Причина в ином. Отец неизменно сетовал, во всяком случае, в беседах со мной, на усталость. Наверное, не столько на физический, сколько моральный, психологический износ. Все-таки весьма насыщенная, продолжительная жизнь в большом хоккее отняла, видимо, немало сил душевных. Было ему на тот момент где-то под 50.
Папа, как и его друзья – Петров Владимир Владимирович, Иванов Эдуард Георгиевич, ряд других, стояли у истоков создания первой команды ветеранов хоккея. Советского, разумеется, розлива. Движение постепенно разрасталось, динамовцы со спартаковцами со временем подтянулись.
На лед в подобных матчах отец выходил разве что в самом начале, когда славные наши ветераны проводили стартовые встречи. В том числе и против любительских команд, разъезжая по городам и весям с показательными играми. С ногами у Александра Павловича дело плохо обстояло. Давал знать о себе избыточный вес – последствие сахарного диабета.
В клинике Бурденко по ходу курса лечения вообще прогнозировали ампутацию ноги, там уже не видели перспектив. Словом, отца ждала незавидная участь выдающегося футбольного голкипера Льва Ивановича Яшина.
Папа пребывал в отвратительном, сказал бы, даже ужасном, угнетенном состоянии. Он не представлял себе, что будет по-стариковски доживать век, в лучшем случае просиживая дни в инвалидной коляске у подъезда дома. Слава богу, нашелся неравнодушный к судьбе знаменитого хоккеиста человек. Это тогдашний руководитель Олимпийского комитета России Виталий Смирнов.
На деньги ОКР папу отправили в американский Солт-Лейк-Сити. Взяли на себя расходы и по операции в местной клинике. Отец позже летал туда на курс реабилитации. Словом, обошлось без всяких ампутаций. До конца дней отец, что называется, передвигался на своих двоих. На лед, однако, не выходил. По понятным причинам.
Братья боготворили маму
Александра Павловича мы, в хорошем смысле, использовали порой как «тяжелую артиллерию». В плане решения некоторых, скажем так, бытовых вопросов. В том числе в сфере бизнеса. Рагулин-старший, конечно, оставался авторитетнейшим, популярнейшим спортсменом и по окончании карьеры. Мы этим, не скрою, пользовались. Надо было справиться с проблемами, когда они представлялись трудноразрешимыми. Имя отца, его безупречная репутация служили гарантом успеха, своего рода «золотым ключиком» в рай.
К примеру, мне с друзьями по бизнесу кровь из носу требовалось давно заброшенное, никому не нужное помещение. Хотелось с партнерами сделать «конфетку» из бывшей столовой в Доме металлургов. Все равно она пустовала. А в руководителях здания числились люди с именами и фамилиями на уровне правительства России.
«Мы вас сюда никогда не пустим, кто такие?» – заявили нам высокопоставленные господа на предварительной встрече. На следующие переговоры позвали с собой моего отца. Вопрос решился моментально. Заветные подписи стояли под нужными нам документами. Конечно, платили папе определенные проценты за оказанные таким образом услуги. К взаимному удовольствию.
Уже говорил, у Александра Павловича жилка коммерсанта отсутствовала. Он мог лишь поучаствовать в «процессе» по чьей-то настоятельной просьбе. Одним только присутствием благотворно влияя на принимаемые решения, заключение сделок. Порой абсолютно бескорыстно. Способен тот или иной гражданин отблагодарить отца – хорошо. А нет, так нет. Папа уж точно не огорчался по столь прозаическому поводу.
Вообще отец мой рос и формировался в атмосфере искусства, высокой духовности. Представьте трех братьев-близнецов. Они не только шайбу гоняли, но и обладали другими талантами. Музицировали, например. Александр Павлович играл на контрабасе, братья соответственно на виолончели и пианино. Родители отца получили архитектурное образование, проектировали известную в столице гостиницу «Советская». Бабушка, кстати, тоже к музыке неравнодушна, принадлежала к старинной интеллигентной семье.
Мама отпускала братьев на хоккейные тренировки лишь в том случае, если они успешно занимались в музыкальной школе. Старались не огорчать матушку. У отца моего, например, математика шла на ура, и в музыке он преуспевал.
Братья-близнецы, надо заметить, обожали, просто боготворили свою маму. Сейчас легко поймете почему. Так вышло, что отец мальчиков ушел из семьи аккурат перед самой Великой Отечественной. Они родились как раз в 41-м. На руках еще двое сыновей, чуть старше близнецов. Представляете?! И вот она с пятью малолетними детьми управлялась одна.
Отец мой в минуты откровения, искреннего восхищения матушкой признавался, что не представляет, как она вынесла эти тяготы. Причем братья, по свидетельству папы, были накормлены, одеты и обуты. Как полагается. Исключительно благодаря родному человеку, ее неустанной заботе, каждодневному вниманию сыновья выросли нормальными людьми, стали заметными личностями.
Если отец, как известно, по своему хоккейному амплуа защитник, то Анатолий Павлович ворота защищал, Михаил Павлович шайбы забивал, будучи форвардом. Можно сказать, органично дополняли друг друга. Но подлинно спортивных высот достиг лишь один папа мой, так сложилось.
