Бегство Орлова дало Ежову повод заподозрить в измене не только все руководство 5-го (Иностранного) отдела, но и весь оперативный состав «Группы Яши». Десятого ноября 1938 года сержант государственной безопасности Порохин получил ордер за номером 2210 на арест Серебрянского Якова Исааковича и производство обыска в доме по адресу Гоголевский бульвар, 31-а. Одновременно с Серебрянским была арестована и его жена Полина Натановна. В тот же день на Лубянку доставили А. И. и В. Я. Сыркиных. В течение ноября — декабря 1938 года под следствием оказались И. Н. Каминский, Г. Н. Косенко, А. Н. Турыжников, Ю. И. Волков, Р. Л. Эске (Рачковский). Т. С. Малли был арестован еще 7 марта 1938 года, С. М. Перевозников позднее — 2 сентября 1939 года.
В конце ноября наркомом стал Берия. Ознакомившись с деятельностью Спецгруппы ГУГБ и ее руководителя, он, как и Ежов, усомнился в преданности Серебрянского. Особое сомнение вызывал пресловутый «еврейский вопрос». Из числа более чем двухсот агентов СГОН значительную часть составляли евреи (что и понятно — после прихода нацистов к власти евреи активно сотрудничали с советскими спецслужбами). В одной из бесед с Деканозовым Берия даже сказал: «Серебрянский устроил на казенное жалованье еврейскую родню, которая оказалась ни к чему не годной, и теперь должен понести за это ответственность».
Следствие по делу Серебрянского было поручено начальнику 2-го отделения 2-го (Секретно-политического) отдела ГУГБ В. С. Абакумову. Первый раз Яков Исаакович был допрошен 13 ноября 1938 года, однако необходимых признательных показаний от него добиться не смогли. На протоколе допроса имеется резолюция Л. П. Берии: «Тов. Абакумову! Хорошенько допросить!» После этого к Якову Исааковичу стали применять «интенсивные методы» дознания. Как позднее рассказывал сам Серебрянский, 16 ноября 1938 года на допросе у Абакумова с участием начальника 2-го отдела ГУГБ Б. З. Кобулова и наркома Берии его жестоко избили, и, спасая жизнь, он вынужден был дать ложные показания о своей «антисоветской деятельности». На допросах Яков Исаакович называл вымышленные фамилии — это позволяло тянуть время и не бросать тень подозрения на тех, кто действительно работал с ним.
С 5 декабря 1938 года, после назначения Виктора Абакумова начальником Управления НКВД Ростовской области, следствие по делу Серебрянского поочередно вели С. Р. Мильштейн, П. И. Гудимович и П. А. Перепелица. Двадцать пятого января 1939 года Якова Исааковича перевели из Лубянки в Лефортовскую тюрьму. До 13 февраля, то есть более трех месяцев после ареста, он содержался под стражей без санкции прокурора! Еще через две недели, 21 февраля, Серебрянский был уволен из органов НКВД «по факту ареста».
Полина Серебрянская впервые была допрошена 28 февраля 1939 года (!). Ее обвиняли в недонесении на собственного мужа.
«В марте 1939 года, когда я стал заместителем начальника разведки НКВД, — вспоминает П. А. Судоплатов, — одной из моих главных задач было внедрение нелегалов в Западной Европе и создание агентурной сети, связанной с немцами, имевшими дипломатическое прикрытие. Особенно это касалось Германии, являвшейся центром внимания всей нашей работы. После репрессий 1937–1938 годов германскими делами в разведке стали заниматься новые люди, и наши контакты с агентами оказались временно прерванными.
Было принято решение резко активизировать эти контакты. Бегство Александра Орлова в 1938 году бросило подозрение на руководящие кадры Иностранного отдела; арестовали Шпигельглаза, Малли, Белкина, Серебрянского и других сотрудников, контролировавших наши агентурные сети в Западной Европе, что существенно затруднило получение разведывательной информации. Когда я возглавил этот участок, мне пришлось посылать за рубеж новых и зачастую неопытных людей. В результате с ноября 1938-го по март 1939-го поступление разведданных из Западной Европы резко сократилось».
Возможно, это покажется парадоксальным, но спасением для Павла Анатольевича Судоплатова стал именно арест Я. И. Серебрянского и почти всех членов его группы, находившихся в СССР. Опытных кадров, способных грамотно организовать диверсионную или террористическую операцию за рубежом, катастрофически не хватало! В этих условиях Л. П. Берия решил поручить руководство операцией по ликвидации Троцкого человеку, имевшему удачный опыт ликвидации Е. Коновальца. После приема у Сталина в марте 1939 года Судоплатов был утвержден заместителем начальника разведки НКВД и приступил к подготовке операции «Утка».
Но в ряду трагических событий были и светлые моменты. В «несчастливый» день 13 мая 1939 года во внешней разведке НКВД произошло очередное и на этот раз весьма благоприятное изменение: начальником 5-го (Иностранного) отдела ГУГБ был назначен П. М. Фитин.
