непременно с самого начала рабочего дня знакомились адресаты, проблемы, о которых, по его мнению, следовало знать Инстанциям и по которым он был готов им немедленно доложить.
Эта «военная хитрость» срабатывала безотказно: к Ивашутину поступали указания «осветить» уже затронутые им и волновавшие его вопросы, проблемы.
Однако в тот же день могли появиться еще несколько десятков документов, требовавших его немедленной подписи и отправки в Инстанции, а также внеплановые вопросы, предполагавшие немедленные решения начальника военной разведки.
И только форс-мажорные события в стране и мире могли изменить этот жестко установленный распорядок дня.
Затем – после 11 часов дня, когда основной объем плановых повседневных обязанностей был исчерпан, наступало время приема начальников подразделений и иных сотрудников и посетителей, приглашенных к начальнику Главного управления.
Иногда этот сложившийся распорядок нарушался выездами П. И. Ивашутина для докладов в Политбюро ЦК КПСС, к министру обороны или начальнику Генштаба, в штаб-квартиру ПГУ для встречи с председателем КГБ СССР Ю. В. Андроповым.
Для еще одного ежедневного докладов начальнику ГРУ об обстановке в мире также были установлены жесткие временные рамки: – с 19 до 20 часов. Однако после начала афганской эпопеи, в связи с 7-часовой разницей во времени, к нему прибавился дополнительно и еще один утренний доклад – в 7.00 исключительно по обстановке в этой стране за прошедшие сутки.
Таким образом, трудовой график начальника ГРУ насчитывал никак не менее 11–12 часов.
По наиболее важным вопросам – а таких в повседневной практике бывало немало – он проводил совещания, на которые приглашались непосредственные исполнители заданий и знакомые с сущностью этих вопросов сотрудники.
Стоит ли после этого удивляться по поводу того, что благодаря профессиональной грамотности и работоспособности, принципиальности и человеческим качествам, когда сотрудники Центрального аппарата видели Ивашутина и по 12, и по 14 часов не покидавшим служебного кабинета, уже при жизни он стал легендой и образцом ответственного руководителя для подчиненных?
Петр Иванович также лично принимал даже оперативных сотрудников, а не только начальников подразделений управления военной контрразведки КГБ СССР, осуществлявших «контрразведывательное обеспечение» (читай: защиту!) частей и подразделений ГРУ. Он всегда с вниманием относился к их информации, вопросам, понимая, что только творческое взаимодействие с контрразведкой способно действительно повысить эффективность деятельности, результативность и авторитет военной разведки.
А некоторым из военных контрразведчиков КГБ Ивашутин даже помогал решать их жилищные и иные жизненные проблемы.
Авторитет руководителя – это производное от его личных и деловых, профессиональных качеств, способностей. Для руководителя, оценки его глазами коллег и подчиненных особое значение имеют умения видеть перспективу, сплотить коллектив, поставить четкие конкретные реальные задачи перед каждым участником совместного труда, воля и целеустремленность в сочетании с мудростью и заботой о людях.
Аудиенция у Ивашутина стала обязательной и при отправлении старших офицеров в загранкомандировки. А нередко он также принимал их доклады о проделанной работе, даже при их прибытии в отпуска.
При этом он не терпел длинных, но пустых докладов, как устных, так и письменных: он очень ценил время своих подчиненных и свое собственное, и не мог себе позволить тратить его впустую.
По признанию многих ветеранов разведки, они действительно ощущали к себе внимание со стороны Петра Ивановича, стремление максимально помочь во имя интересов дела. Так, разбираясь в причинах возникающих конфликтов с другими подразделениями Генштаба и Министерства обороны, Петр Иванович всегда отстаивал своих офицеров, если они действовали в соответствии с полученными указаниями.
Необходимо подчеркнуть, что, вопреки распространявшимся в СМИ в конце 80-х годов легендам о якобы «соперничестве», чуть ли даже не «противостоянии», двух советских разведывательных служб – ГРУ и КГБ, именно при Ивашутине между ними установилось тесное рабочее взаимодействие.
По инициативе Петра Ивановича вошли в практику ежемесячные рабочие встречи с руководителями ПГУ КГБ, возглавлявшегося в 1963 г. Александром Михайловичем Сахаровским, с июля 1971 г. – с Федором Константиновичем Мортиным, а с января 1974 г. с Владимиром Александровичем Крючковым.
Встречи эти проходили поочередно то на Лубянке (с 1972 г. – в штаб-квартире ПГУ в Ясеневе), то на Гоголевском бульваре, где в 1960-х годах размещалось большинство управлений ГРУ ГШ.
Эта практика совместного обсуждения вопросов обеспечения безопасности страны сохранилась и после того, как 18 мая 1967 г. КГБ при СМ СССР возглавил Ю. В. Андропов, а с начала 70-х годов личные встречи председателя КГБ и начальника ГРУ ГШ нередко проходили в Ясеневе. (Встречаться с «комсомольцем» В. Е. Семичастным, зная его «потенциал», Ивашутин считал нецелесообразным, предпочитая вести обмен мнениями и информацией непосредственно с профессионалами, которых он хорошо знал лично.) Стоит ли говорить о том, сколь полезны были эти обмены мнениями для каждой из сторон?
Одной из первых масштабных совместных операций ГРУ и КГБ стало отслеживание развития ситуации на Ближнем Востоке, возникшей вслед за объявлением Египтом 16 мая 1967 г. морской блокады Акабского пролива – фактической блокады единственного израильского порта на Красном море Эйлата. Отметим, что по нормам международного права установление неспровоцированной блокады может являться casus belli – поводом для начала военных действий. Несмотря на усилия Генерального секретаря и Совета Безопасности ООН по разрешению конфликта, Египет продолжал оставаться на позиции непризнания прав другой стороны.
В этой связи в конце мая ближневосточный отдел МИД СССР поручил ГРУ и КГБ провести анализ и представить прогноз исхода возможного вооруженного конфликта между Египтом и Израилем, в случае его возникновения. По расчетам советской разведки выходило, что победителем могла стать арабская сторона.
Одновременно директор ЦРУ Ричард Хелмс предупредил президента США Л. Б. Джонсона о возможном начале Израилем военных действий против соседних государств. По американским прогнозам, подтвердившимся впоследствии, Израиль был в состоянии за 7–10, максимум – 14 дней, выиграть кампанию против любой военной коалиции в регионе.
После начала Израилем утром 4 июня 1967 г. военных действий против египетской армии на Синайском полуострове ПГУ КГБ, включая резидентуры в Тель-Авиве, Каире и Дамаске, дважды в день готовило экстренные информационные сводки для советского политического и военного руководства.
«Кризисный центр» высокопоставленных сотрудников МИД, ГРУ, Министерства обороны, ЦК КПСС и КГБ СССР с этого дня перешел фактически на «казарменное положение», введя круглосуточный рабочий режим.
Нанеся значительные поражения сухопутным войскам Египта и Сирии, включая танковые части, а также авиацию противника, которая была практически уничтожена в первый же день войны на аэродромах базирования, 10 июня, идя навстречу требованию Совета Безопасности ООН, Израиль согласился прекратить боевые действия.
В тот же день последовало скоропалительное решение советского руководства о разрыве дипломатических отношений с Израилем, которые были восстановлены только 18 октября 1991 г. Разрыв дипломатических отношений с Израилем, превращение этой страны в «стратегического союзника США» на Ближнем Востоке, стали впоследствии одной из новых силовых линий глобального противостояния двух социальных систем.
Затем аналогичные меры последовали в мае 1968 г., ввиду роста социальной напряженности и внутриполитической обстановки в Чехословацкой Социалистической Республике, заметной активизации антисоциалистических сил в этой стране. В составе Политбюро ЦК была выделена «группа пяти» («пятерка»), для анализа ситуации и обеспечения выработки советским руководством позиций по важнейшим текущим вопросам. Для информационного обеспечения членов этой «пятерки» (Л. И. Брежнев, министр иностранных дел А. А. Громыко, Ю. В. Андропов, секретари ЦК КПСС М. А. Суслов и Б. Н. Пономарев) была создана рабочая группа – по одному представителю КГБ, Министерства обороны, фактически – ГРУ, МИДа и ЦК КПСС. В ее задачи входило систематизировать и обобщать получаемую по различным каналам информацию, докладывать ее членам «пятерки», помогать в подготовке указаний различным ведомствам, вовлеченным в чехословацкие события[188].
С 1968 г. по инициативе Ивашутина было налажено постоянное взаимодействие с военными разведками государств – участников Организации Варшавского Договора (ОВД), а также устанавливались двусторонние связи с разведками иных дружественных Советскому Союзу государств.
По наиболее актуальным вопросам развития ситуации в мире, в том числе – затрагивающим интересы СССР, начальник ГРУ докладывал лично начальнику Генерального штаба или министру обороны, а по их указаниям – готовил доклады для Президиума (с 8 апреля 1966 г. – вновь Политбюро) ЦК КПСС, или лично выступал с докладами на его заседаниях.
Первыми в этом ряду явились доклады о росте американской вовлеченности в военный конфликт в Южном Вьетнаме, а затем – о последовавшей после так называемого «инцидента в Тонкинском заливе» в начале августа 1963 г. эскалации военных действий США и их союзников (Австралии, Новой Зеландии, Филиппин и Южной Кореи) против Демократической Республики Вьетнам. Многолетняя необъявленная война против этой страны, как известно, завершилась фактической капитуляцией США 30 апреля 1975 г., когда американские коммандос вертолетами с крыши посольства в Сайгоне эвакуировали последних сотрудников резидентуры ЦРУ.
Доклады Ивашутина членам Политбюро ЦК КПСС также касались положения на Ближнем Востоке и вероятности возникновения здесь новых военных конфликтов, с середины 1970-х годов – проблем подготовки договора с США об ограничении и сокращении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-2), затем – перспектив развития внутриполитической и военной ситуации в Афганистане.
Петру Ивановичу были присущи гражданская и профессиональная честность и принципиальность в выводах и оценках разведывательных данных, в подготавливаемых его подчиненными и подписываемых им лично докладах, сводках и иных обзорно-аналитических документах.
Но помимо плановых наметок жизнь начальника, да и разведки в целом, в значительной степени зависит от малозаметных поначалу событий, происходящих в различных уголках мира.
Иногда в этой связи Ивашутину приходилось сталкиваться и с горькими, и трагическими фактами провалов своих подчиненных, иными форс-мажорными обстоятельствами.
Так, через три месяца после вступления Петра Ивановича в должность, 20 июня 1963 г., в Стокгольме по дороге на работу был арестован военный советник министра иностранных дел Швеции Стиг Веннестрем.
Это был серьезный провал, который, как всегда в подобных случаях, сопровождался развертыванием шумной антисоветской пропагандистской кампании: уже на следующий день ведущие газеты страны сообщили о высылке первого секретаря и военного атташе посольства СССР в Швеции, предположительно «работавших» с арестованным чиновником.
Ранее 66-летний полковник Веннестрем, сотрудничавший с советской военной разведкой с 1948 г. (оперативный псевдоним «Орел»), был начальником военно-воздушной секции Командной экспедиции Министерства обороны Швеции. Благодаря Веннестрему Советский Союз многое знал не только о шведских вооруженных силах, но и об их тесном сотрудничестве со спецслужбами США и Великобритании, о месте и роли Швеции в стратегических и тактических планах НАТО.
Не могло не взволновать начальника ГРУ и прекращение в августе 1963 г. связи с агентом-нелегалом в Нью-Йорке «Мейси» после передачи ему приказа об экстренной эвакуации. Ранее от него поступала ценная информация, в том числе и во время Карибского кризиса. Однако судьба «Мейси» станет известна в ГРУ только через 23 года.
А под этим псевдонимом даже в центре военной разведки лишь немногие знали замечательного человека, мужественную женщину – Марию Дмитриевну Доброву (1907–1963). На ее долю выпало участие в боевых действиях в Испании 1936–1937 гг., в обороне Ленинграда в 1941–1944 гг. В 1956 г. по линии ГРУ Мария Дмитриевна была направлена в спецкомандировку нелегалом в США. В начале 1963 г. «Мейси» была выдана агентом ФБР «Цилиндр» (Д. Поляковым). Спасаясь от неминуемого ареста ФБР, покончила жизнь самоубийством в отеле в Чикаго.
С разрешения министра обороны и начальника Генерального штаба в первый же год нахождения на новой должности П. И. Ивашутин совершил поездку в Республику Куба, с военным руководством которой им было заключено соглашение о развертывание здесь станции технической разведки «Тростник», ставшей предшественницей впоследствии всемирно известной советской базы электронной разведки в Западном полушарии Лурдес.
25 февраля 1964 г. заместитель министра обороны и начальник Генерального штаба СССР С. С. Бирюзов направил Н. С. Хрущеву доклад, в котором, в частности, подчеркивалось следующее:
«… ГРУ удалось получить доступ и добыть большое количество совершенно секретных документов особой важности. В целом, полученные в период одного года сведения, позволили вскрыть и подтвердить некоторые особо важные данные по вопросу подготовки вооруженных сил США и НАТО к применению ракетно-ядерного оружия на Европейском театре войны».
Избрание 14 октября 1964 г. на Пленуме ЦК КПСС Первым секретарем ЦК пятидесятивосьмилетнего Леонида Ильича Брежнева в армейской среде, которой он был хорошо известен, было воспринято положительно. В годы Великой Отечественной Брежнев служил в политорганах действующей армии, звание генерал-майора ему было присвоено 2 ноября 1944 г. В 1953–1954 гг. в звании генерал-лейтенанта Брежнев служил заместителем начальника Политуправления Министерства обороны СССР, а в 1957–1960 гг. был Секретарем ЦК КПСС по оборонной промышленности.
Петру Ивановичу еще в годы Великой Отечественной войны приходилось неоднократно встречаться с заместителем начальника политуправления Черноморской группы войск, тогда еще полковником, Л. И. Брежневым в 1942–1943 гг., а также с первым секретарем ЦК Компартии Казахстана Л. И. Брежневым в период начала строительства космодрома Байконур в 1955–1957 гг. и последующие годы.
Помимо общения с начальниками управлений центрального аппарата военной разведки, начальниками подчиненных частей, Петр Иванович ввел в практику вызов на беседы и непосредственных исполнителей отдельных особо ответственных заданий, а также офицеров, убывавших в заграничные командировки.
Закономерным было также и общение начальника ГРУ с кураторами отдельных сфер государственного управления страной, советскими послами, особенно в странах НАТО и в других регионах с напряженной военно-политической обстановкой.
Говоря о многоплановой деятельности Петра Ивановича Ивашутина, нельзя не упомянуть и о начатом по его настоянию строительстве нового комплекса зданий для Центрального аппарата ГРУ в Москве, которое оказалось крайне своевременным. Некоторую пикантность ситуации придавал тот факт, что возводимый объект располагался недалеко от Тушинского аэродрома, так хорошо знакомого и памятного военлету Ивашутину по его военной службе в Московском военном округе.
Следует отметить и то, что параллельно Петр Иванович сумел решить вопрос об улучшении жилищных условий сотрудников управления, добившись также строительства ряда многоквартирных домов поблизости от нового объекта. Помимо всего прочего, это обстоятельство существенно повышало мобилизационную готовность личного состава управления.
Генерал Ивашутин был участником всех командных учений, проводившихся Генеральным штабом и Министерством обороны, где он неизменно выступал как один из основных докладчиков в части, касающейся разведывательного обеспечения действий войск.
В качестве строгого и придирчивого аналитика он оценивал итоги этих учений, стремясь максимально приблизить их условия к современной «боевой обстановке», определяемой стратегией и тактикой действий войск вероятных противников на различных театрах военных действий.
23 февраля 1971 г. Петру Ивановичу было присвоено звание генерала армии с вручением знака Маршальская звезда[189].
Человеческий фактор в разведке
Человеческий фактор – обобщенное понятие, характеризующее совокупность всех возможных проявлений деятельностной сущности человека, его социальную, творческую активность и все последствия непосредственных действий как на уровне личности, так и на уровне трудовых и любых других коллективов.
Важнейшими структурными компонентами «человеческого фактора» на личностном уровне являются:
– социально-психологические качества (свойства личности): ее потребности, интересы, мотивы, установки, ценностные ориентации, уровень общей культуры;
– профессионализм и компетентность, нравственная надежность, уровень дисциплины и ответственности индивидов;
– результаты междолжностного и межгруппового взаимодействия и общения, состояния – синергетический эффект кооперации труда, коллективные «образования» – морально-психологический климат, «дух команды»: чувство принадлежности, сопричастности к общему делу, формальное и неформальное лидерство[190].
Особенно важное значение человеческий фактор имеет применительно к деятельности спецслужб. Директор ЦРУ США (1973–1975 гг.) Уильям Колби по этому поводу подчеркивал:
«Технические средства дополняют, но не заменяют агентурную разведку. Они освобождают агентуру и позволяют ей сконцентрировать внимание на других, более высоких приоритетах. Агентуру следует использовать там, где бессильна техника, чтобы узнать, что замышляют лидеры, как принимают решения и какие политические силы формируются».
Петр Иванович давно усвоил эти истины.
Надо сказать, что Петр Иванович не особенно жаловал журналистов, полагая, что согражданам о военной разведке достаточно знать только то, что она существует, действует и обеспечивает безопасность Родины.
Но из каждого правила, как известно, имеются исключения. Первым из них стало подписанное Петром Ивановичем представление к званию Героя Советского Союза военного разведчика Рихарда Зорге.
История его «легализации» в отечественной истории настолько уникальна, что о ней следует сказать подробнее. Первым в нашей стране интерес к личности Зорге в 1963 г. проявил Н. С. Хрущев, посмотрев на даче дублируемый переводчиком фильм французского режиссера Ива Чампи «Кто вы, доктор Зорге?».
На соответствующий запрос П. И. Ивашутин отправил в Кремль справку по личному делу:
«Зорге Рихард (1895–1944), немец, уроженец Бакинской губернии Российской империи, доктор права (1919 г.) Гамбургского университета, член Коммунистической партии Германии (с 1919 г.), гражданин СССР с 1925 г., член ВКП (б) с 1925 г., сотрудника аппарата Коминтерна в Москве.
С 1929 г. – сотрудник Разведывательного управления НКО СССР (оперативные псевдонимы «Инсон» и «Рамзай»). В 1930–1933 гг. работал в Шанхае, в сентябре 1933 г. в качестве корреспондента германских газет отправлен в Японию, где проработал до своего ареста 18 ноября 1941 г.
В 1936–1941 гг. от созданной им нелегальной резидентуры «Рамзай» поступала исключительно ценная информация о планах и намерениях японских правящих кругов. В частности, летом 1941 г. «Рамзай» сообщал о том, что, вопреки давлению на нее Германии, Япония не планирует открытие военных действий против СССР в 1942 г.
Казнен по приговору Верховного суда Японии 7 ноября 1944 г.».
Помимо этого, П. И. Ивашутин добавлял, что в 1945 г. американские оккупационные власти в Японии получили уцелевшие материалы следствия по делу резидентуры Зорге (Верховным судом были осуждены к разным срокам заключения 14 человек, журналист Хоцуми Одзаки, так же как и Зорге, был приговорен к смертной казни), и по ним был подготовлен обзор методики работы советской разведки. (В Европе сотрудники УСС, а потом и ЦРУ США также внимательнейшим образом изучали все доступные им архивные материалы о деятельности «Красной капеллы», надеясь, таким образом, раскрыть «национальный стиль», «почерк» деятельности советской разведки.)
Следует также отметить, что во времена маккартизма для рассмотрения в конгресс была направлена записка, сообщавшая о том, что якобы Советский Союз через своего агента Зорге сформировал у японского правительства намерение напасть на США.
«Немецкие товарищи» из Министерства госбезопасности Германской Демократической Республики также представили характеризующие материалы на Зорге, высказывая мнение, что он достоин советской правительственной награды.
Н. С. Хрущев потребовал от министра обороны представить Рихарда Зорге к присвоению звания Героя Советского Союза. Одновременно с представлением необходимых материалов в наградной отдел Президиума Верховного Совета СССР, по указанию П. И. Ивашутина, со справкой по личному делу «Рамзая» был ознакомлен политический обозревать В. В. Маевский, и 4 сентября 1964 г. в центральной газете СССР «Правда» был опубликован его очерк о ставшем легендарным советском разведчике.
Одновременно корреспондент газеты «Известия» в Токио Б. И. Чехонин получил редакционное задание срочно подготовить статью о жизни и смерти разведчика Зорге, которая также была вскоре опубликована.
Указом Президиума Верховного Совета СССР 5 ноября 1964 г. Рихарду Зорге было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Одной из улиц Москвы – недалеко от будущего комплекса зданий ГРУ около станции метро «Полежаевская» также было присвоено имя Рихарда Зорге.
В следующем году военное издательство Министерства обороны выпустило книгу Михаила Колесникова «Таким был Рихард Зорге».
В феврале 1985 г. в самом начале улицы Зорге, на пересечении ее с Хорошевским шоссе, был открыт памятник всемирно известному разведчику.
На митинге, посвященном его открытию, выступил заместитель начальника Генерального штаба. И слушая его проникнутые чувством уважения к подвигу прославленного соотечественника, вряд ли кто из собравшихся мог предполагать, что этот невысокий, плотный генерал армии Петр Иванович Ивашутин – человек, который воскресил имя и образ разведчика Рихарда Зорге из исторического небытия…
Также по инициативе Петра Ивановича Указом Президиума Верховного Совета СССР 20 февраля 1965 г. «за доблесть и мужество, проявленные при выполнении специальных заданий Советского правительства перед Второй мировой войной и в годы борьбы с фашизмом» звание Героя Советского Союза было присвоено (посмертно) полковнику Маневичу Льву Ефимовичу[191].
