Подобное произошло и с нами, маленькими тогда девочками. В те годы особенного выбора не было. Включали телевизор, смотрели хоккей. Как и сейчас, в зрелом уже возрасте. Только нынче осознанный шаг, давние, проверенные, взаимные отношения с популярной игрой.
Да, на очень красивых, сказала бы, изящных комбинациях в советском хоккее многое строилось. Не просто кое-как шайбу в ворота запихнуть, а именно с умом, красиво, импровизируя. Не самоцель размазать соперников по бортам. Навалиться пятеркой на оборону. Видение площадки, партнеров потрясающее. Между прочим, оцените, как реагирует нынче публика на толково разыгранные комбинации. Столь же эмоционально, восторженно, как и раньше.
Конечно, мы привыкли, что сейчас события на площадке разворачиваются стремительно, моментально. Иногда глазом моргнуть не успеваешь, глядишь, шайба доставлена на заветный «пятачок». Раз-раз, гол. Тогда все вдумчиво развивалось, размеренно. Так представлялось. Многие вещи диктует сама эпоха, в которую живем.
…Отец на коньки меня не ставил. Потому что, рассказывала вам, его дома во время карьеры почти не было. Мама чаще приобщала к занятиям спортом. Кататься я умела, но больше спортивной гимнастикой увлекалась. Гонять на велосипеде тоже мама учила.
У папы действительно не оставалось времени приобщить нас, дочек, к замечательному, как оказалось, миру спорта. Отец лишь неподдельно восхищался, когда показывала ему, чему научилась за период его отсутствия. Меньше месяца папа мог посвятить нам, когда он и его команда отдыхали по окончании сезона.
Сейчас с улыбкой вспоминаю, как папа реагировал на наши относительные неудачи, скажем, в школе. Однажды стою, плачу, отец рядом сумку спортивную собирает, чтобы уехать на сборы. Интересуется у мамы, что это дочка рыдает? «Двойку сегодня получила», – отвечает мама. «Нехорошо, Наташа. Ну, я поехал». Спокойно, без намека на злость. Папа никогда не читал нотаций, той же злости, тем паче гнева, близко не проявлял. Ему такое не присуще. Не помню, чтобы он нас, девчонок, ругал за что-то.
После напряженных матчей, когда хоккейные баталии завершались, Константин Борисович с удовольствием отправлялся на встречи с болельщиками. В санатории приезжал, дома отдыха. В Эшерах, например, выступал перед поклонниками игры, людей собралось видимо-невидимо. С огромным вниманием, интересом слушали рассказы папы.
Его действительно можно заслушаться, рассказчик замечательный. Формулировал мысли четко, ясно, выразительно. Народ восхищался. Даже в пионерский лагерь приезжал, где я смену проводила. С юными поклонниками хоккея от души разговаривал. Те буквально засыпали отца вопросами.
Умение папы увлечь публику содержательными вещами не случайно. Еще великий тренер Анатолий Владимирович Тарасов подчеркивал начитанность отца, его уровень просвещенности. Папа не ограничивался в жизни лишь пределами хоккейной площадки, немало и с видимым удовольствием почитывал тех же классиков. В его активе, к примеру, Писемский, Достоевский, Пруст, другие известные авторы.
У нас очень обширная домашняя библиотечка, ее начал собирать еще дедушка, отец нашего папы. Кстати, он тоже имеет прямое отношение к спорту, был футбольным арбитром. И матчи по русскому хоккею судил. Сохранились уникальные фото, на которых дед, что называется, в работе, обслуживает матчи в качестве рефери.
Личная трагедия
Папа по окончании активной хоккейной карьеры учился на высших курсах тренеров. Он еще и пединститут окончил. Во многом, считаю, благодаря нашей маме. Она, в свою очередь, очень настаивала, рекомендовала, убеждала отца непременно получить высшее образование.
Как бы постоянно стимулировала, ненавязчиво подгоняла, настраивала на серьезное отношение к учебе. Помогала ему во всем. Конспекты, к примеру, готовила, в общем, вдохновляла на подвиги уже на студенческой стезе. Она и меня с сестрой ориентировала на аналогичные вещи, что без высшего образования в жизни никак не обойтись. Молодец. Спасибо ей за внимание и заботу.
Папа по окончании активной хоккейной карьеры учился на высших курсах тренеров.
Была еще маленькой девочкой, когда отец закончил играть. Многих вещей в силу возраста, конечно, не понимала и просто не знала. Только позднее информация дошла, что Тарасов просил папу вернуться в ЦСКА. Увы, не сразу, по мнению маститого наставника, можно восполнить потерю столь классного мастера, как Локтев. Поэтому Анатолий Владимирович уговаривал Константина Борисовича еще поиграть. Папа внял просьбе, недолго выступал в составе, чем-то, думаю, помог родной команде.
Маленькой меня брали на хоккей, друзья немногим старше говорили: вон, смотри, твой папа играет. Тот период смутно помню, повторюсь, совсем юной оказалась. Уход отца с поста старшего тренера ЦСКА отчетливее отложился, повзрослела я, стала немного разбираться в хитросплетениях большого хоккея. Вообще жуткий для папы временной отрезок, адаптировался он к окружающей действительности весьма непросто, если не сказать, тяжело.
