С Еленой Николаевной Бобровой по-прежнему общаюсь. Есть, правда, один тонкий, немаловажный момент. Если во дворце спорта ЦСКА в преддверии матча я мелькну перед ее взором, несчастная от потери сына женщина начинает плакать. Видимо, остро пронзает безутешная мысль о том, что сына ее нет и не будет, ведь мы с ним действительно очень-очень дружили. Поэтому стараюсь лишний раз не ранить душу Елены Николаевны, теряюсь в толпе, ухожу в сторонку.
Одно время я реже стал ей звонить – по той самой деликатной причине. Чтобы не напоминать о себе. Конечно, много лет минуло со дня кончины Михаила. Но вряд ли сердце матери, потерявшей любимого сына, лечит время. Сейчас общаюсь с Еленой Николаевной чаще – по телефону, на матчах ЦСКА все же видимся. Да и по долгу службы ездим вместе по стране, посещаем мероприятия. Мы с ней занимаемся проблемами ветеранов нашего клуба. В среднем раз в месяц полноценно решаем вопросы, говорим на многие темы.
Да, огромная, невосполнимая потеря для всех нас, Мишкиных друзей тоже. Вот остался сын Миши, внук Елены Николаевны, Сева. Бабушка во внуке, как говорят, души не чает. О Севе ничего толком не знаю. Вроде живет с мамой – Натальей, возможно, и отдельно. Взрослый парень, наверное, самостоятельный. Встречал его на некоторых хоккейных мероприятиях, церемониях, там он неизменно сопровождал бабушку.
Миша – самый близкий мой товарищ, теперь приходится констатировать в прошедшем времени. После его кончины что-то сломалось внутри меня. Стал по-другому смотреть на некоторые моменты в жизни, иначе оценивать слова и особенно поступки людей. Долго, признаться, приходил в себя. Рубцы в душе и сердце постепенно затягиваются. Но разве забудешь о потере друга? Это со мной уже до конца дней останется.
На могилу Миши обязательно ездим. Минимум раз в год. Елена Николаевна Боброва в большей степени стоик по жизни. Сказал бы уважительно – «железная леди». Она манерой общения, поведения неотразимо напоминает мою бабушку. Характерной мимикой властной женщины. Родная бабуля держала нас, Петровых, образно говоря, в кулаке. Высший комплимент обеим прекрасным дамам.
«Мы поняли – родителей больше нет»
– Вероятно, семейные традиции Харламовых не могли сформироваться окончательно. Понятно, по причине трагической гибели мамы и отца, – размышляет сын легендарного хоккеиста Валерия Харламова Александр. – Тем не менее Харламовы встречаются, общаются. У меня теплые отношения с родной сестрой, членами ее семьи. В этом смысле все нормально.
С нашей потрясающей бабушкой не перестаем видеться, делиться самым сокровенным. С ней, кстати, моя сестра с семьей живет. Так что бабуля не одинока. Нине Васильевне 85 лет, отметили ее юбилей. Ведь по большому счету именно она после кончины родителей дала любимым внукам практически все. На ее попечении остались дети трех и пяти лет, почти с нуля нас поднимала. Удивительное самоотречение, можно сказать, самопожертвование! Ее заслуга в нашем становлении, воспитании неоспорима. Вырастила, сделала нормальными людьми.
До сих пор народ интересуется: что это за бабушка такая, отдавшая всю себя детям? Совершенно нормальный у нее характер, обычная женщина, вырастившая обычных детей и внуков. Вопрос даже не стоял, куда-то нас отдать, кому-то передоверить. Жили вместе, на редкость дружно, в одной квартире. С дедом, правда, разговаривал реже, чем хотелось.
Насколько помню, информация о трагедии дошла в довольно мягкой форме. Что могли понять дети в столь юном возрасте? Ничего. Не понимали, что произошло. Только спустя несколько лет стали осознавать – родителей больше нет…
Бабушка в тот же год, в сентябре, отвела меня в ДЮСШ ЦСКА. Было мне шесть годков. Уже начал понимать, кто я, зачем и почему, прежде всего, в хоккейном плане. Почему надо тренироваться, играть. Первым моим наставником стал замечательный Юрий Александрович Чабарин. Всю жизнь проработал в ЦСКА, отдавал силы, душу, сердце юным дарованиям.
И Вячеслав Фетисов – его воспитанник, и Сергей Брылин, и Валерка Буре. До определенного возраста пацанов вел Чабарин, затем моими тренерами последовательно стали Владимир Иванович Викулов, Александр Петрович Герасимов. Под его руководством я и завершал учебу в армейской ДЮСШ.
Поймите, в тот же хоккей невозможно играть, если не любишь этим заниматься, претит тебе. Насильно мил игре не станешь. И она тоже не улыбнется тебе. Каким бы известным, великим ни был мой отец в частности. Очень любил и люблю хоккей, был и остаюсь его фанатом.
Не поверите, я с трех лет на коньках. Как раз отец первые конечки мне привез. И мы с сестрой настоящие баталии устраивали дома, в московской квартире. Она по моей просьбе вратарем была. Почти весь день – шум, гам. Бабушка и родители нас почти не одергивали. Как можно в спортивной семье запрещать играть в хоккей, пусть и дома?!