Таково было настоящее имя военного разведчика-нелегала «Этьена», 12 лет проработавшего в фашистской Италии под видом австрийского коммерсанта.
Следующим исключением из правила секретности стало представление к званию Героя Советского Союза радистке разведывательной группы «Джек» Разведуправления РККА Анне Афанасьевне Морозовой – высокое звание «за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками» ей было присвоено посмертно 8 мая 1965 года. Однако тогда она была представлена как создательница интернациональной русско-чехословацко-польской подпольной организации Сопротивления в поселке Сеща Дубровского района Брянской области, действовавшей на немецком аэродроме.
И только в 1969 г. в Минске вышла книга бывшего бойца разведывательной группы «Джек» Н. Ф. Ридевского «Парашюты на деревьях», впервые рассказавшая об этой смелой разведчице. (В 1973 г. по этой книге был снят одноименный документальный фильм.)
Самому Петру Ивановичу Ивашутину звание Героя Советского Союза «за мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны, и успешную деятельность по укреплению Вооруженных Сил СССР в послевоенный период» будет присвоено 21 февраля 1985 года.
Петр Иванович лично неоднократно встречался с ветеранами военной разведки, ставшими писателями и посвятившими свое творчество увековечиванию памяти героев страны, – разведчиком Овидием Горчаковым и подполковником ГРУ Героем Советского Союза Владимиром Карповым[192].
По просьбе журналиста и писателя Юлиана Семеновича Семенова, просившего разрешить познакомиться с материалами о деятельности военных разведчиков в годы Великой Отечественной войны, Петр Иванович дал указание познакомить его со специально подготовленными справками по личным делам разведчиков «Голоса» и «Джен», которые стали прообразами известных литературных и кинематографических героев – майора «Вихря» и полковника Максима Максимовича Исаева (Штирлица)[193].
В окружающей нас жизни «человеческий фактор» – это все то, что связано с личностью, ее мировоззрением, жизненными установками, стремлениями, чертами характера, образом действий, привычками. И, безусловно, знаниями, умениями и навыками, приобретаемыми в процессе обучения и воспитания.
А еще – это личностные установки (персонифицированные психологические доминанты поведения) и ценностные ориентации человека (социальная ориентированность).
В этом смысле слова «человеческий фактор» окружает нас повсеместно и постоянно. В отдельных видах профессиональной деятельности – военная служба, работа в спецслужбах и в правоохранительных органах, врачебная деятельность и т. п., – все вышеперечисленные характеристики личности имеют первостепенное значение.
Но, пожалуй, самое большое значение «человеческий фактор» имеет в деятельности разведки. Помня об этом, Петр Иванович всегда стремился обращать внимание на эти особенности при работе с подчиненными, и учить их учитывать его, и целенаправленно формировать, воспитывать у подчиненных необходимые профессиональные качества.
И с непосредственными исполнителями – и для того, чтобы лично проверить, убедиться в правильности выбора конкретного кандидата для решения специфических разведывательных задач, и для того, чтобы оценить степени его готовности к их выполнению, и для того, чтобы повысить его уверенность в собственных силах, способность справиться с доверенным ему поручением.
Нередко он сам давал инструктаж офицерам, которым предстояло выполнение ответственных заданий. Стремясь лучше понять кандидата, Петр Иванович интересовался состоянием его здоровья, семьей, жилищными условиями. Согласимся, данные обстоятельства – духовно-моральный «тыл» – имеют важное значение для человека.
Именно поэтому слова начальника разведки производили незабываемое впечатление на его собеседников. Петр Иванович напутствовал офицеров словами: «Вам многое дано, но многое и спросится! Желаю успехов!»
В беседах с подчиненными П. И. Ивашутин всегда проявлял сдержанность, не допускал грубости и бестактности. Офицеры центрального аппарата ГРУ знали, что при всей кажущейся внешней суровости, требовательности, в конечном итоге к ним всегда будет проявлено внимание и человечность.
П. И. Ивашутин понимал, что добиться высокой эффективности работы главка невозможно без овладения всем личным составом знаниями и навыками решения поставленных задач, учета значения и влияния человеческого фактора в любых, в том числе и самых экстремальных условиях.
В стиле его руководства утвердилась практика прямого вызова к начальнику ГРУ офицеров различных подразделений, решавших важные и ответственные задачи. При этом его собеседников поражал неподдельный интерес Петра Ивановича к новым, нестандартным решениям, эрудиция и глубина знания обсуждаемых проблем, внимание к новейшим технологическим разработкам, искреннее стремление добиться их быстрейшей реализации в повседневной практической деятельности подразделений и помощь в этих вопросах.
Колоссальный объем знаний, уверенность в себе, в правильности порученного дела, намеченного курса, выдержка и спокойствие, что является неотъемлемыми требованиями, характеризующими руководителя любого ранга, – заражали его подчиненных, всех, кто имел честь получит аудиенцию у «Петра Великого» – как за глаза, несколько фамильярно, называли Ивашутина его ближайшие подчиненные.
Не склонный удовлетворяться достигнутым, Петр Иванович стремился сам и воспитывал у сослуживцев постоянное стремление к повышению профессиональной квалификации, в том числе – к повышению уровня своей управленческой и психологической подготовки:
– освоению новаций в области управленческой деятельности, психологии и педагогики; развитию компетентность, повышению ее уровня;
– формированию собственного стиля руководства, укреплению личного авторитета через безупречное, образцовое выполнение служебных обязанностей, поручений.
Что только в совокупности и создает условия успешного и эффективного решения нетривиальных задач, постоянно диктуемых разведке самой жизнью.
Разумеется, все разведчики, и Петр Иванович не исключение, тяжело переживали неудачи и провалы в деятельности коллег. По целому ряду причин Петр Иванович, в том числе и о провалах у «коллег из леса» (ПГУ) или «с Лубянки» (КГБ), узнавал раньше своих подчиненных. И надо было стойко и достойно переносить эти удары судьбы, чтобы не деморализовать подчиненные коллективы.
Так, в феврале 1964 г. Петр Иванович узнал о «пропаже» в Женеве подполковника Ю. Носенко, заместителя начальника «американского» отдела ВГУ КГБ. И лишь позднее тяжелая правда о его предательстве стала известна в Москве…
Но «подлинные мотивы предательства раскрываются постепенно. Их никогда нельзя услышать от самого изменника. Ведь даже самому подлому существу хочется выглядеть в чужих, да и в своих глазах благородным и страдающим человеком», – писал о предателях начальник Первого Главного управления КГБ СССР Л. В. Шебаршин[194].
Предательство не может и не должно иметь никакого оправдания. И поэтому вполне уместно недоумение по поводу того факта, что некоторые отечественные СМИ пытаются «ваять благородные» образы дезертира-перебежчика В. Резуна, укрывшегося под звучным псевдонимом «В. Суворов», и подобных ему дезертиров из числа советских граждан.
В этой связи приведем одно весьма компетентное мнение на этот счет.
В опубликованной в марте 1963 г. книге «The Craft Of Intelligence» (не вполне адекватный русский перевод: «Искусство разведки», а следовало бы переводить «Мощь разведки». – О.Х.) бывший директор ЦРУ США Аллен Даллес ставил своей целью объективно познакомить политическую элиту Запада с реалиями тайной войны спецслужб США против СССР.
В этой связи крайне интересны и не утратили своего значения и сегодня следующие его характеристики перебежчиков из социалистических государств: «Я не утверждаю, что все так называемые дезертиры (dezerters) бежали на Запад по идеологическим мотивам. Некоторые стали на этот путь потому, что их постигла неудача в работе, другие поступили так из опасения, что при очередной перетряске государственного аппарата они могут быть понижены или могут иметь еще худшие неприятности; были и такие, кого привлекли физические соблазны жизни на Западе – как моральные, так и материальные…
Жизнь в коммунистическом мире опротивела им, и они жаждут чего-то лучшего. Вот почему применительно к таким людям я употребляю термин «дезертир» очень осторожно и заранее извиняюсь. Я предпочитаю называть их «добровольцами».
От государственных чиновников, которым, по сути дела, и была адресована его книга, Даллес не считал нужным скрывать, что «часть дезертиров со стороны коммунистов оказывается совсем не тем, за кого их можно принять. Некоторые, например, в течение долгого времени работали за железным занавесом в качестве наших агентов «на месте» и перебежали на Запад лишь после того, как они (или мы) пришли к выводу, что дальше оставаться им в стране стало слишком опасно…»
«Дезертирство кадрового разведчика противной стороны, – подчеркивал Даллес, – является, естественно, большой удачей для контрразведки. Ведь с точки зрения количества и содержания полученной при этом информации такой источник равноценен прямому проникновению на какой-либо срок в разведывательные штабы противника. Один такой доброволец-разведчик может буквально парализовать на несколько месяцев работу покинутой им разведслужбы. США всегда будут приветствовать тех, кто не хочет больше работать на Кремль… В каждой коммунистической стране много людей, пострадавших от рук государственных органов или имеющих пострадавших среди близких им людей. Таких людей зачастую достаточно лишь слегка подтолкнуть, чтобы они согласились заниматься шпионажем против режима, который не уважают, который их обидел или в котором они разочаровались».
Обращаясь к своим коллегам, дипломатам и государственным деятелям стран Запада, Даллес был предельно откровенен: «За железным занавесом имеется много неизвестных нам недовольных людей, которые всерьез думают о побеге из своей страны… Таким людям можно помочь, убедив их в том, что они будут тепло встречены и обретут у нас безопасность и счастливую жизнь. Всякий раз, когда вновь прибывший политический перебежчик, выступая в передаче «Голоса Америки», скажет, что он уже находится у нас и что к нему хорошо относятся, другие люди за железным занавесом, которые обдумывают такой же шаг, наберутся решимости и вновь начнут обдумывать, как бы получить назначение за границу…»
Но в то же время Даллес и не скрывал от западного политического истеблишмента, что «среди людей, берущихся за шпионаж, некоторые делают это потому, что испытывают финансовые затруднения, имеют долги, которые не могут выплатить, либо растратили государственные средства… Человек, рассчитывающий таким образом уйти от уголовной ответственности, сам запутывает себя в сети шпионажа, и, вероятно, будет хорошо работать на разведку, поскольку не видит иного выхода. В конце концов разведка всегда может найти способ разоблачить его в любое время перед его властями».
Отметим, однако, что Даллес вовсе не говорил о возможной идейно-политической основе сотрудничества советского гражданина с разведкой США, видимо, слишком хорошо зная цену подобным перебежчикам-дезертирам.
Неудачи и провалы в деятельности разведки – это следствие того объективного обстоятельства, что ее сотрудники постоянно вынуждены действовать в условиях риска при непрекращающемся противоборстве с реальным, хорошо подготовленным и оснащенным противником. Стремящимся как скрывать, замаскировать свои подлинные цели и намерения, так и проводящим специальные дезинформационные и отвлекающие кампании.
Побег из посольства в Лондоне в сентябре 1971 г. сотрудника резидентуры ПГУ О. Лялина, после которого из Великобритании были выдворены 105 дипломатов, ударил и по резидентуре ГРУ: в подобных случаях контрразведка страны пребывания получает благоприятную возможность как «свалить» на перебежчика все свои наработки по поиску советских разведчиков, так и без особого труда и шума удалить наиболее раздражающих ее лиц.
И, разумеется, на всю мощь тут же запускается пропагандистская машина, призванная формировать у обывателей чувства не только бдительности, но и страха перед советскими представителями за рубежом, а также «советской» – ныне «российской» угрозой.
Пропагандистская кампания по «делу Лялина» имела еще одно непосредственное следствие: в октябре того же года в Брюсселе попросил политического убежища в США майор ГРУ А. (мы сознательно не называем его имени, причины чего читателю станут понятны далее), чуть ранее завербованный бельгийской службой безопасности Сюрте вследствие организованной против него провокации. Однако уже через несколько месяцев А. пришел в советское посольство в Вашингтоне с просьбой помочь ему вернуться на Родину.
Доставленный в Москву, на первой же беседе с начальником ГРУ П. И. Ивашутиным в присутствии начальника управления «К» (внешней контрразведки) ПГУ КГБ О. Д. Калугина, А. подробно рассказал об обстоятельствах своей вербовки и побега в США, изъявив желание активно помогать следствию.
В специальной докладной записке в ЦК КПСС по этому делу, подписанной Ю. В. Андроповым и П. И. Ивашутиным, предлагалось, по завершении суда над А., в связи с его добровольной явкой с повинной и активной помощью следствию, ходатайствовать перед Верховным Советом СССР о его помиловании, а также об оказании ему помощи в трудоустройстве по специальности после освобождения. (А. был освобожден из заключения через 6 месяцев после объявления приговора.)
Следует особо подчеркнуть, что эта позиция КГБ полностью соответствовала части 2 статьи 64 УК РСФСР, введенной в Уголовный кодекс РСФСР 25 июля 1965 г. (об условиях освобождения от уголовной ответственности лица, давшего согласие на сотрудничество с иностранными спецслужбами. Подчеркнем, что ныне это положение сохраняется и в российском уголовном законодательстве – примечание к статьям 275, 276 и 278 Уголовного кодекса Российской Федерации).
В той же записке председателя КГБ СССР и начальника ГРУ в Политбюро ЦК КПСС также содержалось реализованное впоследствии предложение довести до сведения всех сотрудников разведки КГБ и ГРУ, что не будут подвергаться уголовному наказанию лица, совершившие ошибки и даже преступления при исполнении ими служебных обязанностей, если они честно признаются в содеянном и нанесенный их действиями ущерб будет иметь локальный характер.
Однако, несмотря на периодически организовывавшиеся за рубежом «в профилактических целях» кампании «охоты на ведьм», разведкой КГБ и ГРУ приобретались за рубежом ценнейшие источники информации, о некоторых из которых мир с удивлением узнал гораздо позже.
Петр Иванович и подчиненные ему генералы и офицеры прекрасно понимали, что успешное решение всего многообразия задач, стоящих перед ГРУ, невозможно без комплексного подхода к обеспечению боевой и повседневной жизнедеятельности подчиненных органов, частей и соединений военной разведки.
Именно поэтому в ходе своих многочисленных командировок в подчиненные органы и части Ивашутин непременно стремился как можно больше пообщаться с офицерами, узнать об условиях их жизни и несения столь ответственной, необходимой для обеспечения безопасности страны, но подчас очень нелегкой службы.
Под постоянным контролем начальника разведуправления находилась и подготовка кадров будущих разведчиков.
Создание под его контролем и совершенствование системы подготовки, переподготовки и повышения квалификации кадров стало краеугольным камнем повышения эффективности деятельности подразделений военной разведки. По настоянию П. И. Ивашутина в учебный процесс подготовки внедрялось изучение самых современных способов и методов ведения разведывательной деятельности, отвечавших не только потребностям текущего момента, но и с учетом прогнозов на будущее.
Петр Иванович решительно, не обращая внимания на служебное положение и воинское звание, очищал Главное управление Генерального штаба от некомпетентных, нечистоплотных, преследовавших корыстные цели и допускавших аморальные поступки сотрудников.
Колоссальная память – уже и в преклонном возрасте, она позволяла ему цитировать стихи любимых поэтов, – и непосредственное общение с исполнителями заданий позволяли ему лично контролировать развитие многих непростых ситуаций.
Стоит ли после этого удивляться тому факту, что благодаря профессиональной грамотности и работоспособности, принципиальности и человеческим качествам, когда сотрудники центрального аппарата видели Ивашутина и по 10, и по 12 часов не покидавшим служебного кабинета, уже при жизни он стал легендой и образцом ответственного отношения к служебному долгу?
Эти же качества он стремился воспитывать и у своих подчиненных.
Стратег
В отличие от других авторов, не станем подробно описывать структуру ведомства, которое довелось возглавить П. И. Ивашутину, поскольку меня, прежде всего, интересует его личность и конкретная роль в истории, личный вклад в укрепления системы обеспечения безопасности Советского Союза. Поэтому далее лишь упомянем основные структурные элементы этого грозного ведомства, плотно окутанного ореолом тайн.
Петр Иванович прекрасно понимал, что разведывательная деятельность складывается из добывания упреждающей достоверной, проверенной информации, ее оценки, анализа тенденций развития конкретных ситуаций, их прогнозирования и оценки возможных последствий.
А определенной им для себя сверхзадачей было создание надежной системы заблаговременного предупреждения военно-политического руководства Советского Союза о признаках подготовки к началу военных действий, их способах и средствах подрыва, ослабления обороноспособности страны. Это, в свою очередь, требовало постоянного развития и совершенствования всех звеньев и элементов единого разведывательного комплекса. Он стремился к тому, чтобы военная разведка заработала как хорошо отлаженный механизм, а руководство страны получало упреждающую и точную разведывательную информацию военного, военно-политического, военно-стратегического, военно-технического и военно-экономического характера практически в режиме реального времени.
Именно при П. И. Ивашутине и его непосредственном участии началось стремительное развитие средств космической разведки, где у СССР имелись определенные преимущества по сравнению с США: первый отечественный разведывательный аппарат типа «Зенит», вошедший в историю космонавтики под названием «Космос-4», был запущен на орбиту еще 26 апреля 1962 года. В том же году состоялись запуски еще четырех разведывательных спутников, а в 1963 г. – еще шести. Частота пусков разведывательных космических аппаратов возросла с 9 в 1964 г. до 30–35 пусков в середине 1970-х годов, а срок их пребывания на орбите увеличился с 3–4 суток до 3 месяцев.
Это, в свою очередь, потребовало создания сети наземных и морских комплексов приема и обработки получаемой разведывательной информации, ее передачи в Центр с минимальными временными потерями.
Для этого была создана целая флотилия разведывательных судов, начиная с первого подобного корабля «Крым», вошедшего в состав Черноморского флота еще в 1969 году. Кстати сказать, именно он выполнял боевые задачи в юго-восточном Средиземноморье во время арабо-израильского вооруженного конфликта 1973 года.
Ивашутин хорошо знал отечественные и зарубежные технические средства разведки и их возможности, и поэтому уделял неослабное внимание модернизации и совершенствованию отечественных аппаратно-инструментальных разведывательных систем.
Параллельно военной разведкой решались задачи добывания данных о новых видах вооружений и техники вероятных противников, результатах их испытаний, технологиях производства, планах по оснащению войск.
Успехи на этом направлении деятельности военной разведки во многом способствовали сокращению сроков собственных инноваций в этой области, позволяли экономить бюджетные средства. И, надо сказать, у СССР было немало собственных достижений в этой сфере. Например, разработанная и еще в 1970-е годы система противоракетной обороны (ПРО) «Купол» – система защиты воздушно-космического пространства – была реализована и поставлена на боевое дежурство за полтора десятка лет до начала создания в США технологии «Звездных войн».
Информационные материалы ГРУ об экономическом и научно-технологическом потенциале иностранных государств неизменно получали высокие оценки министерств и ведомств Советского Союза.
Вынесенным Петром Ивановичем личным уроком из опыта Великой Отечественной войны, ставшим императивом деятельности всего многотысячного коллектива ГРУ, стало создание и постоянно совершенствование системы выявления на самых ранних этапах признаков подготовки вероятных противников к нападению на СССР и его союзников – ставка на внезапность по-прежнему являлась неотъемлемой составной частью стратегии вооруженной борьбы второй половины XX века.
Понимая, что разобщенность потоков разведывательной информации и раздробленность банков данных по родам и видам Вооруженных сил существенно снижают как информированность центрального органа военной разведки (ГРУ ГШ), так и понижают его аналитико-прогностические возможности, Петр Иванович предпринимает меры для непосредственного подчинению ему, как начальнику ГРУ ГШ, всех видов разведки. Парадоксальным в этой связи может показаться только тот факт, что этого не было сделано его предшественниками.
Помимо первоначальной ставки на ядерное оружие, после последовавшего за Карибским кризисом углубленного изучения последствий его применения, западные стратеги пришли к выводу о необходимости совершенствования и обычных видов вооружений.
Ведь уже в 1963 г., еще при президенте Дж. Кеннеди, США произвольно включили в свою «зону ответственности» все континенты, океаны и моря… Для повышения уровня боеготовности войск постоянно проводились тактические, оперативные, оперативно-стратегические и стратегические учения. Вдоль границ СССР развертывалась и уплотнялась сеть военных баз и объектов, откуда повседневно осуществлялось наблюдение за советской территорией техническими средствами разведки.
Все это требовало со стороны Советского Союза постоянного изучения и анализа тактики действий вероятного противника.
Ивашутин хорошо понимал возможности и перспективы развития технических средств разведки в век научно-технической революции, и поэтому уделял неослабное внимание их развитию и совершенствованию. Не только контролируя, но и глубоко вникая в ход научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР), оказывая непосредственную помощь осуществлявшим их коллективам.
Для создания уникальных разведывательных средств привлекались лучшие научно-технические кадры Советского Союза. Этому в немалой степени способствовало то, обстоятельство, что, благодаря работе в КГБ, Петр Иванович хорошо знал как возможности отечественной науки и производств, так и их непосредственных руководителей, директоров, генеральных и главных конструкторов.
При неформальных встречах с министрами оборонно-промышленного комплекса (ОПК) и главными конструкторами отдельных «фирм» и «почтовых ящиков» он на равных с ними обсуждал проблемы, конкретные характеристики и требования к специзделиям, поражая собеседников своими познаниями в столь узких и специфических областях. В шутку, выражавшую высшую степень подлинного восхищения, некоторые подчиненные даже заочно окрестили Петра Ивановича «своим человеком в ОПК».
