Всем войскам был дан приказ великого князя сжигать дотла новгородские пригороды и селения и убивать без разбора всех: и старых и малых. Целью такой жестокости было устрашение и подавление воли к сопротивлению.
Однако Новгород не собирался сдаваться без боя. Власти республики во главе с молодым посадником Дмитрием Борецким спешно собирали народное ополчение. И хотя новгородцы отвыкли воевать, и мобилизовывать мирных торговцев и ремесленников, не державших в руках оружия, приходилось нередко силой, большая часть мужского населения Новгорода встала в ряды ополчения.
Владыка Феофил по-прежнему пребывал в нерешительности. В его подчинении был хорошо вооруженный владычный полк, самое боеспособное воинское соединение республики. Уступая требованиям новгородского правительства, владыка разрешил отправить его вместе с ополчением, но приказал своим воеводам уклоняться от сражения с войсками великого князя, а сражаться только с псковичами.
Тем временем передовой отряд Даниила Холмского беспрепятственно подошел к Старой Руссе, уничтожая все живое на своем пути. Здесь произошла первая стычка с новгородской судовой ратью, только что высадившейся у Коростыни. Московские воины внезапно напали на не успевших построиться в боевой порядок новгородцев. Ситуацию мог спасти владычный полк. Но его воеводы не вступили в бой, ссылаясь на запрет владыки. Судовая рать была разбита, многие попали в плен.
26 июня Новгород наблюдал жуткое зрелище. Длинной цепочкой вошли побывавшие в московском плену новгородские ратники. Издали казалось, что они улыбаются, но вблизи оказалось, что у всех отрезаны губы и носы.
12 июля псковичи начали жечь новгородские села и осадили Вышгород, вступив, таким образом, в войну. В тот же день из Новгорода выступило народное ополчение. По поводу его численности называют разные цифры, московские летописи — и тридцать и сорок тысяч, но по другим, более вероятным данным, с учетом численности мужского населения Новгорода оно насчитывало около 12 тысяч человек. Одна часть ополчения двигалась пешком, другая плыла на судах. Обогнув западный берег Ильменя, войско дошло до реки Шелонь. В это время, получив известие от московских приверженцев в Новгороде о движении ополчения, воевода Холмский, дабы не допустить соединения пешей и судовой ратей, совершил стремительный бросок и тоже вышел к Шелони.
13 июля недалеко от селения Сольцы новгородцы увидели московское войско. Некоторое время войска шли по разным берегам Шелони, награждая друг друга обидными кличками. Стемнело, оба войска расположились на ночлег. На следующее утро москвичи быстро построились в боевой порядок. В новгородском стане при построении поднялось несогласие, никогда не участвовавшие в сражениях люди не решались становиться в первые ряды. Вдруг с криком «Москва!» москвичи бросились через реку. Увлекаемые посадником Борецким новгородцы с криком «Святая София и Великий Новгород!» ударили навстречу.
Вначале успех был на стороне республиканцев. Пользуясь численным перевесом, они начали теснить москвичей, но в это самое время им в тыл ударили татары. Среди необученных, впервые участвовавших в бою ополченцев началась паника. Все столпились, смешались, передние ударились на задних. Москвичи разили бегущих копьями, татары ловили арканами. Берег Шелони был испятнан трупами. Подошедшая на судах вторая часть ополчения не вступила в бой. Помогать было уже некому.
Разгром был полным. В плен попали все новгородские воеводы во главе с посадником Борецким. 24 июля в разоренной Старой Руссе на городской площади в присутствии великого князя состоялась показательная казнь. Палач отрубил головы посаднику Дмитрию Борецкому, боярам Василию Селезневу-Губе, Киприану Арзубьеву, чашнику Иеремии Сухощекову.
Шелонская битва означала конец Новгородской вечевой республики. И хотя Великий Новгород формально оставался независимым вплоть до 1478 года, его окончательное присоединение к Москве было лишь вопросом времени.
Историки давно пытались определить точное место Шелонской битвы. В конце XIX — начале XX века попытку установить место сражения предприняли археологи Н.Е. Бранденбург и Н.М. Печенкин. Были найдены лишь единичные предметы военного снаряжения, впрочем, далеко не всегда относящиеся к XV веку. Тем не менее после их археологических исследований была очерчена территория поиска: таким ареалом стали деревня Велебицы и ее окрестности.
Наибольший же вклад в определении поля битвы внес профессор Императорской Николаевской военной академии А.К. Банов, в 1915 году выпустивший в Петрограде книгу «Шелонская операция Царя Иоанна III Васильевича и Шелонская битва в 1471 г. 14 июля». Банов определил все топографические ориентиры передвижения войск и самой битвы. Ему удалось сузить территорию сражения до юго-западной окраины деревни Велебицы и протекающего несколько далее Тополева ручья, бывшей речки Дрянь (Дряно). По мнению Банова, эпицентром событий 14 июля стало место будущей деревни Скирино (Секирино), находящейся на несколько приподнятом относительно низкого берега плато напротив переправы через Шелонь.
