На политических переговорах было достигнуто общее соглашение о разделе Германии, об обращении с военными преступниками и по другим вопросам.
И хотя еще оставались нерешенные проблемы, московские переговоры показали, что при проявлении доброй воли можно достигнуть общего понимания. Сталин продемонстрировал стремление советской стороны к сотрудничеству с западными союзниками.
Ялта
2 февраля 1945 года в Крым специальным поездом прибыли И. В. Сталин и В. М. Молотов и сразу направились в свою резиденцию.
Точно в назначенный час в воздухе показался четырехмоторный «Си-54», на борту которого находился У. Черчилль. Он обошел строй почетного караула. Кадры кинохроники запечатлели, как тучный английский премьер внимательно вглядывался в глаза советских воинов, словно пытался разгадать, что они за люди, откуда у них такое мужество. У. Черчилля встречали В. М. Молотов и другие официальные лица.
Затем совершил посадку американский воздушный лайнер. С помощью специального лифта-кабины Ф. Рузвельта спустили на летное поле. Два рослых солдата бережно перенесли его в «Виллис», в котором он медленно объехал строй почетного караула. Американского президента приехал встречать У. Черчилль. С советской стороны Ф. Рузвельта встречали В. М. Молотов и другие члены делегации.
И. В. Сталин был в Ялте, но ни английского премьера, ни американского президента не встречал.
Говорили, что Черчилль и Рузвельт были недовольны отсутствием Сталина при встрече. Черчилль якобы сказал Рузвельту: «Выразите маршалу наше неудовольствие, гостей принято встречать».
При встрече с Рузвельтом Сталин дал понять, что с его стороны этот жест не случаен: вы, союзники, столько лет тянули с открытием второго фронта, теперь приехали, когда Советский Союз не столь уж и нуждается в вашей помощи, один может справиться с фашистской Германией, тем самым еще и вам, союзникам, оказать помощь. Красная Армия была в 60 километрах от Берлина.
И Рузвельт, и Черчилль больше этого эпизода не касались.
Берлинская операция
«В конце октября и начале ноября 1944 года мне, — пишет маршал Г. К. Жуков, — пришлось основательно поработать над основными вопросами завершающей кампании войны, и прежде всего над планами операций на берлинском направлении». 7 марта 1945 года Сталин вызвал Жукова с фронта и поручил вместе с Антоновым посмотреть расчеты по Берлинской операции и доложить ему завтра в 13 часов.
«Мы, — продолжает Жуков, — еще раз рассмотрели основные наметки плана и расчеты на проведение Берлинской стратегической операции, в которой должны были участвовать три фронта. Поскольку об этом в Ставке и Генштабе неоднократно говорилось, мы сделали лишь уточнения в связи с затяжкой операции в Восточной Пруссии, в районе Данцига и в Прибалтике.
На следующее утро Верховный позвонил А. И. Антонову и передал, чтобы мы приехали не в 13, а в 20 часов.
Вечером при обсуждении вопроса о Берлинской операции присутствовал ряд членов Государственного Комитета Обороны. Докладывал А. И. Антонов.
Верховный Главнокомандующий утвердил все наши предложения и приказал дать фронтам необходимые указания о всесторонней подготовке решающей операции на берлинском стратегическом направлении».
Но и этим Сталин не ограничился при разработке плана Берлинской операции. Через некоторое время Жуков опять пишет в своей книге:
«29 марта по вызову Ставки я вновь прибыл в Москву, имея при себе план 1-го Белорусского фронта по Берлинской операции. Этот план отрабатывался в течение марта штабом и командованием фронта, все принципиальные вопросы в основном заранее согласовывались с Генштабом и Ставкой. Это дало нам возможность представить на решение Верховного Главнокомандования детально разработанный план.
Поздно вечером того же дня И. В. Сталин вызвал меня к себе в кремлевский кабинет. Он был один. Только что закончилось совещание с членами Государственного Комитета Обороны.
Молча протянув руку, он, как всегда, будто продолжая недавно прерванный разговор, сказал:
— Немецкий фронт на Западе окончательно рухнул, и, видимо, гитлеровцы не хотят принимать мер, чтобы остановить продвижение союзных войск. Между тем на всех важнейших направлениях против нас они усиливают свои группировки. Вот карта, смотрите последние данные о немецких войсках.
Раскурив трубку, Верховный продолжал:
— Думаю, что драка предстоит серьезная…
Потом он спросил, как я расцениваю противника на берлинском направлении.
Достав свою фронтовую разведывательную карту, я положил ее перед Верховным. И. В. Сталин стал внимательно рассматривать всю оперативно-стратегическую группировку немецких войск на берлинском стратегическом направлении…
— Когда наши войска могут начать наступление? — спросил И. В. Сталин. Я доложил:
— 1-й Белорусский фронт может начать наступление не позже чем через две недели. 1-й Украинский фронт, видимо, также будет готов к этому сроку. 2-й Белорусский фронт, по всем данным, задержится с окончательной ликвидацией противника в районе Данцига и Гдыни до середины апреля и не сможет начать наступление с Одера одновременно с 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами.