Тем не менее Анатолий, к примеру, очень интересную жизнь прожил. В конце концов, немногим дано медали Олимпиад и чемпионатов мира выигрывать. Все равно он запомнился, думаю, друзьям, знакомым тоже. Наверное, первым в Союзе вратарскую маску соорудил. Прикольная такая, черная.
Любопытно, со слов самого Анатолия Павловича, этот предмет хоккейной экипировки он делал… с бюста известного политика Молотова. Вдова Антона, как мы его сокращенно и любовно называли, подумывает отдать ту вратарскую маску в замечательный музей ЦСКА, что на Ленинградском проспекте столицы.
Вообще жизнь его складывалась поистине трагически в личном плане. Сын погиб, жена умерла. Долго был глубоко одиноким человеком. Лет за десять до своей кончины встретил хорошую женщину, жили гражданским браком. С ней до сих пор общаюсь не только я, но и моя супруга, добрые отношения поддерживаем.
После непродолжительной хоккейной карьеры Анатолий Павлович работал в центре подготовки космонавтов. Отвечал за физические кондиции летного состава, еще, по мнению самих космонавтов, блестяще проявлял себя как спец мануальной терапии. Слышал о нем только лестные отзывы, все почитали его профессионалом высочайшего уровня. Очень жаль, нет Анатолия с нами, как и моего отца тоже.
Третий брат-близнец Рагулиных, Михаил Павлович, слава богу, жив и здоров. Встречаемся не столь часто, как хотелось бы. Разве что по каким-то существенным поводам. Например, отправляемся компанией на кладбище, помянуть близких – отца моего, его брата Анатолия Павловича. Дни рождения, конечно, отмечаем. Созваниваемся, поздравляем друг друга с праздниками. Словом, все как у нормальных, любящих родственников.
Михаил Павлович при встрече неизменно просит не пропадать надолго. Стараюсь не пропадать, близкий же человек. Хотя, понятно, дети растут, забот в связи с этим прибавляется, обычные семейные дела. Времени на общение действительно в обрез.
С любимыми не расставайтесь…
Хотел бы рассказать об истории взаимоотношений родителей. История трепетная, с налетом грусти. Папа – хоккеист, мама – актриса. Точными сведениями, где и как они познакомились, к сожалению, не располагаю, да и не столь важно, наверное.
По рассказам самих родителей, свидетельницей со стороны невесты в ЗАГСе была школьная подруга мамы, супруга известного конькобежца Каплана. Кстати, именно она и познакомила моих будущих родителей. Компанию жениху составил хоккеист, вратарь столичных «Крылышек» Евгений Палеев. Савелий Крамаров присутствовал на церемонии, да много известных, культовых людей.
У мамы до знакомства с папой уже был опыт первого брака, видимо, не совсем удачный. Развелась с Александром Рыбиным, он сначала работал оператором на киностудии имени Горького, затем возглавил ее. Дочка у них, Наташа, сводная моя сестра.
Нередко бывает, после развода наступает некая душевная опустошенность. Со слов мамы, именно это чувство опустошения она и ощущала. Полюбить снова, тем паче скоропалительно выходить замуж в ее планы не входило. Дочь была семи лет на руках, карьеру хотелось делать. Деньги, наконец, зарабатывать для неполной, но все же семьи.
Однако едва ли не все мамины подруги наперебой говорили: что тут думать?! Это же Рагулин! Фамилию знаменитого, гремевшего на весь спортивный мир хоккеиста она, конечно, слышала, глупо отрицать. Правда, от самой игры, ее страстей, персонажей на тот момент была слишком далека. В лицо почти наверняка игрока ЦСКА и советской сборной не узнала бы. Ну, не болельщица хоккея.
Так что скорее Александр Павлович жаждал жениться, чем мама выходить замуж. Объективно. Папа буквально безумства творил, чтобы привлечь внимание любимой женщины. Он к тому времени приобрел едва ли не первую роскошную «Волгу», во всяком случае, среди хоккеистов.
Приезжал глубоким вечером во двор дома, где жила мама, вместе со своим давним партнером и другом по жизни Евгением Мишаковым. Что есть мочи сигналил под окнами. Готов был всех разбудить, поставить на уши. Но увидеть-таки обожаемую девушку. Влюбился человек. «Смотри, спускается, – увидев тонкую фигуру возлюбленной, восхищенно шептал отец. – Едем кататься!» И пытались вырулить на Садовое кольцо, чтобы прокатиться с ветерком. Увы, вырулить не получилось. Видимо, знаменитые хоккеисты еще не овладели мастерством вождения. Врезались в стену дома.
Кто, как правило, чаще других по ночам мчит на легковушках? Правильно, таксисты. Они, в отличие от мамы, ярые болельщики, легко узнали в салоне авто лица кумиров. И предложили развезти неудачливых водителей «Волги» по домам. А несколько помятый папин автомобиль пригнать утром в лучшем виде.
Все согласились – к взаимному удовольствию. Таксисты деликатно просили: в ответ, дескать, за услугу нельзя ли билетиками на хоккей разжиться? Тогда попасть на матчи ЦСКА, например, со «Спартаком» ох как проблематично было. Вот такая, в чем-то забавная история.