Но тренировать отец хотел, собственно, готовил себя к подобной работе. Конспекты вел, постоянно что-то записывал, общался с тогдашними экспертами, специалистами. Хотя сам способен дать фору кое-кому по части хоккейных знаний. Мечтал работать в топовом клубе, с нормальной инфраструктурой, толковыми руководителями. И, конечно, с игроками, не обделенными талантом.
В ЦСКА его не ждали, все вакансии позанимали. Да и Тарасов, к слову, продолжал трудиться с командой. Если уж Локтева, ничего, по сути, не проигравшего, ухитрились снять с должности… Беспардонно с ним поступили. Чтобы только поставить «нужного» специалиста.
Проще говоря, отправился папа в Новокузнецк, тамошний клуб тренировать. Конечно, по приезде к первому секретарю обкома заглянул, обязательная в те годы процедура. Партийные руководители, не секрет, являлись боссами, в том числе и спорта. Курировали, холили и лелеяли местные команды. Особенно в столь престижных видах спорта, как хоккей и футбол.
Секретарь обкома оказался неравнодушным к хоккейным делам человеком. Очень хотел, например, вывести команду из первой лиги в высшую. Разговор зашел о целях клуба на сезон, задачах, путях их решения. Заодно уточнили диспозиции по многим вопросам. В перечне – приглашение квалифицированных мастеров, соответствующий уровень зарплат, добротное питание, условия проживания и прочие моменты.
Арендовали даже номера в тамошней гостинице, где затем велись переговоры с потенциальными новобранцами хоккейного коллектива. Все, что папа обговорил с начальством, выполнили. Отец тоже в долгу не остался, вывел-таки клуб в заветную высшую лигу.
Работал еще два года, пока сам не ушел оттуда. Ситуация следующая. В первый сезон он вырывался домой довольно часто. По ходу второго реже, затем и вовсе почти прекратил появляться в столице. У мамы, видимо, женское чутье, интуиция сработали. Она едва ли не ультиматум выдвинула: либо отец возвращается в родные пенаты, либо развод.
В советское время, замечу, не практиковались поездки всей семьей к месту работы мужа, отца ячейки. Жили весьма долго порознь. К тому же мы с сестрой учились, я – в школе, она – в институте. Куда бы мы поехали, как могли сорваться с насиженных мест, где продолжили бы учебу? Вот мама и взбунтовалась. Наверное, матушка в чем-то права. В каникулы тоже к папе не летали, обычно он навещал нас.
В общем, папа отработал завершающий сезон, вернулся в семью. Затем, однако, в Пензу отбыл, тренировать местный «Дизелист». Команда по хоккейным меркам известная, достаточно раскрученная. Лишь год трудился. Условия не понравились, контракт порвал, в Москву приехал.
Теперь в плане тренерской работы ближе к столице расположился. В клуб Подмосковья из Павловского Посада перебрался. Командочка скромная, ни на что особо не претендовавшая. Отцу так и сказали местные управленцы: средства весьма ограниченные, на повышение в классе не рассчитываем, им бы позиции сохранить, все.
Из конька – кровь рекой
Отец близко сошелся на тот период с одним из братьев Рагулиных, Михаилом Павловичем. Он, кстати, под руководством папы еще в Новокузнецке играл. В Подмосковье из них вышел тренерский тандем. Когда Николай Михайлович решил уйти, то оставил команду на попечение Михаила Павловича, проверенный человек, специалист неплохой. На этом тренерская стезя папы оборвалась. Раз и навсегда.
Решающую роль здесь сыграла, безусловно, почти непримиримая позиция мамы. «У тебя разъезды, матчи, сборы, дома практически нет», – выговаривала она мужу. Конечно, ей нелегко приходилось, психологически, морально. Воспитывать одной двух детей непросто. Деньги отец приносил, но его присутствия, общения с ним катастрофически не хватало. Всем нам. Его хроническое отсутствие негативно сказывалось, прежде всего, на отношениях с мамой.
Папа нашел, чем себя занять. Заядлым рыбаком, охотником был. Пенсию ему военную платили. Друзей по всему Союзу хоть отбавляй. Он и разъезжал по стране, на охоту, рыбалку. Мама недоумевала: «Опять тебя не вижу». «Смотри, рыбу, икру домой привожу, я – добытчик для семьи», – отшучивался отец.
Не мог сидеть на месте, характер не позволял. Подобный образ жизни достаточно долго продолжался. Папа хотел и умел находить компромиссы со своей «половинкой». По части отлучек из дома. Сил, энергии много оставалось, требовалось выплеснуть иногда. Явно на тот момент не исчерпал запас.
Часто спрашивал отца о военной поре. Всего двое в полку – он и его товарищ – остались живы. С ранениями вышли из окружения. Затем попал в разведку. Там около года пробыл. На задание вдвоем отправились. Лихой парень маячил чуть впереди. Он задел так называемую прыгающую мину. Того парня разорвало в клочья. Отец успел руками лицо закрыть, и осколки чувствительно ноги задели. Кость основательно ранило. В сознании находился, когда в госпиталь привезли.