Благодаря технической, в том числе космической, разведке, под руководством Ивашутина впервые была создана эффективная СИСТЕМА СЛЕЖЕНИЯ за сухопутными войсками и флотами вероятных противников. Она послужила основой для запуска в эксплуатацию автоматизированной системы отслеживания Главным управлением и разведорганами приграничных военных округов и флотов СССР стратегической обстановки в мире.
Эта система не только не уступала аналогичным комплексам зарубежных государств, но и превосходила многие из них. В том числе по уровню автоматизации и защищенности каналов прохождения информации и команд.
Настойчивость Ивашутина в достижении поставленных целей и способность заглянуть далеко в будущее позволили СССР заблаговременно создать то, что позднее статьей 12 Договора между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны от 26 мая 1972 г., будет названо «национальными техническими средствами контроля» за соблюдением сторонами исполнения положений данного договора.
И в рождение этого договора Петр Иванович также внес немалую лепту.
Однако решение комплекса научных, технических, производственных и эксплуатационных задач по созданию и модернизации действующих СИСТЕМ ДОБЫВАНИЯ, ПЕРЕДАЧИ и ОБРАБОТКИ ИНФОРМАЦИИ, а также АНАЛИЗА и ПРОГНОЗА РАЗВИТИЯ СИТУАЦИЙ требовали от начальника ГРУ получения согласия Политбюро ЦК КПСС и Совета Министров СССР на их развертывание, согласование технических заданий и конкретных сроков проведения работ с производителями-смежниками.
Понятно, что решение подобных нетиповых сложных научно-технических проблем и вопросов было объективно ограничено возможностями бюджета страны, которая только чуть более двадцати лет назад одержала величайшую в истории человечества военную победу над самым могущественным в истории человечества агрессором.
Для этого по указанию П. И. Ивашутина соответствующими подразделениями Главного управления готовились обоснованные доклады начальнику Генерального штаба и министру обороны СССР, включавшие в себя соответствующие предложения и проекты решений Инстанций (ЦК КПСС и Совета Министров СССР).
Основываясь на своих личных выводах и трагических уроках кануна и начала Великой Отечественной войны, много времени и внимания Петр Иванович уделял совершенствованию Службы информации ГРУ, понимая, что от достоверности и своевременности получения военным командованием информации зависят судьбы мира в век оружия массового поражения (ОМП) и сверхскоростных средств переброски вооруженных сил.
По его инициативе с 1967 г. (директива начальника ГШ от 22.12.1966) начинаются активные работы по созданию и внедрению современных автоматизированных систем обработки информации, которые помогали готовить ежедневные и еженедельные разведывательные сводки для начальника Генерального штаба и министра обороны СССР.
Вне поля зрения Петра Ивановича не могли также не находиться непростые вопросы совершенствования всепогодной, круглосуточной закрытой связи руководства ГРУ со всеми разведывательными органами, частями, соединениями, учреждениями, заграничными аппаратами и источниками, где бы они ни находились.
Например, в дни арабо-израильской войны в октябре 1973 г. начальник ГРУ и Генеральный штаб СССР получали прямые доклады о результатах авиаударов израильских ВВС по позициям египетских войск практически в режиме реального времени. 25 октября, через 5 минут после прохождения приказа Пентагона, министру обороны СССР было доложено о приведении американских войск на Южноевропейском театре военных действий в состояние повышенной боеготовности.
Под руководством П. И. Ивашутина в конце 60-х годов разрабатывается система разведывательных признаков (РП) изменения состояний боеготовности войск вероятного противника. Она учитывала десятки тысяч показателей, непрерывно поступавших в штаб-квартиру военной разведки со всех континентов, и имела оригинальный программно-математический аппарат для обработки этих массивов информации в максимально сжатые сроки.
Помимо этого, модернизируется Аналитическая служба, а добывавшаяся разведкой стратегическая информация позволяла предугадывать планы и замыслы вероятных противников, прогнозировать их дальнейшие действия в военной и военно-технической сферах.
Понимая, что недооценка военного потенциала вероятного противника может привести к тяжелым последствиям для безопасности страны, по инициативе Петра Ивановича в ГРУ был создан Центр по исследованию военных потенциалов.
Таким образом Петр Иванович Ивашутин непосредственно выступал как один из непосредственных инициаторов и участников упрочения оборонного потенциала страны. Сменявшиеся руководители Генерального штаба и министры обороны Советского Союза ценили знания, опыт и организационные способности начальника ГРУ, внимательно прислушивались к его оценкам, выводам, мнениям и предложениям.
По результатам выполнения заданий Советского правительства, неизменно получавшим высокие оценки, авторитет Петра Ивановича как руководителя разведки с каждым годом заметно возрастал.
Еще одним направлением повседневной деятельности начальника ГРУ являлось внимание к совершенствованию частей специального назначения, подчиненных Главному управлению, непосредственное руководство которыми было возложено на его первого заместителя генерал-полковника Х. Д. Мамсурова. Спецназ ГРУ стал на Западе источником постоянной головной боли для неуемных «ястребов» холодной войны. И одновременно – стал любимым средством для запугивания конгрессменов и обывателей для выбивания дополнительных военных ассигнований в бюджеты.
В апреле 1979 г. П. И. Ивашутин выступил с аналитическим докладом на II Всеармейской научно-практической конференции[195], в котором сделал прогноз среднесрочной перспективы развития вооруженных сил США и НАТО. В нем генерал П. И. Ивашутин предсказал переход американской армии к доктрине «дистанционной войны» с массированным применением высокоточного оружия и сил специального назначения (ССН).
Справедливость и обоснованность этого вывода подтвердили впоследствии военные операции США и НАТО против Ирака (1991 и 2003–2010), Югославии (1999), Афганистана (2001–2015), Ливии (2011) и Сирии (2013–2018), против «Аль-Кады» и так называемого «Исламского государства» – ДАИШ (2011–2018)[196].
Однако, как впоследствии отмечал генерал-полковник Ф. И. Ладынин, в 1992–1997 гг. сам возглавлявший Главное разведывательное управление, «не все наши военачальники услышала тогда, в 1979 г., правильные оценки и прогнозы генерала армии П. И. Ивашутина… В очередной раз мы столкнулись с рецидивами, которые имели место накануне Великой Отечественной войны, когда неверие (или недоверие) к сведениям, добытым военной разведкой, о готовящейся агрессии Германии, не были услышаны (или в угоду кому-то проигнорированы), и обернулись тяжелыми потерями для нашего народа».
Начало афганской эпопеи
Очередной виток незримой «холодной войны» между США и СССР, на этот раз перешедший в фазу вооруженной борьбы, был начат в канун олимпийского 1980 г. после ввода Ограниченного контингента Советских войск (ОКСВА) в Демократическую Республику Афганистан.
Безусловно, с позиций сегодняшнего дня, можно констатировать, что решение о поддержке антиамериканских сил в Афганистане было политической ошибкой советского руководства в лице Политбюро ЦК КПСС. Точнее, – «четверки» (позднее она получит полуофициальное наименование «группа Политбюро по Афганистану»), принявшей роковое окончательное решение «по вопросу об «А»: Л. И. Брежнева, Ю. В. Андропова, Д. Ф. Устинова, А. А. Громыко при секретаре К. У. Черненко.
Но был ли ввод советских войск в Афганистан причиной или лишь поводом для очередного обострения советско-американских отношений?
Ведь политика президента США Джимми Картера была обоснована стратегией его советника по национальной безопасности Збигнева Бжезинского. А тот считал, что с 1972 г. соотношение сил в «холодной войне» стало меняться в пользу США, из чего делал вывод о том, что следует проводить более жесткую, наступательную политику в отношении СССР.
Используя в качестве предлога «третью корзину» – третий раздел по гуманитарным вопросам Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанного главами 35 государств в Хельсинки 1 августа 1975 г. Игнорируя при этом два других столь же важных его раздела – об экономическом сотрудничестве и обеспечении военно-стратегической стабильности.
Окончательный удар по двум первым «корзинам» будет нанесен ставшим 20 января 1981 г. президентом США Рональдом Рейганом. Подчеркнем также, что позднее, в 1988 г., по инициативе того же Рейгана и при молчаливом согласии М. С. Горбачева, Западом будет полностью предан забвению принцип нерушимости послевоенных границ в Европе. Следствием этого стал развал Югославии в 1992 г., а затем и «силовое принуждение» в апреле 1999 г. бомбардировками авиацией НАТО Белграда, столицы Республики Сербия, к отторжению от нее Автономного края Косово.
После этого особенно цинична «озабоченность» НАТО «сохранением территориальной целостности» Грузии, звучавщая с августа 2008 г. после отражения нападения грузинских регулярных войск на непризнанную Республику Южная Осетия. А также Украины после вооруженного государственного переворота, совершенного в Киеве в феврале 2014 г.
При этом США и другими западными странами грубо попирался международно-правовой принцип невмешательства во внутренние дела других государств.
Читатель уже без труда заметил, что очень многие операции разведки и контрразведки являются весьма продолжительными по времени, осуществляются порой не одно десятилетие, и завершаются в совершенно иных социально-политических условиях, нежели они начинались. Именно таким, по сути своей, стало «афганское» противостояние, начавшееся в 1980 г. и завершившееся лишь почти через десять лет.
Хотя сам термин «афганское» является далеко не точным, ибо составлявшие его операции выходили далеко за пределы этого географического региона и разворачивались также на Европейском, и даже Африканском континентах. И наложили свой неизгладимый отпечаток на всю историю конца XX века. Об этом необходимо помнить при чтении последующих глав этой книги.
27 апреля 1978 г. в Кабуле группа офицеров – членов Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), совершила военный переворот, вскоре получивший название Саурской (Апрельской) революции. Несмотря на высказывавшиеся различные мнения по этому вопросу, переворот этот не был инспирирован Советским Союзом, а на столь внезапный шаг заговорщиков толкнули слухи о предстоящем неминуемом их аресте.
30 апреля 1978 г. Афганистан был провозглашен Демократической Республикой (ДРА), председателем Революционного совета (высшего органа власти) и премьер-министром которой был избран генеральный секретарь НДПА Нур Мухаммад Тараки, профессор университета[197].
НДПА имела в своем составе 2 фракции «Хальк» («Народ») и «Парчам» («Знамя»), борьба между которыми за руководящие посты и влияние являлась исключительно важным фактором внутриполитической обстановки в стране. Позднее, от идейно-тактических разногласий, дело дошло не только до уголовного преследования и арестов представителей противоборствующих фракций, но и до их физической ликвидации.
Нур Мухаммад Тараки представлял фракцию «Хальк», его заместителем в Революционном совете был избран «парчамист» Бабрак Кармаль[198]. А заместителем премьер-министра и министром иностранных дел являлся «халькист» Хафизулла Амин[199].
В целом НДПА не имела ни необходимого опыта, ни кадров для осуществления государственного управления в стране со сложным национальным составом и социальной структурой общества. Сильны были упования на помощь «северного соседа» – Советского Союза. При этом следует подчеркнуть, что Советская Россия была первым иностранным государством, признавшим независимость Афганистана в 1919 году, а 28 февраля 1921 г. заключила с правительством Афганистана первый договор о дружбе.
И до Саурской революции Советский Союз оказывал помощь Афганистану, благодаря чему «шурави», как здесь называли граждан СССР, были хорошо известны афганцам и пользовались у них благорасположением.
Советский Союз встал перед дилеммой, как воспринять события в соседнем государстве, – вопреки распространенному мнению, в действительности СССР не стремился к проведению «военно-стратегической» и территориальной «экспансии», хорошо понимая всевозрастающую обременительность для собственного бюджета вынужденной экономической помощи своим союзникам и дружественным государствам. (По этому вопросу имелось специальное Постановление Политбюро ЦК КПСС от октября 1975 г.)
Вынужденно поддерживая раздираемую межфракционными противоречиями Народно-демократическую партию Афганистана, советское руководство, о чем было прекрасно известно и в Вашингтоне, и в Исламабаде, – рекомендовало новому правительству ДРА не форсировать социалистические социальные преобразования в традиционном полуфеодальном обществе.
Земельная и водная реформы, попытки секуляризации (ограничения традиционного влияния исламского духовенства на повседневную жизнь афганцев), а также и ошибки в государственном управлении и внутренней политике вызывали все усиливающееся недовольство части сельского и городского населения новым афганским правительством. Уже в июле 1978 г., вследствие значительных перегибов в политике, о чем ЦК КПСС информировала разведка КГБ, вспыхивают первые антиправительственные вооруженные выступления в провинциях Бадахшан, Бамиан, Кунар, Пактрия, которые жестоко подавлялись новыми властями. Вследствие этого уже к лету 1979 г. в Пакистане появились до 400 тысяч беженцев из северных и центральных провинций ДРА.
Этот многочисленный контингент закономерно привлек внимание Межведомственного разведывательного управления (МРУ) Пакистана, которое и ранее поддерживало находившиеся здесь заграничные штабы радикальных исламистских организаций, пытавшихся бороться еще против политики свергнутого в апреле 1978 г. президента М. Дауда.
Да и бывшая метрополия Великобритания, более ста лет считавшая Афганистан своей вотчиной, и исповедовавшие стратегию «глобальной войны против Советов» Соединенные Штаты Америки не могли остаться в стороне от событий в этой стране, имевшей массу этнонациональных особенностей и противоречий.
Ф. Данинос, автор юбилейного, посвященного 50-летию образования управления, издания «Политическая история ЦРУ», указывал, что помощник президента США Збигнев Бжезинский считал, что именно осуществлявшаяся с 1978 г. «помощь» ЦРУ недовольным новым руководством ДРА афганцам «вынудила Советы активно вмешаться в борьбу против моджахедов и даже оккупировать страну».
Сам Зб. Бжезинский впоследствии признавал, что еще 3 июля 1979 г., то есть за полгода до вступления советских войск в Афганистан, президент США Джимми Картер подписал секретную директиву о выделении 500 млн долларов на помощь «антиправительственным повстанцам в Афганистане». Весьма примечателен и тот факт, что это решение принимается, несмотря на то, что 14 февраля того же 1979 г. в Кабуле «повстанцами» был убит посол США в этой стране Адольф Дабс.
Премьер-министр ДРА Нур Мухаммад Тараки и министр обороны только в 1979 г. 18 раз обращались к СССР за военной помощью в борьбе против антиправительственных сил, причем 7 раз – уже после сентября, то есть после захвата власти Х. Амином. К концу 1979 г. боевые действия правительственных сил с поддерживаемыми из-за рубежа (Пакистаном и Ираном) «повстанцами» (по-афгански «моджахетдинами» – «воинами Аллаха») велись в 18 из 26 провинций Афганистана.
В этой связи Политбюро ЦК КПСС неоднократно заслушивало на своих заседаниях сообщения об обстановке в этой стране начальника Генерального штаба Н. В. Огаркова и начальника Главного управления Генерального штаба П. И. Ивашутина, которые предостерегали о возможных потерях и негативном зарубежном резонансе в случае проведения каких-либо военных акций в этой стране.
Исторической правды ради, подчеркнем также, что правительство Тараки нередко прибегало к репрессиям против своих политических противников, одним из непосредственных руководителей и исполнителей которых являлся министр обороны Хафизулла Амин. Под влиянием Х. Амина, Тараки стал постепенно выдавливать «парчамистов» из властных структур, подвергая их преследованиям, расширяя при этом полномочия самого Амина, который стал заместителем премьера, сохраняя за собой пост министра обороны.
В ответ на просьбу правительства ДРА на основании Постановления Совета Министров СССР от 30 июня 1978 г. в Кабуле было создано Представительство КГБ, а соглашение между КГБ и Службой государственной информации Афганистана о формах сотрудничества было подписано 5 августа того же года.
Как установила советская разведка, активную разведывательно-подрывную деятельность в Кабуле против нового правительства республики вели сотрудники представительств 20 капиталистических держав, в том числе США, Англии, Пакистана, Королевства Саудовской Аравии, Египта, ФРГ и Китая.
13 сентября 1979 г., после возвращения из Гаваны, где проходила конференция глав государств Движения неприсоединения, Нур Мухаммед Тараки был арестован по приказу Х. Амина, а позднее – тайно убит в тюрьме. Считается, что именно этот факт оказался решающим для Л. И. Брежнева при принятии решения о свержении режима Амина и вводе советских войск в Афганистан.
Реальное же знакомство Петра Ивановича Ивашутина с процессами, происходившими в Афганистане, началось намного раньше. Уже 29 апреля 1979 г. он вызвал полковника В. В. Колесника[200] и майора О. У. Швеца, перед которыми поставил задачу: на базе спецназа Туркестанского Военного округа сформировать отдельный разведывательный отряд в 500 бойцов из военнослужащих таджикской, туркменской и узбекской национальностей. Позже он получил наименование 7-го отряда 15-й отдельной бригады специального назначения ГРУ, позже приобретшей всемирную известность как «мусульманский батальон».
А уже 15 июля боеготовность этого нового подразделения проверяла придирчивая комиссия Главного управления Генерального штаба Вооруженных Сил СССР…
На заседании Политбюро ЦК КПСС 31 октября 1979 г. отмечалось:
«В стремлении укрепиться у власти Амин, наряду с такими показными жестами, как начало разработки проекта конституции и освобождение части ранее арестованных лиц, на деле расширяет масштабы репрессий в партии, армии, государственном аппарате и общественных организациях. Он явно ведет дело к устранению с политической арены практически всех видных деятелей партии и государства, которых он рассматривает в качестве своих действительных или потенциальных противников… Действия Амина вызывают растущее недовольство прогрессивных сил. Если раньше против него выступали члены группы «Парчам», то сейчас к ним присоединяются и сторонники «Хальк», отдельные представители государственного аппарата, армии, интеллигенции, молодежи. Это порождает неуверенность у Амина, который ищет выход на путях усиления репрессий, что еще в большей степени сужает социальную базу режима».
4 декабря 1979 г. председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов и начальник Генерального штаба Н. В. Огарков отправляют в ЦК КПСС записку (№ 312/2/0073), в которой сообщали:
«…Х. Амин в последнее время настойчиво ставит вопрос о необходимости направить в Кабул советский мотострелковый батальон для охраны его резиденции.
С учетом сложившейся обстановки и просьбы Х. Амина, считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей отряд ГРУ Генерального штаба численностью в 500 человек в униформе, не раскрывающей его принадлежности к Вооруженным Силам СССР. Возможность направления этого отряда в ДРА была предусмотрена решением Политбюро ЦК КПСС от 29.6.1979 г.».
На основании этой записки 6 декабря Политбюро ЦК КПСС приняло решение «О направлении спецотряда в Афганистан»[201].
В период с 7 по 17 декабря «мусульманский батальон» ГРУ разместился в пригороде Кабула Дар-уль-Аман вблизи новой резиденции Амина дворца Тадж-Бек, представлявшей собой фактически неприступную крепость.
И все же на заседании Политбюро ЦК КПСС 12 декабря 1979 г. принимаются решения о вводе ограниченного советского воинского контингента для «нормализации обстановки и оказания помощи правительству Афганистана» и оказания «интернациональной помощи партии и правительству», под чем понималось устранение от власти Х. Амина.
С тяжелым сердцем встретил Петр Иванович объявленное министром обороны Советского Союза Д. Ф. Устиновым решение о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан, однако предпринял все меры для организации эффективного разведывательного обеспечения деятельности советских воинских частей в этой стране.
25 декабря 1979 г. «ограниченный контингент» советских войск (ОКСВ, ставшая впоследствии известной 40-я армия), имея в своем составе около 40 тысяч военнослужащих, пересек государственную границу СССР по направлениям Кушка— Кандагар, Термез— Кундуз— Кабул, Хорог— Файзабад.
Военные контрразведчики 40-й армии (первым начальником ее Особого отдела был назначен полковник, впоследствии генерал-майор, С. И. Божков, занимавший должность начальника одного из отделов 3-го Главного управления КГБ СССР) входили в горную страну морозными декабрьскими ночами вместе с военнослужащими Ограниченного контингента походным маршем «на броне» воинской техники.
О решении Советского правительства об оказании «по просьбе правительства ДРА военной помощи» 26 декабря по дипломатическим каналам были проинформированы правительства США, Великобритании, Франции и некоторых других государств.
Реализация решения об устранении Амина, принятого «группой Политбюро ЦК КПСС по Афганистану», получила кодовое обозначение операции «Шторм-333». По линии КГБ (она осуществлялась также с участием спецназа ГРУ) в Кабуле ее подготовкой руководил полковник, впоследствии – генерал-майор Юрий Иванович Дроздов.
…Около 15 часов по кабульскому времени 27 декабря, заслушав доклад Дроздова по аппарату «ВЧ» о ходе подготовки операции, Ю. В. Андропов сказал: «Не хотелось бы, но придется».
И объявил решение о проведении операции.
Помимо захвата спецподразделениями КГБ и ГРУ дворца Тадж-Бек, предусматривалось также занятие Генерального штаба, Службы разведки и контрразведки, МВД и МИД Афганистана, радио- и телецентров, тюрьмы Пули-Чархи, а весь комплекс этих взаимосвязанных оперативно-войсковых мероприятий имел кодовое обозначение «Операция «Байкал-79».
Позднее, проведенная силами спецподразделений КГБ «Альфа» и ГРУ Генерального штаба, продолжавшаяся 43 минуты операция по захвату практически неприступного дворца Тадж-Бек, в ходе которой Амин был убит, войдет в учебники подготовки спецподразделений армий всех государств мира.
28 декабря В. В. Колесник из кабинета советского посла по ВЧ-связи доложил П. И. Ивашутину о проведенной операции по захвату «объекта Тадж-Бек».
