чего-то боялись.
Дружба с Высоцким
Уже подробно рассказывал, что отец легкий в общении человек. Мог сойтись с людьми, на мой взгляд, любых профессий. И близко не ощущался в нем даже налет некоей звездности, присущей некоторым знаменитым спортсменам. Вот еще одна любопытная и в какой-то степени поучительная история. Между прочим, она имеет продолжение и сегодня.
Папа в бытность хоккеистом спешил на тренировку или матч во дворец спорта ЦСКА. На Ленинградке тормознул машину Анатолия Васильевича гаишник. Фирсов предъявил права, там значилась фамилия, известная всему хоккейному миру. Гаишник спешно отдал документ: дескать, уезжайте, и побыстрее. Отец в ответ: «Давай в гости ко мне, на дачу. Попаримся, отдохнем славно». Страж порядка опешил от неожиданности. Конечно, не решился в гости приехать.
Спустя время папа снова увидел знакомого гаишника, примерно в тот же час и на том же месте. «Что же ты, дружок, подвел, – мягко пенял своему знакомому Анатолий Васильевич. – Я баньку натопил, тебя ждал». Эту историю рассказал позднее сам гаишник. Папа дружил с ним до конца дней. Сотрудник ГАИ стал наведываться к нам регулярно, крепко подружившись с членами нашей семьи. Приезжал на дачу вместе с сыном. С ним-то я общаюсь до сих пор.
По окончании активной карьеры Анатолия Васильевича друзья из мира хоккея словно забыли дорогу к нам. Видимо, Фирсов не исключение в этом смысле, такой стиль отношений весьма распространен. Никого не осуждаю, просто констатирую. С партнерами по ЦСКА и сборной СССР отец, тем не менее, общался непосредственно на хоккее. События в мире спорта обсуждали, оценивали игру молодежи. Делились новостями семейной жизни.
В торце дворца спорта «Лужники», за кулисами, буфет был. Там в перерывах между периодами, по окончании хоккейных встреч папа мог посидеть с давними товарищами и партнерами. С Александром Павловичем Рагулиным, например. Ну, немножко расслаблялись, после можно себе позволить.
На дачу, как правило, приезжали простые люди, тоже многолетние друзья отца. О гаишнике я упоминал. Капитан подводной лодки отдыхал, да кого только не было! Навещали знакомые, работавшие вместе с Анатолием Васильевичем в Польше, Швейцарии. Словом, мы не скучали, точнее, друзья не давали скучать, закиснуть.
Квартиру дали родителям почти сразу после моего рождения на Новом Арбате. Неплохое жилье, в престижном месте, но квартирка-то однокомнатная. В ней проживали, естественно, родители, я со старшей сестрой и бабушка с дедушкой. Как мы там все размещались, ума не приложу.
После победы советской сборной на Олимпиаде в 72-м, к успеху на которой причастен и отец, нам предоставили большую площадь в районе Марьиной Рощи. Туда уже звали гостей. Да они и сами, без особого приглашения, приезжали. Тогда было не очень принято звонить, предварительно договариваться и т. д.
Спонтанно появлялись, общались с удовольствием. Тем паче зная легкий, непринужденный, гостеприимный нрав Анатолия Васильевича, можно не сомневаться в успехе предприятия. От гостей отбоя не было.
Папа действительно дружил с Высоцким. Популярный артист как раз приезжал в новенькую квартиру в Марьиной Роще. Владимир Семенович даже гитару свою подарил Анатолию Васильевичу – на память. Отношения истинно приятельские, можно сказать, трепетные. Так сложилось по жизни, характерами, наверное, сошлись.
Дома они общались, на сборах в Архангельском, когда отец готовился к матчам в составе ЦСКА и сборной. Высоцкий туда наведывался. После спектаклей театра на Таганке тоже виделись. Словом, едва выпадало свободное время, встречались.
А гитара между тем очень-очень пригодилась. На ней исполняли замечательные мелодии во время свадьбы моей старшей сестры, с которой у меня сохранились нормальные, теплые отношения до самой ее безвременной кончины. В нашей семье по-другому и быть не могло.
Из людей артистической среды отец достаточно близко общался с известной певицей Валентиной Толкуновой, также Иосифом Кобзоном. Иногда, говорят, пересекался на разных мероприятиях и с Юрием Гагариным. Тот живо интересовался событиями в хоккее, расспрашивал папу о житье-бытье.
Пример мамы с папой в сердце моем
Отец, к слову, никогда не пичкал меня советами относительно личной жизни. Тем более не навязывал свои взгляды, в том числе и в принципах выбора спутницы жизни. Ну, не принято у нас давить, нотации читать, поучать. Каждый свободен и ответственен в поступках. Я и с собственным сыном подобным образом отношения выстроил.
Так получилось, с супругой знаком еще с раннего детства. Понятно, к моменту бракосочетания весьма хорошо друг друга знали, прочувствовали многие моменты, пережили всякое. Родная тетя моей избранницы, например, – жена известного хоккейного голкипера Чинова. Эта тетя очень сошлась, в свою очередь, с моей мамой. И дружно, вместе отправлялись на хоккейные матчи с участием ЦСКА и «Динамо», где отчаянно переживали за своих мужей.
