Год, прошедший со времени XV съезда, показал правильность решения XV съезда, исключившего активных деятелей троцкистов из партии. В течение 1928 года троцкисты завершили свое превращение из подпольной антипартийной группы в подпольную антисоветскую организацию. В этом то новое, что заставило в течение 1928 года органы Советской власти принимать репрессивные мероприятия по отношению к деятелям этой подпольной антисоветской организации.
Не могут органы власти пролетарской диктатуры допускать, чтобы в стране диктатуры пролетариата существовала подпольная антисоветская организация, хотя бы и ничтожная по числу своих членов, но имеющая все же свои типографии, свои комитеты, пытающаяся организовать антисоветские стачки, скатывающаяся к подготовке своих сторонников к гражданской войне против органов пролетарской диктатуры. Но именно до этого докатились троцкисты, бывшие некогда фракцией внутри партии и ставшие теперь подпольной антисоветской организацией.
Понятно, что все, что есть в стране антисоветского, меньшевистского, все это выражает сочувствие троцкистам и группируется теперь вокруг троцкистов.
Борьба троцкистов против ВКП(б) имела свою логику, и эта логика привела троцкистов в антисоветский лагерь. Троцкий начал с того, что советовал своим единомышленникам в январе месяце 1928 года бить по руководству ВКП(б), не противопоставляя себя СССР. Однако ввиду логики борьбы Троцкий пришел к тому, что свои удары против руководства ВКП(б), против руководящей силы пролетарской диктатуры, неизбежно направил против самой диктатуры пролетариата, против СССР, против всей нашей советской общественности.
Троцкисты пытались дискредитировать всеми путями в глазах рабочего класса руководящую в стране партию и органы Советской власти. Троцкий в директивном письме от 21.Х.1928 г., посланном за границу и опубликованном не только в органе печати ренегата Маслова, но и в белогвардейских органах («Руль» и др.), выступил с клеветническими антисоветскими заявлениями о том, что существующий в СССР строй является «керенщиной наизнанку», призывает организовывать стачки, срывать кампанию коллективных договоров и подготовляет по сути дела свои кадры к возможности новой гражданской войны.
Другие троцкисты прямо говорят о том, что не надо «останавливаться ни перед чем, ни перед какими писаными и неписаными уставами» в деле подготовки к гражданской войне.
Клевета на Красную Армию и на ее руководителей, которая распространяется троцкистами в подпольной и иностранной ренегатской печати, а через нее в зарубежной белогвардейской печати, свидетельствует о том, что троцкисты не останавливаются перед прямым натравливанием международной буржуазии на Советское государство».
Не быть застигнутым врасплох
Говоря о большевистской партии, о комсомоле, о профсоюзах, о наших силах вообще, И. В. Сталин в речи на VIII съезде ВЛКСМ 16 мая 1928 года предупреждал:
«Нельзя утешать себя тем, что в партии у нас миллион членов, в комсомоле — два миллиона, в профсоюзах — десять миллионов, что этим все обеспечено для окончательной победы над врагами. Неверно это, товарищи. История говорит, что самые большие армии гибли от того, что они зазнавались, слишком много верили в свои силы, слишком мало считались с силой врагов, отдавались спячке, теряли боевую готовность и в критическую минуту оказывались застигнутыми врасплох.
Самая большая партия может быть застигнута врасплох, самая большая партия может погибнуть, если она не учтет уроков истории, если она не будет ковать изо дня в день боевую готовность своего класса. Быть застигнутыми врасплох — это опаснейшее дело, товарищи. Быть застигнутыми врасплох — это значит стать жертвой «неожиданностей», жертвой паники перед врагом. А паника ведет к распаду, к поражению, к гибели».
Сталин и Киров
Отношения И. В. Сталина и С. М. Кирова, по свидетельству близко знавших их людей, были отношениями не просто единомышленников, а больших друзей.
Вместе со Сталиным Киров и другие деятели партии составили то руководящее ядро, которое сплотило партию вокруг заветов Ленина. В борьбе с троцкистско-зиновьевской оппозицией Киров отстаивал дело индустриализации страны, коллективизации сельского хозяйства и развития передовой науки и техники. В своих ярких и убедительных речах он не славословил Сталина, а разъяснял, что «могучая воля, колоссальный организаторский талант этого человека обеспечивают партии своевременное проведение больших исторических поворотов, связанных с победоносным строительством социализма».
Сотрудники охраны Сталина пишут, что он любил Кирова «какой-то трогательной, нежной любовью», что «приезды т. Кирова в Москву и на юг были для Сталина настоящим праздником. Приезжал Сергей Миронович на неделю, две. В Москве он останавливался на квартире у т. Сталина, и И.В. буквально не расставался с ним», что весь период Семнадцатого съезда «даже спал на сталинской кровати, а хозяин довольствовался диваном». О большой дружбе Сталина с Кировым пишет и Светлана Аллилуева, отмечая, что они, дети, души не чаяли в Сергее Мироновиче.