А 31 декабря Ю. И. Дроздов с коллегами из ГРУ в присутствии П. И. Ивашутина доложил начальнику Генерального штаба СССР маршалу Н. В. Огаркову о ходе выполнении операции «Шторм-333», подчеркнув исключительную роль в ее осуществлении «мусульманского батальона» ГРУ.
Возвращаясь, однако, к декабрю 1979 г., когда Комиссия Политбюро ЦК КПСС приняла решение о вводе ограниченного контингента советских войск в Демократическую Республику Афганистан, следует признать, что далеко не все риски и последствия этого политического шага были предусмотрены и «просчитаны» советской стороной. Хотя уже в 1980 г. Ю. В. Андропов дал указание генерал-майору КГБ Ю. И. Дроздову готовить план обеспечения вывода ОКСВ из Афганистана – хороший политик должен уметь предвидеть не только необходимые последующие действия и шаги, но и заблаговременно подготавливать их…
А с января 1980 г. «афганское направление» стало едва ли не главным в повседневной работе и заботах начальника ГРУ. Хотя сам термин «афганское» не является достаточно точным, ибо составлявшие его операции выходили далеко за пределы этого географического региона и разворачивались также на Европейском, и даже Африканском континентах. И наложили свой неизгладимый отпечаток на всю историю конца XX века, да и не только его.
Уже на следующий день после свержения режима Амина, 28 декабря 1979 г. госсекретарь США Александр Хейг заявил, что «СССР должен заплатить высокую цену за свою инициативу».
Впоследствии в своих многочисленных интервью Бжезинский и не скрывал, что имели место усилия США по вовлечению СССР в дорогостоящий и по возможности отвлекающий военный конфликт. В интервью французскому журналу «Le Nouvel Observateur» Бжезинский вспоминал: «Мы не толкали русских вмешиваться, но мы намеренно увеличили вероятность, что они это сделают… Секретная операция была отличной идеей. Ее результатом стало заманивание Советского Союза в афганскую ловушку… В день, когда Советский Союз официально пересек границу, я написал президенту Картеру: «Теперь у нас есть шанс дать Советскому Союзу свою вьетнамскую войну».
В своих интервью Бжезинский прямо заявлял о роли ЦРУ в подготовке афганских моджахедов, то есть что США сознательно переводили «холодную войну» в «горячую» фазу, отнюдь не отягощая себя какими бы то ни было моральными или гуманитарными соображениями.
В интервью журналу «Counter Punch» (15 января 1998 г.) «Как Джимми Картер и я положили начало моджахедам» он без смущения заявлял: «Я сделал бы это снова».
Весьма любопытен рассекреченный в начале двухтысячных годов Меморандум президенту США советника по национальной безопасности Збигнева Бжезинского от 28 декабря 1979 г., часть которого мы воспроизводим без комментариев:
«Соображения о советском вторжении в Афганистан.
…мы не слишком должны тешить себя надеждой о развитии событий по вьетнамскому сценарию[202] в Афганистане:
А. Повстанцы плохо организованы и управляемы.
Б. У них нет постоянных баз, организованной армии и централизованного руководства – всего того, чем обладали северные вьетнамцы.
В. Их поддержка из-за рубежа ограниченна…
Г. Советы, похоже, намерены действовать решительно…
Выводы: Советы, возможно, смогут эффективно добиться своего, а в мировой политике ничего не бывает более эффективным, чем фактические результаты вне зависимости от моральных аспектов.
Что следует предпринять: Ниже изложены лишь самые первоначальные мысли, которые следовало бы продумать более полно:
А. Очень важно то, что сопротивление в Афганистане продолжается. Это будет означать для нас больше расходов и больше оружия, предоставляемого для повстанцев, а также предоставление им необходимой советнической помощи.
Б. Для претворения этого пункта в жизнь мы должны дать гарантии Пакистану и убедить его в необходимости оказывать помощь повстанцам.
В. Нам следует также подтолкнуть Китай на оказание помощи повстанцам.
Г. Нам нужно договориться с исламскими странами в области пропаганды мероприятий и компании тайных операций по оказанию помощи мятежникам…»
Комментируя этот меморандум, британская газета «Гардиан» писала 28 декабря 2009 г.: «Решение Америки обострить эту войну также имело и другие эффекты, которые стали ясны лишь позднее. Оно привело в Афганистан и Пакистан десятки тысяч иностранных боевиков, включая и Усаму бен Ладена. Эти иноземцы принесли с собой жесткие формы исламского фундаментализма, до того почти неизвестные в Афганистане».
Кстати сказать, сегодня многие западные аналитики признают, что Запад, и, прежде всего США и их союзники, во многом повинны в искусственном синтезировании и взращивании гомункула исламского экстремизма и терроризма, наиболее известными представителями которого являются движение Талибан[203] и объявленный «террористом № 1 современности» Усама бин Ладен, в 1980–1987 гг. непосредственно поддерживавший связи с офицерами СИС и ЦРУ, действовавшими в этом регионе, и принимавший непосредственное участие в проведении совместных с ними операций. Именно им осуществлялось финансирование и обучение по американским методикам «добровольцев «для священной войны» («моджахедов»), которые в 90-е годы станут костяком созданной им международной террористической организации «Аль-Каида» («Основа»). Уже тогда бин Ладен именовал СССР «малым сатаной», с которым надо покончить, для того чтобы начать борьбу против «большого сатаны» – США.
2 января 1980 г. Совет национальной безопасности США рассматривал вопрос о реакции на события в ДРА, которые Зб. Бжезинский назвал «вторжением».
В частности, было принято решение об увеличении объема вещания на СССР радиостанций «Радио Свобода», «Свободная Европа» и «Голос Америки» за счет специально выделяемых фондов, проводить широкие демонстрации «по осуждению советского вмешательства во внутренние дела Афганистана», что выглядит особо циничным на фоне вышеприведенных «планов» Бжезинского.
Пункт 21 принятого тогда решения гласил: «США следует и дальше убеждать своих союзников в необходимости увеличения объема радио- и телевещания на мусульманские страны, а также на среднеазиатскую часть СССР в целях освещения событий, происходящих в Афганистане. Совместно с нашими союзниками следует периодически выпускать и распространять в ООН информационный бюллетень о состоянии и изменениях в положении Афганистана после советского вторжения…»
Так, незамедлительно после ввода ОКСВ в ДРА, Государственный департамент и ЦРУ США начинали сколачивать международную коалицию для поддержки и оказания всесторонней помощи незаконным вооруженным формированиям (НВФ) «моджахедов», в которую вошли Саудовская Аравия, Иран, Пакистан, Египет, Великобритания, Китай и Израиль.
Помимо этого, финансовую, материальную и иную помощь «исламским повстанцам» оказывали и иные государства мира.
Президент США Джимми Картер сделал усиление давления на СССР в связи с вводом советских войск на территорию ДРА главной доминантой своей внешней политики в последний год пребывания в Белом доме, в том числе и объявив бойкот XXII летним Олимпийским играм в Москве в июле 1980 г.[204] Следует, однако, подчеркнуть, что вариант бойкота московской Олимпиады рассматривался США даже без привязки к событиям в Афганистане еще в июне 1978 г.!
Одновременно Картер предоставил ЦРУ карт-бланш (свободу действий) на проведение тайных операций, включая создание, обучение, вооружение отрядов антикабульской «оппозиции» и активизацию их военных действий против советских военнослужащих Ограниченного контингента в Афганистане. Причем за голову или захваченный автомат Калашникова «шурави» моджахедам выдавались премии.
Ведущую роль в организации боевой подготовки афганских «моджахедов» на территории Пакистана играли Межведомственное разведывательное управление (МРУ) Пакистана и резидентуры ЦРУ США в Исламабаде и Пешаваре.
Помимо этого, британская СИС готовила «моджахедов» – инструкторов для «повстанческой борьбы» в Афганистане на… секретных базах в Шотландии. ЦРУ также регулярно получало отчеты МИ-6 о подготовке афганских боевиков, а также об операциях британской разведки в самом Афганистане.
Активная помощь новому афганскому правительству оказывалась Советским Союзом как по партийной и дипломатической линиям, так и по линии КГБ, МВД и Министерства обороны СССР.
Афганские органы государственной безопасности получили новое наименование – Службы государственной информации ДРА (ХАД), руководителем которой стал врач по образованию Наджиб[205], а его заместителем – будущий министр госбезопасности Гулам Фарук Якуби.
В январе 1980 г. КГБ СССР информировал Политбюро ЦК КПСС и ГРУ, что подготовка «моджахедов» («повстанцев») для вооруженной борьбы с новым кабульским правительством осуществлялась в 124 специальных учебных центрах на территории Пакистана и 18 – на территории Ирана.
Для изучения обстановки на месте уже 12 февраля 1980 г. Петр Иванович вылетает в Афганистан (а всего до июля 1987 г. он более 10 раз побывал в этой стране). В Кабуле, стремясь глубже разобраться в складывающейся в этой стране обстановке, генерал Ивашутин беседует с послом Ф. А. Табеевым, советниками, военным атташе и советскими советниками афганской армии, резидентом КГБ, командирами частей Ограниченного контингента, посетил некоторые из них, беседуя с командирами и бойцами.
Он установил хорошие взаимоотношения с начальником разведки афганской армии генералом Халилем.
Во время этой командировки в Кабул П. И. Ивашутин также встретился с начальником Особого отдела ОКСВА С. И. Божковым, от которого также заслушал доклад о ситуации в стране.
Генерал-лейтенант ФСБ России В. С. Христофоров, сам послуживший в Представительстве КГБ СССР в Кабуле, подчеркивал, что «с первых же дней советские войска в Афганистане стали объектом устремлений спецслужб как соседних Пакистана и Ирана, так и США и ряда европейских стран. Поэтому, создавая систему мер по обеспечению безопасности войск ОКСВ, органы военной контрразведки уделяли особое внимание организации борьбы с агентурной разведкой иностранных спецслужб и афганской оппозиции».
Необходимо подчеркнуть, что только в 1980 г. военными контрразведчиками 40-й армии совместно с органами безопасности Афганистана были разоблачены 6 агентов спецслужб США, Франции, Ирана, Пакистана, а также задержаны свыше 30 участников бандформирований, готовивших диверсионные акции против частей ОКСВ.
А всего за 9 лет в ДРА только военными контрразведчиками были выявлены 60 агентов западных разведок, более 900 агентов и пособников бандформирований «моджахедов»; предотвращены более 500 диверсионно-террористических акций против частей ОКСВА.
Помимо этого, совместно с подразделениями Представительства КГБ в Кабуле, было раскрыто более 40 антиправительственных групп общей численностью до 250 участников, разоблачено 40 афганских военнослужащих, поддерживающих связи с антикабульскими группированиями.
Следует отметить, что только в 1981–1982 гг. 40 оперативных сотрудников особого отдела ОКСВА были удостоены государственных наград СССР. А всего в боевых операциях участие приняли 346 военных контрразведчиков, то есть почти весь личный состав особых отделов 40-й армии.
Также именно к этому периоду относятся и первые попытки исламских «муджахетдинов» установить контакты с населением среднеазиатских республик СССР и перенести подрывную деятельность против советских властей на территорию среднеазиатских республик.
Межведомственное разведывательное управление Пакистана назвало эту программу, первоначально весьма скептически оцененную советниками из ЦРУ, «План М». Однако, вопреки прогнозам скептиков, программа «исламизации» центральноазиатских республик СССР имела весьма трагические для их населения последствия. Ее результатами позднее станут кровопролитные столкновения в Таджикистане, Киргизии и Узбекистане уже после объявления о прекращении «существования СССР как субъекта международного права и геополитической реальности» в 1990-е годы.
Видимо, тогда-то, после первого посещения Кабула, у Петра Ивановича и родилась мысль создать в Афганистане отдельный разведывательный центр для обеспечения действий 40-й армии.
По возвращении в Москву все увиденное в Афганистане он обсудил с председателем КГБ СССР Ю. В. Андроповым, который посетил Кабул неделей ранее. И в дальнейшем рабочие контакты и обмены мнениями по «афганскому вопросу» между ними были постоянными.
По результатам личной регокносцировки и изучения обстановки, Ивашутин поручил аналитическому управлению ГРУ подготовить развернутую докладную записку для руководства Министерства обороны и Политбюро ЦК КПСС о возможных последствиях ввода советских войск в ДРА и перспективах конфронтации с международной коалицией, создаваемой США для поддержки антиправительственных повстанцев.
По данным советской разведки, силы мятежников к лету 1980 г. насчитывали от 150 до 200 тысяч человек, наиболее воинственная часть которых составляла около 70 тысяч, объединенных в 1500 бандгрупп, руководимых жестко конкурировавшими между собой лидерами «исламских партий» Гульбеддином Хекматияром, Бурхануддином Раббани и Ахмад Шах Масудом, каждый из которых контролировал ту или иную часть территории Афганистана. Именно они, вопреки предсказаниям многих западных аналитиков, только в результате трех лет кровопролитной гражданской войны, в апреле 1992 г. смогли сломить сопротивление правительства ДРА, фактически оставленного президентом СССР М. С. Горбачевым «один на один» со спецслужбами и армиями наемников международной коалиции «друзей Афганистана».
Афганская же правительственная армия в 1980 г. насчитывала от 180 до 200 тысяч военнослужащих. Однако не отличалась ни военной выучкой, ни высоким боевым духом. Скорее, наоборот – дезертирство было отнюдь не редким явлением в войсках.
Понятно, что афганская тема требовала самого пристального внимания начальника ГРУ и в последующие годы.
В дальнейшем Петру Ивановичу приходилось еженедельно готовить по 3–4 совершенно секретные записки в Политбюро ЦК КПСС о положении в мире в связи с событиями в Афганистане и их последствиями, а также о ситуации в самой этой стране.
Новый виток «холодной войны»
Решающий фактор происходящей сейчас в мире борьбы – не бомбы и ракеты, а проверка воли и идей, испытание духовной смелости, испытание тех ценностей, которыми мы владеем, которые мы лелеем, идеалов, которым мы преданы.
С первых дней наступившего 1980 г. «афганское направление» стало едва ли не главным в повседневной работе начальника Главного управления Генерального штаба.
По инициативе П. И. Ивашутина для информационно-разведывательного обеспечения действий 40-й армии в Кабуле был создан отдельный разведывательный центр (РЦ), координировавший как стратегическую и оперативную агентурную разведку, так и действия сил воздушной, электронной и космической разведок, войсковой разведки, а также действия частей и отрядов специального назначения ГРУ.
В результате предпринятых мер руководитель ГРУ имел полное право сказать: нам удалось создать в Афганистане такую разведку, какую мир не видывал!
Однако не меньшего постоянного внимания начальника военной разведки СССР требовали и иные события, происходившие в мире.
После избрания в ноябре 1980 г. сороковым президентом США республиканца Рональда Рейгана произошло дальнейшее ужесточение политики стран Запада в отношении СССР, при этом в качестве предлога для чего называлось «советское вторжение» в Афганистан, а также события в Польше.
По мнению его ближайших сотрудников, в том числе помощников по национальной безопасности Роберта Макфарлейна, а затем Ричарда Аллена, Рейган был убежден в своем «мессианском предназначении стать могильщиком коммунизма», о чем были осведомлены в Москве, и, прежде всего, начальник ГРУ П. И. Ивашутин и председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов.
Выступая 20 января 1981 г. с амбициозной инаугурационной речью «Мы слишком великий народ, чтобы ограничивать себя в целях», Рональд Рейган заявлял:
– Мы по-прежнему будем образцом свободы и путеводной звездой надежды для тех, у кого сейчас нет свободы. Что же касается врагов свободы, то им, потенциальным врагам, напомним, что мир на земле – величайшее стремление американского народа… Быть сильным – значит иметь лучший шанс никогда не прибегать к силе.
А на пресс-конференции 29 января 1981 г. Рейган так определил свое отношение к американо-советским отношениям:
«До сих пор детант (разрядка – фр.) представлял собой улицу с односторонним движением: Советский Союз использовал его для достижения собственных целей».
Хотя, для объективного читателя, абсолютно очевидно, что в этом несуразном обвинении в адрес СССР нет ничего предосудительного. Ибо понятно, что каждый участник соглашений или договоренностей имеет на это право.
Новые планы «тайной войны» против СССР начали разрабатываться особой «Рабочей группой по национальной безопасности» (National Security Planning Group, NSPG), уже с 30 января 1981 г.
В эту группу, во главе с вице-президентом США Джорджем Бушем[206] (с января 1976 по январь 1977 г. он возглавлял ЦРУ), входили наиболее доверенные помощники и советники Р. Рейгана. А целью деятельности NSPG являлась выработка совместной с союзниками США стратегии подрыва, или хотя бы значительного ослабления, советской политической и экономической систем. Девизом Рейгана стало «Ни дня покоя Советскому Союзу!».
Новым директором ЦРУ Рейган назначил ветерана разведки Уильяма Кейси[207], предоставив ему как широчайшие полномочия в проведении спецопераций, так и право беспрепятственного личного доклада президенту по всем вопросам. Вследствие этого У. Кейси считается самым влиятельным руководителем американской разведки.
«Новая» стратегия в отношении Советского Союза и его союзников должна была реализовываться с помощью как «тайных операций» ЦРУ, так и закулисных дипломатических приемов, тайных сделок, гонки вооружений, в ходе которой достигался все более высокий технический прогресс.
Для улучшения координации структур американской администрации в 1981 г. на официальном уровне уточняется понятие тайных операций, осуществляемых ЦРУ, которые «проводятся для поддержки внешней политики; планируются и выполняются таким образом, чтобы роль правительства США не была явной и открыто признанной…». Для государственных чиновников уточнялось: «Они не включают в себя дипломатические действия и отличаются от сбора и выпуска разведывательной информации».
В новой стратегии «тайной войны» США ставка делалась на провоцирование и обострение кризисных явлений внутри СССР и других государств социалистического содружества. При этом первоочередное внимание США было уделено Польше, где уже не один месяц росло противостояние между властями и «независимым» профсоюзом «Солидарность». А это порождало непосредственные угрозы Организации Варшавского Договора.
Москву, свидетельствовал бывший заместитель начальника Генерального штаба СССР, генерал армии М. А. Гареев, беспокоило и то, что рост вооружений «неожиданно стал интенсивнее в доселе невиданных темпах и формах».
Ричард Аллен, советник президента США по национальной безопасности, вспоминал, что советское руководство считало, «что имеет дело с первоклассным сумасшедшим. И они были смертельно испуганы». Вполне возможно, что за эксцентричным поведением бывшего голливудского ковбоя скрывался хладнокровный, трезвый расчет, призванный нанести смертельный удар геополитическому конкуренту США – Советскому Союзу.
Для этого, откровенничали впоследствии перед Петером Швейцером, автором интереснейшего исследования «Победа: Роль тайной стратегии США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря»[208], ведущие сотрудники администрации Р. Рейгана, предполагалось начать интенсивную атаку на политическую и экономическую системы СССР, для чего и была выработана стратегия, включавшая в себя как экономическую войну, так и попытки подрыва финансовой системы СССР. (Любопытно, что и сегодня известная «империя добра» не скрывает и даже открыто декларирует эти же цели в отношении «неугодных» государств мира.)
П. Швейцер остроумно замечал, что «анализ причин развала Советского Союза вне контекста американской политики напоминает расследование по делу о внезапной и таинственной смерти, где не берется во внимание возможность убийства и даже не делаются попытки изучить обстоятельства данной смерти»[209].
Первым этапом реализации «новой» стратегии сокрушения геополитического конкурента США на международной арене предусматривалось создание «для Советов» двух фронтов: в Афганистане и Польше. Но, как писал П. Швейцер, не ограничиваясь этим, «доктрина Рейгана» включала «финансирование и поддержку антикоммунистических восстаний во всем мире».
В мае 1981 г., выступая на совещании руководящего состава органов КГБ СССР, Ю. В. Андропов отмечал, что ожидалось, что, став президентом США, Рейган откажется от предвыборной антисоветской риторики, но она продолжалась. По мнению Андропова, «настали опасные времена: Запад организует структуры с целью провокаций против социализма».
Председатель КГБ, подчеркивал Петер Швейцер, заявил, что «Вашингтон готовится к первому атомному удару».
«Со времен Кубинского кризиса, – отмечал П. Швейцер, – советские руководители не высказывались так агрессивно и не рисовали таких ужасающих картин. Андропов был неправ, утверждая, что Рейган готовится к первому ядерному удару, – подчеркивал американский историк. – Но ведение экономической войны было как раз в намерениях Уильяма Кейси и Каспара Уайнбергера (министр обороны США)»[210].
Впрочем, эта версия о «превентивном ядерном ударе» вполне могла быть частью дезинформационной кампании США, направленной на введение СССР в заблуждение, на втягивание его в еще более разорительную гонку вооружений. По крайней мере, эта версия вполне логично вписывается как в контекст рейгановской стратегии, так и в русло последующих событий.
Напомним, что 11 августа 1984 г., проверяя микрофон перед традиционным субботним обращением к нации, Рональд Рейган неожиданно объявил то, что шокировало не только Америку, но и весь мир:
«Дорогие американцы. Я рад сообщить вам сегодня, что подписал указ об объявлении России вне закона на вечные времена. Бомбардировка начнется через пять минут…»
Советский Союз ответил на эту эскападу Рейгана следующим образом: «ТАСС уполномочен заявить, что в Советском Союзе с осуждением относятся к беспрецедентно враждебному выпаду президента США. Подобное поведение несовместимо с высокой ответственностью, которую несут руководители государств, прежде всего обладающих ядерным оружием, за судьбы собственных народов, за судьбы человечества».