— Ну что ж, — сказал И. В. Сталин, — придется начать операцию, не ожидая действий фронта Рокоссовского. Если он и запоздает на несколько дней — не беда…
Подойдя к письменному столу, он позвонил А. И. Антонову и приказал ему тотчас прибыть.
Через 15 минут А. И. Антонов был в кабинете Верховного.
— Как идут дела у Рокоссовского?
А. И. Антонов доложил обстановку и ход боевых действий в районе Данцига и Гдыни, после чего Верховный осведомился о положении дел у A. M. Василевского в районе Кенигсберга.
Алексей Иннокентьевич доложил обстановку на 3-м Белорусском фронте.
Обратившись к А. И. Антонову, Верховный сказал:
— Позвоните Коневу и прикажите 1 апреля прибыть в Ставку с планом операции 1-го Украинского фронта, а эти два дня поработайте с Жуковым над общим планом».
Кто первый ворвется — тот пусть и берет Берлин
1 апреля 1945 года в Москву в Ставку Верховного Главнокомандования были вызваны командующий 1-м Белорусским фронтом Г. К. Жуков и командующий 1-м Украинским фронтом И. С. Конев. Сталин спросил: известно ли им, командующим фронтами, как складывается обстановка? Жуков и Конев ответили, что по тем данным, которыми они располагают у себя на фронтах, обстановка им известна. Тогда Сталин попросил начальника Оперативного управления Генштаба генерала Штеменко ознакомить их с полученной Генеральным штабом телеграммой, в которой сообщалось, что англо-американское командование готовит операцию по захвату Берлина раньше, чем это сделает Красная Армия. В телеграмме указывалось, что подготовка к выполнению операции идет вовсю, намечены направления главного удара, происходит стягивание войск и техники, командование группировкой войск для взятия Берлина возложено на фельдмаршала Монтгомери.
После зачтения СМ. Штеменко телеграммы Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин обратился к маршалам Г. К. Жукову и И. С. Коневу с вопросом:
— Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?
Первым ответил Конев:
— Берлин будем брать мы и возьмем его раньше союзников.
Слегка усмехнувшись, Сталин заметил:
— Вот какой вы.
Затем серьезно задал вопрос:
— А как вы сумеете создать для этого группировку? У вас главные силы находятся на вашем южном фланге, и вам, по-видимому, придется производить большую перегруппировку.
Конев ответил:
— Товарищ Сталин, можете быть спокойны: фронт проведет все необходимые мероприятия, и группировка для наступления на берлинском направлении будет создана нами своевременно.
Жуков доложил, что войска готовы взять Берлин. 1-й Белорусский фронт имеет достаточно войск и техники, прямо нацелен на Берлин, и притом с кратчайшего расстояния. Выслушав Жукова и Конева, Сталин сказал:
— Хорошо. Необходимо вам обоим здесь, прямо в Москве, в Генштабе, подготовить свои планы и по мере готовности, через сутки-двое, доложить о них Ставке, чтобы вернуться к себе на фронты с уже утвержденными планами.
Конев вспоминал впоследствии, что при утверждении проекта операции Сталин провел на карте разграничительную линию вплоть до Люббена, что в 60 километрах от Берлина, но затем ее оборвал и дальше линию не провел. Он ничего не сказал при этом, однако, судя по всему, тем самым молчаливо предложил действовать далее исходя из обстановки. Возможно, в этом обрыве был негласный призыв к соревнованию?
Во время обсуждения в Ставке общего плана предстоящих действий на берлинском направлении в основном были определены цели и задачи 2-го Белорусского фронта. В своих мемуарах Г. К. Жуков отмечает: «Так как 2-й Белорусский фронт операцию начинал на четверо суток позже, маршал К. К. Рокоссовский не был вызван в Ставку для обсуждения Берлинской операции». Однако отдельные авторы до сих пор преподносят факт отсутствия Рокоссовского в Ставке как проявление неприязненного отношения к маршалу со стороны Сталина.
Наступление на Берлин назначалось на 16 апреля 1945 года.
Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин сказал:
— Кто первый ворвется — тот пусть и берет Берлин!
Войска 1-го Белорусского фронта выступили с Кюстринского плацдарма (командующий — маршал Г. К. Жуков). Стремительно развивали наступление войска 1-го Украинского фронта (командующий — И. С. Конев). В связи с задержкой прорыва войсками 1-го Белорусского фронта одерского оборонительного рубежа гитлеровцев Ставка дала указание И. С. Коневу повернуть обе танковые армии для удара по Берлину с юга. Войскам 2-го Белорусского фронта (командующий — маршал К. К. Рокоссовский) предписывалось после форсирования Одера обойти Берлин с севера.
Впоследствии Г. К. Жуков писал: «Существуют неверные представления о том, что 3-я и 4-я гвардейские танковые армии были введены в сражение за Берлин якобы не решением И. В. Сталина, а по инициативе командующего 1-м Украинским фронтом. В целях восстановления истины приведу слова маршала И. С. Конева