Врачи сошлись во мнении – ногу ампутировать. Папа не позволил, хорошо, что на тот момент сознание не терял. Эвакуировали в Хабаровск. Лечился около десяти месяцев. Гангрена началась. Кость чистили-чистили, в итоге она оказалась тоньше, чем на другой ноге. Пальцы от ранения и последующего лечения прилично поднялись, выше допустимого уровня.
Решающую роль здесь сыграла, безусловно, почти непримиримая позиция мамы. «У тебя разъезды, матчи, сборы, дома практически нет», – выговаривала она мужу.
Ботинки для коньков отцу на заказ шили. Понятно, по причине травмы. Как ни странно, реакция на те или иные игровые моменты была очень развитой, просто феноменальной. Представьте, ногой штангу ворот доставал, то есть перекладину.
После десяти месяцев упомянутой «отлежки» в госпитале отец пришел на стадион в Хабаровске. Раньше проще было на спортивную арену попасть, никакой вам охраны, пропусков и прочего. «Нельзя ли покататься?» – спросил папа у дежурного. «А давай», – ответили. Никто шлагбаума не ставил. В компании с офицерами круги по арене наматывал. На дворе 46-й год.
Окружающие, увидев стремительно мчавшегося на коньках папу, невольно воскликнули: кто такой, откуда взялся? Конечки после занятия снял, один из них полон крови. Да-да, последствия ранения. Еще на пять месяцев пауза. Но тамошние селекционеры, как бы сейчас сказали, уже не отходили от него, практически охраняли. Чтобы конкуренты из других команд не увели потенциальную звезду.
Тарасов, кстати, уже слышал о нем, знал возможности отца. Папа-то сам москвич, никто из соперников не смог бы его украсть. Потому что представители столичных армейцев, по заданию Тарасова, уже пообщались с молодым тогда Сологубовым. На предмет выступлений за их команду.
Участь будущего легендарного защитника отечественного хоккея была, таким образом, предрешена. Только ведомыми столичным армейцам путями отца перевели в Москву, в ЦСКА. Просто из одних родов войск грамотно оформили в другой формат, и все. Даже формальных препятствий не осталось для игры в знаменитом московском клубе.
Раненая нога суше здоровой – по сути, уникальный случай не только для хоккея. «Погода сегодня будет плохой», – говаривал отец. По состоянию здоровья определял. Нога, кость в непогоду особенно ныла, доставляла весьма ощутимый дискомфорт. Забегая вперед, скажу, поврежденные войной части тела не восстановятся до конца дней. Так и выступал с травмой.
На тренировках «пахал», как и все, поблажек, скидок себе не делал. Не в его характере. По ходу одного из матчей чемпионата страны нежданно-негаданно возникла очередная напасть. Соперник в эпизоде задней частью конька распорол отцу брюшину. Кишки едва собрали, вообще мог умереть. После чего шов немаленький остался.
Дело случая, насколько помню из рассказа самого отца. Оппонент, правда, на хоккейной площадке неправым оказался, можно иначе сыграть. Но преднамеренной грубости, по оценке специалистов, тогда не просматривалось.
…Отец рассказывал, что, видимо, так звезды расположились, когда они стали олимпийскими чемпионами. По его мнению, ну, никак золото им не «светило». Заведомо сильнее по ходу турнира канадцы смотрелись. Да и чехи здорово играли.
На следующую Олимпиаду советские хоккеисты в ранге фаворитов отправлялись, а в итоге бронзу получили. Вероятно, судьба «отыграла» назад за успех предыдущего четырехлетия.
«У тебя круглогубцы есть?»
Папа очень коммуникабельным, общительным был. Просто на редкость. От него больше позитива исходило, чем негатива. Мама упрекала его: для других, мол, в лепешку расшибется, для семьи ничего не делает. Оценка с точки зрения женщины, можно с пониманием отнестись или отринуть.
В то же время отец мог и жесткость, неуступчивость в чем-то проявить. В нем сочетались, казалось, несочетаемые на первый взгляд качества. Вот умение общаться точно я от папы унаследовал. Еще бы голову его иметь. В смысле преданности хоккею. Всепоглощающей отдачи любимому делу. Цена моя, думаю, возросла бы, в собственных глазах прежде всего.
На высоком уровне не заиграешь, если думать о посторонних вещах, иных увлечениях. Понял это, осознал, но поезд ушел. Слава богу, так или иначе, связан с миром спорта до сих пор. Не мыслю и не представляю себя в другой отрасли жизни.
В общении с нами папа по-разному раскрывался. В основном спокойным, выдержанным был. Фронтовики, заметил, почти все с таким устойчивым, ровным характером. Маме, Нине Алексеевне, 90 лет исполнилось, отец умер в неполные 64 года.
Матушка больше не вышла замуж. В молодости очень походила на известную актрису театра и кино Валентину Серову. Прямо вылитая она. Интересовался у родного человека: почему не нашла себе спутника жизни после кончины отца? Ведь немало лет минуло. Мама полушутя-полусерьезно отвечала в том духе, что, мол, общения с моим папой хватило ей на всю оставшуюся жизнь.
Ирония, сарказм? Или она в мужчинах разуверилась, или больше не видела рядом никого, кроме нашего отца. Он ей действительно много чего дал. Нет ему равноценной замены? Оставалось только домысливать.