— Я скажу моим людям, — ответил он. Поднявшись, он отошел, пятясь, затем повернулся и побрел к странному серебряному дереву.
— Следуй за ним, — шепнул я Нону. — Послушай все, что они скажут, затем вернись и передай мне.
— Да, вождь, — сказала она и вступила на четвереньках в траву, высотой по грудь. Я увидел, как шелохнулось несколько стеблей, затем Нону исчезла.
Марага встала передо мной на колени. Ягодным соком она окрасила несколько стебельков травы в красный и синий и, пока я смотрел, переплела эти стебельки вокруг моего предплечья. Я был первый, кто здесь раскрасился; теперь я стал первым, кто носил знак храбрости.
— Ты это хорошо сделала, — заметил я, изучая ее работу.
— Моего мужа здесь нет, — проговорила она. — Мне нужен мужчина, чтобы я заботилась о нем, а он бы меня защищал. Я умею усердно работать, Хьюйан, как ты знаешь.
— Да, знаю, — ответил я, озадаченный.
— Сделай меня своей женой, — попросила она. — Мы оба достаточно стары, чтобы не играть в какие-либо обряды. Мы нужны друг другу.
— А как насчет того, что твой муж Котаби был моим лучшим другом? — спросил я. — Могу ли я украсть жену у лучшего друга?
— Котаби умер через год после тебя. Он не возродился в мире духов: я его искала. Таким образом, почему бы тебе не взять меня в жены?
Ее слова показались мне здравыми.
— Да будет так, — произнеся. — Отныне ты моя жена.
— А ты мой муж.
Я наклонил голову, и такова была наша свадьба. Следующий час мы потратили на то, чтобы украситься. Марага разрисовала мне голову и спину; я разрисовал ее. Вокруг тем же самым занимались сто двадцать два жителя моей новой деревни.
Нону вернулась так же тихо, как и ушла, и немедленно явилась, чтобы сообщить все мне. Она сделала все, как было велено, сказала она, и пробиралась в траве, пока не оказалась на расстоянии плевка от Берда и прочих белых. Ни один из них даже не взглянул туда, где она пряталась. Пока она сидела передо мной, рассказывая, что услышала, Марага принялась рисовать красные и синие круги на ее лице, шее и голове.
— Берд передал им твое предложение, — сообщила Нону, и они об этом много спорили. Их женщины и мужчины не хотели раскрашиваться, правда, вождь, у них нет такого обычая! Но Берд убеждал их, что им нужна наша защита от зверей. «От каких зверей?» — полюбопытствовал кто-то. Они не видели ни одного, не считая нескольких крыс, шмыгавших в траве, и один из мужчин поймал рыбу. Большинство их решило не приходить. Берд и несколько мужчин хотят присоединиться к тебе. Они говорят, наш народ знает, как выжить в диком краю, а им надо научиться тому, что мы знаем.
Зона тоже прислушивался.
— Они опасны, — сказал он. — Никого из них не следует принимать!
Несколько других повторили его слова: здесь многие слышали о белокожих и об их духе Деве Марии, как мне показалось, но только Нону говорила на их языке.
— Я здесь вождь, — сказал я. — Таково мое решение. Мы сможем использовать больше крепких рук, чтобы построить дома. А если они не станут такими, как мы, мы их изгоним.
На такое они согласились. И все-таки я чувствовал, что они держат гнев на белокожих и недовольны моим решением. Однако, я был вождь, и слово мое стало законом.
Берд и пятеро других белокожих: двое мужчин и две женщины — показались довольно в скором времени. Двое из мужчин держали в руках скверно сделанные бамбуковые копья и переминались с ноги на ногу, так как все собрались и принялись их разглядывать. Все они повязали коврики из травы на свои половые органы, что побудило Марагу и прочих женщин хихикать. Меня это так не позабавило.
— Передай им, чтобы сняли плетенки, — велел я Нону.
— Если они присоединяются к нам, пусть ведут себя, как мы. Они ничего не добьются, если станут прятаться за травой.
Когда Нону повторила мое распоряжение, Берд немедленно снял свою повязку. Три других мужчины сделали это медленнее и почти без всякой охоты. Женщины не сделали.
— Марата, — тихо сказал я, — возьми женщин и укрась их.
Она созвала других женщин из нашей новой деревни, и те немедленно явились, взяли двух белокожих женщин под руки и увели подальше от нас, мужчин. Я знал, что Марага добьется от них, чтобы сняли плетеные коврики: она уже заявляла о себе как отличная старшая женщина. Нону поколебалась, глядя на меня, но я отправил ее следом за остальными. Ей надлежит оставаться с женщинами, если мне понадобится, чтобы она переводила Берду, я ее позову.
Белые мужчины выглядели очень настороженно. Один из них, полуподнявшись, пытался без особого успеха прикрыть пах руками. Я фыркнул: ну, сущие дети, как подумалось мне, ничего не знают о мире вокруг и о том, что как происходит. Мы сделаем их людьми.
— Не пугайте их, — приказал я мужчинам вокруг меня.
— Двигайтесь медленно. Они пока еще звери, но мы можем превратить их в людей, требуется время и терпение. Сперва мы должны их разрисовать. Кто мне поможет?