Для лучшего понимания современным читателем политической обстановки того времени, процитируем фрагменты последнего, за 1981 г., доклада Ю. В. Андропова в качестве председателя КГБ СССР в ЦК КПСС (отдельные его аспекты, сугубо доверительно, обсуждались им при встречах с начальником ГРУ):
«…Осуществлены меры по усилению разведывательной работы в целях предупреждения возможного внезапного развязывания противником войны (следует подчеркнуть, что ранее информация по данной теме в годовых отчетах КГБ не содержалась. – О.Х.).
Активно добывалась информация по военно-стратегическим проблемам, об агрессивных военно-политических планах империализма и его пособников.
Полнее освещались внешняя политика ведущих капиталистических стран, крупные международные экономические проблемы, положение в странах и районах мира, где складывалась кризисная обстановка, процессы в области внутренней и внешней политики Китая…
В отчетном году повысились актуальность и эффективность активных мероприятий по линии разведки. Осуществлен ряд крупномасштабных акций по содействию успешной реализации внешнеполитического курса партии, укреплению позиций и авторитета Советского Союза на международной арене.
Одновременно проведены операции по политическому обличению агрессивной авантюристической политики американского империализма…
Разведка активно действовала по разоблачению грубого вмешательства США, других стран НАТО, их спецслужб во внутренние дела Польши, посягательств на устои социализма в ПНР, дискредитации контрреволюционных сил в этой стране. Реализован широкий комплекс мероприятий в целях интернациональной поддержки правительства Афганистана, разоблачения враждебных происков против ДРА.
Повысился политический и экономический эффект проводимых разведкой акций по содействию успеху внешнеэкономических мероприятий Советского Союза. Целеустремленно работала научно-техническая разведка…
В условиях эскалации антисоветской истерии в ряде зарубежных стран пришлось действовать органам по обеспечению безопасности советских учреждений и граждан. Сорваны 42 вербовочных подхода к советским гражданам. Предотвращены 136 попыток склонения к измене Родине, предотвращен целый ряд других враждебных акций. Вместе с тем не удалось предотвратить невозвращение из-за рубежа 29 советских граждан.
Приняты дополнительные меры по подготовке разведки к бесперебойной работе в критических ситуациях и особый период.
Совершенствовалась работа контрразведки. В результате чекистских мер обезврежены 5 агентов американской разведки из числа советских граждан. Разоблачены 7 агентов китайской разведки, заброшенных в Советский Союз среди перебежчиков из КНР. На Дальнем Востоке выявлены 6 агентов спецслужб КНДР из числа корейских граждан.
Предотвращено становление на путь шпионской деятельности 97 советских граждан, 8 из них арестовано. Во взаимодействии с органами госбезопасности друзей обезврежены 6 агентов американской и западногерманской разведок в окружении советских войск за границей.
Совместно с органами безопасности Афганистана разоблачены 5 агентов, действовавших под руководством иностранных спецслужб.
Сорваны 146 разведывательных поездок военных разведчиков в районы, граничащие с Афганистаном, Польшей, Китаем, в места военных учений.
Выявлен ряд агентов спецслужб США среди граждан третьих стран, 26 из них выдворены… 27 иностранных коммерсантов и специалистов, изобличенных во враждебных действиях, выдворены из Советского Союза. На основе информации органов КГБ на объектах народного хозяйства предотвращено более 2000 серьезных чрезвычайных происшествий…
Военной контрразведкой активно проводилась работа по содействию командованию в повышении боевой готовности советских Вооруженных сил, предотвращению чрезвычайных происшествий в армии и на флоте.
Реализован ряд дел на крупных валютчиков и контрабандистов из числа иностранных и советских граждан.
Органы госбезопасности успешно обезвреживали акции идеологической диверсии иностранных спецслужб против Советского Союза. Сорваны их замыслы инспирировать в СССР «очаги социального возбуждения» и другие антисоветские явления. Выявлено более 30 антисоветских и иных политически вредных группирований. Пресечены попытки сколачивания националистических групп на Украине, в Прибалтике, Армении и некоторых других регионах…
Удалось определенным образом сбить экстремистские тенденции эмигрантски настроенных элементов из числа немцев, а также в среде крымских татар и турок-месхетинцев…
Выявлены и выдворены из СССР более 70 активистов «Солидарности», подстрекавших к забастовкам польских рабочих, занятых на стройках Советского Союза. Сорвана инспирированная из-за рубежа провокационная забастовочная акция в Эстонии…
Раскрыто 240 преступных акций, связанных с применением огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. Расследовано убийство Председателя Совета Министров Киргизской ССР Ибраимова С. И.
Сорваны массированные идеологические акции в отношении личного состава воинских частей в Польше и Афганистане. Предотвращен ряд попыток группирования военнослужащих на политически вредной основе.
В соответствии с указаниями партии органы госбезопасности постоянно проводили профилактическую работу, осуществляя профилактику отдельных лиц и некоторых негативных процессов. Профилактированы 18 497 советских граждан.
В 1981 г. 557 человек за антигосударственные, враждебные действия, посягательства на права советских людей, интересы советского общества, в строгом соответствии с нормами советского законодательства, привлечены к уголовной ответственности. Из них за особо опасные государственные преступления – 76, иные государственные преступления – 341.
Чекисты проводили активную работу по дальнейшему укреплению связи с трудящимися массами, оказывали всестороннюю помощь партийным органам в их деятельности по повышению политической бдительности советских людей, разоблачению идеологических диверсий противника».
Современному читателю следует знать, что еще в сентябре 1981 г. Политбюро ЦК КПСС одобрило предложение министра иностранных дел А. А. Громыко, поддержанное министром обороны Д. Ф. Устиновым и председателем КГБ Ю. В. Андроповым, о начале дипломатического процесса, который привел бы к созданию условий, позволяющих ускорить вывод советских войск из Афганистана.
Вследствие этого уже в начале следующего года в Женеве начались непрямые переговоры под эгидой ООН между представителями Афганистана и Пакистана о нормализации отношений между этими государствами.
Немалую тревогу в душе Петра Ивановича Ивашутина вызвало знакомство с «политическим кредо» президента США, оглашенным Рейганом в выступлении «Демократия и тоталитаризм» в британском парламенте 8 июня 1982 г., – аналитики военной разведки специально подчеркнули для Ивашутина, что это было самое продолжительное публичное выступление Рейгана – оно продолжалось 28 минут.
В нем президент США пытался убедить европейских союзников:
«Сейчас существует реальная угроза нашей свободе, более того, самому нашему существованию. Предшествовавшие нам поколения никогда не могли даже вообразить себе возможность подобной угрозы… Мы сходимся в одном – в нашем отвращении к диктатуре во всех ее формах. И в первую очередь мы отвергаем любой тоталитаризм… Будущие историки отметят последовательную сдержанность и мирные намерения Запада. Именно Советский Союз идет сегодня против течения истории…»
Вооруженный конфликт в Афганистане, инспирированный и стимулировавшийся США, по сути перерос в «горячую стадию» «холодной войны».
О лживости и лицемерии Рейгана и американской политики в целом со всей очевидностью свидетельствует тот ныне забытый факт, что в результате предпринимавшихся советской дипломатией, в том числе и разведкой, усилий уже в июне 1982 г. в Женеве при посредничестве личного посланника генерального секретаря ООН Диего Кордовеса начались прямые афгано-пакистанские переговоры по нормализации отношений между этими странами.
В марте 1983 г. во время встречи со ставшим Генеральным секретарем ЦК КПСС Ю. В. Андроповым генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр сообщил, что документы по переговорам по Афганистану «готовы к подписанию на 95 процентов».
Однако подобный исход, позволявший спасти десятки, если не сотни, тысяч жизней как простых афганцев, так и советских военнослужащих, явно не устраивал команду «псов войны» Р. Рейгана.
«Сегодня мы на одной стороне фронта, на стороне НАТО, – продолжал американский президент, – наши вооруженные силы стоят лицом на восток, чтобы предотвратить возможное вторжение».
В то же время, характеризуя сущность разворачивающегося противоборства с СССР, Рейган вполне в русле логики психологической войны заявлял:
«Решающий фактор происходящей сейчас в мире борьбы – не бомбы и ракеты, а проверка воли и идей, испытание духовной смелости, испытание тех ценностей, которыми мы владеем, которые мы лелеем, идеалов, которым мы преданы».
В справедливости данного положения речи Рейгана всем нам, гражданам СССР, предстояло убедиться в самые ближайшие годы…
Именно тогда-то и прозвучало заявление Рейгана о намерении «выбросить на свалку мировой истории» «империю зла», как отныне стал на Западе именоваться Советский Союз.
И эти обстоятельства невольно заставляли опытного аналитика Петра Ивановича Ивашутина задумываться о неминуемых грядущих новых битвах, их возможном исходе и о судьбе защищаемой им Родины…
Принятая в марте 1982 г. в «ответ на введение военного положения в Польше» (?!) директива Совета национальной безопасности США NSDD-32 преследовала цель «сокрушить советское преобладание в Восточной Европе», а также «укрепление внутренних сил, борющихся за свободу в этом регионе». Вследствие оказания со стороны спецслужб США и НАТО активного разведывательно-подрывного воздействия, Польская Народная Республика стала неким испытательным полигоном по обкатке технологий будущих «бархатных» и «цветных» революций.
«То, что США оказывали тайную помощь «Солидарности», было известно лишь нескольким членам Совета национальной безопасности», – подчеркивал П. Швейцер. Именно поэтому об этом могли не подозревать и многие рядовые члены и сочувствующие деятельности этого профсоюза в Польше.
При этом условием вовлеченности США в развязывание войны в Афганистане, как и в поддержку оппозиции в Польше, Рейганом выдвигалось требование следовать «методу активного отрицания» собственного участия в противоправной, нелегальной деятельности в названных странах.
Дальнейшие цели и средства «наступления на СССР» были определены Р. Рейганом в целой серии секретных директив Совета национальной безопасности. Они имели своей целью ослабление СССР посредством ведения экономической войны и основывались на тайных операциях ЦРУ.
А весной 1982 г. за рубежом началась очередная антисоветская кампания, связанная с высылкой из Франции 5 апреля 47 советских дипломатов, обвиненных в шпионаже. Это стало триумфальным пропагандистским завершением французской разведкой операции с предателем «Farewell» (О. Ветровым), арестованным в феврале 1982 г. в Москве.
Материалы, полученные от предателя, считались настолько ценными, что президент-социалист Франции Франсуа Миттеран лично предоставил копии сообщений «Farewell» Р. Рейгану, удостоившись благодарности «за оказанную помощь». Высылке дипломатов из Парижа предшествовали многочисленные аресты подозреваемых «в советском шпионаже».
На фоне поднятой по этому поводу антисоветской пропагандистской кампании президент США Р. Рейган объявляет решение о развертывании американских ракет «Першинг» в Европе и начале работ по созданию системы стратегической противоракетной обороны (программа «Стратегическая оборонная инициатива», СОИ, броско названная журналистами «Звездными войнами»). Что ломало сложившуюся систему военно-стратегического паритета, требовало от Советского Союза и Организации Варшавского Договора принятия ответных мер.
12 ноября 1982 г. внеочередной Пленум избирает Генеральным секретарем ЦК КПСС Ю. В. Андропова. Он же становится и председателем Совета обороны СССР.
23 марта 1983 г. Рейган заявил о начале научно-исследовательских работ Стратегической оборонной инициативы (The Strategic Defense Initiative, СОИ), призванной «спасти США от ядерного удара» в случае начала войны.
Понятно, что данное направление НИОКР главного противника стало приоритетным для деятельности разведки СССР. (Следует отметить, что отечественная противоракетная система «Купол» была разработана еще в 1970-е годы.)
В рамках этой широко разрекламированной в США и мире кампании по подготовке к ведению «Звездных войн», как стали именовать СОИ журналисты, в июне 1984 г. Пентагоном был проведен «натурный эксперимент» в космосе по перехвату противоракетой СОИ межконтинентальной баллистической ракеты в полете, что должно было продемонстрировать торжество американской научно-технической мысли.
Однако в Советском Союзе к этому «эксперименту» отнеслись весьма спокойно: военная разведка доложила, что эта задача технически не решена специалистами США и он является мистификацией, – на ракете-мишени был установлен радиомаяк, по сигналам которого и осуществлялось «самонаведение» ракеты-перехватчика[211].
К 1987 г. американским ученым и конструкторам стало ясно, что технологически поставленная СОИ задача не имеет решения при тогдашнем уровне развития науки и техники.
Дополнительным поводом для роста конфронтации с СССР послужил инцидент 1 сентября 1983 г. с южнокорейским «Боингом»[212].
Коротко подытоживая эту забытую ныне главу всемирной истории XX века, следует отметить, что первоначально американские операции в Афганистане не давали ожидавшихся от них результатов.
В ходе проводившихся ОКСВА разведывательных и военных операций в Афганистане к 1985 г., отмечает в своей книге «Против всех врагов» бывший военный советник президента США Ричард Кларк, аналитики возглавлявшейся им группы «со все большим беспокойством отмечали, что ситуация изменилась в пользу Москвы».
И это потребовало активизации помощи формированиям афганских «моджахедов». Что нашло свое выражение как в общем увеличении объема поставок вооружения «моджахедам», так и в его качественном улучшении, включая передачу новейших американских переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК) «Стингер», и использования для наведения на цели ракет класса «земля-земля» американской спутниковой навигационной системы «GLOSNAR»[213].
Начало поставок «моджахедам» «Стингеров» – а всего за 4 года США их было передано свыше 4000 экземпляров, сразу привело к увеличению потерь советской авиации в Афганистане, что не могло не влиять на формирование обстановки в этой стране.
В этой связи Петр Иванович поставил перед разведывательным центром 40-й армии задачу добыть образец данного нового вида американского вооружения. В 1986 г. в частях спецназа ГРУ в Афганистане началась форменная «охота за «Стингером». Добыть образец пытались многие разведывательные группы и отряды. Однако 5 января 1987 г. фортуна улыбнулась разведгуппе майора Е. Г. Сергеева[214], сумевшей первой доставить в разведцентр образец ПЗРК.
Любителям морализировать по поводу оказания Советским Союзом интернациональной помощи Афганистану и участия советских военнослужащих в боевых действиях на территории этой страны следует знать, что именно американская «помощь», игнорирование советских мирных инициатив 1981 г., финансирование обучения, подготовки и вооружение группирований «моджахедов» являлись главными причинами и источниками все продолжавшегося кровопролития в этой стране.
Резидент ЦРУ в Пакистане Милтон Берден, непосредственно в 1986–1989 годы «курировавший» все операции против ДРА в регионе, подчеркивал, что годовой объем передававшейся «повстанцам» помощи достигал 60 тысяч тонн (!), для переброски которой в Афганистан использовалось более 300 наземных маршрутов.
При этом ЦРУ и СИС в проведении операций против ДРА работали в тесном контакте с МРУ (Межведомственным разведывательным управлением) Пакистана. «Главное условие, которое пакистанцы поставили перед нами, – откровенничал в интервью российскому журналисту Марк Сейджмен, в 1987–1989 гг. являвшийся резидентом ЦРУ в Исламабаде, – это чтобы вся помощь шла через них, потому что они не хотели дестабилизации… Прямые контакты с моджахедами поддерживали пакистанские спецслужбы, и до 1986 г. мы почти не были вовлечены в войну…»
Отметим, что здесь Сейджмен откровенно называет операции ЦРУ в регионе войной, войной против афганского правительства и ОКСВА. Но, подобно многим своим коллегам, он лукавил, заявляя, что «никакого центрального штаба ЦРУ в Пакистане не было, что контактами с моджахедами и их подготовкой занимались пакистанцы»[215].
Однако это утверждение Сейджмена опровергают в своих мемуарах как бывший резидент ЦРУ в Пакистине М. Берден, так и высокопоставленный сотрудник администрации США, отвечавший за «афганские операции», Й. Бодански.
11 марта 1985 г. новым Генеральным секретарем ЦК КПСС избирается М. С. Горбачев.
Однако вскоре, подобно многим в нашей стране и за рубежом, Петр Иванович со всевозрастающим чувством тревоги стал понимать, что, в отличие от американского президента, у нового лидера его страны нет не только стратегии государственного развития, но и четких ориентиров в этой области.
Особенно заметным это стало в ходе переговоров Горбачева с зарубежными лидерами, при которых «молодой лидер» шел на явно выгодные противостоящей стороне обещания и уступки, в ущерб национальным интересам, обороноспособности и безопасности Советского Союза. Правда, особенно очевидным это станет тогда, когда П. И. Ивашутин уже покинет свой высокий пост.
А 7 июля 1986 г. Петра Ивановича постиг тяжелый удар: КГБ СССР был арестован генерал-майор в отставке Дмитрий Поляков. Следует сказать, что Поляков еще в 1980 г. был уволен из ГРУ. Но когда появилась информация о возможном предателе в рядах военной разведки, генерал армии Ивашутин дал команду совместно с военной контрразведкой провести тщательное расследование возникших подозрений.
В своем единственном интервью корреспонденту «Красной звезды» Н. Н. Пороскову об этом американском агенте Ивашутин вспоминал:
«У меня с первой встречи было интуитивное недоверие к этому человеку. Сидит не поднимая головы, не повернется в мою сторону. Я его больше не пустил за границу».
Это было сделано другими во время нахождения Петра Ивановича в отпуске, хотя он и переживал крайне тяжело этот прискорбный для истории управления факт.
Кстати, это заместитель председателя КГБ СССР, курировавший военную контрразведку, Г. К. Цинев пытался затормозить проверку возникших подозрений в отношении Полякова, неоднократно повторяя подчиненным: «Советский генерал-разведчик не может быть предателем!»
Но возраст и удары судьбы неумолимо брали свое. В последние годы службы стало сдавать зрение, и Петр Иванович даже стал просить докладчиков медленно вслух зачитывать ему документы, требовавшие его подписи…
26 февраля 1987 г. был назначен новый первый заместитель начальника Главного управления. Им стал генерал-полковник Владлен Михайлович Михайлов (1925–2004).
Многоопытный Петр Иванович начал учить признававшегося, что «ранее никогда не занимался разведкой» зама не только искусству разведки, но и особенностям управления столь сложным и многоплановым хозяйством. Именно Владлен Михайлович и стал 14 июля 1987 г. преемником Петра Ивановича на посту начальника ГРУ.
Одному из своих ближайших помощников Петр Иванович в сердцах сказал:
«Михайлов пришел на время. Он пробудет в должности 2–3 года. А потом опять начнется чехарда переназначений!»
Возможно, он предчувствовал, предполагал, даже не произнося этого вслух, что история всего дела его жизни, история Главного разведывательного управления Генерального штаба Советского Союза идет к закату…
И опять опыт и интуиция аналитика не подвели генерала армии!
А Петр Иванович в качестве члена группы Генеральных инспекторов Министерства обороны СССР вновь возвратился в старое здание Генерального штаба на Гоголевском бульваре столицы.
И, хотя некоторые из преемников Ивашутина на посту «Директора» – начальника ГРУ ГШ Российской Федерации были людьми в высшей степени достойными и оставившими по себе добрую память, ни авторитет, ни личные достижения ни одного из них не могут сравниться с личными достижениями и авторитетом Петра Ивановича.
Подводя итоги многолетней напряженной работы на посту руководителя ГРУ, следует сказать, что во многом благодаря целеустремленности, настойчивости, аналитическому интеллекту, способности быстро выявлять и оценивать ростки будущего в настоящем, Петру Ивановичу Ивашутину удалось создать уникальнейший комплекс обеспечения безопасности страны. Причем это в равной степени касается как контрразведки КГБ, так и военной разведки Вооруженных Сил СССР.
Почему в воспоминаниях о Петре Ивановиче тех, кому довелось поработать под его руководством, присутствует немало превосходных степеней? Причина этого кроется в неординарности его личности, ее масштабности.
Для подчиненных это был живой пример человечности, профессионализма, организаторского мастерства руководителя и творца, нравственного авторитета Командира, Учителя и Воспитателя.
Петр Иванович стал двадцать первым руководителем Главного управления, и, следовательно, за предыдущие 45 лет существования ГРУ (с учетом того факта, что с сентября 1947 г. по январь 1949 г. военная разведка входила в состав Комитета информации при СМ СССР) средний срок пребывания его предшественников в этой должности составлял около двух лет.
Впоследствии историки военной разведки напишут: «Ни одному из руководителей ГРУ не удалось прослужить на этом ответственном посту столь долго – почти четверть века. И вклад, внесенный Петром Ивановичем в развитие советской военной разведки, бесценен»[216].
П. И. Ивашутин оставался заместителем начальника Генерального штаба по разведке – начальником Главного управления при 5 его начальниках (С. С. Бирюзове, М. В. Захарове, В. Г. Куликове, Н. В. Огаркове, С. Ф. Ахромееве) и 5 министрах обороны (Р. Я. Малиновском, А. А. Гречко, Д. Ф. Устинове, С. Л. Соколове и Д. Т. Язове)! Что, безусловно, является свидетельством его высочайшего профессионализма и авторитета.
Генерал-полковник Федор Иванович Ладыгин, начавший службу под руководством Петра Ивановича в 1973 году и возглавлявший ГРУ ГШ в 1992–1997 гг., впоследствии писал: «Высокая общая и военная подготовка, фронтовая закалка, богатый жизненный опыт и опыт военного контрразведчика, приобретенный на высоких должностях в КГБ, позволили новому начальнику ГРУ совместно с другими руководителями военной разведки в кратчайшие сроки свести к минимуму потери, связанные с предательством. Без какой-либо паузы военная разведка продолжила выполнение стоящих перед ней многочисленных задач по обеспечению безопасности страны».