Зачем он стал бы уходить сам, ведь ЦСКА под его руководством золотые медали чемпионов страны выиграл. Конечно, отца, что называется, ушли. Уход из команды обставили мерзко, надо прямо сказать.
Игроки, тренеры, обслуживающий персонал клуба – практически все приехали в ресторан, победу в чемпионате отметить. Там папе и сообщили об увольнении. Повод придумали странный: дескать, сборная уступила на первенстве мира. Думаю, кому-то наверху срочно потребовалось Локтева снять. Сняли.
Со слов некоторых хоккеистов, недавних подопечных Константина Борисовича, команда горой стояла за Локтева. Игроки даже намеревались идти к высшему армейскому руководству, чтобы папу оставили тренером. Разубедил их в этом сам отец. Он посчитал, что ничего не нужно предпринимать в сложившейся ситуации. Бесполезно. Все решено бесповоротно. Никто не изменил бы решение. Забегая вперед, скажу: тот вынужденный уход из любимого клуба губительно отразился на близком нам человеке. Во всех смыслах.
Папу в свое время звали к себе на работу тогдашние югославы. Они через представителей соответствующих ведомств, в том числе спортивных, просили отца приехать к ним и готовить тамошних хоккеистов. Наши родители вместе ездили на переговоры. Какое-то время, весьма короткое, они там пожили. Но договориться о деталях предстоящего контракта не смогли. Спросите, почему?
Рассказываю. Мы намеревались отправиться на новое место работы папы всей семьей. Нас, однако, не выпустили. Боялись, Локтевы убегут из СССР. Маразм? Да.
А дальше свою «неоценимую лепту» внесли спортивные чиновники. Они запросили у югославов совершенно неподъемные по тем временам деньги за работу отца там. В Союзе функционеры почти всю зарплату по контракту того или иного атлета забирали себе. Спортсменам, знаменитости не исключение, крохи доставались. Непомерные аппетиты околоспортивных деятелей, проще говоря, патологическая жадность сорвали папину поездку. Югославы на подобные условия просто не пошли.
Командировка в Польшу… Я училась на тот момент в восьмом классе, 77-й год. Тоже вышла не очень красивая история, мягко говоря. Поляки прислали запрос именно на папу для работы тренером в клубе «Легия». Уже готовились к отъезду, «сидели на чемоданах». Вдруг сообщают, что вместо Локтева в Польшу отправился Фирсов. Анатолий Васильевич туда прибыл, а местные люди говорят: извините, мы ждали Локтева, а не вас. Ситуация в высшей степени неловкая, хотя бы с точки зрения морали, этики.
Обратно Фирсова поляки, видимо, не решились отправить, пристроили его работать. Не знаю точно, в качестве кого. Тем не менее решительно настаивали на скорейшем приезде в «Легию» нашего папы.
История эта почему еще некрасивая? Родители созванивались с Фирсовыми, из разговора стало ясно, что бывший партнер по ЦСКА и сборной тоже планировал с семьей уехать за рубеж. Работать, естественно. Правда, Фирсовым якобы неизвестно, куда и когда они поедут. Все они прекрасно знали, но зачем-то темнили. Наверное, люди суеверные. Вот Анатолий Васильевич и свалился полякам как снег на голову.
С Фирсовым, как нетрудно догадаться, папа не трудился в «Легии». Поднял клуб на достаточно высокие позиции. Под руководством отца команда превратилась в мощный, дееспособный коллектив. Рейтинг стал выше, это правда. За свою информацию я спокойна, потому что сама там присутствовала, довелось видеть матчи «Легии», ведомой Константином Борисовичем. Да и восьмой, девятый, десятый классы оканчивала именно там. В русской школе при советском посольстве училась. Так что все знаю из первых уст.
Видела глазами, слышала ушами.
Что в Польше, что по возвращении оттуда родители, насколько знаю, больше не общались с четой Фирсовых. По понятным причинам. Случилась некая недоговоренность между ними в связи с данной историей. Люди в общении с папой и мамой уходили от прямых ответов, что-то скрывали, утаивали и прочее. Такое не способствует добрым отношениям.
Жизнь отца после ухода из большого хоккея, скажу прямо, сложилась плохо. Потому что папа, откровенно говоря, больше себя нигде не видел, кроме как в роли наставника армейцев. Та нежданная отставка, повторюсь, очень губительно сказалась. На психологическом, душевном, как следствие, физическом состоянии. Мы это чувствовали, знали.
Если нынче есть где себя проявить и реализовать – выбор возможностей шире, – то в советскую эпоху крайне сложно было себя найти. Практически невозможно. Плюс папа угодил в жернова 90-х. Никто никому по большому счету не нужен был. Даже Локтев.
Еще отец такого склада человек, что не стал бы просить за себя ни при каких обстоятельствах. Характерная черта людей того поколения. Поплакаться кому-то, поскулить – ни-ни. Не мог он, понимаете? Однозначно после ЦСКА папа нигде не нашел применения сил и таланта. Может, и не пытался. Потому что душа и сердце остались там, в родной команде.
Одно время работал инженером по технике безопасности в гражданской обороне. Считал себя обязанным приносить деньги в семью. Затем трудился в компании, где знаменитости помогали, образно говоря, открывать двери в кабинеты высокопоставленных чиновников, престижных организаций.