Одним из участников операции «Утка» был Иосиф Григулевич. Иосиф Ромуальдович Григулевич (Юозас Григулевичус) родился 5 мая 1913 года в Вильно, в семье Ромуальда Григулевичуса и Надежды Лаврецкой, литовских караимов. В 1922 году поступил в гимназию города Паневежиса. В 1924-м отец Григулевича эмигрировал в Аргентину, а Юозас с матерью переселилися сначала в Тракай. а затем в Вильно, где в 1926 году тринадцатилетний подросток вступил в нелегальный Коммунистический союз молодежи. В 1930 году Григулевич стал членом Коммунистической партии Польши, с 1931-го вошел в состав Литовского бюро КП Западной Белоруссии. В 1931–1933 годах находился в тюрьме по обвинению в принадлежности к КПЗБ. В 1933 году Иосиф Григулевич эмигрировал во Францию, где поступил на учебу в Высшую школу социальных наук при Сорбоннском университете. Одновременно он начал работать во французском отделении Международной организации помощи борцам революции (филиал Коминтерна). Именно тогда он прошел специальную подготовку в одной из нелегальных коминтерновских спецшкол.
В 1934 году Григулевич командируется Коминтерном в Аргентину (Буэнос-Айрес) для работы по линии МОПР; там он пробыл до сентября 1936 года. За это время Мигель — его подпольный псевдоним — сумел заложить основы нелегальной инфраструктуры и создать костяк будущей боевой группы. Прикрытием для него являлась организационная работа в Компартии Аргентины по линии «Красной помощи».
Осенью 1936 года Григулевич был направлен в Испанию; там он служит адъютантом по международным поручениям, у комиссара 5-го полка В. Видали. Затем становится адъютантом генерала В. Рохаса в штабе Мадридского фронта. Вскоре по ходатайству посла Розенберга Григулевич поступает на службу в советское посольство. Именно там он попадает в поле зрения резидента НКВД Орлова (Фельдбина) и его заместителя Котова (Эйтингона) и не колеблясь становится агентом советской разведки. Ряд косвенных признаков позволяет утверждать, что одновременно Григулевич стал секретным сотрудником группы Серебрянского.
В Испании под руководством Орлова Григулевич участвовал в подавлении Барселонского мятежа и ликвидации ряда активистов Рабочей партии марксистского единства (ПОУМ), в том числе Андреса Нина, каталонского коммуниста, который был обвинен в связях с франкистами. Все это было сфабриковано, поскольку ПОУМ считалась троцкистской партией. Нин категорически отказался признать свою несуществующую вину, и в результате НКВД принял решение о его ликвидации.
В конце 1937 года Иосиф Григулевич был отозван в Москву, где прошел дополнительный курс специальной подготовки под руководством Сергея Шпигельглаза. В это время уже работало несколько спецшкол Серебрянского, поэтому нельзя исключить, что Серебрянский также был одним из кураторов подготовки молодого разведчика.
В апреле 1938 года Фелипе (новый псевдоним Григулевича) вместе с Э. Санчесом (Марио) был направлен в Мексику с целью ликвидации Л. Троцкого. Двадцать четвертого мая 1940 года принял участие в нападении на виллу Троцкого (первое покушение под руководством Давида Сикейроса).
В июле 1940 года Григулевич был назначен нелегальным резидентом в Южной Америке. Он выехал из Мексики в США и в декабре появился в Аргентине. Перед ним стояла цель создания агентурной сети в Бразилии, Аргентине, Уругвае и Чили, а также формирования диверсионных групп в Аргентине для действиях на судах Германии. Эта сеть фактически была копией знаменитой «Лиги Волльвебера».
С осени 1940-го до лета 1941 года советские органы госбезопасности вели ожесточенную тайную войну на два фронта. На одном из них противниками были профессионалы высокого класса из разведслужб Германии, Финляндии, Румынии, Болгарии и Японии. Не меньшую опасность представляли и «коллеги» из разведок Великобритании и Франции. (Мало кто знает, что в 1939–1940 годах в этих двух странах вполне серьезно рассматривался вопрос о бомбардировке советских бакинских нефтепромыслов.) На другом фронте борьба велась против буржуазного националистического подполья в Прибалтике, Западной Белоруссии, на Западной Украине и в Бессарабии. Большинство подпольных националистических организаций имели самую тесную связь с разведками гитлеровской Германии и ее союзников.
В преддверии большой войны с Советским Союзом немецкое военное руководство привлекало под свои знамена всех, кто по каким-либо причинам имел свои счеты с Советской властью. Армянские, азербайджанские, грузинские, латышские, литовские, румынские, эстонские и другие националистические группировки рассматривались руководством абвера и СД в качестве основы для формирования «пятой колонны» на территории СССР. Спецслужбы Третьего рейха, используя в своем «хозяйстве» всех противников нашей страны, руководствовались древним принципом: «В разведке нет отбросов, в разведке есть только кадры».
А тем временем следствие по «делу врага народа» Я. И. Серебрянского было завершено. Четвертого октября 1940 года следователь Следственной части ГУГБ НКВД лейтенант ГБ П. А. Перепелица составил два обвинительных заключения.
Первое касалось самого Якова Серебрянского:
«10 ноября 1938 г. органами НКВД СССР был арестован подозреваемый в шпионской деятельности СЕРЕБРЯНСКИЙ Яков Исаакович.
Проведенным по делу следствием установлено, что СЕРЕБРЯНСКИЙ. в прошлом активный эсер, дважды арестовывался органами ОГПУ и при содействии разоблаченных врагов народа проник в органы советской разведки.