— Это ошибка, но я помогу, — вызвался Зона. Он подобрал лист, где лежала синяя краска, подошел и встал сбоку от меня, и вместе мы стали раскрашивать остальные участки тела Берда. Прочие мужчины чуть погодя тоже взяли листья с краской и принялись разрисовывать трех оставшихся белокожих.
Когда мы закончили и отступили, чтобы полюбоваться нашим искусство, я должен был признаться, что оно подействовало: Берд выглядел почти как настоящий охотник с рисунком из черных точек, сбегавшим по рукам и щекам, пересеченным яркими красными и синими линиями. Голову его мы окрасили синим, как и мою. Позже, после того, как будут возведены стены вокруг деревни, нам хватит времени на то, чтобы сделать оболочки для детородных членов и сплести косички из трав и звериной шерсти, дабы украсить шнурами руки, ноги и шеи: тогда мы действительно станем опять людьми. А сейчас надо сосредоточиться на основном, что требуется для выживания.
И я повел всех мужчин к бамбуковой роще. Там я легко различил признаки появления моих охотников: с помощью камней они срезали стебли бамбука, а затем заострили их, чтоб вышли копья. Зона подобрал камни оттуда, где их бросили охотники, раздал их остальным, и мы стали ломать самый высокий и тяжелый старый бамбук на стены для деревни. Настолько часто, насколько удавалось, я поглядывал в сторону травяного поля, где большинство женщин, включая и двух раскрашенных и лишенных ковриков белокожих, усердно собирали траву и вили веревки. Другие искали пригодные в пищу растения и насекомых, чтобы добавить их к тому, что принесут охотники. Третьи собирали брошенные деревянные палки, которые были привязаны к нашим запястьям, когда мы проснулись — и я решил, что это неплохая мысль, так как мы еще можем найти для них применение.
Полдня уйдет на то, чтобы обнести бамбуковой оградой место нашего поселения, как я знал, и несколько месяцев на то, чтобы окончательно устроить все остальное. Впереди ждала уйма работы. И все же ее надлежало сделать, и чем скорее мы начнем, тем раньше кончим.
Я принялся таскать бамбуковые шесты толщиной в мою руку и вдвое длиннее меня от рощи до места, где работали женщины, и складывать их. Я решил, пусть наша деревня стоит вокруг того места, где сейчас заняты делом женщины.
Приостановившись, я покосился на небо. Солнце начало клониться к западу; скоро оно окрасит небеса ярко-красным, желтым и рыжим. И тут я, вздрогнув, осознал, что на небе два солнца: большое, освещавшее землю, и другое, поменьше и побледнее, рядом. То, второе было слишком крохотным и ярким, чтобы принять его за луну. Мы действительно попали в страну духов, подумал я с благоговением.
Зона принес еще бамбуковых шестов, бросил их рядом с моими, и вдруг рядом возникло маленькое воинство, волочащее бамбук. Когда Зона отправился за новыми стеблями, я присоединился к нему. Было хорошо поработать, напрячь крепкие молодые мышцы рук, которые так долго вели себя как старые и слабые. Белокожие трудились наряду с нами, и, хотя никто никому ничего не сказал, работа их была не хуже нашей. Когда я указал на это Зоне, он лишь нахмурился.
Мы только-только начали устанавливать частокол, как раздался оглушительный шум, подобный грому. Я оглянулся в сторону становища белокожих и увидел синие молнии, вспыхнувшие вокруг огромного серебряного дерева, которое обступили белокожие. Молнии исчезли так же внезапно, как и вспыхнули.
Все прочие тоже замерли, и я слышал издалека, как кричат белокожие — хотя не мог бы сказать, радуются они или сердиты. Я оглянулся, приметил Нону и велел ей взять Берда и Зону и сходить посмотреть, что случилось. Она быстро перевела, и все трое побежали к дереву.
— За работу! — приказал я. И все остальные вновь приступили к своему делу: мужчины поднимали огромные бамбуковые шесты, а между тем женщины привязывали их травяными веревками, чтобы держались. Некоторые из женщин еще работали в поле, собирая охапки трав на постели и крыши, плетя новые веревки, гамаки и циновки.
Мы покончили с наружной стеной и привязывали на положенное место деревенские ворота, когда вернулись Берд с Зоной. Нону несла одну из тех загадочных деревянных палок, которые были привязаны к нашим запястьям, когда мы открыли глаза, только с палки был снят кончик, и оказалось, что внутри она полая, и в ней лежат какие-то разноцветные предметы.
Нону поставила сосуд торчком посередине деревни. Все собрались посмотреть.
— Это сосуд Берда, — сообщила мне девочка. — Он поставил его на огромное каменное дерево перед тем, как прийти к нам, и после того, как засветилась молния, он сам собой наполнился едой и сокровищами.
— Это не палки, а священные сосуды, — сказал Зона. — Все сосуды белокожих наполнились!
Все возбужденно загалдели. Берд о чем-то переговорил с другими белокожими, они повернулись и помчались к серебряному дереву. Я не корил их: если бы мой священный сосуд наполнился пищей, я бы тоже захотел его забрать… Но мудро ли это: есть пищу, которую подают духи?
И тогда я подумал о наших собственных сосудах, но Марата уже сообразила, что следует их проверить.