Убийство С. М. Кирова 1 декабря 1934 года было ударом для И. В. Сталина. Охранник А. Т. Рыбин так описывает состояние И. В. Сталина: «Потрясенный смертью Сергея Мироновича, Сталин за эти дни осунулся и почернел, оспины на лице стали виднее. Поцеловав покойного Кирова в губы, он еле слышно выдохнул: «Прощай, дорогой друг». После смерти жены у него не было более близкого человека».
В «Секретном докладе» на XX партийном съезде Н. С. Хрущев голословно обвинил И. В. Сталина в убийстве С. М. Кирова. Хрущев требовал во что бы то ни стало найти «неопровержимые доказательства» вины Сталина, с этой целью создал специальную комиссию ЦК КПСС во главе с кандидатом в члены Президиума ЦК академиком П. Н. Поспеловым. Петр Николаевич рассказывал, что он, член партии с апреля 1917 года, историк партии, несмотря на давление Хрущева, не мог поступиться партийной и научной совестью и откровенно сказал, что таких документов нет и не может быть. За это сразу же был выведен Хрущевым из состава Президиума ЦК КПСС.
И все же ложь Хрущева продолжает гулять по страницам печати и «солидным» трудам бесчестных людей.
Одним из доводов об ответственности Сталина за убийство Кирова выдвигается версия, что он мог стать соперником Сталина — Генерального секретаря ЦК партии, теоретика марксизма-ленинизма.
Да, Киров показал себя блестящим пропагандистом марксизма уже в годы работы на Кавказе. Он в газете «Терек» выступал с глубокими статьями по истории русской философии и литературы. В 20-е годы доказывал необходимость развертывания теоретической работы в партии, соединения теории и практики. В 30-е годы вместе со Ждановым Киров стал соавтором Сталина по разработке новой концепции истории СССР и новой истории.
В 1947–1948 годах я работал над диссертацией о С. М. Кирове как марксисте-ленинце. Мне довелось на этот счет слышать мнение академика Г. Ф. Александрова, начальника Управления пропаганды и агитации ЦК партии, и секретаря ЦК партии А. А. Жданова. Они говорили: сравните сборники статей и речей Сталина и Кирова, например, по вопросам ленинизма. Сталинские работы глубоко и доступно излагают и теоретически обосновывают ленинизм. Киров призывает изучать ленинизм, знать жизнь Ленина, как говорил он, «от доски до доски, знать его великие заповеди до последней запятой». Или о троцкизме. У Сталина — обстоятельные работы, раскрывающие несостоятельность троцкизма, вскрывающие суть и опасность борьбы троцкистов против Ленина, против партии большевиков, против социализма. Киров умел подойти к массе, к рабочим, с едким сарказмом разоблачал троцкистскую ложь. Киров восстановил поколебленные оппозиционерами единство и сплоченность большевистских организаций города Ленина. Пламенный трибун. Однако Киров не та личность, кто мог бы быть тогда Генеральным секретарем вместо Сталина. В середине 1934 года Сталин предложил члену Политбюро Кирову переехать в Москву и занять должность секретаря ЦК партии, чтобы в том числе курировать НКВД. Киров не отказался, но попросил немного повременить. В Кирове в то время Сталин видел одного из ближайших и надежнейших своих сподвижников.
С. М. Киров был большевиком ленинской формации. Его любили везде, где он работал — в Томске и на Северном Кавказе, в Астрахани и в Тбилиси, в Баку и в Ленинграде. Были у Кирова и враги из лагеря троцкистов и зиновьевцев, которые сумели опутать далекого от политики и неудачника в личной жизни его убийцу Николаева.
Вот фрагменты из открытого судебного процесса 6 августа 1936 года, по которому проходили Каменев, Зиновьев, Евдокимов, Бакаев и другие.
«ВЫШИНСКИЙ (Бакаеву): — Но поводу убийства С. М. Кирова договаривались?
М. В. БАКАЕВ: — Мне не нужно было договариваться, потому что директива об убийстве была дана Зиновьевым и Каменевым.
ВЫШИНСКИЙ: Но вам говорил Николаев, что он решил совершить убийство Кирова?
БАКАЕВ: Говорил он и другие террористы — Левин, Мандельштам, Котолынов, Румянцев.
ВЫШИНСКИЙ: Разговор был об убийстве Кирова?
БАКАЕВ: Да.
ВЫШИНСКИЙ: Он проявил свою решимость. А вы как относились к этому?
БАКАЕВ: Положительно.
На дальнейшие вопросы Вышинского отвечали обвиняемые Зиновьев и Каменев.
ВЫШИНСКИЙ: Обвиняемый Зиновьев, и вы были организатором убийства товарища Кирова?
ЗИНОВЬЕВ: По-моему, Бакаев прав, когда он говорит, что действительными и главными виновниками злодейского убийства Кирова явились в первую очередь я — Зиновьев, Троцкий и Каменев, организовав объединенный террористический центр. Бакаев играл в нем крупную, но отнюдь не решающую роль.
ВЫШИНСКИЙ: Решающая роль принадлежит вам, Троцкому и Каменеву.
Обвиняемый Каменев, присоединяетесь ли вы к заявлению Зиновьева, что главными организаторами были вы, Троцкий и Зиновьев, а Бакаев играл роль практического организатора?