…За прошедшие пятьсот лет эти места мало изменились. Деревня Скирино практически слилась с разросшимися Велебицами. Речка Дряно превратилась в мелкий и заросший ручей. 27 июля 2001 года по благословению архиепископа Новгородского и Старорусского Льва здесь был торжественно водружён шестиметровый дубовый крест. На памятной доске, положенной в основании креста, начертано: «Жертвам Российских лихолетий — вечная память. Создателям Единой России — вечная благодарность потомков».
Легенда о вечевом колоколе и валдайских колокольчиках
Трагический конец вольного Новгорода поразил воображение русского народа, породив много устных преданий и среди них легенду о вечевом колоколе. Легенда гласит, что по приказу московского великого князя колокол был погружен на особые сани повышенной грузоподъемности и отправлен в Москву. Возле Валдая сани опрокинулись, колокол упал и разбился на мелкие куски. Осколки подобрали валдайские мастера и отлили из них множество поддужных колокольчиков.
Вот так звучит эта легенда в поэтическом пересказе писателя Юрия Вронского:
Повелел Иван Васильевич,
Князь Московский и всея Руси,
Снять священный древний колокол
И отправить в стольный град Москву.
Как снимать его явилися,
Сам собою зазвонил он вдруг
Звоном отроду неслыханным.
То не звон был, а рыдание,
Завещание последнее.
Помни, мол, о древней вольности,
Господин Великий Новгород!..
Вырывали тут язык ему,
Самого на сани ставили
И везли немого, пленного,
Навсегда в чужую сторону…
Только колоколу гордому
Крепко, видно, не хотелося
В плен московский на позорище.
По холмам валдайским едучи,
Выбрал пленник ночь метельную,
Соскользнул с саней украдкою,
Покатился вниз по горочке,
Покатился — да и был таков!
Полетел с обрыва кубарем,
О валун внизу ударился
И на тысячу осколочков
Раскололся вольный колокол…
А случилось чудо чудное,
Приключилось диво дивное:
Не погиб священный колокол,
Все его осколки звонкие
Превратились в знаменитые
Колокольчики валдайские.
Говорят, они когда-нибудь
Вновь сольются в вольный колокол,
И над Новгородом сызнова
Поплывет его свободный звон.
А до той поры звенеть ему
Колокольцами валдайскими,
Горевать о вольной волюшке
И тревожить сердце русское…
Какова же была действительная судьба вечевого колокола?
Итак, в 1478 году, не выдержав тяжелой осады, новгородцы были вынуждены принять все условия великого князя, более похожие на ультиматум: «Вечу не быть, колоколу не быть, а государство все нам держати». За это великий князь обещал не трогать боярских вотчин и не выводить новгородцев из новгородских земель. Оба обещания Иван III нарушил. Почти все состоятельные новгородцы, включая тех, кто выступал на стороне Москвы, были депортированы, а земельные владения бояр и Софийского дома отошли великому князю.
В январе 1478 года Ярославов двор был освобожден от находившихся там вечевых учреждений. 8 февраля великий князь повелел снять вечевой колокол и увезти в Москву. Летописец пишет, что, прощаясь с колоколом, все новгородцы от мала до велика плакали как по покойнику.
Что же представлял собой вечевой колокол? По всей вероятности, вечевых колоколов было два, так как в Новгороде собиралось два веча, одно возле Софийского собора, где выбирали новгородских владык, другое на Ярославовом дворе. Колокол-вечник обладал особым голосом, который новгородское ухо легко отличало от голоса церковных колоколов. Ударить в вечевой колокол имел право любой свободный новгородец, но за «ложный звон» можно было дорого поплатиться. Звонница была невысокой, поскольку звонили с земли, на европейский манер раскачивая сам колокол, а не «било», то есть его язык. Такие колокола назывались «очапными».
По свидетельству Карамзина, привезенный в Москву вечевой колокол был повешен на колокольне Успенского собора. Однако историк М. Полянский утверждает, что новгородский вечник два столетия служил всполошным колоколом у Спасских ворот Кремля. Известен эпизод, когда в 1681 году царь Федор Алексеевич был напуган внезапным звоном этого колокола и приказал дослать его в Карельский монастырь недалеко от Архангельска. По другой версии колокол никуда не увезли, он разбился во время пожара в 1713 году. По повелению Петра I разбившийся колокол был отлит заново и помещен в Московской Оружейной палате, где находится до сих пор. Во время нашествия Наполеона колокол вывозили из Москвы, а затем снова вернули в Оружейную палату. В 1917 году Новгородская городская управа сделала запрос о судьбе вечевого колокола в надежде получить его обратно, но в это время в стране началась революция…