Благодаря присущей ему памяти уже в начале 80-х годов Петр Иванович поражал отечественный и иностранный – государств – участников Организации Варшавского Договора (ОВД) – генералитет приводимыми характеристиками и возможностями как отечественных, так и иностранных разведывательных средств, данными качественного и сравнительного анализа. Такое доступно только специалистам, глубоко «погруженным» в проблему.
Не «райская» жизнь
Наконец, впервые в возрасте 75 лет, в июле 1987 г. Петр Иванович получил «синекуру» в виде назначения в Группу генеральных инспекторов Министерства обороны. Со свойственной ему прямотой, Петр Иванович отказался стать оплачиваемым консультантом нового начальника ГРУ, тем не менее, никогда не отказывая ему в помощи.
Это позже, с подачи бойких борзописцев, Группу генеральных инспекторов Министерства обороны стали называть «райской группой». А в действительности это был рабочий консультативный орган при министре обороны СССР. В состав группы, персонально, с учетом состояния здоровья, назначались маршалы и генералы армии, которые выступали в качестве постоянных консультантов соответствующих управлений Министерства обороны и Генерального штаба. Генеральные инспектора Министерства обороны рецензировали подготовленные проекты, научные труды военных специалистов, готовили для управления Военно-учебных заведений заключения по учебным пособиям для подготовки офицерских кадров, готовили материалы для закрытых ведомственных изданий Вооруженных Сил, а также статьи для открытой прессы, выполняли иные задания и поручения военно-политического руководства страны. Например, привлекались для участия в инспекторских проверках частей и соединений, участия в маневрах, учениях и т. д.
Члены «райской группы» имели служебные кабинеты в «старом» – на Гоголевском бульваре, здании Генерального штаба, где 24 года назад начинал свою службу в военной разведке генерал П. И. Ивашутин.
Генеральные инспектора располагали необходимой им для работы специальной закрытой телефонной связью, выделенным помощником-адъютантом (в звании прапорщика), одной из богатейших в мире специализированных библиотек по вопросам вооруженной борьбы, в том числе – и зарубежных авторов, правом вызова «разгонной» автомашины из гаража министерства обороны.
Петру Ивановичу отвели кабинет вместе с маршалом войск связи Андреем Ивановичем Беловым, бывшим с 1977 г. начальником войск связи СССР, а также по должности – заместителем начальника Генерального штаба. В этом качестве они хорошо знали друг друга и взаимодействовали на протяжении многих лет.
Освободившись от ставшего привычным бремени ежедневной, даже ежечасной, ответственности за безопасность страны и повседневного руководства сложным, многотысячным коллективом, Петр Иванович получил возможность перейти к более спокойному, размеренному распорядку и ритму жизни, наполненному осмыслением сделанного и пройденного, а также новых угроз и вызовов эпохи, возможных путей противостояния им.
С незнакомым ему удивлением он наблюдал на даче за играми и веселым щебетанием ставших уже подростками внучек Татьяны и Ольги, может быть, порой укоряя себя за то, что мало внимания в свое время дарил детям и внучкам.
Не по должности, но по характеру и профессиональной привычке, Петр Иванович оставался аналитиком, внимательно наблюдающим за происходящим в стране и мире, в армии, в сфере обеспечения безопасности СССР.
Профессионализм разведчика – этот всегда знать, что происходит в мире сегодня, что произойдет (может произойти) завтра, как эти события могут повлиять на национальные интересы[217] страны.
Глубокие и разносторонние знания, аналитический ум, широчайший кругозор, многолетний опыт, профессиональные чутье и интуиция, превосходная память позволяли Петру Ивановичу анализировать, систематизировать и обобщать вопросы роли военной разведки, разведывательных данных в укреплении обороны страны, при планировании и проведении военных операций.
Его статьи регулярно появлялись в закрытых (секретных) вариантах журнала «Военная мысль», других специальных ведомственных изданий. Прежде всего они касались военных действий на земле Афганистана, тактики действий противника, где обученные, экипированные и управляемые иностранными «военными советниками» антиправительственные «повстанцы» – моджахеды вели борьбу с правительственными войсками и Ограниченным контингентом Советских войск.
Но некоторые события в стране и мире не могли не вызывать у Ивашутина чувств недоумения и тревоги за будущее страны. Эту тревогу не могла усыпить «Декларация о прекращении состояния «холодной войны», подписанная президентами США Дж. Бушем и СССР М. С. Горбачевым 3 декабря 1989 г. во время их первой встречи на Мальте.
Кстати сказать, во время первого официального визита в Вашингтон 2 февраля 1992 г. Джордж Буш вновь потребовал у президента России Б. Н. Ельцина подписать «декларацию о прекращении состояния «холодной войны». Закономерным следствием этого шага с американской стороны стало немедленно выдвинутое требование об амнистии всех осужденных американских агентов, отбывавших наказание за шпионаж в пользу США. Вследствие чего из мест лишения свободы были освобождены 9 американских шпионов. Американских же граждан, работавших на ниве «установления более тесных отношений доверия и лучшего взаимопонимания» между Россией (СССР) и США, никакая амнистия не коснулась.
1987 год стал последним относительно благополучным годом в истории СССР. Хотя общественно-политическая активность граждан, разбуженная лозунгами и надеждами перестройки, начала нарастать.
Следующий, 1988 год стал прелюдией к развалу Великой державы, каковой являлся Советский Союз.
Петру Ивановичу было суждено стать невольным, бессильным свидетелем гибели страны, безопасности и процветанию которой он отдал многие годы своей жизни, что не могло не ложиться тяжким грузом на его душу и сердце.
Этот начался с недооцененного многими современниками события: встречи 8 января 1988 г. занимавшего должность Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева с руководителями средств массовой информации, идеологических учреждений и творческих союзов СССР. По сути дела, рубежной она стала потому, что в ходе нее Горбачев призвал своих слушателей самостоятельно выбрать между «левыми» и «правыми», между «нетерпеливыми» и «консерваторами». Помимо отказа правящей партии от ведущей роли в социально-политическом процессе, от ответственности за разрешение возникающих конфликтов интересов, этот призыв открывал прямой путь к росту социальной напряженности и противостоянию в обществе, готовил почву для возможной гражданской войны.
В мае 1988 г. в Женеве было подписано многостороннее соглашение между Афганистаном, Пакистаном, СССР и США о политическом урегулировании конфликта в этой стране и начале вывода из ДРА советского Ограниченного воинского контингента. Однако антикабульские «повстанцы» не признали это соглашение и продолжали военные действия на территории Афганистана, пытаясь даже наращивать удары по советским частям.
А в феврале 1988 г. начался армяно-азербайджанский конфликт из-за Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО), не завершенный и поныне. 27–29 февраля в г. Сумгаите (Азербайджанская ССР) вспыхнул антиармянский погром, ставший первой на территории Советского Союза вспышкой массового насилия. Только по официальным данным, в результате погрома погибли 32 человека. Несмотря на предпринимавшиеся меры, противостояние в регионе сохранялось, неоднократно вновь приводя к кровопролитиям в Баку, Кировобаде, Мингечауре, Нахичивани, Ханларе, Шамхоре, Шехи и других городах Азербайджана… Реакция ЦК КПСС и лично М. С. Горбачева на эти трагические события была явно неадекватной.
15 ноября 1988 г. в беспилотном режиме был осуществлен первый полет советского многоразового космического корабля «Буран». После 8 витков (200 минут) «Буран» успешно приземлился «в заданном районе». Космический полет советского «челнока» вызвал серьезную тревогу за рубежом.
По личной просьбе премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, уже 16 ноября посетившей Москву в ходе необъявленного 8-часового визита, космическая программа «Буран» была приостановлена по распоряжению М. С. Горбачева. Подобное решение Горбачева вызвало недоумение у всех специалистов, знакомых с замыслом, целями и назначением этой многофункциональной системы.
Не могли не вызывать в душе Петра Ивановича чувств боли, скорби и недоумения сообщения отечественных и зарубежных СМИ о возникновении массовых беспорядков, в том числе – с применением стрелкового оружия, начавшихся в Нагорном Карабахе, а затем вспыхивавших то в Азербайджане, то в Казахстане, то в Грузии, то в Узбекистане…
Как аналитик, он прекрасно понимал, что во многом они были спровоцированы бездеятельностью органов власти, правоохранителей, доводивших дело до возникновения кровопролития, с тревогой думал о том, к чему может привести «новое мышление», провозглашавшееся М. С. Горбачевым. Вновь и вновь вспоминал Петр Иванович произнесенные 8 июня 1982 г. в Лондоне слова Рональда Рейгана о том, что:
– Решающий фактор происходящей сейчас в мире борьбы – не бомбы и ракеты, а проверка воли и идей, испытание духовной смелости, испытание тех ценностей, которыми мы владеем, которые мы лелеем, идеалов, которым мы преданы!
И что же из исторического прошлого, наследия страны Горбачев считал «устаревшим», ошибочным, излишним, что создавалось самоотверженным трудом многих поколений советских людей?
Но, как и многие другие, Петр Иванович не находил ответа на этот ныне мучивший его вопрос.
«1989 год, – напишут впоследствии о нем историки, – начало политического и экономического кризиса, падение темпов экономического роста, развал потребительского рынка, введение талонной системы и ограничений на вывоз товаров из регионов. Подъем рабочего и забастовочного движения в стране»[218].
В разных регионах страны все активнее начинали действовать различные антисоветски и антиобщественно настроенные элементы, вдохновленные лозунгом «Куй железо, пока Горбачев!», подстрекаемые зарубежными антисоветскими организациями и спецслужбами.
15 февраля 1989 г. Советское правительство объявило об окончании вывода Ограниченного контингента войск из Демократической Республики Афганистан. Однако пламя межнациональных конфликтов начало разгораться теперь уже на территории самого Советского Союза.
В ночь на 9 апреля при проведении милицией и войсками в Тбилиси операции по вытеснению с площади участников несанкционированного митинга (начался 4 апреля) с требованиями независимости Грузии от асфиксии (удушья в возникшей давке) погибли 16 человек. Однако спровоцировавшие эту трагедию национал-радикалы, некоторые отечественные и зарубежные СМИ сообщили о том, что это якобы были жертвы «чрезмерного применения насилия» со стороны войск, использовавших в качестве оружия малые саперные лопатки. Эта ложь молниеносно взвинтила градус общественных настроений.
7 июня на I съезде народных депутатов СССР была учреждена Межрегиональная депутатская группа (МДГ) из 388 депутатов (Ю. Н. Афанасьев, Б. Н. Ельцин, Г. Х. Попов, А. Д. Сахаров и др.) с целью «ускорения проведения радикальных реформ в стране».
12 июня в ходе переговоров в Бонне с канцлером ФРГ Г. Колем М. С. Горбачев заявил о предоставлении восточноевропейским странам права свободного выбора политической системы.
22 июня в Верховном Совете СССР был образован Комитет по обороне и безопасности.
15 июля, вслед за заявлением схода абхазского народа о желании выйти из состава Грузинской ССР и войти в состав РСФСР, в ходе возникших в Сухуми столкновений погибли 11 человек.
В первой половине июля произошли столкновения жителей Киргизии и Таджикистана на границе двух союзных республик. В целях предупреждения дальнейших столкновений властями был введен комендантский час.
А 23 августа жители Литвы, Латвии и Эстонии провели межреспубликанскую акцию «Балтийский путь» с осуждением «пакта Молотова – Риббентропа» и в поддержку требований о независимости республик.
25 августа – крымские татары самовольно заняли земли в Бахчисарайском районе Крыма…
Вот почему со всевозрастающей тревогой вслушивался Петр Иванович в слова выступавшего 14 июля 1989 г. при утверждении его в должности председателя КГБ СССР в Верховном Совете СССР В. А. Крючкова:
«То, что происходит в нашей стране, интересует, и весьма, специальные службы западных стран, некоторых других стран, и особенно всякого рода организации, которые часто занимают антисоциалистические, антисоветские позиции. Мы это чувствуем по пропаганде, по приезду сюда их эмиссаров, по той литературе, которую они привозят сюда. Есть еще одно направление, так называемое исламское фундаменталистское. Это очень опасная вещь, учитывая фанатичность и неразборчивость в методах и средствах. Думается, что это вопрос органов госбезопасности, и правовых органов, и наших организаций, занимающихся пропагандистской работой…
Конечно, на той стороне не бездействуют, они пытаются активно влиять на положение дел в нашей стране. Но, товарищи, давайте искать причины прежде всего в своем родном доме, у себя. Искать причины в себе, где мы когда-то неправильно поступили… Я как председатель КГБ, как бывший начальник разведки могу сказать, что там не бездействуют. Мы это видим. Им представляется, что Советский Союз, когда он выглядит как мощный фактор, это одна ситуация, невыгодная для них. И Советский Союз как фактор ослабленный – это другая ситуация, выгодная для них. Хотя и там находятся трезвые люди, которые понимают, что это совсем далеко не так».
В этом же своем выступлении В. А. Крючков указал на недостатки и недоработки в деятельности органов госбезопасности в меняющихся условиях:
«Мы нередко не даем вовремя достаточно острой принципиальной, оценки назревающим тяжелым ситуациям, не проявляем принципиальности и настойчивости в постановке вопросов перед местными, да и центральными органами власти. Сказываются и чисто психологический барьер, робость, вызванная целым рядом политических, социальных событий и обстоятельств… неумением разглядеть в бурно развивающихся в целом конструктивных процессах негативные, настораживающие моменты. Особенно непросто приходится в случаях, когда речь идет о конфликтных ситуациях на межнациональной основе при возникновении массовых беспорядков…»
Петр Иванович вспоминал, как в 1981 г. Ю. В. Андропов делился с ним своими тревогами и опасениями: спецслужбы США попытаются «сделать «польский опыт» противостояния поддерживаемой ими «Солидарности» с властями страны универсальным, перенести его в другие социалистические страны.
Как могло случиться, что стало возможным развитие событий по формуле «форма пока может оставаться прежней, а содержание – антисоциалистическим»? И почему этот вопрос в меньшей степени волнует самих польских трудящихся, многие из которых поддерживали антисоциалистические призывы и лозунги лидеров «Солидарности»?
Почему руководство Польши своевременно не среагировало на изменение настроений масс, не проявило настойчивости в пресечении подрывной деятельности антисоциалистических сил?
Причины этого Ю. В. Андропов видел в том, что сейчас происходило на глазах Петра Ивановича в его собственной стране, что партийное руководство Польши утратило доверие значительной части населения.
«Бывшее руководство ПОРП (Польской объединенной рабочей партии. – О.Х.), – с горечью говорил Юрий Владимирович, – не смогло ни правильно понять настроения масс, ни оказать на них необходимого влияния… Образовался вакуум в политико-идеологической области, который быстро заполнился церковью, различными оппозиционными группками антисоциалистического толка. Оппозиционные силы, закоперщики акций неповиновения властям – воспользовались недовольством в рабочей среде, возникшим на почве неудовлетворенности решением социально-экономических проблем, толкнули рабочих на забастовки».
С тревогой Андропов говорил и о том, что «руководство МВД Польши проявило явную беспечность перед лицом возникших в разных местах антисоциалистических формирований, исходя из принципа «если мы их не тронем, то и они нас не тронут».
Все это сказано не в упрек нашим польским товарищам, – подчеркивал Андропов, – а для того, чтобы мы сами отчетливо увидели явления, мириться с которыми нельзя. Мы должны остро, своевременно и, я бы сказал, жестко реагировать на всякого рода антиобщественные проявления, возникающие в нашей стране. Это, разумеется, не следует воспринимать как призыв применять уголовные меры налево и направо, но действовать надо строго, помня об интересах всего общества.
Таким образом, для себя и для своих коллег Юрий Владимирович Андропов выводы сделал. Да вот только были ли эти выводы и их уроки поняты «коллегами по ЦК КПСС» на Старой площади? Запомнили ли они это продиктованное жизнью предупреждение? И не поэтому ли Андропов объявил безжалостную войну расхитителям народной собственности, спекулянтам, «теневой экономике», зарождающейся мафии? И эти его шаги были с энтузиазмом поддержаны широкими слоями трудящихся.
Мы имеем сегодня все основания сказать, что уже в те годы понимал П. И. Ивашутин, именно в этих, вовремя не разрешенных реальных, серьезных конфликтах и коллизиях и коренятся причины многих кровопролитных столкновений и 1989–1991 годов, и в последующие годы в России, принимавших подчас форму внутренних вооруженных конфликтов, (вооруженных конфликтов немеждународного характера, по международной терминологии и классификации), в новых независимых государствах – бывших союзных республиках СССР.
В начале 1990 г. различные деструктивные силы и движения – радикалы, сепаратисты, националисты, радикал-клерикалы и тому подобные, сомкнулись в единый антисоветский блок, несмотря на явные противоречия программных установок, координируя свои действия на республиканском и общесоюзном уровнях.
Как беспристрастно свидетельствует «Краткая хроника основных событий России XX века», 25 февраля 1990 г. на Манежной площади в Москве прошла первая откровенно антикоммунистическая демонстрация, собравшая, по разным оценкам, от 70 до 250–300 тысяч участников. Массовые демонстрации в этот день под аналогичными лозунгами прошли также в Ленинграде, Волгограде, Казани, Иркутске, Хабаровске и многих других городах Советского Союза[219].
12–13 февраля последовали массовые беспорядки с человеческими жертвами в столице Таджикской ССР Душанбе.
21 февраля массовые беспорядки между узбеками и турками-месхетинцами произошли в Узбекистане.
В июне-июле вновь вспыхнули столкновения между жителями Ошской области Киргизии…
Данные факты однозначно свидетельствовали как о недостаточно эффективных и результативных действиях местных властей, так и о бездействии правоохранительных органов многих регионов Союза.
Эти, следующие друг за другом вспышки спровоцированного насилия, с которыми не могли, да и не слишком стремились, справиться власти в различных городах, порождавшие многочисленные человеческие жертвы, вызывавшие исход с мест постоянного проживания тысяч, а затем – сотен тысяч беженцев и вынужденных переселенцев, позволили ЦРУ прийти к выводу об утрате Горбачевым контроля над страной.
Но Горбачев лишь отмахивался от подобных предостережений со стороны разведки и органов безопасности.
С вниманием и тревогой смотрел Петр Иванович и телетрансляцию выступления председателя КГБ СССР В. А. Крючкова 2 июля 1990 г. на XXVIII съезде КПСС:
«Комитет государственной безопасности, защищая интересы государства, общества, нуждается в морально-политической поддержке народа. Чекисты находятся на остром участке борьбы, и, видимо, вы заметили, подвергаются откровенным попыткам шельмования и дискредитации. Как, впрочем и наши Вооруженные Силы. В некоторых СМИ публикуются материалы, искажающие деятельность КГБ, причем у нас они появляются даже чаще, чем за рубежом. Какие только предложения при этом не выдвигаются: и расчленить органы, и выделить из КГБ отдельные звенья с передачей в другие ведомства, и просто устранить этот институт как таковой. Уж больно кому-то мы мешаем!»
В подтверждение справедливости ранее приводившихся слов В. А. Крючкова о том, что «за рубежом внимательно изучают процессы, происходящие в нашей стране», что «специальные службы западных стран, разного рода антисоветские, антисоциалистические организации «на той стороне» не бездействуют, пытаются активно воздействовать на ситуацию» в СССР, приведем тот факт, что в 1989 г. в США был создан Центр наблюдения за ходом перестройки, в который вошли представители ЦРУ, РУМО и Управления разведки и исследований Государственного департамента. Подготовленные Центром разведывательные сводки об обстановке в СССР ежедневно докладывались президенту Дж. Бушу и другим членам Совета национальной безопасности США.
Ежегодные ассигнования в США на проведение только агентурной разведки по указанию Дж. Буша с 1989 г. возросли более чем на 20 %.
В мае 1990 г. СНБ США был утвержден план действий в отношении СССР, в котором предусматривалась «поддержка всех внутренних оппозиционных сил». Понятно, что эти действия президента США явно противоречили подписанной за шесть месяцев до этого на Мальте «Декларации о прекращении «холодной войны» между СССР и США».
Однако исторической правды ради следует отметить, что США являлись отнюдь не единственным, хотя и наиболее сильным, активным и влиятельным, геополитическим «игроком» на «поле развала» СССР.
«Рост сепаратизма, межнациональные столкновения, гибель людей, – продолжал свой отчет перед съездом член Политбюро ЦК КПСС Владимир Александрович Крючков, – все это и человеческая боль, и фронт каждодневной работы чекистов. Людей убивают только за то, что они другой национальности. В мирное время появились сотни тысяч беженцев…»
Читая сообщения о сотнях убитых, тысячах раненых, новых десятках тысяч изгнанных, испытываешь состояние далекое от того, чтобы чувствовать себя счастливым человеком. Если волне насилия немедленно не положить конец, то последствия станут непредсказуемыми…
И сегодня небесполезно задаться вопросом: а доходили ли эти горькие и взволнованные слова председателя КГБ СССР до сердца и сознания восседавшего тут же М. С. Горбачева, его советников, консультантов и помощников?
«Безусловно, – продолжал В. А. Крючков, – есть упущения в работе правоохранительных органов, но, согласитесь, основа борьбы с подобными негативными явлениями должна покоиться на принципиальных политических подходах… Нет ни одного государства в мире, в котором демократия и гласность действовали бы в отрыве от правопорядка. У нас же здесь обозначился серьезный разрыв. И с каждым днем он обходится все дороже.
Нельзя выступать за всемерное развитие демократии и вместе с тем не выступать за правопорядок, за торжество Закона. Общество, которое позволяет глумиться над Законом, уже по этой причине больно.