Вот почему в шесть лет, после кончины родителей, бабуля привезла меня в ДЮСШ ЦСКА. Куда еще? Родной клуб отца. Уже готовый, «сложившийся» игрок «домашнего розлива». Предстояли занятия на льду, в знаменитой на весь мир детско-юношеской школе. Но о данном периоде жизни я уже рассказал.
Иногда мы с сестрой, смеясь, вспоминаем те домашние баталии. Счастливое, беззаботное время. Да, сохранили добрые, теплые отношения, по-другому между родственниками и не должно быть. Знаете, постоянно в гости не наездишься. У сестры двое детей, у меня тоже семья и дети. Бегония проживает на проспекте Мира, я – в районе «Щукинской». Время, однако, находим. Созваниваемся, иногда встречаемся.
У меня выбора, каким видом спорта заняться, почти не оставалось. По понятным причинам. А сын мой предпочел в футбол поигрывать. Я видел, что он больше тяготеет все-таки к игре с мячом. Не настаивал, не заставлял. К хоккею весьма прохладно относился. Футболом лет пять занимался, в специализированной школе.
На коньках тем не менее сынок тоже катался, клюшку в руках держал. И не где-нибудь – в ЦСКА. Со временем увлечение сошло на нет. Тогда в футбол пошел, тренировался там же, в армейской школе. Во всех больших клубах – ЦСКА, конечно, не исключение – держат в своих рядах действительно лучших среди лучших. Дети, юноши тоже должны соответствовать эталону. Сын в этом смысле звезд с неба не хватал. И со здоровьем проблемы возникали.
Историю деда, к слову, знает не хуже меня, если не лучше. За разъяснениями крайне редко обращается. У него обширная картотека, архивы по данной теме внушительные. Подробнее трудно себе представить.
Поступил на первый курс МГУ. Будет специалистом управления менеджмента в большом спорте. Он прилично разбирается в футбольных вопросах, причем в масштабах мирового футбола. Желает в данной сфере работать, почему нет? Поучится, опыта наберется. О трудоустройстве, по-моему, еще рано думать, только-только школу окончил.
Команда молодости нашей
Я совсем маленьким был, когда родителей не стало. О том, как общались со своими отцами, подробнее рассказывали уже мои друзья – Максим Петров, Егор Михайлов, другие ребята. Наших хоккейных звезд советского периода к родным почти не отпускали. Безвылазно жили на сборах – тренировки, матчи, бесконечные перелеты по стране и миру. Выбирались домой буквально на считаные часы.
Тогда мамы брали маленьких сыновей, дочерей в охапку и отправлялись с ними на хоккей. В «Лужники», например. По окончании матчей общались с любимыми мужьями минут десять-пятнадцать. Поцелуи на прощание, все. Игроки садились в клубный автобус, уезжали на базу. Детей порой не успевали обнять.
Нынче смотрю на игру сквозь призму хоккея тех лет. Отдадим должное мастерам старших поколений: технически они интереснее, разнообразнее. Словом, сильнее в данном компоненте. Вообще хоккей развивается семимильными шагами, постоянно что-то совершенствуется, модернизируется и т. д. Нынче зрелище более динамичное, жесткое в том числе. В отличие от советского периода.
Сейчас люди задаются вопросом: почему хоккейных личностей меньше, чем тогда? Поймите, из СССР никто из выдающихся мастеров не уезжал, такое невозможно себе представить. Другая политическая система царила. Люди по десять-пятнадцать лет отдавали одному только клубу. Теперь «шлюзы» открылись, уезжай куда хочешь. Вместе с политическим укладом изменились условия жизни.
Хоккей, повторюсь, тоже не стоит на месте. Игра несколько иная. Трансформируется на глазах людей, любивших и продолжающих ее почитать. Не стоит, думаю, жестко противопоставлять хоккеистов старших поколений и нынешних. Каждое из них имеет своеобразное отличие. И право на жизнь.
…Отец был открытым по характеру человеком. Причем для всех. Его, как и многих товарищей по ЦСКА, сборной СССР, преследовали травмы. Без них выступления на высоком уровне, к сожалению, не обходились. Но даже в столь непростые моменты папа не унывал, не впадал в состояние прострации. Грустил, конечно. По причине отсутствия в команде ничем не мог помочь своим друзьям.
Грусть, тоска не стали доминирующими чертами характера, я, даже будучи маленьким ребенком, чувствовал это. Травмы оказывались подчас настолько болезненными, что отец лежал на домашней постели почти в неподвижном состоянии. Разумеется, не до веселья. А в принципе у Харламова-старшего легкий, веселый нрав. Люди к нему очень даже тянулись.
Когда во время активной карьеры отца выдавался свободный денек, наш дом наполнялся гостями. Мы искренне удивлялись: откуда народ мог знать о планах родителя, ведь мобильных телефонов, понятно, близко не было. Видимо, людям интуиция подсказывала. Завсегдатаи подобных посиделок не только хоккеисты, партнеры отца, но и популярные артисты – Винокур, Кобзон. Насколько знаю, с Высоцким закадычной дружбы не наблюдалось, но спектакли театра на Таганке отец по возможности старался не пропускать. Еще нынешнего президента федерации фехтования Усманова мы с удовольствием принимали. Хоккеисты молодого поколения захаживали – Фетисов с Касатоновым, Крутов.
К этим замечательным людям и отменным мастерам хоккея лично у меня особое отношение. Именно они после кончины родителей реально нам помогали. Спасибо им огромное! Главное – морально поддержали, не забыли о детках Харламова, уделяли внимание. А свободн