На добрые, теплые отношения в быту успехи или неудачи в хоккее их любимых команд, чьи цвета защищали мужья, никак не влияли. Да и жили мы практически рядом, они – на Мосфильмовской, мы в Марьиной Роще. Друг к другу, разумеется, в гости ездили, супружеская чета Чиновых на даче нашей отдыхала. В общем, все как у нормальных, гостеприимных людей.
Трогательная, потрясающая история любви родителей оставила неизгладимый след в душе, сердце. Невольно и я наметил для себя внутренние ориентиры в плане того, какой должна быть избранница, как мне жить с ней душа в душу. Немного забегая вперед, скажу, никогда даже близко не были на грани развода. Мы неразлучны. В феврале прошлого года отметили 25-летие совместной жизни.
Поженились молодыми, можно сказать, юными людьми. Мне 22, ей 19. Еще до свадьбы разбежались на некоторое время. Наверное, решили проверить глубину чувств. Сказал ей тогда: «Поживу-ка я в Питере, а ты останешься в столице». Созванивались, конечно, но весьма редко. Вернулся я в Москву, все-таки учеба в институте физкультуры обязывала. Учился, кстати, вместе с Мишей Бобровым, сыном знаменитого Всеволода Михайловича.
Встретился с Ольгой, оба поняли: чувства не остыли. По-моему, уже не могли жить друг без друга. Поженились.
Сына назвали Анатолием, в честь деда. Одно время тоже хоккеем занимался, в ЦСКА, у известного мастера Трунова. Сынку непросто в армейский дворец спорта добираться, все-таки далеко для пацана. Перевели мы его поближе, в школу «Созвездие». Пробовал наш Толя плаванием заняться. Разносторонним мальчиком рос.
Дедушка с бабушкой еще успели тренировки внука посетить. Мама моя, с присущим женщинам темпераментом, нетерпением, хлопотами, сильно переживала за самого маленького в семье Толю Фирсова. Ему на тот момент всего семь лет исполнилось. Предмет, точнее, объект особой заботы бабушек и дедушек.
И во время одного из занятий мама настолько испереживалась за внука, что едва не выскочила на лед. Дескать, ребенка жажда замучила, пить он хочет, а вы его насилуете. Анатолий Васильевич, тут же присутствовавший, с трудом удержал супругу от опрометчивого шага. Конечно, во время тренировки строго возбранялось какое-либо вмешательство со стороны. Кого бы то ни было.
Сыну нынче двадцать три года. Подробно рассказывал ему о пути деда в большом хоккее. Он в принципе сам многое знает о тернистой и в то же время славной карьере любимого дедушки. С удовольствием смотрит матчи поколения игроков 60—70-х. Вместе наслаждаемся, оцениваем, сравниваем.
Не стану сопоставлять уровень хоккея тех лет и нынешнего периода. Пожалуй, не имею на это морального права. Все-таки я не «звезда» популярной игры, пусть подчеркнут разницу, если угодно, люди авторитетнее меня. Мы просто смотрим с сыном матчи, и все. Обоим импонирует разная манера игры. Например, получаем истинное удовольствие от просмотра встреч замечательной серии-72. Или Кубков Канады.
Да и нынешний хоккей по-своему хорош. Сумасшедшими скоростями, накалом страстей, неуемной жаждой борьбы. Красиво проведенными силовыми приемами. Компанию нам, мужчинам, неизменно составляет девушка сына. Она отнюдь не равнодушна к любимому семьей занятию. Отчаянно переживает за российскую сборную, печалится, если она проигрывает. Все Олимпиады, чемпионаты мира вместе по телику смотрим.
Еще время от времени случаются приступы эпилепсии. Потому матчи с участием теперешнего ЦСКА, к сожалению, приходится пропускать – по состоянию здоровья.
Вот моя супруга, признаться, далека от хоккейных страстей. Между прочим, она бывшая художественная гимнастка. Но к хоккею душой не прикипела. Зато прекрасно готовит. Для нее не существует секретов в кулинарии. Колдует над любыми блюдами, ее искусству все доступно. Вкусно, пальчики оближете!
Отец приобщил меня к хоккею. Возлагал определенные надежды. Дошел уровнем своим до молодежки ЦСКА, в меру техничным считался. Прекрасно помню состав звена, в котором выступал, люди весьма известные. Я левого крайнего форварда играл, Путилин – центра, и справа Буре. В защите Иванов с Зубовым. Очень перспективным сочетанием называли нас специалисты.
Габаритами, однако, по меркам большой игры, увы, не отличался. На тот момент, можно сказать, «метр с кепкой», – метр и 62 сантиметра. Маловато, чтобы с мощными защитниками тягаться. Каким бы ты техничным ни был, все равно заведомо проиграешь единоборство.
Короче говоря, в ЦСКА меня не взяли, когда молодежный возраст закончился. В питерский СКА тоже. Поступил учиться в институт физкультуры, поигрывал за студенческий коллектив. Игра никогда не отпустит, если ее полюбил. Как раз за три месяца до того как стал абитуриентом вуза, вымахал на семнадцать сантиметров. Но «поезд» в большой для меня хоккей ушел. Раз и навсегда.
Правда, я успел еще поработать тренером, опять же в ЦСКА. Готовил сначала молодежку. Затем и вторую команду армейцев. Знаменитый наставник Виктор Васильевич Тихонов, помню, приходил на наши занятия – консультировал, подсказывал. Скрупулезно за ним конспектировал, анализировал. И накануне моего вылета с командой в Канаду тоже пришел, разговор получился весьма конструктивным, полезным.