Нередко задают вопрос: куда, мол, смотрит КГБ?.. Общество не может терпеть вмешательства в наши внутренние дела, позволять безнаказанно разворовывать и увозить за рубеж народное достояние, красть военные и государственные секреты, за которыми труд и интересы миллионов людей…
На Западе открыто говорят, что не намерены свертывать разведывательную работу по Советскому Союзу, причем выделяют на нее во много раз больше средств, чем можем себе позволить мы.
Опыт пяти лет перестройки показывает, что социализм, демократия нуждаются в защите. Экстремисты действуют все более дерзко, широко используют оружие, подстрекают людей к совершению государственных преступлений. Пресечение преступной деятельности экстремистов мы рассматриваем как свою важную задачу…
Радикально настроенные лица из некоторых политизированных общественных структур стали скатываться к прямому разжиганию межнациональной розни. Получаемая органами КГБ информация о назревавших межнациональных конфликтах, как правило, своевременно доводилась до сведения советских, партийных, правоохранительных органов – так было по событиям в Душанбе, и в Ошской области…
Упреждающая информация не помогла. Вину органов вижу в том, что не проявлялась должная настойчивость. Главное, мы упускали момент, когда в урегулировании назревающих конфликтов могут дать результаты политические методы»[220].
В майском номере «Военно-исторического журнала» 1990 года появилась первая открытая статья Героя Советского Союза генерала армии П. И. Ивашутина «Докладывала точно. Воспоминания о минувшей войне», в которой он анализировал причины трагического начала Великой Отечественной войны, почему «однако руководство страны, военное главнокомандование, располагая данными даже о сроках нападения, не приняли надлежащих мер по отпору агрессору?».
Ответ на него, как мы помним, Петр Иванович получил в 1955 году, внимательно изучая, анализируя архивные материалы.
В этой статье, несколько отступая от своего принципа «меньше говорить, больше делать», Петр Иванович посчитал необходимым открыто и честно сказать о назначении и предназначении разведки.
То, что ранее было отлито в чеканную формулу, которую он повторял неоднократно: «Без разведки армия и страна – слепа; без контрразведки – они беззащитны!»
Говоря о роли разведки в военное и мирное время, Петр Иванович отмечал: «Успехи советских военных разведчиков высоко оценены Родиной. Около 600 бойцов невидимого фронта удостоены высшей государственной награды – звания Героя Советского Союза. Только в 1943–1945 гг. произведено около 200 тысяч награждений военных разведчиков орденами и медалями.
Хотел бы особо подчеркнуть, что первой женщиной, удостоенной звания Героя Советского Союза в годы войны, была разведчица Зоя Анатольевна Космодемьянская…
Конечно, если бы не репрессии Сталина, Берии и их ближайшего окружения по отношению к кадрам военной разведки, ее вклад в дело победы был бы гораздо значительнее. Вместе с тем можно с уверенностью и гордостью сказать, что в предвоенные годы и в ходе войны военная разведка свои задачи выполнила.
Напряженно работала разведка и в послевоенные годы, особенно в периоды обострения международной обстановки, в годы холодной войны. Задачи, ставившиеся партией, правительством и руководством Министерства обороны, в основном выполнялись. Как и в военное время, многие военные разведчики проявляют мужество и героизм при выполнении воинского долга. Однако еще не время говорить о «звездах» современной разведки.
Деятельность и авторитет разведки во многих государствах оберегаются законодательным путем, правительствами. Они не торопятся с открытием архивов…
В Великобритании доступ к важным документам военного времени отложен до 2017 года[221]. Такая закрытость архивных документов, очевидно, связана со стремлением скрыть неблаговидную роль секретных служб и дипломатии Англии (совместно с Францией и США) накануне Второй мировой войны («Мюнхенский сговор», подталкивание Гитлера на восток, к войне против СССР, переговоры с Гессом и др.).
Сейчас нет в открытой зарубежной печати публикаций о деятельности разведок капиталистических стран, например, в Советском Союзе. Считается, что излишняя откровенность в этом деле нежелательна.
К сожалению, в некоторых наших средствах массовой информации проводится линия на очернение истории наших Вооруженных Сил и неотъемлемой их составной части – военной разведки, их боевого пути, сегодняшней деятельности, на подрыв авторитета военной службы. Однобокие, тенденциозные материалы практически полностью вытеснили темы героики воинской службы, верности присяге, воинскому долгу, войсковой дружбы и солдатского товарищества. Обоснованная критика подменяется злопыхательством, нагнетанием неприязни ко всему военному.
Отмечая светлый праздник Победы советского народа в Великой Отечественной войне, мы не должны забывать, что память миллионов погибших в этой войне советских людей, все еще живущее горе матерей, жен, детей, внуков обязывают нынешнее поколение принимать необходимые меры для обеспечения мирной жизни советского народа».
В канун 50-летия начала Великой Отечественной войны, «Военно-исторический журнал» опубликовал статью П. И. Ивашутина «Стратегия и тактика вероломства»[222]. В ней он, в частности, писал:
«…фашистская Германия и ее союзники 22 июня 1941 г. осуществили нападение на Советский Союз, вероломно нарушив Пакт о ненападении, заключенный между Германией и СССР 23 августа 1939 г.
Реакционные круги западных стран дождались нападения Германии на Советский Союз, но к тому времени их собственное существование зависело от способности Советского Союза выстоять и победить.
О назревании военной опасности для Советского Союза поступали достоверные данные по разведывательным каналам Наркомата обороны, НКВД и НКИД[223] начиная с 1938 года. Они касались наращивания военного и экономического потенциала Германии, стратегического сосредоточения и оперативного развертывания войск гитлеровской коалиции у западной советской границы, создания ударных группировок, направлений их действий. Основное содержание плана «Барбаросса» было известно через 11 дней после утверждения его Гитлером. За период с 27 декабря 1940 г. по 22 июня 1941 г. было получено более десятка сообщений надежных источников о возможных сроках нападения фашистской Германии на СССР, в которых указывались и такие даты, как середина июня, 15–20 июня, 22–25 июня и 3–4 часа 22 июня 1941 г.
Характерную оценку всей массы разведывательных данных о военных приготовлениях Германии и возможных сроках ее агрессии дал один из самых надежных и осведомленных зарубежных источников НКВД, патриот-интернационалист: «Никогда ни одно государство в истории войн не знало благодаря своей разведке столько о планах врага и его силах, сколько Россия. Почему же Сталин так мало делает, видя, как перетирается нить, на которой висит дамоклов меч?»
Однако руководство страны, военное главнокомандование, располагая данными даже о сроках нападения, своевременно не приняли надлежащих мер по отпору агрессору. О причинах, по которым это произошло, говорить еще раз нет нужды. О них подробно написано в предыдущем номере «Военно-исторического журнала» в статье министра обороны СССР Маршала Советского Союза Д. Т. Язова.
Сегодня на волне очернительства истории Советского Союза в некоторых наших средствах массовой информации подвергаются резкой критике заключенные в 1939 г. с Германией Пакт о ненападении и Договор о дружбе и границе за то, что СССР поделил с Германией Восточную Европу. И совершенно замалчивается тот факт, что еще в 1937–1939 гг. Англия и Франция поделили с фашистской Германией Европу в целом, давая Гитлеру ясно понять, что они не будут ему мешать в Восточной Европе.
Сближение СССР и Германией в то время ныне оценивается нашими псевдодемократами как аморальная акция со стороны Советского Союза. А разве стремление западных демократий руками Гитлера уничтожить Советский Союз было моральным?
Нередко в нашей печати можно встретить отождествление позиций Гитлера и Сталина в подходе к заключению Пакта и Договора как одинаково агрессивных. Такое отождествление является по меньшей мере несправедливым. Гитлер, заключая Пакт о ненападении, уже назначил день и отдал приказ о подготовке к нападению на Польшу, то есть этим пактом он развязывал себе руки для агрессии. Сталин же преследовал цель если не отвести, то хотя бы отодвинуть нависшую над страной военную угрозу. В этом принципиальное отличие их позиций.
В целом же поспешное осуждение некоторыми нашими теоретиками Пакта и Договора 1939 г. с Германией, без должного анализа реальной военно-политической обстановки того времени и учета истории государства Российского, не прибавило международного авторитета СССР, но зато инициировало и ускорило события в Прибалтийских республиках и других регионах страны.
Наша не всегда объективная критика внешней политики Советского правительства в предвоенный период умело используется различными националистами, экстремистами и сепаратистами в своих корыстных интересах, а также широко эксплуатируется определенными кругами на Западе для разжигания недоверия к Советскому Союзу.
Отмечая этот трагический юбилей – 50-летие начала Великой Отечественной войны, мы не должны забывать, что как исторический опыт, так и нынешняя действительность свидетельствуют, что империалистические истоки агрессии и войн не исчезли, «позиция силы» остается краеугольным камнем во внешней и военной политике ведущих капиталистических государств, прежде всего США. Гарантий необратимости позитивных перемен на международной арене пока нет. С учетом этого укрепление обороны страны, обеспечение мирной жизни советского народа остается важнейшей государственной задачей».
С высказанными Петром Ивановичем соображениями перекликаются слова председателя КГБ СССР В. А. Крючкова, произнесенные им в выступлении на закрытом заседании Верховного Совета СССР в Кремле 17 июня 1991 г.:
«Реальность такова, что наше Отечество находится на грани катастрофы. То, что я буду говорить вам, мы пишем в наших документах Президенту и не скрываем существа проблем, которые мы изучаем. Общество охвачено острым кризисом, угрожающим жизненно важным интересам народа, неотъемлемым правам всех граждан СССР, самим основам Советского государства. Если в самое ближайшее время не удастся остановить крайне опасные разрушительные процессы, то самые худшие опасения наши станут реальностью. Не только изъяны прошлого и просчеты последних лет привели к такому положению дел. Главная причина нынешней критической ситуации кроется в целенаправленных, последовательных действиях антигосударственных, сепаратистских и других экстремистских сил, развернувших непримиримую борьбу за власть в стране.
Откровенно игнорируя общенациональные интересы, попирая Конституцию и законы Союза ССР, эти силы открыто взяли курс на захват власти в стране… (здесь и далее выделено мною. – О.Х.).
В некоторых регионах гибнут сотни ни в чем не повинных людей, в том числе женщины, старики, дети. Тщетно взывают к проявлению политического разума, к справедливости сотни тысяч беженцев.
Пока мы рассуждаем об общечеловеческих ценностях, демократических процессах, гуманизме, страну захлестнула волна кровавых межнациональных конфликтов. Миллионы наших сограждан подвергаются моральному и физическому террору. И ведь находятся люди, внушающие обществу мысли, что все это – нормальное явление, а процессы развала государства – это благо, это созидание.
Резко усилились процессы дезинтеграции экономики, нарушены складывавшиеся десятилетиями хозяйственные связи, тяжелейший ущерб нанесли народному хозяйству забастовки…
Все более угрожающие масштабы приобрела преступность, в том числе организованная. Она буквально на глазах политизируется и уже непосредственно подрывает безопасность граждан и общества. Недовольство народных масс ситуацией в стране находится на критическом уровне, за которым возможен небывалый по своим последствиям социальный взрыв. О стремительном скатывании общества к этой опасной черте свидетельствует настроение простых тружеников. Они первыми испытывают на себе последствия кризиса и в политике, и в экономике. Все отчетливее проявляются апатия, ощущение безысходности, неверие в завтрашний день и даже какое-то чувство обреченности. А это очень тревожный симптом. Ясно, что такая пассивность на руку политиканам, теневикам, коррумпированным элементам, рвущимся к власти. При таком положении любой лозунг может обрести в нашей стране свою почву…
Конечно, причина нынешнего бедственного положения имеет прежде всего внутренний характер. Но нельзя не сказать и о том, что в этом направлении активно действуют и определенные внешние силы…
Через несколько дней будет ровно полвека, как началась война против Советского Союза, самая тяжелая война в истории наших народов. И вы, наверное, сейчас читаете в газетах, как разведчики информировали тогда руководство страны о том, что делает противник, какая идет подготовка и что нашей стране грозит война.
Как вы знаете, тогда к этому не прислушались. Очень боюсь, что пройдет какое-то время, и историки, изучая сообщения не только Комитета госбезопасности, но и других наших ведомств, будут поражаться тому, что мы многим вещам, очень серьезным, не придавали должного значения. Я думаю, что над этим есть смысл подумать всем нам…»
А в завершение этого выступления подчеркивалось:
«Нет такого принципиального вопроса, по которому мы не представляли бы объективную, острую, упреждающую, часто нелицеприятную информацию руководству страны и не вносили бы совершенно конкретное предложение. Однако, разумеется, нужна адекватная реакция»[224].
Но не всегда эта адекватная политическая реакция на происходящее в стране следовала со стороны ее высшего руководства. О чем знал, что чувствовал и что подсказывал Петру Ивановичу его богатый профессиональный опыт и что не могло не вызывать у него чувств недоумения и все усиливающейся тревоги.
В этой связи образование 18 августа 1991 г. Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) было, по нашему мнению, отчаянной попыткой предотвратить распад Советского Союза, переломить сепаратистские тенденции в Москве и других союзных республиках.
В 9.00 19 августа на коротком совещании руководящего состава в зале коллегии КГБ В. А. Крючков сообщил об образовании ГКЧП, у которого есть все полномочия по руководству страной. Просил проинформировать об этом личный состав возглавляемых подразделений, поддерживать порядок и дисциплину и ждать дальнейших указаний.
А указаний-то больше не поступало[225].
Даже ближайшие помощники Крючкова признавались:
«Мы сами в неведении. Нас никто ни о чем не информировал».
Практические рекомендации руководству территориальных подразделений КГБ сводились к участию в работе местных КЧП, где они будут организованы.
Заместителю председателя генерал-лейтенанту В. А. Пономареву в течение всего дня звонили начальники территориальных управлений КГБ, спрашивали, что им делать, так как от них разъяснения ситуации требуют руководители партийных и советских органов.
Я же, вспоминал Пономарев, «следуя указанию председателя, просил их исполнять установки ГКЧП, направленные на места. Только многим до конца не были ясны конечные цели и задачи. А их никто не разъяснял».
Для Петра Ивановича, как и для многих его современников, страшным потрясением стало сообщение о том, что 8 декабря 1991 г. в беловежской правительственной резиденции Вискули президентами России Б. Н. Ельциным и Украины Л. М. Кучмой и председателем Президиума Верховного Совета Белорусской ССР С. С. Шушкевичем было подписано соглашения «о прекращении существования СССР как субъекта международного права и геополитической реальности».
Последним шагом уничтожения Великой Державы стало принятие Верховным Советом РСФСР 12 декабря постановления о денонсации Договора об образовании Союза Советских Социалистических Республик от 29 декабря 1922 г. Также он принял постановление о выходе Российской Федерации из состава СССР.
25 декабря президент Джордж Буш заявил о признании США независимости России, Украины, Белоруссии, Армении, Казахстана и Киргизии. А на следующий день Совет Республик Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования СССР…
Только тот, кому самому выпало на долю пережить эту масштабнейшую трагедию, названную впоследствии крупнейшей мировой геополитической катастрофой, может понять, какие чувства одолевали Петра Ивановича Ивашутина при получении этих известий.
9 мая 1992 г., подобно всем ветеранам Великой Отечественной войны, Петр Иванович пережил очередное унижение. Бесстрастный объектив телекамеры поведал десяткам миллионов телезрителей, как по Красной площади, вместо традиционного военного парада, наспех продефилировала массовка, одетая в униформу РККА 1939 г. БЕЗ СИМВОЛА Победы – Красного Знамени, под которым шли побеждать или умирать воины Великой Отечественной…
На этом фоне на задний план ушли личные невзгоды: приказом исполняющего обязанности министра обороны Российской Федерации Б. Н. Ельцина № 02 от 12 мая 1992 г. генерал армии П. И. Ивашутин был уволен в отставку, а сама Группа Генеральных инспекторов Министерства обороны была ликвидирована.
Хозяйственники Министерства обороны сразу же поставили генералу армии условие: или приватизировать дачу, на которой он проживал с 1963 г., или немедленно ее освободить. Блочный домик постройки 1959 г. был оценен резвыми финансистами в 200 тысяч рублей, сумму, явно не соответствующую ни генеральской пенсии, ни зарплате.
Петр Иванович, заядлый охотник, продал коллекцию ружей, шубы жены и дочери и с трудом набрал необходимую сумму…
Теперь у ставшего ненужным новой власти ветерана спецслужб было много свободного времени для воспоминаний и размышлений.
Наверное, нередко он задавал сам себе вопрос: а правильно ли он жил? Все ли сделал, что было в его силах, для предотвращения столь чудовищного развития событий? Мы не знаем его ответа на этот вопрос.
Прошлое нередко напоминало о себе.
Следует отметить, что в целях стимулирования предательств военнослужащих, в США изменником Родины 1954 г. Петром Дерябиным совместно с журналистом Джеролдом Шектором была состряпана книга «Шпион, спасший мир. Как советский полковник изменил курс холодной войны» о Пеньковском, героизировавшая этого предателя. Это переводной лживый «бестселлер» стал первым в ряду изданий, призванных формировать «новое историческое мышление» населения стран СНГ по зарубежным сценариям и лекалам.
И результат не заставили себя долго ждать: 11 августа 1992 г. в аэропорту Шереметьево в Москве был арестован подполковник В. Баранов, в 1989 г. в Дакке (столица Бангладеш) установивший контакт с резидентом ЦРУ, а теперь решивший бежать из страны… Этот арест стал закономерным завершением разработки вражеского агента военной контрразведкой.
Подобные события тяжелым грузом ложились на сердце Петра Ивановича.
И каково было разведчику слышать, что президент США Билл Клинтон на совещании в Объединенном комитете начальников штабов (аналог Генерального штаба) в октябре 1995 г. откровенно заявлял:
«Мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием – мы получили сырьевой придаток, не разрушенное атомом государство, которое было бы нелегко воссоздать.
Да, мы затратили на это многие миллиарды долларов, и они уже сейчас близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью: за четыре года мы и наши союзники получили различного стратегического сырья на 15 миллиардов долларов, сотни тонн золота, драгоценных камней. Под несуществующие проекты нам переданы за ничтожно малые суммы свыше 20 тысяч тонн меди, почти 50 тысяч тонн алюминия, две тысячи тонн цезия, бериллия, стронция и т. д.
Расшатав идеологические основы СССР, мы сумели бескровно вывести из войны за мировое господство государство, составляющее основную конкуренцию Америке. Наша цель и задача – и в дальнейшем оказывать помощь всем, кто хочет видеть в нас образец западной свободы и демократии».
18 июня 1998 г. приказом министра обороны Российской Федерации был учрежден нагрудный знак «За службу в военной разведке». И вполне закономерно, что этот отличительный знак за номером 1 был вручен П. И. Ивашутину тогдашним начальником ГРУ В. В. Корабельниковым 5 ноября. В день, который с 2000 года, в соответствии с приказом министра обороны России, станет Днем военного разведчика.
Накануне своего девяностолетия Петр Иванович Ивашутин в «Независимом военном обозрении» выступил со статьей «Разведка, интегрированная в политику. Опыт Великой Отечественной войны получает сегодня новое звучание». В ней он, в частности, отмечал:
«Трагедия первых дней Великой Отечественной войны особенно настойчиво призывает нынешнее поколение защитников Родины – генералов и офицеров к всестороннему анализу и практическому применению вскрытых в то время проблем военного искусства с позиций современных требований, с тем, чтобы избежать сейчас и в будущем просчетов и ошибок, которые имели место как в предвоенный период, так и в ходе минувшей войны. Среди них такая важная проблема, как соотношение политики и разведки, которая до сих пор не получила глубокой научной проработки…
Суть проблемы соотношения политики и разведки, как свидетельствует опыт Великой Отечественной войны, обусловлена тем, что последняя является предпосылкой эффективной политики или стратегии, но она никогда не может заменить ни политику, ни стратегию. Решающим фактором является способность использовать данные разведки. Без эффективной политики даже самые точные и надежные разведывательные данные становятся бесполезными. Практическая ценность разведки полностью зависит от того, как она используется и направляется политикой…»
Однако ставшему последним президентом СССР М. С. Горбачеву не было дано понять этого.
В сентябре 1999 г. Петр Иванович был награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» третьей степени. На торжественную церемонию его вручения в Кремль Петра Ивановича сопровождал его верный адъютант Игорь Александрович Попов.
И эта необычная пара вызывала невольное восхищение у всех, кому довелось ее увидеть…
Сердце пламенного патриота, видного военного и государственного деятеля Советского Союза, которому он служил более 60 лет, Петра Ивановича Ивашутина остановилось 4 июня 2002 года.
На памятнике, возвышающемся на «генеральском» Троекуровском кладбище столицы, под барельефом Петра Ивановича сусальным золотом выгравированы слова: «Жизнь отдана разведке. 25 лет во главе ГРУ». И всемирно известный герб Главного управления Генерального штаба – летучая мышь расправила крылья на фоне земного шара.
Что значит – действуй молниеносно, невидимо и неслышно!
А через месяц инсульт свалил и «верного оруженосца» генерала армии Игоря Александровича Попова…
9 сентября 2009 г. на торжественном митинге, в присутствии детей, внуков и правнука, сослуживцев, подчиненных и ветеранов в вестибюле одного из зданий возведенного по инициативе Петра Ивановича комплекса ГРУ была открыта мемориальная доска в память о его почти четвертьвековом руководстве этим специфическим государственным ведомством.
Ибо его жизнь – это пример беззаветного служения Родине. И его талант, выводы и уроки очень нужны нашему Отечеству и сегодня.
20 октября 2015 г., выступая на встрече с высшими офицерами, президент Российской Федерации В. В. Путин подчеркнул: «Нам также необходимо четко представлять ход военно-политических процессов в конфликтных зонах и в мире в целом. Рассчитываю, что сотрудники внешней разведки России будут и впредь давать их объективный, своевременный анализ, прогнозы вероятного развития событий»[226].
И основы этой современной системы мониторинга военно-политической обстановки в мире были заложены и созданы многочисленным коллективом в годы руководства военной разведкой генералом армии Петром Ивановичем Ивашутиным.
Вместо послесловия
Разведка, интегрированная в политику.
Опыт Великой Отечественной войны получает сегодня новое звучание.
Трагедия первых дней Великой Отечественной войны особенно настойчиво призывает нынешнее поколение защитников Родины – генералов и офицеров к всестороннему анализу и практическому применению вскрытых в то время проблем военного искусства с позиций современных требований, с тем чтобы избежать сейчас и в будущем просчетов и ошибок, которые имели место как в предвоенный период, так и в ходе минувшей войны. Среди них такая важная проблема, как соотношение политики и разведки, которая до сих пор не получила глубокой научной проработки. А она сейчас приобретает особую значимость в связи с коренными преобразованиями военного строительства, которое ведется в соответствии с новой оборонительной военной доктриной России в условиях сложной и противоречивой международной обстановки, сохраняющейся военной опасности.
Суть проблемы соотношения политики и разведки, как свидетельствует опыт Великой Отечественной войны, обусловлена тем, что последняя является предпосылкой эффективной политики или стратегии, но она никогда не может заменить ни политику, ни стратегию. Решающим фактором является способность использовать данные разведки. Без эффективной политики даже самые точные и надежные разведывательные данные становятся бесполезными. Практическая ценность разведки полностью зависит от того, как она используется и направляется политикой.
Нарушение этой органической взаимосвязи, а тем более противопоставление политики и разведки ведет к тяжелым, непредсказуемым последствиям. Об этом убедительно свидетельствует опыт предвоенного периода (1938–1941 гг.), когда руководство страны по существу игнорировало данные разведки о надвигающейся угрозе безопасности СССР, так как они не соответствовали утвердившимся тогда политическим установкам и субъективным оценкам Сталина и его окружения по таким жизненно важным вопросам, как возможность войны с фашистской Германией и особенно относительно возможные сроков ее развязывания.
В целом Советское правительство правильно исходило из того, что заключенный с Германией Пакт о ненападении не избавлял Советский Союз от угрозы фашистской агрессии, но давал возможность выиграть время в интересах укрепления обороноспособности страны, препятствовал созданию единого антисоветского фронта. Руководство страны хорошо понимало, какие тяжелые бедствия может причинить народам Советского Союза война с таким сильным и опытным врагом, как фашистская Германия, и поэтому в период с 1939-го до середины 1941 г. были приложены особые усилия для укрепления обороны. Однако многие из запланированных мероприятий не были завершены. Сказался просчет в оценке возможного времени нападения фашистской Германии.
Руководство страны опасалось дать германским фашистам предлог для нападения, рассчитывало оттянуть столкновение посредством дипломатических переговоров. Было очевидно, что правительства Англии и других западных государств делают все, чтобы толкнуть Гитлера на войну с Советским Союзом. Однако из этой правильной оценки был сделан ошибочный вывод о том, что если Советский Союз не поддастся на провокацию и не вызовет у немцев никаких подозрений, станет строго и последовательно соблюдать Пакт о ненападении, никакой войны не будет. Поэтому данные разведки о широкомасштабных приготовлениях Германии к войне с СССР и особенно данные о приближающейся дате нападения, которые докладывались руководству страны, рассматривались как провокационные, а источники этой разведывательной информации в большинстве случаев оценивались как «пособники международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией».
Формированию такого отношения к разведке и получаемой ею информации в немалой степени способствовали беспринципность и угодничество некоторых военных руководителей. Известно, что начальник разведуправления Генерального штаба генерал Филипп Голиков и нарком Военно-Морского флота адмирал Николай Кузнецов, докладывая Сталину соответственно в марте и мае 1941 г. данные надежных источников о непосредственной подготовке немецко-фашистских войск к нападению на СССР с указанием сроков начала агрессии (между 15 мая и 15 июня), сделали в угоду мнению Сталина выводы, не вытекающие из содержания докладов. Первый – «наиболее возможным сроком начала военных действий против СССР будет являться момент после победы над Англией и заключения с ней почетного для Гитлера мира. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки»; второй – «… полагаю, что сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу, с тем, чтобы проверить, как на это будет реагировать СССР».
Однако эти выводы не должны были дезориентировать ни руководство страны, ни руководство Наркомата обороны, так как им поступала многочисленная достоверная разведывательная информация в предвоенный период, особенно с 1939 г., которая со всей очевидностью, если к ней не подходить предвзято, свидетельствовала о непосредственной подготовке фашистской Германии к войне против СССР и о том, что она будет развязана в середине 1941 г.
Да и в целом руководство Наркомата обороны в оценке и использовании данных разведки в своей практической деятельности занимало, мягко говоря, непоследовательную позицию. В этом отношении самокритичным и справедливым является признание Георгия Жукова, который в то время был начальником Генерального штаба, о том, что «в период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно, не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость провести несколько раньше в жизнь срочные мероприятия, предусмотренные оперативно-мобилизационным планом».
Все это дает достаточное основание сделать вывод, что политика советского руководства в предвоенный период не всегда способствовала целенаправленной работе разведки, господствовало субъективное и тенденциозное отношение к результатам ее деятельности, что, в свою очередь, не могло не оказать негативного влияния на результативность самой политики.
Сегодня горько осознавать, что огромные усилия разведки, те многочисленные жертвы среди героев-разведчиков во имя своевременного и надежного обеспечения стратегического и тактического предупреждения оказались почти напрасными.
Более того, сталинские репрессии нанесли большой урон кадрам разведки как в Центре, так и за рубежом: многие разведчики, беззаветно служившие Родине, преданные воинскому долгу, успешно решавшие разведывательные задачи в тяжелейших условиях зарубежья, погибли как «враги народа».
Во что обошлось армии и народу игнорирование предупреждения разведки о приближающейся военной угрозе нашему государству, известно. Исправлять допущенные просчеты дорогой ценой пришлось уже в годы Великой Отечественной войны.
В этот период руководство страны изменило отношение к разведке. Оно оказывало ей всестороннюю помощь, своевременно проводило необходимые организационные мероприятия в целях дальнейшего повышения эффективности всех видов разведки, уделяло большое внимание решению кадровых вопросов и воспитанию личного состава. На работу в органы разведки направлялись лучшие из числа командиров и политработников Красной армии.
Деятельность разведки в ходе Великой Отечественной войны высоко оценивалась нашими полководцами – Маршалами Советского Союза Георгием Жуковым, Александром Василевским и другими.
Достоинства советской разведки вынуждено было признать и фашистское руководство. Так, уже в конце 1941 г. и особенно после поражения в Сталинградской битве Гитлер, как вспоминало потом его окружение, считал, что советская разведка далеко превосходит германскую.
Опыт организации и ведения разведки в интересах обеспечения операций советских войск в годы минувшей войны имеет и в современных условиях не только познавательный интерес для нынешнего поколения разведчиков и командиров всех рангов, но и большое практическое значение. Использование этого опыта способствует совершенствованию методов выполнения боевых задач, организационной структуры разведки во всех звеньях, повышению качества разведывательной подготовки штабов и войск.
Для деятельности разведки в ходе войны был характерен ряд особенностей. Назову лишь некоторые из них:
1. Централизованное руководство разведкой, и прежде всего стратегической, со стороны Ставки и Генерального штаба в интересах обеспечения разрабатываемых перспективных (на всю войну) и тактических (на проведение отдельных военных кампаний, стратегических операций) военно-политических и стратегических замыслов и планов. Это руководство было не столько бумажным (директивы, приказы), сколько конкретным, которое осуществляли на местах командующие, штабы войск фронтов, представители Ставки Верховного командования.
2. Комплексное использование сил и средств стратегической, оперативной и войсковой разведки. В широких масштабах готовились и забрасывались в тыл врага разведывательные и разведывательно-диверсионные группы, которые формировались как фронтовыми, так и центральными разведывательными органами. В интересах решения разведывательных задач широко использовались партизанские отряды и соединения.
Многие командующие, командиры и штабы среди факторов, определяющих успех операции, на первое место ставили разведку, способность распознать противника. Они считали, что войска не должны делать ни одного шага без нее. Поскольку ведение разведки является обязанностью не только разведывательных частей и подразделений, они организовывали активную и непрерывную разведку в любой обстановке, днем и ночью, перед фронтом, на флангах и в тылу противника с помощью всех войсковых подразделений. И чем эффективнее велась разведка, тем успешнее решали войска боевые задачи.
3. Добывание, как правило, упреждающей разведывательной информации о планах и целях гитлеровского руководства против СССР, о планируемых военных кампаниях и стратегических операциях.
Возьмем, к примеру, битву под Москвой. За шесть месяцев до этой исторической битвы разведка доложила, что немецкие войска в ходе нападения на СССР главный удар направят на захват столицы.
За три месяца до начала наступления немецко-фашистских войск на Сталинградском направлении разведка представила Ставке важные сведения о новом стратегическом замысле и планах фашистского руководства на 1942 г. В общих чертах политическая и военная стратегия гитлеровского главнокомандования сводилась к тому, чтобы разгромить советские войска на юге, овладеть районом Кавказа, выйти к Волге, захватить Сталинград, Астрахань и тем самым создать условия для уничтожения Советского Союза как государства.
Уже в мае 1943 г. разведка получила данные о плане наступления немецких войск в районе Курска (операция «Цитадель»), т. е. почти за два месяца до начала операции Ставка Верховного командования располагала разнообразной и достоверной информацией о ней.
Упреждающая информация о планах и намерениях противника добывалась стратегической и оперативной разведкой в интересах обеспечения войсковых операций, направленных на полное изгнание врага с нашей земли, освобождение угнетенных европейских народов, сокрушение фашистской Германии.
Главнейшими чертами характера советских разведчиков являлись высочайшая мобилизованность во всем и всегда, идейная убежденность, преданность народу и Родине, профессиональное искусство, готовность не пожалеть жизни во имя выполнения задания.
Таким образом, опыт Великой Отечественной войны свидетельствует, что разведка надежно обеспечивала политику и стратегию на основе (в отличие от предвоенного периода) их теснейшего взаимодействия. Оно включало целенаправленное руководство разведкой со стороны Верховного Главнокомандования, сосредоточение ее усилий на достижение намеченных с учетом реальной обстановки политических и стратегических целей войны в целом и на отдельных ее этапах, фундаментальное использование разведывательной информации при стратегическом и оперативном планировании, оказание разведке всесторонней помощи с целью дальнейшего наращивания ее усилий, бережное и заботливое отношение к кадрам разведки.
Без всякого сомнения, можно утверждать, что такого рода взаимодействие политики и разведки явилось одной из важных причин успешного проведения советскими Вооруженными Силами стратегических операций по разгрому немецко-фашистских войск и победоносного завершения Великой Отечественной войны.
Совершенствование принципов организации и ведения разведки, заложенных в годы минувшей войны, оснащение ее качественно новыми разведывательными средствами позволили ей и в мирное время, в годы «оттепелей» и «холодной войны», а также в кризисных ситуациях, достаточно полно и оперативно решать задачи, поставленные руководством страны.
Однако жизнь не стоит на месте, меняется обстановка в мире, требуются новые средства и методы деятельности, с тем, чтобы и в новых условиях постоянно и надежно обеспечивать внешнеполитический курс России и высокую готовность ее Вооруженных сил.
Ни процессы разоружения, ни сближение и взаимопонимание между странами не только не уменьшают, но повышают значение разведки. В этом смысле возможности России в области раннего предупреждения должны быть усилены для того, чтобы свести к минимуму и компенсировать риск, с которым связано сокращение Вооруженных сил. Таким образом, обеспечение всех видов разведки, в том числе финансирование, должно быть не только не уменьшено, но и увеличено.
Подобную точку зрения поддержали многие законодатели США, которые считают, что «сокращение военных затрат должно обойти стороной разведывательную деятельность».
Такое отношение к американской разведке следовало бы учесть некоторым нашим депутатам, ратующим за резкое, ничем не обоснованное сокращение военных расходов, в том числе ассигнований для разведывательных органов Министерства обороны и Службы внешней разведки, под явно надуманным предлогом уменьшения их роли в нынешнее время. В действительности они преследуют далеко идущие цели: подорвать опору России в лице Вооруженных сил и правоохранительных органов.
Сейчас не та международная обстановка, чтобы допустить снижение возможностей российской разведки. На планете не только остаются, но и появляются новые горячие точки, к примеру, в зоне Персидского залива, которые при определенных условиях могут перерасти в глобальный конфликт. Ведущие западные государства, прежде всего США, видят устройство нового мира, новых международных отношений, в том числе и с «позиции силы».
Именно сейчас то время, когда необходимо не только декларировать, но и претворять в практику известные теоретические положения о том, что боевая готовность разведки должна быть на ступень выше боевой готовности войск, которые она обеспечивает.
Сегодня на пути достижения этой цели возникают многочисленные препятствия, преодолеть которые можно только тогда, когда командиры всех уровней проникнутся чувством важности разведки в нынешнее непростое время, избавятся от иждивенческих настроений, надежд на обеспечение их разведывательной информацией со стороны вышестоящих штабов.
Такие имеющие место тенденции приводят к тому, что в практике оперативной и боевой подготовки штабов и войск не везде выполняются требования министра обороны о повышении уровня разведывательной подготовки, в частности о том, что при отработке на учениях вопросов боевого применения войск (сил) особое внимание уделять разведке противника. Нередки еще случаи, когда на разборах учений отмечается, что командующие, командиры и штабы со своими задачами справились (справились вполне) в то время, как результаты действий разведки не обеспечивали выполнение войсками поставленных задач.
В нынешней практике подготовки разведывательных органов, частей, штабов и войск не всегда учитывается весьма актуальный вывод из опыта войны о том, что «нет ничего губительней для разведки, чем шаблон в действиях». Противник внимательно изучает приемы и способы действий нашей разведки и принимает контрмеры. Поэтому одним из принципов подготовки должен быть постоянный поиск новых и смена старых способов ведения разведки с учетом конкретных условий, обстановки, действий противника.
Сейчас для военной, и прежде всего оперативной, разведки складывается сложная ситуация, которая оказывает негативное влияние на ее боевую готовность. Нестабильность обстановки в ряде регионов страны со сложными межнациональными отношениями, где дислоцированы разведывательные части, вызывает необходимость отвлечения части личного состава от выполнения задач боевого дежурства, боевой подготовки для усиления охраны и обороны военных городков, других объектов. Это особенно касается периферийных, малочисленных подразделений.
В военных округах, где производится сокращение, объем задач обеспечения повседневной деятельности войск, для выполнения которых в ряде случаев привлекается личный состав разведывательных соединений и частей, не уменьшается (гарнизонная и караульная служба, мероприятия окружного масштаба), что также наносит ущерб их боевой подготовке.
Вывод групп войск с территорий стран Восточной Европы усложнил организацию и ведение повседневной разведки на главном стратегическом направлении.
В обстановке, когда для России сохраняется потенциальная военная опасность, постоянная готовность армии и Военно-морского флота дать, в случае необходимости, должный отпор любой агрессии, откуда бы она ни исходила, зависит, прежде всего, от эффективности стратегической (в том числе космической) и оперативной разведок, их способности надежно обеспечивать раннее предупреждение.
Поэтому в ходе проводимой военной реформы следует, в первую очередь, решать проблемы военной разведки с тем, чтобы обеспечить ее высокую боевую готовность. К этому нас обязывает и нынешняя обстановка и опыт Великой Отечественной войны.
Независимое военное обозрение, 1998, № 22
Моему дедушке
Не верится, я не могу поверить —
Прошло сто лет с рожденья твоего,
А боль утраты нелегко измерить;
Как гордость за тебя – за деда моего.
Ты был суров и даже, может, слишком,
Казалось, нет в тебе любви и теплоты;
Ты ранить мог, и сильно, даже близких,
Тянувшихся к тебе, любя от всей души.
Но ты любил – теперь лишь понимаю:
Этой любви ты жизнь всю посвятил…
Любовью яркой без конца и края,
Сильнее женщины Страну свою любил!
Не деньгам, не богатству преклонялся,
А думал о величии страны.
Не в золоте и роскоши купался,
И отвергал богатые дары.
Был искренен, суров и неподкупен,
Не зная компромиссов и интриг,
Пусть для родных и близких недоступен,
Но цели благородной ты достиг:
Построена, налажена работа
Организации важнейшей для страны;
И четверть века – лишь одна забота,
Лишь к одному стремленья и мечты.
И – напряженная тяжелая работа,
Без отпусков – порой без выходных;
Отдушина – рыбалка и охота,
Реальные – без рыбок подсадных!
Но создана, работает структура —
Подобные, конечно, есть в любой стране;
На пульсе держит руку агентура,
Храня спокойствие своей страны извне.
Подобная работа – для элиты:
Не в современном смысле, а в ином —
Кому достоинство и честь привиты
Как храбрость – с материнским молоком.
Так было при тебе, и верю, что так будет —
Так есть и будет в память о тебе:
Мечтой достойного мальчишки будет —
Служить в разведке и своей стране!
Татьяна Ивашутина, сентябрь 2009 г.
2 ноября 2018 г., выступая но торжественном собрании, посвященном столетию образования Главного разведывательного управления Генерального штаба, президент России В. В. Путин, в частности, отметил:
«Разведка – неотъемлемая часть воинского дела, ратной науки. Так было всегда, на протяжении веков, и везде. И нынешний юбилей нашей военной разведки обращает, безусловно, нас к истории, чтобы вспомнить храбрых, талантливых людей, верно служивших России и своему народу, героев 1812 года, Крымской, Первой мировой войн, офицеров Генштаба, военных агентов при дипломатических миссиях Российской империи, которые, часто рискуя жизнью, добывали ценнейшие сведения, необходимые для обороны страны, для защиты ее национальных интересов. Все это вехи развития нашей военной разведки, которыми мы гордимся.
Отмечу, что многие офицеры Русской императорской армии, будучи настоящими патриотами и государственниками, сыграли немалую роль в становлении уже новой структуры военной разведки страны. Они понимали, что нет большего позора, чем изменить Отечеству, предать товарища, и в пору смуты, революционных потрясений обеспечивали преемственность традиций службы.
Такую же верность долгу показали офицеры военной разведки на рубеже 90-х годов, после распада СССР. Тогда удалось сохранить и потенциал ГРУ, и школу кадровой, профессиональной подготовки.
Особые слова признательности и благодарности хотел бы сказать сегодня ветеранам Великой Отечественной войны.
В период перед Второй мировой войной, в ходе Великой Отечественной военная разведка создала уникальную систему своевременного сбора и передачи ценнейшей информации, которая прямо влияла на исход огромных баталий в ходе Великой Отечественной войны.
Мы помним и гордимся до сих пор теми людьми, которые работали тогда в разведке. Они, безусловно, составляют гордость нашей разведки, нашего народа. Это были люди самых разных национальностей, которых объединяло общее неприятие нацизма, его идеологии, ксенофобии в любых ее проявлениях и исключительности кого бы то ни было по каким бы то ни было основаниям.
Хочу также вспомнить и участников боевых действий в Афганистане, тех, кто защищал Россию от агрессии международного терроризма. Ваши дерзкие операции, умение в сложнейшей обстановке ставить в тупик сильного и опытного противника – пример для новых поколений сотрудников. А главное, чему они учатся у вас, – это, конечно же, мужество, офицерская честь и бескорыстие, готовность пожертвовать всем ради своих боевых соратников и своей Родины.
Мы всегда будем помнить героев, в бою отдавших жизнь за Отечество. Тех, кого уже нет рядом с нами. Низкий им поклон.
Уважаемые товарищи! Качественное развитие Вооруженных сил России – наш важнейший приоритет. Не раз говорил об этом. И, безусловно, одно из ключевых направлений такой работы – это укрепление кадровых, оперативных, технических возможностей подразделений военной разведки. Конфликтный потенциал в мире, к сожалению, растет. В ход идут провокации и откровенная ложь. Предпринимаются попытки сломать стратегический паритет. Расшатывается система международного права.
Всем этим пользуются радикалы и террористы, которые стремятся распространить свою преступную деятельность на все новые регионы планеты. Такой плацдарм хаоса и насилия они хотели создать и в Сирии. У них не получилось, не вышло. Огромную роль в уничтожении главарей бандитов, баз и инфраструктуры боевиков, огромную роль в точечных, разящих ударах нашей авиации и флота сыграла военная разведка.
Наши разведчики, как это и предписано в русской воинской традиции, никогда не отступали, четко выполняли приказ. И добавлю: в том, что во многие регионы Сирии вернулся мир, что было остановлено кровопролитие, открыт путь для поиска согласия, а не менее важно, что мы нанесли такой удар по террористам, который препятствует их возвращению на нашу территорию, безусловно, большая заслуга военной разведки.
Уважаемые товарищи! Как Верховный Главнокомандующий, безусловно, знаю ваши, безо всякого преувеличения, уникальные возможности, в том числе по проведению специальных операций.
Высоко ценю ту информацию и аналитические материалы, которые готовятся для руководства страны в Главном управлении Генштаба.
Уверен в вашем профессионализме, в личной смелости и решительности. В том, что каждый из вас сделает все для России и нашего народа. Еще раз поздравляю вас с праздником и благодарю за службу. Желаю вам и вашим близким всего самого доброго»[227].